— Первый альбом «Любимые песни» я записал для себя в 1978 году на аппаратуре, принадлежавшей Вилли Токареву. За это я и еще один американский продюсер сделали аранжировки для его первого альбома «А жизнь — она всегда прекрасна». Кстати, я там и на гитаре играю. Мой первый альбом не был предназначен для релиза, просто мои родители писали мне: «Гриша, мы соскучились по твоему голосу, пришли нам что-нибудь». Так появились эти песни. Я сделал несколько кассет для друзей, а через неделю они продавались по всему Брайтону даже без указания моего имени.
Мне это очень не понравилось, я пытался бороться с пиратами, но безуспешно, поэтому, кстати, и не выпускал ничего потом долгое время.
— Я ваши чувства понимаю, но без этих музыкальных жуликов мы могли и не услышать песни, ставшие действительно классикой жанра. Я помню, там было много интересных примочек типа «лилипутского» голоса в песнях «Денежки» и «Тетя Хая». Кто принимал участие в записи, делал аранжировки?
— Всё делал я один. Там фактически только гитара. В «Денежках» как баловство я прописал свой голос в разных скоростных режимах, и получился такой эффект. Эту песню очень любили дети, такой детский хит получился. Тогда только начали продавать специальные виниловые пластинки с прописанными партиями ударных, для репетиций, видимо. И я использовал их при записи, поэтому
«Письмо матери» («Ты жива еще, моя старушка…») записана без последнего куплета, просто это был самый длинный трек, а дальше времени не хватило.
— Гитара — это хорошо, но в «Песне горький мед» ясно звучит флейта. Или я ошибаюсь?
— Это звучит гитара-синтезатор, создавая эффект флейты. У меня была шикарная гитара «Гибсон», но клуб, где я тогда работал, обокрали, и гитару унесли прямо со сцены. Я пошел покупать новую на 48-ю улицу в Манхэттен. В витрине увидел очень красивую гитару и понял — это то, что я хочу. Зашел, мне принесли инструмент, открыли футляр, а пластмассовая накладка треснута. Я попросил продать ту, что в витрине. Продавцы говорят: «Мы не можем, ее уже купил Стиви Уандер». А я абсолютно без задней мысли говорю: «Продайте ему эту, он все равно не увидит». Они стали смеяться и продали ее мне.
— Давайте вернемся к вашей работе в Америке. Итак, вы играли в американской рок-группе, а потом?
— Потом группа распалась, как это всегда бывает, а меня позвали в только что открывшийся на Брайтоне русский ресторан «Садко», где уже пела Майя Розова.
Позднее работал в «Гамбринусе» вместе с Мишей Гулько, я в будни, а он в уик-энд. Между прочим, я был первым, кто стал приглашать чернокожих певиц работать в русские рестораны.
— Да, сейчас там тяжело встретить ресторан, где их нет. Это точно. Я знаю, что вы писали произведения, которые исполнялись американцами. Расскажите об этом.
— С тем американцем, с которым я продюсировал Токарева, позднее мы написали джазовую композицию Midnight interlude, которую исполнил негритянский трубач Том Браун. Песню заметили, и она номинировалась на премию «Грэмми» среди джазовых композиций. Этот момент описан в книге Шуфутинского.
— Я знаю, что вы каким-то образом связаны с Голливудом.
— В начале 80-х годов для съемок фильма в Голливуде проводился кастинг на исполнение песни «Очи черные». Я приехал по адресу, спел, а через некоторое время мне позвонили: «Вы получили работу». Это был какой-то комедийный фильм. Через несколько лет, когда меня узнали люди, отвечающие за озвучку, я стал получать приглашения достаточно часто. Самый известный мой фильм — «Список Шиндлера». На сегодня сделано минимум 300 фильмов.
Григорий Димант и Вилли Токарев
Так как у меня хороший музыкальный слух, у меня хорошо это получается. I teach broken English — Я обучаю ломаному английскому (смеется). Мои герои — выходцы из Восточной Европы: это русские генералы, мафиози и т. д., которым требуется сделать акцент.
— Значит, к середине 80-х вы перебрались в Лос-Анджелес. Сын подрос и здорово всех удивил своими музыкальными способностями. Насколько мне известно, Леор был одним из основателей культовой группы House of pain? Да и сейчас играет в очень «звездной» команде!
— В Лос-Анджелесе в 1986 году я выпустил свою единственную официальную кассету под названием «Ностальгия». Туда вошли акустические версии популярных песен «Я в весеннем лесу», «Гори, гори, моя звезда», несколько одесских вещей. Что касается моего сына, то я всегда давал ему свободу выбора. На двенадцатилетие он попросил в подарок два проигрывателя, чтобы экспериментировать со звуком, делать миксы. На следующий день я обнаружил сотню моих любимых виниловых пластинок полностью испорченными. Начались «отцы и дети»: я хотел, чтобы он как-то с уважением относился к моим вещам, объяснял ему что-то, но потом оставил эти попытки, дал ему полную свободу — и вот результат. В 14 лет он уже ездил на гастроли с группой Everlast, а позже с друзьями создал Ноuse of pain. Limp bizkit были у них сперва на разогреве. Потом дома у Леора, в его студии, они записывались вместе, и он влился в новый коллектив. Сейчас он работает с Limp bizkit и известен как DJ Lethal. Специального музыкального образования у него нет, в этом он весь в меня (смеется).
— Помимо Токарева, с кем еще вы работали как аранжировщик и музыкант?
— На альбоме Шуфутинского «Амнистия» я записал гитарную партию в одной из песен. Вообще как гитарист я играл со многими американскими командами, очень многими. Например, с Эминемом, c группами моего сына, конечно. Несколько песен я аранжировал для Лаймы Вайкуле, с которой знаком больше 30 лет.
С новой силой наша дружба разгорелась, когда она приехала с концертами в конце 80-х. Сегодня мы очень близкие люди, дружим семьями. Вот несколько дней назад приехали с двухнедельного сафари в Кении. Это такой адреналин! Я под таким впечатлением! Сделал столько фотографий! Я вам обязательно вышлю.
— Спасибо. Вы были в путешествии с женой? Чем она занимается, если не секрет.
— Да, мы были вместе в Кении. Моя жена работает в Москве — она дизайнер и закупщик для одного из дорогих бутиков на Кутузовском проспекте.
— Планируете ли вы запись нового альбома? Порадуете слушателей?
— Да, сейчас у меня есть настроение записать новый альбом, хотя долгие годы я работал «в стол», много вещей уничтожено. Незадолго до отъезда я сделал новый вариант «Письма матери». Ведутся переговоры с одной из московских компаний. Вероятно, осенью мои песни начнут появляться в некоторых музыкальных сборниках.
— Благодарю вас за интересную беседу, Григорий, и жду с нетерпением новый диск. Одна просьба: не уходите от жанра.
— Обещаю: от жанра не уйду. Будут и серьезные песни, такие как «Глухари» Есенина, и веселые. Мне еще хочется похулиганить.
Подача, манера и подбор песен Гриши во многом перекликаются или даже в чем-то продолжают традицию, как ни странно это для кого-то прозвучит, творчества Алеши Димитриевича. Многие собиратели эмигрантской песни справедливо считают Диманта лучшим лириком третьей волны. Между прочим, в личной коллекции Диманта хранится один раритет, который мне никак не удается выцыганить для своего архива, — это видеозапись концерта Димитриевича в Лос-Анджелесе. Написал фразу и подумал: а что же я не спросил его об этом в интервью? Ну, next time, как скажет Гриша.
Русский Том Джонс
Вот ресторанный музыкант.
В рассвете сил его талант…
А Льва Пильщика я, к своему стыду, узнал только в 1988 году из радиопередачи русской службы ВВС «Перекатиполе», которую вел журналист Сэм Джонс. Для любителей жанра программа была культовой. Судьба ее была довольно долгой, наверное, года полтора Сэм каждый четверг рассказывал о звездах русской эмиграции, в их числе был и Пильщик.
Лев Пильщик
Оказывается, про него спела Люба Успенская: «…в „Приморском“ слушаю я русского Том Джонса». Записанный тридцать лет назад альбом так и остался единственным в дискографии артиста. А предшествовало его появлению следующее. Лев Пильщик родился в теперешней Самаре за год до Победы. После войны семья вернулась из эвакуации в Ригу. Четырнадцатилетним мальчиком Лева начал выступать в рижских ресторанах. А уже в семнадцать стал солистом Литовского государственного оркестра.
В конце 60-х годов Лев переехал в Москву, где около трех лет работал в оркестре Эдди Рознера. В дальнейшем на базе Тульской филармонии создал собственную группу, получившую название «Электрон», потом недолго сотрудничал с «Самоцветами».
В 1972 году, можно сказать в числе первых сотен рисковых парней, музыкант эмигрировал в Израиль. Ему не пришлось отказываться от профессии, незаурядный талант был сразу замечен ведущими импресарио.
На фестивале хасидской песни исполнитель получил первую премию, после чего выехал с гастрольной поездкой в Канаду и США. Во время турне познакомился с девушкой, которая очень скоро стала его первой женой. Столь серьезное обстоятельство подтолкнуло к решению остаться жить в Штатах.
В 1978 году Лев Пильщик выпустил свой единственный альбом «Когда уходит женщина», куда вошли его оригинальные версии песен на стихи С. Есенина, лирические и одесские композиции. Название проекта автобиографично: не заладилась семейная жизнь у артиста…
Аркадий Дунайский — в начале 90-х годов он пел в ресторане «Одесса» на Брайтон-Бич
За три десятилетия жизни в Штатах талантливому певцу довелось поработать во многих ночных клубах и ресторанах Нью-Йорка, объехать с выступлениями десятки стран. Пильщик поет и сегодня, причем делает это на многих языках. Голос мощный, сильный, красивый, жаль, не записывает ничего.
Их было немало, тех, кто остановился на первой и последней кассете. Я их так и зову «человек одного альбома». В случае с Пылаевым, В