В 1988 году из программы радио ВВС «Перекати-поле», посвященной феномену эмигрантской песни, я узнал, что Токарев ПРИЕЗЖАЕТ В МОСКВУ!!! Просто как турист, еще без всяких концертных планов, и будет жить в Москве, в гостинице
«Будапешт», что на Петровских линиях, близ Кузнецкого моста. Я не спал ночь, собираясь на следующий день ехать смотреть на живую легенду. Кажется, была осень. Да, точно, довольно поздняя пора «очей очарованья». Я приехал с товарищем, у него был фотоаппарат. В переулке, недалеко от дверей отеля, мы обнаружили еще человек десять преданных поклонников певца.
— Ну что, видели Токарева?
— Нет, не появился еще, вроде должен приехать.
Среди ребят, «ждавших мессию», был известный теперь московский журналист Саша Сингал. Словно в подтверждение моих воспоминаний на одном из сайтов он недавно рассказал такую историю: «Когда-то, в 1986 году, мне за четвертак продали фотографию и сказали, что это Вилли Токарев. Я тогда мечтал Токарева в лицо посмотреть. Я хранил тот снимок как икону. А в один из дней показал фото соседу, старше меня на пять лет. И он сказал, что меня кинули. Я не мог понять, почему. Он объяснил, что на фото не Вилли, а Джимми Хендрикс».
Но в день нашего знакомства Саша продемонстрировал нам такое, о чем я и мечтать тогда не мог. У него была обложка от «родной» кассеты Вилли «Над Гудзоном». Ее он купил возле ГУМа за тот же четвертак, на который ранее «попал». Имея настоящее да еще цветное фото «объекта», мы продолжили ожидание.
Неожиданно из гостиницы вышел невысокий молодой человек лет двадцати пяти с кинокамерой в руках и начал снимать нас. На дворе стоял 1988 год, о развале СССР еще никто не помышлял, зато о КГБ пока не забывали. Потому появление какого-то дяди с камерой напрягло. А дядя неожиданно спросил нас, не Токарева ли мы ждем.
Не веря в собственную храбрость, мы подтвердили, что именно его.
«А что же вам нравится в его песнях? Они ж блатные», — продолжал провоцировать нас парень с камерой.
Отвернувшись от объектива где-то на три четверти, я дерзко выкрикнул:
«Это почему блатные? А разве о родине, о войне он не поет?»
Нестройный гул одобрения поддержал меня.
«Ну ладно, чего вы. Я его сын, меня зовут Антон, а снимаю я ему на память», — ответил «оператор».
Сы-ы-ын! Совсем не похож был на отца. Но мы поверили.
«А когда он приедет? Вышли новые кассеты? Будут концерты?» — стали наседать осмелевшие фанаты.
«Приедет нескоро, часа через четыре. Вышло две кассеты, я бы мог переписать, да двухкассетника у меня нет», — доброжелательно объяснил нам потомок.
Мой товарищ «мухой» слетал на «Пролетарку» и обратно, приволок «Шарп-777», и программа-минимум была выполнена — мы уже имели два новых концерта Вилли «SOS» и «747».
А как стемнело, приехал и САМ! Я не помню в деталях его появления. Память выхватывает лишь, как вся ватага зашла следом за кумиром в предбанник «Будапешта» и под сверлящим взглядом швейцара начала брать автографы и спрашивать, спрашивать, спрашивать… Токарев оказался очень невысокого роста, по-западному холеный, в костюме и элегантном то ли плаще, то ли кожаном пальто. Мне в тот год было пятнадцать, и роста я был небогатырского, но Вилли был даже ниже меня. Это удивило. Расписывался он на цветных открыточках со своей фоткой, кассет не дал никому, как ни умолял его самый матерый из нас поклонник — тридцатилетний сионист и студент-физик Боря Ваккер.
Вилли сфоткался со всей мини-толпой своих почитателей, взял у нас адреса и обещал прислать еще снимков. Конечно, я тоже дал адрес, а в графе «получатель» написал: М. Кравчинскому. Через три месяца я нашел в почтовом ящике письмо… от ВИЛЛИ ТОКАРЕВА с маленькой цветной карточкой и подписью: «Дорогой Миша! Поздравляю с Новым годом!..» Смятенье чувств — так, вероятно, надо обозначить мое состояние.
Я получил ПИСЬМО ОТ САМОГО ТОКАРЕВА, но не мог ни перед кем похвастаться: там было не мое имя! Что делать? Дома я, проявив чудеса аккуратности, переправил Миша на Максим, и всё встало на свои места.
Годом позже Токарев приехал в СССР уже на гастроли. Площадкой стал Театр эстрады. Очередь? Нет! Это столпотворение называется как-то иначе. Память стерла, как же мы все-таки умудрились вырвать билеты. Наверное, был «смертельный номер».
Билеты были взяты сразу на несколько концертов в разные дни. Как можно было за раз всё понять и осмыслить?
Он пел с оркестром Анатолия Кролла, где когда-то начинал контрабасистом. Пел весь репертуар, даже «Рыбацкую», про «Эх, хвост, чешуя» исполнял, переделав только слегка, второй куплет про «два потрепанных» предмета. На концерты американской звезды приходили известные люди. Я вижу, как неторопливо приближался к служебному входу автор «Журавлей» Ян Френкель, очень похожий внешне на Токарева, с такими же роскошными усами. Помню Иосифа Кобзона и многих других. С 1989 года Вилли месяцами ездил по стране с концертами, его везде ждали как бога. Появление звезды можно было сравнить с «визитом государь-императора в город Кострому», как писали Ильф и Петров. Стадионы не могли вместить всех желающих!
Всё было хорошо, только из-за резких перемен в жизни (женитьбы и рождения ребенка), перестали выходить новые диски. В 1992 году маэстро выпустил сразу ДЕСЯТЬ новых концертов. Мне по сей день думается, что зря. Раньше народ стабильно ждал от музыканта одного альбом в год, а теперь слушатель запутался в этом многообразии.
Все проекты вышли совсем разными: тут и узнаваемый Токарев в «брайтонскоодесском» стиле («Брызги шампанского»), и тонкий лирик («Здравствуй, милая женщина!»), и песни на английском и итальянском (America). Единственное, чего добился маэстро столь широкой «экспансией», так это демонстрации многогранности своего таланта. В этих концертах он предстает едва ли не в десятке жанров, направлений, стилей.
Радистка Кэт
Девочка из штата Калифорния
Вчера мне предложила ее в жены взять,
Девочка — красавица бесспорная,
Но все ж я попросил ее до завтра подождать…
Это оказались последние работы, где Токареву помогала многолетняя партнерша по сцене пианистка Ирина Ола.
Вилли Токарев и Ирина Ола
Дело в том, что в начале 90-х годов в Нью-Йорке оказался известный в своей сфере человек Вячеслав Кириллович Иваньков по кличке Япончик. Каким-то образом он познакомился с Ириной, которая к тому моменту была уже гражданкой США, и для собственной легализации предложил ей фиктиный брак, на который она согласилась. Однако, начавшись радужно, одиссея Япончика закончилась за океаном конфликтом с местным правосудием. ФБР решило, что Вячеслав Иваньков будет олицетворять собой всю пресловутую «русскую мафию» и один ответит за всех. Под него стали «копать». Тренированные агенты четко и доступно разъяснили Ола, что будет, если она откажется сотрудничать с ними, и женщина дрогнула. Она приходила на встречи с Япончиком, обвешанная с ног до головы спецтехникой, и собирала информацию. Когда процесс над Иваньковым начался, она выступила в суде, а взамен получила помощь от правительства США, попав под программу защиты свидетелей. Это как заново родиться: вам делают новые документы, предоставляют новое жилье, снабжают деньгами и иногда даже меняют внешность.
Короче говоря, прячут человека. Так что где теперь Ирина Ола, никто не знает. И как она выглядит, можно только догадываться. У меня остались ряд ее фото и воспоминания о нескольких мимолетных встречах.
Последнее десятилетие Токарев держит паузу, не выпускает ничего для широкой публики. Только проекты под заказ.
Вилли Иванович, нам нужны ваши новые песни. Без них сиротливо и скучно.
Покажите уже всем, как надо, а то часто уши вянут от нынешних проявлений «жанра».
Дайте мастер-класс!
Думаю, покажет, и еще как! Токарев постоянно в заботах, в работе, в самосовершенствовании.
У него незыблемые жизненные принципы, свой подход к жизни. Много лет Вилли Иванович соблюдает свою фирменную диету, не дает себе расслабляться, занимается спортом и собирается прожить больше ста лет.
Вилли Токарев с сыном Антоном.
Москва, 1988
А как тут почивать на лаврах, когда жена молодая, дети-дошкольники и постоянные поездки. То Австралия с концертом, то в Монте-Карло к друзьям, то в Лондон на запись нового диска. А недавно телевидение Люксембурга приступило к съемкам большого фильма о Вилли Токареве.
Судьба и творчество Токарева уникальны. Успех, особенно первый, был безумен.
В подтверждение своих слов хочу вспомнить появление «антигероя» Токарева — некоего Слесарева.
Брайтонский андеграунд
Я всё могу, могу привсенародно…
В середине 80-х годов на Брайтоне появился человек, чье настоящее имя — Виктор Чинов. Он работал мастером по ремонту телевизоров, содержал небольшой магазинчик и был, в общем, всем доволен. До эмиграции Витя, бывало, пел в ресторанах Саратова, Волгограда или Риги и к музыке отношение все же имел. В какой-то момент он решил записывать сольные альбомы. Сказано — сделано.
Виктор Слесарев
С подачи известного коллекционера и продюсера времен «застоя» Рудольфа Фукса, который в эмиграции возглавил фирму «Кисмет», специализировавшуюся на русской музыке, Виктор Чинов берет псевдоним Слесарев.
За несколько лет под «самоиграйку» он записал больше 20 альбомов сомнительного качества и содержания.
«Мат по-белому», «Мат по-черному», «Нэп на Брайтоне» — из названий всё видно.
Слесарев сделал много нецензурных песен, порой откровенно похабных.
Позволю себе процитировать одну из самых скромных строчек его репертуара:
А у меня уже
Не стоит в штанах,
В штанах бархатных…