лючая машину, «Детройт» потратил порядка ста тысяч долларов, что было дешево по сравнению с тремястами тысячами – именно столько просили советские руководители за трансфер. Причем это касалось возрастных игроков, которых русские не хотели больше видеть в своей системе.
Несмотря на то что Константинову хотелось как можно скорее добраться до Северной Америки и начать выступать за «Детройт», у него едва не случился нервный срыв, когда он узнал, что ему придется проститься с семьей, пусть и всего на пару дней. Его жена – коренная москвичка, она была образованна лучше своего мужа-хоккеиста, поэтому прекрасно понимала причину задержки. И очень благодарила «Ред Уингз» за предоставленную помощь – особенно после того, как Лайтс выдал ей пачку денег, чтобы они с дочкой остановились на два дня в хорошем отеле и прошлись по магазинам, коротая время до вылета в Америку.
– Владди было крайне тяжело оставить жену с дочкой, – вспоминает Полано. – Он был настоящим семьянином.
Тем не менее Константинову понравился перелет в Детройт. Полано по дороге уснул, а когда проснулся где-то над Атлантическим океаном, спали все остальные. Он посмотрел в сторону кабины пилотов и протер глаза, чтобы убедиться, что это не сон. Нет, все было наяву – за штурвалом самолета сидел Константинов.
– Я подумал – ни хрена себе! – рассказывает Полано. – Не поверил глазам своим!
Полано встал со своего места и обратился к экипажу:
– Что тут происходит? Он же не пилот!
– Мистер Полано, все в порядке, – ответил капитан. – Работает автопилот. Он никому не мешает.
Жена и дочь Константинова прибыли в Детройт точно по расписанию через два дня. Владимир уже вышел на лед со своими новыми партнерами по команде и готовился к тренировочному лагерю, который положит начало его блистательной карьере.
Ростом Константинов был всего 180 см и весил 83 кг. Однако он быстро снискал себе славу игрока, готового на все, чтобы помочь своей команде. Он не жалел ни собственного тела, ни капли энергии. К тому же он мог помочь и атаке, поскольку когда-то играл в центре нападения. Владимир абсолютно не стеснялся начать раскат из своей зоны, а один в ноль он обыгрывал вратарей так, что позавидовали бы многие нападающие.
Константинов впервые попал на радар скаутов НХЛ во время молодежного чемпионата мира в 1987 году, который широко известен в хоккейных кругах как «Побоище в Пьештянах». Турнир проходил в бывшей ЧССР – на территории современной Словакии. Сборные СССР и Канады соперничали давно и неистово, и новая печальная страница в историю этого противостояния была вписана, когда игроки обеих команд полными составами выскочили на лед и устроили массовую драку. Трое судей никак не могли совладать с сорока игроками, которые отвешивали друг другу тумаки и боролись на льду.
Рукопашная схватка продлилась несколько минут и откровенно перешла рамки допустимого. Ситуация настолько вышла из-под контроля, что чехословацкие организаторы погасили свет на арене, погрузив ее во тьму. В этот момент капитан советской сборной Константинов, лежа на льду, боролся с капитаном сборной Канады Стивом Кьяссоном.
По иронии судьбы пару лет спустя Кьяссон и Константинов стали одноклубниками в «Детройте» – более того, выступали в одной паре. Вместе они являли собой мощный заградительный редут, зачастую выходя на лед против лидеров соперника. Немалую роль в этом сыграло то, что оба могли как следует врезать противнику. Им было практически невозможно забить. Всякий нападающий не даст соврать – трудно бросить прицельно, когда тебя в любую секунду могут впечатать в бортик.
Конечно, журналисты НХЛ придумали Константинову немало креативных прозвищ из-за его манеры игры. В какой-то момент даже казалось, что он – лидер лиги по этом показателю: Владимир Грозный, Плохой Влад, Vlad the Impaler, Владиатор, Владинатор… В образе последнего он был на чемпионском параде в 1997 году, когда, словно Арнольд Шварценеггер в фильме «Терминатор», надел модные солнцезащитные очки и пообещал примерно миллиону своих близких друзей, собравшихся на Харт Плазе в Детройте: «Я еще вернусь».
Соперники Владимира также придумывали ему прозвища, и все они были предельно далеки от «Мистер Конгениальность».
Когда Константинов вышел на лед во время своего первого тренировочного лагеря в 1991 году, его исцеление от «смертельной стадии рака» некоторые считали чудом. Однако успех пришел к нему не сразу, первую пару месяцев в НХЛ ему приходилось нелегко. Это не осталось без внимания его бывшего начальника. Генеральный менеджер ЦСКА Гущин случайно оказался в ноябре в Детройте, где проходило слушание по делу «Ванкувера» против контракта Павла Буре. «Кэнакс» обратились в суд, чтобы тот признал недействительным контракт Буре с ЦСКА, поскольку тот был подписан под давлением. Суд удовлетворил иск, и российский контракт, по которому игроку причиталось триста долларов в месяц, был аннулирован. Через несколько лет Буре будет получать восемь миллионов долларов за сезон.
Находясь в Детройте, Гущин посетил один матч на «Джо Луис Арене», где Константинов выступил не лучшим образом. Кроме того, он и после игры выглядел неважно. Его лицо было пепельного цвета с пугающим зеленоватым оттенком. Как всегда, он шел к раздевалке «Детройта», прихрамывая. Гущин находился неподалеку. Посмотрел на бывшую звезду своей команды, повернулся к Матвееву и сказал: «Похоже, Владимиру Николаевичу по-прежнему нездоровится».
После того как Константинов обжился в Детройте и привык к стилю игры НХЛ, он быстро стал одним из самых популярных игроков «Ред Уингз». Несмотря на языковой барьер, он сразу расположил к себе партнеров по команде. Скауты и руководство клуба этому абсолютно не удивились, поскольку они уже сами давно были без ума от Владимира. Мюррей впервые увидел его в деле на чемпионате мира в Финляндии, когда «Ред Уингз» устроили им очную ставку в полночь на опушке леса.
– Этот парень никому не хотел уступать. Он бегал по площадке, бил и канадцев, и американцев – вообще всех подряд. Ему было все равно, против кого играть, – вспоминает Мюррей. – Возвращаясь со смены, он снимал сетку и наплечники, и сразу становилось понятно, что у него травма. Но Константинов снова выходил на лед и продолжал биться. Он играл как сумасшедший. И после каждого силового приема на его лице сияла улыбка. Было четко понятно: если есть возможность, такого парня надо обязательно брать в команду. Он был прирожденным воином.
В «Детройте» Константинов играл так же хорошо – и даже лучше.
– Владимир был готов на все, чтобы помочь команде, – добавляет Мюррей. – Вне всяких сомнений, он здорово усилил «Ред Уингз». Познакомившись и поработав с ним немного на тренировках, я полностью уверился: он станет биться до конца в каждой смене.
Именно за это его и любили партнеры по команде.
– Лично для меня Владимир Константинов был идеальным защитником, – рассказывает Жерар Галлан, который прочно обосновался на левом краю тройки Стива Айзермана, когда в команду пришла российская молодежь. Галлан, который и сам любил побороться на площадке, пришел в восторг от игры Константинова. – Он был одним из самых жестких хоккеистов среди тех, с кем мне довелось играть. Я говорю не о драках, а о самом стиле его игры – как он боролся, как проводил силовые приемы, как втыкался… Он мог все. Здорово контролировал шайбу. Хорошо отдавал передачи, постоянно подключался к атакам. Он играл очень плотно и жестко. Исподтишка не бил, но мог сыграть грязно – и ответить за это тоже мог. Его боялись все команды. Как только соперники пересекали синюю линию, он заставлял их платить по счетам. Он однозначно изменил представление о российских хоккеистах.
Игорь Ларионов, игравший с Константиновым в ЦСКА, а затем и в «Детройте», выразился более лаконично:
– Владимир был жестким сукиным сыном. От него было трудно спрятаться.
Константинов привыкал к новой жизни в Северной Америке и со временем раскрылся с другой стороны. В какой-то момент он перестал быть в раздевалке нелюдимым ворчуном, пусть даже по-прежнему передвигался по ней как восьмидесятилетний старик. Возможно, из-за того, что он всегда мог поговорить с Сергеем Федоровым на родном языке, Владимир медленно учил язык своей новой страны.
– У Владди были проблемы с английским, – вспоминает Галлан. – Мы всегда прикалывались над ним. Он, как правило, просто бурчал что-то в ответ.
Партнеры и тренеры любили и уважали Константинова за то, что он терпеть не мог, когда кто-то не выкладывался в полную силу – даже на тренировках. Он абсолютно не стеснялся откровенно говорить об этом, особенно самым близким людям.
– Константинов злился даже на других русских игроков, – говорит Галлан. – Владди приходил пахать каждый день. Мы видели, как другие русские иногда сачкуют на тренировках. Тут же он подъезжал к ним и пихал изо всех сил. Он на дух не переносил, когда кто-то отлынивает от работы.
Характер играет огромную роль в успехе команды, и Константинову было его не занимать. Его партнеры поняли это сразу и старались от него не отставать. Его поведение было заразительным, именно поэтому «Ред Уингз» быстро превратились в одну из лучших команд НХЛ.
– Он был открытым парнем, и ребята в команде быстро взяли его под крыло, – вспоминает Мюррей. – А затем уже и он взял их под свое крыло на льду. Владимир Константинов, вне всяких сомнений, был одним из лидеров команды в раздевалке. Он круто изменил судьбу «Детройта».
Глава 6. Вячеслав Анатольевич Козлов: Новая жизнь в Детройте после страшной аварии
Слава Козлов ехал на заднем сиденье роскошного белого лимузина. Не исключено, что такой машины на Ulitsa Novaya скромного района российского секретного города не видели раньше никогда. Он повернулся к своему другу Алексею Мельнику и сказал:
– Люди подумают, что Борис Николаевич приехал.
Они усмехнулись: Козлов имел в виду первого президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина.