вия в перпендикулярном порядке.
Как правило, пехота строилась в две-три линии с дистанцией между линиями в 200–300 шагов, оставляя между батальонами интервалы для приданной полку артиллерии. Кавалерийская линия на ровной местности вставала «стеной» (сомкнутыми эскадронами), на пересеченной – с интервалами между эскадронами в 15–25 шагов. Вторая линия кавалерии всегда строилась с интервалами; более двух линий из кавалерии старались не строить. В выгодном месте ставился резерв, состоящий из пехоты, а на ровной местности – из пехоты и кавалерии.
В сражении с французами рекомендовалось выбирать позицию на ровном открытом месте, всеми способами обеспечивая фланги построения. Первая линия пехоты составлялась из развернутых батальонов, вторая – из батальонов в колоннах; обе линии подкреплялись кавалерией и конной артиллерией. Пересеченная местность занималась егерями или стрелками.
В линейной пехоте базовой тактической единицей являлся взвод: практически все установленные боевые порядки батальона комбинировались из развернутых взводов.
Изданное в 1807–1810 гг. руководство для офицеров под названием «Общий опыт тактики» [117] подтверждало, что основным строем пехоты оставался развернутый трехшереножный; это обосновывалось целым рядом доводов. Развернутый строй был самым простым и не затруднял различные эволюции и маневры. Кроме того, по существовавшему мнению наиболее удобным способом ведения боя пехоты была оборона, которая позволяла полностью реализовать возможности огнестрельного оружия: «оборона есть положение первоначальное, атака же может быть только случайная».
Целесообразность построения в три шеренги доказывалась следующими соображениями: при такой глубине строя все три шеренги могли вести огонь или штыковой бой одновременно; неприятельским выстрелам подвергались «только люди, которые сами все могли действовать и взаимно отвечать своим огнем».
Три солдата, стоявшие друг за другом в трехшереножном строю, назывались «рядом». В сражении задние шеренги приступали «по конец тесаков» передних, во всех других случаях поддерживали дистанцию в два шага. Большая часть офицеров и унтер-офицеров размещались за фронтом, чтобы иметь возможность «принуждать солдат идти вперед» или удерживать от бегства. Батальон для эволюций и стрельбы делился на четыре дивизиона и на восемь взводов, нумеруемых справа налево.
Все передвижения войск в сражениях или на маневрах осуществлялись шагом, ширина которого равнялась аршину. Фланги батальона равнялись по знаменам. Несколько батальонов, марширующих в одну линию, равнялись по среднему.
При стрельбе первой шеренге строго запрещалось опускаться на колено («ибо нет ничего смешнее и неприличнее сего коленопреклонения»), но нужно признать, что в некоторых случаях командиры отступали от этого правила. До 1808 г. прицеливаться полагалось в колени человека или ниже на дистанции 150–200 шагов, в полчеловека – на 300 шагов, в «шляпы» – на 400 шагов. Позднее эти контрольные расстояния изменились (например, дистанцию прямого выстрела вместо 300 шагов определили в 150–200 шагов); причиной стало не изменение характеристик оружия, а увеличение ширины шага до аршина. Стрелять разрешалось только с места. Виды стрельбы были следующие: пальба плутонгами или дивизионами (для отражения слабых атак «нерегулярных войск»), пальба пошереножно и залпы (против кавалерии и при отражении «атак противника с холодным оружием на засеку или пост»), батальный огонь. Последний признавался наиболее предпочтительным: солдаты в батальоне стреляли самостоятельно, без команды.
Реалии грядущих сражений очень скоро внесли целый ряд дополнений и изменений в практику применения войск на поле боя, но основы тактических действий, позволившие на равных конкурировать с грозным неприятелем, были изучены и освоены армией именно в период 1808–1812 гг.
3. Пехота в походах
3.1. Марш
Во время кампании войска большую часть времени проводили в состоянии движения или марша. Марш считался главной составляющей всех военных операций. Военная наука различала путевые и маневренные марши. Путевые проводились в значительном удалении от неприятеля и не требовали специальных мер предосторожности. Маневренные («маневерные») марши вблизи неприятеля служили для перемещения армии в необходимое место с целью завоевания территории, занятия удобных позиций для лагеря или сражения, противодействия движениям неприятеля. При планировании марша предписывалось выполнять ряд требований: тщательно анализировались все возможные последствия передвижения; обследовалась местность, по которой проходил намеченный маршрут; подбирались опытные проводники; порядок марша должен был максимально соответствовать предполагаемому боевому порядку; колонны войск на марше не должны были близко сходиться, а тем более пересекаться; артиллерия и обоз располагались далее всего от предполагаемого противника.
Полувзводная колонна на марше. Реконструкция.
По специфике боевых задач марши делились на кантонирные, марши в колоннах, наступательные, отступательные, ночные, форсированные и прочие. Кантонир-марши проводились при начале (открытии) кампании. Войска двигались отдельными частями, собираясь все теснее по мере приближения к неприятелю. В первые дни темп марша не превышал 20 верст в сутки, что позволяло солдатам и лошадям после длительного отдыха втянуться в ритм движения и тем избежать больших потерь, связанных с переутомлением. В дальнейшем темп кантонир-марша мог достигать 35 и более верст в сутки.
Офицер и солдаты в походе. Рисунок из дневника офицера лейб-гвардии Семеновского полка А. В. Чичерина. Октябрь 1812 г.
На территории враждебных государств выделялся авангард, прикрывавший армию; в трех переходах от неприятеля части армии или отдельного корпуса собирались в одном лагере и далее маршировали в колоннах. Ночные марши проводились крайне редко, так как были связаны с большими трудностями и немалым риском. При форсированных маршах армию старались разделить на множество колонн; тяжелые обозы при этом оставляли под прикрытием специально выделенного отряда. Армия вообще очень редко двигалась одной колонной. Как правило, выделялось несколько колонн, каждая из которых имела свою «открытую» (разведанную и исправленную) дорогу или хотя бы дирекцию (направление движения). В колонне полки располагались в том же порядке, что и в лагере. Артиллерия двигалась при пехотных дивизиях (в путевых маршах – позади войск), причем несколько орудий под прикрытием батальона пехоты занимали место в голове дивизии, а остальные – в хвосте. Позади колонн шли обозы. На равнине пехота шла в центральных колоннах, на пересеченной местности – во фланговых. При марше с фронта (перпендикулярно линии фронта армии) протяженность фронта марша приблизительно равнялась протяженности фронта боевого порядка. При марше с фланга (параллельно линии фронта армии) каждая линия или половина линии составляла отдельную колонну; все колонны двигались по параллельным дорогам. Перед фронтом марша заранее выбиралось несколько возможных позиций, на которых в случае необходимости можно было принять бой. Дорогу для каждой колонны «открывал» офицер с необходимым количеством пионеров, плотников и телег с материалом для починки мостов. По обычной дороге шириной 20–25 шагов пехота обычно двигалась взводными колоннами, кавалерия – по восемь или повзводно, артиллерия – в два орудия, обоз – в две повозки, вьючные лошади – по четыре.
Для более компактного передвижения больших соединений войск могли применяться и иные походные порядки. О таком марше в самом начале войны вспоминал И. Т. Радожицкий: «Страна, оставляемая нами, была нарочно опустошаема… Пехота наша, идучи всегда по обе стороны дороги в дивизионных колоннах, оставляла по себе широкий след помятой, мертвой зелени; за войском простирались полосы ее, как бы выжженные ужасным бегом молнии…» [133, стр. 62].
Егеря 38-го егерского полка и гренадер егерского полка. И. А. Клейн. 1815 г.
Городской исторический музей г. Нюрнберга. Германия.
Очень часто во время военных действий войскам приходилось совершать быстрые и длительные «форсированные» марши. Правила одного из первых таких маршей были определены в приказе по войскам 2-й Западной армии, отданном П. И. Багратионом 24 июня:
«Нужно, необходимо по обстоятельствам, чтобы армия, мне высочайше вверенная, прибыла как возможно поспешнее в Минск, дабы предупредить там покушение неприятеля. Я нужным нахожу, чтобы войски шли распашным маршем и прошу корпусных и дивизионных командиров и шефов полков, чтобы они в сих переходах как можно старались облегчить нижних чинов, делая частые привалы и, перешед с места пять верст, отдыхали час, отшед потом 10 верст – два часа, перешед 15 верст – три часа и так далее; раздавать винную и мясную порцию два раза в день, словом, употребить все, дабы не изнурить и сохранить войски и иметь ввиду, что быстрое сие движение покроет славою всех участвовавших в оном и заслужит благоволение государя императора…
Вчерась замечено мною, что пехота часто останавливалась оттого, что колонны напирали друг на друга, почему наистрожайше предписываю, чтобы дивизии и полки шли в должной дистанции; на привалах нижним чинам ни для кого не вставать, кроме государю императору, естьли его императорское величество к армии прибудет…» [35, стр. 176, 177]
Отдых в походе. Мещанин, гренадеры. И. А. Клейн. 1815 г.
Городской исторический музей г. Нюрнберга. Германия.
Офицер 1-го егерского полка М. М. Петров описывал форсированный марш отряда генерал-майора И. С. Дорохова в период с 15 по 26 июля, когда полки двигались без ночевок, а только с краткими привалами:
«В последний опаснейший 60-верстовый переход к двору Мещицам, когда открыты были туда движения с обеих сторон сильных неприятельских частей для пресечения нам пути, изнурение нижних чинов егерской нашей бригады в жаркий день до того простерлось, что несколько человек пали на пути мертвыми и у многих, по истощении всего поту, выступила под мышками кровь. Тут офицеры 1-го и 18-го егерских полков изъявили чрезвычайную любовь к своим подчиненным: они верховых своих лошадей навьючили ранцами обессилевших солдат, а сами несли на своих плечах по две патронных сумы и по два ружья, а иные могутные – и более. Конница наша не могла сделать нам помощи… В сумерки 24 июня изнеможенная егерская бригада наша и артиллерия достигнули до двора Мещиц, где егеря наши, присоединясь к действовавшим казакам и гусарам, обошед скрытно неприятельские фланги и несколько тыл обеих сторон дороги, хватили огнем и холодным оружием спешившихся конных егерей и гренадер французских, поставивших было нам преграду, и отбросили их назад в разные стороны на полверсты, чем и открыли себе и всем тяжестям отряда свободный отступ к Несвижу без всякой утраты пленом. Хвала Дорохову – герою!» [126, стр. 176, 177].