перекрестие перевязи и портупеи на груди. – И.У.], ведет, а он туда же, упирается. Когда б не такое начальство, не так бы мы и сражались. Потому что какое ни будь желанье и усердье, а как видишь, что начальство плошает, так и у самого руки опускаются. А тут в глаза всякому наплевать бы следовало, если бы он вздумал вилять, когда он видит, что отрок, и человеком его назвать еще нельзя, а норовит голову свою положить за Веру и Отечество. Да вилять никто и не думал» [136, стр. 118].
И вслед за участником грандиозной баталии мы лишь можем повторить эпитафию всем знаменитым и безымянным героям:
«Мир вашему праху, благословенные сыны России! И вечная память потомства, которому огонь Бородинского сражения будет неугасимо поднебесною лампадою светить… призывая к поклонению вам, спасители Отечества» [126, стр. 185].
5.10. Верея и Тарутино
Отступление русской армии через Москву и последовавший марш-маневр, завершившийся размещением в Тарутинском лагере, сопровождались рядом арьергардных боев, в которых участвовали егерские полки. Вторая же половина сентября принесла некоторое затишье на главном направлении. Наполеон в Москве тщетно ожидал мирного соглашения, многие корпуса Великой армии занимали территории вблизи древней русской столицы.
17 сентября в небольшом городе Верее близ Можайска был размещен постоянный неприятельский гарнизон – 1-й батальон 6-го линейного полка из состава 8-го (Вестфальского) корпуса А. Жюно. Под руководством полковника Л. В. Конради на небольшой возвышенности, господствующей над городом, было возведено укрепление: небольшое плато обнесли бруствером с палисадом, а в стенах стоявших на плато зданий пробили амбразуры. Вестфальцы занялись заготовкой провианта для армии. М. И. Кутузов решил уничтожить отдаленный вражеский гарнизон. Располагая сведениями о численности и позициях неприятеля и стремясь обеспечить успех дела, он включил в состав отряда генерал-майора И. С. Дорохова довольно большое количество пехоты: батальон егерей 19-го полка и по 2 батальона Вильманстрандского и Полоцкого пехотных полков (один из батальонов Полоцкого полка был затем оставлен в Боровске). В среднем каждый русский батальон к этому времени насчитывал 400–500 человек. Во избежание излишнего шума и неразберихи Дорохов сформировал три группы, в каждую из которых было выбрано по 200 человек одного полка; 600 ранцев атакующих групп остались под присмотром выделенной роты [42, стр. 151]. Ранним утром 28 сентября отряд подошел к городу, и в 5 часов начал штурм. Тьма и ненастье стали союзниками русских. Дорохов приказал начальнику штурмовых отрядов полковнику Н. В. Вуичу (шефу 19-го егерского полка)«спускаться в город от Калугской заставы и атаковать с Богом штыком не делав ни одного выстрела и не кричав ура». В голове колонн шли проводники из жителей города, которые отказались укрыться за спинами солдат. В полной тишине штурмующие незаметно подошли к укреплению. Колонна Полоцкого полка под командой штабс-капитана Артемьева 2-го атаковала прямо через вал; очевидно, колонны имели штурмовые лестницы, позволившие преодолеть палисад. Первым в укрепление проник прапорщик Сомов. Колонна егерей, изначально направленная на мост, обнаружив «большие внутренние укрепления», защищаемые вестфальской гренадерской ротой, переменила дирекцию и также взошла на вал. Колонна Вильманстрандского полка присоединилась к первым двум чуть позже. Штурмовые колонны блокировали основную массу противника в каменных зданиях церкви и присутственных мест («ратуши») и наконец сломили сопротивление гренадеров у моста, причем командовавший вестфальской ротой капитан получил 17 штыковых ран. Полковник Конради вспоминал: «Ведомые жителями Вереи, два батальона подобрались сзади к флигелю ратуши и овладели им, находившийся там слабый гарнизон был подавлен. Отсюда русские с помощью штурмовых лестниц взобрались на крышу главного здания, содрали ее и толпами ворвались сверху внутрь. Завязалась отчаянная рукопашная схватка. Мы упорно защищали каждую комнату…» [131, стр. 59]. Сбитый с ног Конради издал масонский клич, и – о, чудо! – оказавшийся в рядах русских офицер-масон (возможно, М. Ф. Орлов, будущий декабрист) остановил штыки и отвел полковника к Дорохову. Рядовой Вильманстрандского полка Старостенко захватил неприятельское знамя, за что был произведен в унтер-офицеры и награжден Знаком отличия ордена Св. Георгия. Две роты, засевшие в церкви, по приказу Конради положили оружие. Рота Вильманстрандского полка и гусары очистили от неприятеля городские постройки. Вестфальцы в этом бою потеряли 2 офицеров и 49 солдат убитыми, практически все оставшиеся в живых попали в плен. Потери победителей так и остались неизвестными; во всяком случае, количество убитых превышало 30 человек. Подошедший через несколько часов немецкий отряд не осмелился атаковать русских и ретировался к городку Борисов.
И. С. Дорохов. Портрет из Военной галереи Зимнего дворца. Дж. Доу. 1819–1825 гг.
Эта весьма скромная по масштабам победа вкупе с удачными действиями партизанских отрядов способствовала началу морального возрождения русской армии, нравственные силы которой, казалось, были безвозвратно подорваны ужасами Бородинской резни и оставлением Москвы. В Тарутинском лагере армия каждодневно укреплялась и физически, получая немалые подкрепления и пользуясь выгодами обильного снабжения и относительно безмятежного отдыха.
Прошло три недели после организации лагеря, и стало совершенно ясно, что русские войска в сердце страны вновь обрели боевую мощь, достаточную для продолжения активных действий. И первым эту мощь должен был испытать на себе авангард Великой армии под командованием маршала И. Мюрата. Впрочем, в сражении, развернувшемся 6 октября у реки Чернишня и деревни Винково, русские военачальники не проявили должного старания, и Мюрату удалось избежать полного разгрома. Из состава пехоты непосредственно в бою приняли участие лишь егеря 20-го, 4-го и 34-го полков. Шедший во главе колонны 2-го корпуса генерал-лейтенант К. Ф. Багговут был убит одним из первых ядер, выпущенных артиллерией французов, что и привело в замешательство весь корпус. 20-й егерский полк майора Горихвостова, оказавшийся на пути отступления неприятеля, подвергся атаке польской кавалерии и понес существенные потери. Польский офицер вспоминал: «[Русские колонны. – И.У.], выдвинув своих стрелков, успели сформировать каре. Наша кавалерия (5-й конно-егерский и 13-й гусарский полки. —И.У.) немедленно атаковала их на рысях и разбила два каре. Следовало удивляться упорству, с которым дралась молодая русская пехота. Я видел лежавших на земле раненых стрелков, которые поднимались, когда мы проходили мимо, и стреляли в нас. Приходилось добивать их, чтобы они не могли принести нам еще больше вреда…» [58, стр. 251]. Вероятно, речь в данном случае шла о небольших ротных каре 20-го полка; в целом же полк не только отразил атаку кавалерии, но и захватил орудия. В своем письме Р. Вильсон отмечал, что «неустрашимость и твердость двух русских егерских полков… заслужили всеобщую похвалу и фельдмаршал велел раздать им по 5 руб. на человека» [72, стр. 220].
Верея. Вид на Верейский кремль и памятник И. С. Дорохову.
В результате сражения авангард Мюрата потерял до 4 тысяч человек, 38 пушек, обозы и 1 кавалерийский штандарт; наши потери достигали 1500 человек убитыми и ранеными. Достаточно неуклюжие действия армии М. И. Кутузова в этот день, тем не менее, ознаменовали собой начало завоевания русскими стратегической инициативы.
5.11. Второе сражение у Полоцка
Ровно через два месяца после первого сражения у Полоцка к городу вновь подступили русские войска. 2-й и 6-й корпуса Великой армии к этому времени успели укрепить свои позиции, но в то же время соотношение численности противоборствующих сторон кардинально изменилось: у П. X. Витгенштейна теперь было до 40 тысяч человек, к нему же подходил 10-тысячный корпус Ф. Ф. Штейнгеля, а в двух французских корпусах насчитывалось не более 18 тысяч.
Основные силы Витгенштейна двигались к городу двумя колоннами или «корпусами». Первый, командование которым было доверено генерал-лейтенанту Г. М. Бергу, был составлен из «пехотных полков 5-й дивизии, запасных батальонов гренадерских полков гвардейского резерва, сводного кирасирского и гвардейских полков 3 эскадронов, Ригского драгунского полка, из батарейных рот № 5, 14-й легкой, № 27, 8 орудий конных № 23, 6 № 3. Авангард оного корпуса под командою генерал-майора Балка, составленного из 25-го и 26-го егерских полков, запасного батальона Кексгольмского пехотного и 4-го эскадрона Гродненского гусарского полка, казачьего Родионова 2-го и 6 орудий конной роты № 3. Другой корпус под командою генерал-лейтенанта кн. Яшвиля составлен был из пехотных полков 14-й дивизии и прикомандированными дружинами С.-Петербургского ополчения, из батарейных рот № 27, 28 и 50, из легких № 9, 26 и 27 и авангард генерал-майора Властова, состоящий из 4 эскадронов Гродненского гусарского полка, из казачьего Платова 4-го полка, из 23 и 24-го егерских полков с прикомандированными к ним 9-й и 1-й дружинами С.-Петербургского ополчения и из конной роты № 1» [120, т. 19, стр. 273].
5-го октября авангард корпуса Берга опрокинул заслон неприятеля у села Юревичи, причем егеря 26-го полка переправились через реку по мосту, который вражеские солдаты пытались поджечь. Преследование противника велось силами кавалерии, а также роты 26-го егерского полка и роты Кексгольмского пехотного полка. Вторую ночь лил холодный осенний дождь, и дороги превратились в грязное месиво, препятствующее движению.
Утром 6 октября авангард Балка продолжил наступление; 26-й полк шел вдоль берега Полоты, а 25-й полк и батальон кексгольмцев – по дороге. Русская кавалерия опрокинула несколько эскадронов французов, но сама подверглась атаке и отступила. Гусары, преследуемые французскими кирасирами, неслись прямо к цепи роты 26-го полка под командованием Антоновского, который вспоминал: «…Мои егеря не были безопасными от французских волосатиков – так солдаты их называют. Я вступил в топкие места болота, но оказалось, что трясин в нем не было. Я углубился далее, взошел в воду, ожидал неприятеля… Пропустив свою конницу, я залпами открыл огонь по волосатикам, некоторых опешил, других с коней свалил. Однако кирасиры, сначала как бы не ощутив того… летели за гусарами. Еще два залпа, довольно удачные, и потом батальный огонь. Кирасиры приостановились, взглянули на нас, поворотили назад на рысях… Когда миновала опасность, казаки и гусары раненых и спешенных нашими выстрелами кирасир подобрали и с трофеями пленных отправились в свои полки» [78, стр. 154, 155].