еменам. Затем открывается все большее и большее число могильников (но не курганов), относящихся, наверное, к дославянской эпохе (приблизительно к VI–VIII векам) и принадлежащих, по-видимому, также каким-то финским племенам. Наконец, появляются курганы (могильные насыпи). Некоторые курганы IX–XI–XIII веков в пределах средней и северной России могли принадлежать уже, судя по найденным в них вещам, наверное, славянам. Никоим образом нельзя, однако, сказать, что все курганы принадлежат славянским племенам (или, по крайней мере, носят следы славянской или, точнее, — славяно-варяжской культуры); в Нижегородской, например, губернии найдены курганы, принадлежавшие, несомненно, мордовским князьям. От более поздней эпохи, начиная с XII–XIII стол. и позже, мы имеем теперь целый ряд раскопанных старых русских кладбищ христианского периода. Для более ранних эпох вплоть до курганной мы имеем остатки костяков и черепов в количестве слишком еще незначительном для того, чтобы составить себе сколько-нибудь определенное представление о физическом типе населения того времени. Гораздо большее число остатков мы имеем от эпохи курганов. Хронологически время курганной эпохи определяется приблизительно IX–XIII в. Точно ли, что в этих курганах хоронились представители славянских племен (не в смысле языка и культуры, но в смысле антропологическом), — вопрос, далеко еще не решенный в окончательной форме.
Изучение остеологических и, главным образом, краниологических остатков курганного населения позволило установить пока следующие важнейшие факты: на всем протяжении от западной части Московской губ. и включительно до Новгородской и Олонецкой на севере, до Черниговской, Могилевской губ., теперешней Галиции и Германии на западе и до Полтавской и Киевской губ. на юге — жило одно, по-видимому, племя (Богданов), главнейшими отличительными признаками которого являются длинноголовость, длинное лицо (лептопрозопия) и, вероятно, высокорослость. Местами это курганное племя являлось чисто долихоцефальным или лишь с незначительною примесью коротких черепов (суджинские, например, черепа, частью подольские, минские, ярославские, рязанские и т. д.), причем короткие черепа принадлежали, по-видимому, преимущественно женщинам; местами же встречаются более значительные примеси брахицефалии, но длинноголовые во всяком случае везде преобладают, составляя 65–70 % всех черепов и выше. На основании исследований, произведенных, главным образом, в Новгородской, Московской, Киевской и Полтавской губерниях, профессор Богданов отмечает, что в наиболее древних курганах встречаются исключительно или почти исключительно долихоцефальные черепа; но чем позже происхождение курганов, тем заметнее становится примесь брахицефальных черепов. На черепах, найденных на старых кладбищах (христианских) XII–XIII и позднейших веков, примесь брахицефалии уже значительна, и в ближайшие к нам века брахицефалия является преобладающим типом находимых при раскопках черепов. Для Московской губернии, например, имеются следующие данные:
| … | долихоцефалов | мезоцефалов | брахицефалов |
| 50 муж. кург. черепов VIII–X вв. | 8% | 2% | 10% |
| 100 чер. из боярск. кладб. XVI в. | 44% | 16% | 40% |
| 202 чер. из кладбищ XV–XVII вв. | 19% | 27% | 53% |
| 219 соврем, черепов (по проф. Анучину иссл. на живых — в редукции на череп) | 24,1% | 35,4% | 40,4% |
До сих пор мы не имеем фактов, резко противоречащих выводам профессора Богданова, и описанные им отношения существуют, по-видимому, по всему тому району, где в древнейших курганах были находимы долихоцефальные черепа.
На востоке же, близь Уральского хребта и далее за ним — на протяжении Сибири, жили племена, дающие уже в самых древних курганах преобладание брахицефального типа (тюркские, а, может быть, и финские племена?); равным образом и на севере, в теперешней Петербургской, в части Новгородской губернии, курганные племена также носили несколько иной характер, давая большую примесь брахицефального типа. На западе область долихоцефального курганного племени простирается далеко за пределы современных русских владений, и длинноголовые древние насельники Германии, Австрии, Дании, Швеции едва ли отличались по своему типу сколько-нибудь резко от длинноголового племени центральных русских курганов.
На основании этих данных, профессор Богданов заключает, что в свое время не существовало ни праславянина, ни прагерманца, ни прадатчанина и т. д., но на всем районе от западной половины Московской губернии и далеко в глубь Европы жило одно и то же длинноголовое курганное племя, давшее различные в антропологическом смысле современные расы путем примесей народностей другого типа и путем видоизменения первичного типа под влиянием различных условий жизни (главным образом культуры). Большинство германских ученых держится того взгляда, что современное германское население получило примесь брахицефального типа, главным образом, от древних славян, которые, по их мнению, были типичными брахицефалами. Взгляд на славян, как на брахицефалов, сближает славян с представителями высокорослой брахицефальной расы древней Европы (кельто-славянская ветвь арийской расы — Брока, Леббок, Тэйлор и др.).
Совершенно иначе смотрит на дело много поработавший над изучением ископаемых русских черепов профессор Богданов. По его мнению, встречающиеся в позднейших курганах, а потом и в могилах XII–XV веков брахицефальные черепа не носят на себе черт, напоминающих монгольский тип (широколицость, выдающиеся скуловые дуги, широкое носовое отверстие и т. д.); следовательно, в появлении короткоголовости примесь монгольской крови не могла играть видной роли. С другой стороны, нельзя признать и влияния короткоголовых доисторических рас Европы по одному уж тому, что первые насельники средней части Западной Европы — долихоцефалы делались короткоголовыми постепенно в разных местах и в одно приблизительно время с аналогичной переменою и на русской территории; нет, далее, никаких доказательств в пользу массового распространения брахицефалии на русской территории в направлении с юго-запада на север, северо-восток и восток, т. е. в направлении предполагаемого движения пришлых славянских племен. На основании этого профессор Богданов полагает, что брахицефалия появилась в данном районе не под влиянием пришлых короткоголовых племен, но развилась самостоятельно в силу медленно совершавшегося видоизменения длинных черепов курганного племени в короткие. Главным фактором, модифицировавшим таким образом черепа, была культура. Переход от примитивной жизни, когда человек не ушел еще очень далеко в своем образе жизни от животных, к условиям жизни более культурным должен был выразиться, прежде всего, в ослаблении чрезвычайного развития мускулатуры; ослабление последней должно было коснуться, между прочим, и затылочных мышц, отчего развитие затылочной части черепа, как области прикрепления этих мышц, стало менее энергичным, чем прежде. Череп вследствие этого должен был несколько укоротиться в переднезаднем направлении. Вместе с тем обусловленное потребностями культурной жизни развитие лобных долей мозга, а с ними и черепа, повлияло на увеличение поперечных размеров головы и на компенсаторное ослабление развития лицевых костей, что, опять-таки, давало укорочение переднезаднего диаметра (более прямой, менее убегающий назад лоб и менее выдающееся вперед положение надбровных дуг, надпереносицы). Таким образом долихоцефальные черепа могли, по мнению профессора Богданова, а также профессора Р. Вирхова и др. авторов, превращаться под влиянием культуры в брахицефальные. Относительно славянских племен аналогичные с мнение Богданова взгляды были высказаны Пешем, а в последнее время близко к такому же взгляду подошел и пражский ученый профессор Л. Нидерле, который рисует первичного славянина (общего родоначальника славянских племен) светловолосым, светлоглазым, высокорослым долихоцефалом, утратившим свою долихоцефалию под влиянием условий жизни и, главным образом, культуры и изменившим в значительной мере и другие свои характерные черты под влиянием смешения с другими расами.
Представление о предках славян, как о долихоцефалах, далеко еще не может считаться вполне твердо установленным, и противоположный взгляд, по которому славяне признаются широкоголовыми, имеет также не мало сторонников. Эти последние не допускают прежде всего возможности перехода долихоцефалии в брахицефалию под влиянием культуры. Если такой переход и мыслим, то в данном случае он должен совершиться на коротком сравнительно протяжении времени, всего в каких-нибудь 3–4 столетия; между тем, вся сумма наших знаний об эволюции органических форм заставляет думать, что подобного рода процессы совершаются чрезвычайно медленно, в очень большие промежутки времени. К тому же длинная и короткая формы человеческих черепов считаются очень постоянными и характерными признаками; они могут быть прослежены даже у антропоидных обезьян и являются, следовательно, не второстепенными, сравнительно легко изменяющимися, но наиболее устойчивыми признаками первой важности и значения. Затем — существование и в настоящее время долихоцефальных племен, достигших издавна высокой культуры (англичане, шведы), говорит не менее сильно против если не возможности, то во всяком случае против обязательности культурных изменений долихоцефального типа.
Появление и возрастание в числе короткоголовых в пределах современной центральной России замечается приблизительно в могильниках IX–XV веков, что соответствует эпохе расселения по этой области славянских племен; здесь, следовательно, факты благоприятствуют гипотезе о короткоголовости древнейших славян. Но, допуская эту гипотезу, необходимо допустить и другую, именно, что длинные черепа курганного племени в России должны принадлежать, по всему вероятию, финским племенам (проф. Таренецкий). Обращаясь же к современным финским племенам, особенно к тем, к