Говоря об античной картографии, надо отдавать себе отчет в том, что до нас практически не дошло никаких аутентичных античных памятников, которые могли бы свидетельствовать о том, как выглядели карты.[184] Кроме небольшого фрагмента карты из Дура—Европос середины III в. н. э., нарисованной на кожаной обшивке щита и представляющей участок западного и северного побережья Черного моря,[185] источником по античной картографии могут служить для нас Певтингерова карта (список XII–XIII вв., но восходящая к первым векам нашей эры[186]), а также карты Птолемея, которые сохранились лишь в поздних копиях начиная с XII в., но описаны в произведении самого Птолемея.
Об изображении Волги у Птолемея речь уже шла выше. Сведения Птолемея о реке Ра—Волге оказались практически утраченными для последующей картографии, которая на греческой почве как будто не имела какого—либо отчетливого развития,[187] а в латинской культуре продолжала придерживаться доптолемеева представления о Каспии как заливе Северного океана.
Таким образом, римская геокартография, как кажется, никогда не воспользовалась достижениями Птолемея и наследовавшая ей западноевропейская средневековая картография традиционно вплоть до картографической «революции» Возрождения не замечала большой реки, впадающей с севера в Каспийское море.[188] Впервые Европа узнала о том, что Каспийское море – не залив Северного океана от Вильгельма де Рубрука, путешествовавшего в эти края в 1253–1256 гг. и назвавшего реку Этилию (Волгу).[189]
Карта Юлия Гонория, Певтингерова карта, картографическая основа «Космографии» Равеннского Анонима (Cosm. II, 8—11), картина мира Иордана (Get. 30), Эбсторфская карта, Херефордская и другие средневековые карты повторяют представления о Каспии как заливе Северного океана, игнорируя существование Волги и не называя ее имени (Ра).
Почти единственное, что осталось от этого района – это робаски, которые, очевидно, через посредство Оросия попали на некоторые западноевропейские средневековые карты. Рассмотрим их расположение на картах и географическое окружение.
Так, на карте из рукописи XII в. (London, BL, Add. 10049, f. 64),[190] содержавшей сочинения св. Иеронима, первыми в Северном Причерноморье начиная с востока названы [R]obasci Scite (робаски—скифы) (см. илл. 22). Следующее название – река Cliteron fl[uvius], а затем следует Fasis fl[uvius], потом гипербореи и аримаспы. Фасис (совр. Риони) впадает, как ему и положено, в Черное море, а робаски, река Клитерон и гипербореи с аримаспами находятся на северо—востоке от Фасиса, при этом река Клитерон не впадает в Черное море. Не могло ли соседство робасков и не впадающей в Черное море реки в Северном Причерноморье свидетельствовать о Волге, которая могла подразумеваться под Клитероном? Думается, что при неясности географической ситуации в Восточной Европе это возможно, даже если принять во внимание, что Клитерон, начинаясь на Крайнем Севере рядом с робасками, течет далее на запад мимо Боспора, Александровых алтарей, гелонов и, по—видимому, впадает в Танаис (ср., однако, восприятие Нижнего Дона как рукава Волги[191]).
Несколько выше на этой же карте (т. е. восточнее при ее восточной ориентации) мы видим и Каспийское море, представленное как залив Северного океана. Интересно, что с западной стороны в море впадают две реки. Одна, расположенная южнее (правее), несет название Аракс и, по всей видимости, идентична современному Араксу, другая, впадающая с северо—запада в самый пролив, соединяющий Каспийское море с океаном, называется «Ахеронт, адская река» (Achеron fluvius infernalis). Истоки этой реки показаны на горах, расположенных на Крайнем Севере с надписью рядом с ними – «Наиверхняя Скифия» (Scitia Suprema). Все географическое окружение Ахеронта и впадение ее в устье Каспия наводят на мысль, что под Ахеронтом также может скрываться Волга.
В рамках одной карты я указал на возможность идентификации с Волгой двух рек (Клитерон и Ахеронт), что может показаться нелогичным и избыточным. Но, во—первых, всякий, кто занимался средневековыми картами, знает, сколь много нелогичностей и этнотопонимических дублетов встречается в их легендах.[192] Во—вторых, название реки Клитерон, как считается, восходит к гидрониму Gesclithron, упомянутому Плинием Старшим (VII, 10) и Солином (15, 20). Это имя объясняется из греческого словосочетания γῆς κλεῖθρον, которое означает «запор земли», т. е. дверь в подземный мир.[193] Таким образом, река Клитерон, как и Ахеронт, оказывается связанной с подземным миром, к ней приложимы те же характеристики, и поэтому под двумя названиями вполне могла выступать одна река.
Робаски упоминаются на Эбсторфской карте XIII в. (см. илл. 7), где на самом севере около изображения трех столпов с пламенеющим огнем стоит надпись «are Alexandri Magni in finibus Robascorum…» («алтари Александра Великого в пределах робасков…»).[194]
Также и на Херефордской карте ок. 1290 г. присутствуют робаски и опять в непосредственной близости от реки Ахеронт (см. илл. 16). Легенды на карте располагаются следующим образом: «Каспийское море. Река Ахеронт. Считается, что это река ада, так как она кипит, впадая в море. Течет от Тенистых гор и, как говорят, тут вход в геенну. Здесь я нашел зверей, похожих на Минотавра, пригодных для войны. У албанов голубые зрачки, и они лучше видят ночью. Савроматы—скифы. Робаски—скифы (Robasci Sithe). Массагеты. Эвнохи—скифы. Аримаспы. Враждуют с грифами за жемчуг. У грифов головы и крылья, как у орла, а тело, как у льва. Могут пронести быка по воздуху. Река Клитерон. Гипербореи…».[195]
Л. С. Чекин в своем комментарии к Эбсторфской и Херефордской картам высказал мнение, что робаски здесь – «народ у берегов Танаиса (т. е. Дона. – А. П.)»,[196] но, судя по их расположению среди савроматов, массагетов, аримаспов, грифов и гипербореев, это скорее северо—восток Европы с его Рипейскими (Уральскими) горами. Если учесть их локализацию у Камы (Восточный Ра) Птолемеем, то можно предположить, что река Ахеронт здесь, впадающая в Каспийское море, является субститутом Волги, вытекавшей с севера, с Рифейских гор, где жили полумифические геродотовы племена, протекавшей через владения робасков и впадавшей с севера в Каспийское море.
Отметим и здесь наличие в непосредственной близости друг от друга рек Ахеронт и Клитерон.
Загадочная река Ахеронт, которая, по мифологическим представлениям древних, протекала в подземном царстве Аида, впервые появляется в реальном географическом пространстве около Каспия еще в «Космографии» Этика[197] (VIII в. н. э.). Она встречается и на так называемой «Карте Генриха Майнцского» (конец XII – начало XIII в.),[198] где изображена, правда, восточнее Каспийского моря (см. илл. 6), и на Эбсторфской карте, на которой Ахеронт впадает, как и на Иеронимовой карте (см. о ней выше), с запада в самое устье Каспийского моря[199] (см. илл. 7). Здесь также рассказывается, что это «адская река» (fluvius infernalis) и что «она, впадая в море, кипит» (fervens mare ingreditur), хотя на полях карты и дается пространный экскурс, основанный на Этике, о том, что Ахеронт у Каспийского моря на самом севере впадает в Океан (Acharon fluvius recipitur ab occeano).[200]
Таким образом, хотя общая картина Восточной Европы с Каспием как заливом Северного океана и не предполагала изображения Волги, все же Волга присутствует, хотя и неявно, в допущении существования какой—то большой реки (рек) в Восточной Европе, кроме Танаиса. Можно поэтому предположить, что и река Olchis fl(uvius) qui et Wolkans Эбсторфской карты несет в себе контаминированную информацию о двух реках Восточной Европы, по которым шли торговые пути через Восточную Европу,[201] – о Волхове, на котором расположен Новгород, упомянутый на карте при этой реке, и о Волге, чье название лингвистически более точно соответствует имени Wolkans. Такое же предположение можно сделать и относительно названия восточноевропейской реки Olkoga (Волга или Волхов?) в древнескандинавских источниках,[202] которое может свидетельствовать о том, что именно со скандинавами, активно осваивавшими торговые пути по Волге, пришли в Западную Европу сведения о величайшей реке Восточной Европы, остававшейся до тех пор никому не известной.
Глава IIРеки Восточной Европы по данным арабо—персидской географической литературы(Т. М. Калинина, И. Г. Коновалова)
Часть IТ. М. КалининаВодные пути сообщения Восточной Европы в представлениях арабо—персидских авторов IX–X вв
ОЧЕРК 1Водная связь между Севером и Югом Восточной Европы
В 30–40–х гг. VII в. пространства от Африки до Азии, принадлежавшие ранее Византии и Сасанидскому Ирану, завоевали арабы. Арабский флот, построенный при халифе Му‘авии I (ок. 605–680), вышел на просторы Средиземного моря, Гибралтара и Атлантики. В 711–714 гг. арабские войска завоевали южные области Пиренейского полуострова, а войны с Византией стали неотъемлемой частью политики Арабского халифата на протяжении нескольких столетий. В начале VIII в. арабы завоевали Закавказье, к 715 г. ими были захвачены земли Средней Азии. В течение всего VIII в. арабские правители были заняты усмирением населения захваченных территорий и борьбой за власть, что в конечном счете привело к падению правящей династии Омейядов и воцарению Аббасидских халифов. Именно при Аббасидах возникла арабская астрономия, география, история как летопись побед и поражений. Развитие наук определялось возросшей потребностью фискального аппарата, торговцев, военных и прочих государственных чиновников в информации обо всех территориях, занятых Халифатом, о соседних и отдаленных областях.
О Европе и окрестных территориях, о населявших эти земли народах ученые Арабского халифата получали сведения от торговцев, мореплавателей, путешественников. О народе сакалиба (в большинстве случаев имеются в виду славяне) и их областях арабы узнали от побывавших в византийском плену арабов Харуна ибн Йахьи и Муслима ал—Джарми, которые оставили заметки о Византии, славянах, аварах, болгарах и других европейских народах. Книги эти не сохранились, но информацию из них пересказывали другие арабские и персидские писатели. Данные о народах и областях Европы арабы получали и от самих европейцев, служивших в арабских войсках и населявших гарнизоны в пограничных городах. Русы стали известны после их походов в Прикаспийские области, куда они проникли по речным путям Восточной Европы. С хазарами арабы встретились, покорив Иран и выйдя в Закавказье.
При дворе Аббасидских халифов шла интенсивная работа по освоению культурного наследия народов, переводились книги античных, сирийских, византийских, иранских, индийских ученых. Из этих трудов арабы также узнавали о народах Европы. При описании Земли и ее водных пространств арабские ученые упоминали крупные восточноевропейские реки. Но поскольку эти географы не бывали на территории Восточной Европы (за редким исключением), то опирались они главным образом на книжные данные.
Особенность арабо—персидской литературы (многие ученые, по происхождению персы, писали по—арабски) заключается в том, что все авторы обязательно опирались в своих рассказах на предшественников. Использовать их сведения было и необходимо, и почетно, но ссылаться на них, по представлениям восточных писателей, было не обязательно. В тех случаях, когда первоисточник был назван, сообщения его могли быть искажены или переделаны. В большинстве же случаев оригиналы не сохранились, поэтому материалы арабо—персидских писателей зачастую относятся не ко времени жизни и работы сочинителя, а восходят к гораздо более ранней эпохе или к совсем иному, чем у арабов, кругу источников.
В соответствии с определенной античной традицией (см. о ней в главе I), Европа представлялась арабским географам похожей на остров. Он был ограничен рекой Танаис, соединявшейся с озером Меотис (в арабской передаче – Майутис или Майтас, иногда с искаженной диакритикой – Манитас или Маниташ) и морем Понт (в арабском варианте – Бунтус, с искаженной диакритикой – Нитас или Ниташ). Понт соединялся водной цепью со Средиземным морем, последнее – с Атлантикой, вплоть до ее северной части, которая воплощала собой Северный Ледовитый океан. Ал—Баттани писал: «Земля делится на три части. Первая – от Зеленого моря со стороны севера и пролива (Босфора. – Т. К.), который выходит из Понта в Великое море (Средиземное. – Т. К.), и [областей], что [лежат] между озером Меотис и Понтом. Описывают границы этой области: с запада и севера – Западное море, оно же Океан (Атлантика от Эфиопии до Британии. – Т. К.), со стороны юга – море Египта и Рума (Средиземное. – Т. К.), со стороны востока – Танаис и озеро Меотис. Эта земля похожа на остров, название ее – Европа».[203] Такие воззрения свойственны ученым IX–X вв. Ибн Русте, ал—Мас‘уди, очевидны из географического раздела «Всеобщей истории» Агапия Манбиджского и других сочинений. Западным морем (бахр ал—Магриб) назывались воды западной оконечности «населенной части» Земли, омывающие северное и западное побережья известного мира. В IX в. астроном Мухаммад ибн Касир ал—Фергани, в описании семи широтных зон («климатов»), западной границей называл именно Западное море.[204] Это описание семи климатов повторили многие более поздние ученые (Ибн Русте, ал—Мукаддаси, ал—Марвази, ал—Казвини и др.). Представление о Западном море как северо—западной границе Европы стало традиционным.
По традиции, тоже восходящей к античности, все моря, за исключением Каспия, рассматривались большинством арабских ученых ответвлениями единого Окружающего океана (’Укийанус), который омывал Землю.
«Книга картины Земли» математика, астронома и географа Мухаммада ибн Мусы ал—Хорезми (первая треть IX в.) содержала координатные данные для описания береговой линии морей, течений рек, очертаний гор, местонахождений городов или «центров» стран. В основу труда ал—Хорезми было положено «Географическое руководство» Клавдия Птолемея, ученого II в. н. э., хотя его координатные данные были иными. Названия земель, далеких от Халифата, были приведены те же, что и в сочинении Птолемея, хотя и в очень искаженном виде, в то время как известные восточному ученому местности и города были переданы в привычных арабам вариантах.[205]
Очертания Восточной Европы в труде ал—Хорезми имели вид, в основном аналогичный материалам книги Птолемея. Однако были и весьма существенные отличия. Омывающие север Европы воды у Птолемея назывались Сарматским океаном; ал—Хорезми именовал их Северным Внешним морем.[206] На юге Восточной Европы ал—Хорезми называл координатные данные для Черного и Азовского морей, однако эти материалы во многом отличаются от данных Птолемея. Ал—Хорезми не оперировал хорошо известными арабам античными наименованиями Черного и Азовского морей – Понт и Меотис. Сведения о Черном море по большей части не совпадали с представлениями античных авторов о Понте Эвксинском. В сочинении ал—Хорезми раздел, посвященный береговой линии одного из крупнейших водных массивов, называется: «море Танджа, море Мартаба, море Ифрикийи, море Барки, море Мисра и аш—Шама, море Барики и Лазики. Часть каждого из них соединяется с частью другого».[207] Эти названия соответствовали прибрежным территориям: Танжера в Марокко, Мавритании (?) или какой—то области в Северной Африке, Ифрикийе в Тунисе, Барки – плато в Киренаике, Египта и Сирии. Очевидно, что здесь подразумеваются Гибралтарский пролив и Средиземное море. Последним в этой цепи значилось море Барики и Лазики. Издатель и исследователь текста ал—Хорезми Х. Мжик предположил, что наименование Барика (у Мжика – Барка) являлось искажением птолемеевского топонима Фракия, а Лазика – птолемеевской Ликии.[208] В таком случае наименование этой части моря относилось бы, по данным ал—Хорезми, к Эгейскому морю. Однако координатные данные не показывают очертаний береговой линии этого моря, зато есть указания на береговую линию Черного моря: от Константинополя, мимо Истра к городам, соответствующим птолемеевским Ольвии, Евпатории, Феодосии, Ойнантее, Диоскурии (Севастополису Колхидскому), «где разбивается гора Кавказ».[209] Эта часть моря, по данным ал—Хорезми, принимала реки, аналогичные тем, что впадают в Понт Эвксинский по сведениям Птолемея: Аксиак и Данубий (т. е. Дунай) с его сильно разветвленным устьем. Топоним Барика встречается в трудах Сухраба, Ибн Хордадбеха и Кудамы ибн Джа‘фара в отношении некоей местности на Кавказе, исследователями не определенной. Наименование Лазика встречается у целого ряда арабских географов Х в. и относится к царству лазов – Эгриси на восточном побережье Черного моря,[210] хотя и является архаичным, взятым, возможно, из сасанидских источников, однако он был хорошо известен и арабам. Не исключено, что изначально формы Барика и Лазика и произошли, действительно, от искаженных античных названий Фракии и Ликии, но были переосмыслены арабскими учеными, начиная с ал—Хорезми, на основе их собственных представлений о берегах Черного моря. Итак, судя по очертаниям береговой линии, ал—Хорезми передавал сведения о Черном море, в основном совпадавшие с материалами Птолемея, хотя очертания Черного моря были искажены, по сравнению с птолемеевскими, на 10 градусов (как, впрочем, и Средиземного моря).
Самым разительным отличием сведений ал—Хорезми о Черном море как от материалов Птолемея, так и от действительности, является отделение Черного моря от Азовского: по данным ал—Хорезми, эти два моря являются отдельными, не соединенными друг с другом бассейнами. Меотис назван ал—Батихой, т. е. «озером». Это озеро представлено в книге ал—Хорезми отдельным водным бассейном, не связанным с Черным морем. Керченский пролив показан как замкнутый на севере рукав. Это не соединенное с Понтом озеро, отстоявшее гораздо далее, чем Меотис Птолемея, на север, оказывается связанным двумя широкими водными потоками с Северным Внешним морем. У Птолемея нет данных о соединении Меотиса с Сарматским океаном. По его данным, реки Лик и Порит начинаются с гор Бодин и впадают в Меотис. Имеются также данные о реках Турунт и Хесин, которые начинаются в горах Рипеи и впадают в Сарматский океан. На реконструируемой, по данным координат, карте ал—Хорезми эти четыре реки Птолемея сливаются в два почти параллельных потока, соединяющих ал—Батиху и Северное Внешнее море.[211] Эти сведения отражены на сохранившейся в рукописи ал—Хорезми карте ал—Батихи (см. илл. 13[212]).
Возможно, на подобные воззрения арабского автора, занимавшегося теоретическими изысканиями, оказала влияние информация о начавшейся в IX в. активной торговле между севером и югом Восточной Европы, что находит подтверждение в данных нумизматики. Клады восточных монет, относящиеся к концу VIII–IX в., были найдены в скандинавских странах, в Польше, Германии, на севере Руси, на юге – в восточнославянских областях и в Хазарии. С образованием Древнерусского государства торговля интенсифицировалась, активно действовали пути от Прибалтики в Восточную Европу, Волжский путь и пути по Дону через переволоки на Волгу и Каспий.[213]
Однако не исключено, что изменение данных Птолемея могло произойти под влиянием античной и, возможно, византийской картографий, где существовали подобные представления (см. Глава I, Очерк 2).
В некоторых случаях на античных и средневековых латинских картах роль водного потока, соединяющего южные и северные моря Восточной Европы, играла река Танаис (см. Часть I, Очерк 2).
Однако ал—Хорезми реку Танаис изобразил почти так же, как Птолемей. Назвав реку Танис (или, поскольку огласовки не указаны, Танаис, хотя в этом случае, строго говоря, должен был бы стоять алиф после нун), ал—Хорезми, как и Птолемей, указал исток реки в некоем «источнике» (айн), ее поворот близ города Наварис (у ал—Хорезми искаженно – Сурис) и впадение в Меотиду, которая у ал—Хорезми названа ал—Батиха[214] (см. выше). На грубоватом изображении Меотиды, сохранившемся в рукописи труда ал—Хорезми, где имеется изображение Танаиса (см. илл. 13), эта река тоже имеет истоком небольшое озерцо, хотя у Птолемея таких данных нет. Впадает река в Меотис = ал—Батиху. В целом изображение соответствует данным Птолемея и не несет новой информации об этой реке.
Кроме сведений об Азовском море (ал—Батихе), ал—Хорезми приводит данные о некоем озере Барастанис. Название и координатные данные этого очень небольшого озера показывают, что ал—Хорезми взял здесь за основу сообщение Птолемея об истоках реки Борисфен (т. е. Днепра) в озере. Однако это озеро у ал—Хорезми соединено не с Понтом, как у Птолемея, а опять—таки с Северным Внешним морем, и еще принимает две реки без названия, аналогий которым у Птолемея нет. Таким образом, очевидно стремление арабского автора показать некие известные ему водные связи на северо—востоке Европы, положив, однако, в основу старые материалы Птолемея (см. илл. 14).
В книге ал—Хорезми имеется ряд координат для населенных пунктов вокруг Понта (моря Лазики и Барики). Так, на южном побережье перечислены города в следующем порядке (часть названий искажена и приводится в восстановленном виде, часть имеет современный арабскому автору облик): Константинополь, Амасея, Халкедон, Гераклея, Герма (или Терма), Зефирион, Ласкориа, Комана Понтийская, Анкира, Зела, Анкон (или Темискюра), Полемонион, Керасус, далее назван пункт на восточном побережье моря – Диоскурия, она же Себастополис Колхидский. Указаны также города западного и северного побережья: Истрос, Борисфен (Ольвия), Евпатория, далее автор почему—то приводит координаты и название Синопы, города на южном побережье Понта, за ним снова переходит на северное побережье, назвав Феодосию. Также даны координаты для городов на побережье ал—Батихи (Меотиса), соответствующие материалам Птолемея и имеющие искаженные названия в книге ал—Хорезми: Гермонасса, Ойнантея, Танаис, Наварис, Эксополис, Тирамба.[215] В перечне городов по климатам отсутствуют названия таких крупных центров черноморской торговли, как Трапезунд, Херсонес Таврический. Однако последний все же назван среди «центров» в соответствующей главе; а задействованными в торговле IX в. городами были как минимум: Константинополь, Амасея, Халкедон, Гераклея, Комана Понтийская, Анкира, Диоскурия, Истрос, Синопа, Феодосия, Гермонасса, Танаис. Часть бывших античных городов в IX в. имела уже совсем другие имена, как, например, Феодосия – Кафа, Гермонасса – Матраха или Таматарха, что никак не отразилось в материалах ал—Хорезми.
Возможно, непоследовательность перечисления причерноморских прибрежных городов объясняется попыткой привести в систему современные автору знания о торговом пути, идущем от Константинополя, по прибрежным городам Понта до Синопы, далее кратчайшим путем по морю к Херсонесу и портам на побережье Северного Причерноморья, а далее до Приазовья,[216] с теоретическими материалами из труда Птолемея, лежавшими в основе «Книги картины Земли» ал—Хорезми. Это тем более вероятно, что, например, иранские и среднеазиатские населенные пункты совпадают с хорошо известными арабам торговыми маршрутами в этих областях. Так, ал—Хорезми перечислял области и города южного побережья Каспия и Средней Азии: Дейлем, Казвин, Демавенд, Шалус (порт на Каспии), Руйан, Амуль, Сари; область Кумис, города Тамис, Астрабад, Гурган, Нишапур, Тус, Серахс, Мерв, Мерверруд, Амуйе (Амуль) на Амударье, Бухару, Балх, Самарканд, область Усрушану (город Хаджанда?), Ахсикет, Тарбенд, Исфиджаб, Тараз; указаны также Хорезм (город Кят?), некий пункт Хазар, расположенный, по координатам, несколько восточнее Хорезма, Невакет. Далее климаты уходят далеко на восток – указаны Тибет, Китай, Гог и Магог (Йаджудж и Маджудж).[217] Заметны и здесь пропуски названий некоторых крупных торговых центров, однако остальные являются вполне действующими городами во времена ал—Хорезми, хотя часть из них (как, например, Бухара, Самарканд и др.) были очень древними и существовали не только во времена Птолемея, но и ранее. То же касается земель Закавказья: упомянуты в пятом климате – Азербайджан, в шестом – Андзевацик, Картли, Сюник, Нашава (так арабы именовали Нахичевань), некий пункт между «двух ворот» (т. е. между Дербентом и Дарьялом), Барда‘а, Кабала.[218] Через эти территории и города проходили издавна известные международные торговые пути.[219]
Справедливости ради следует отметить, что координаты для упомянутых населенных пунктов в книге ал—Хорезми приведены не по порядку их местонахождения на торговом пути, а только в соответствии с таблицей координат в том или ином из семи климатов. Порядок городов редко соответствует их перечислению внутри климата, названы города и в разных климатах. Однако, выстроенные по данным в книге ал—Хорезми координатам, города и местности более или менее «ложатся» на карту торговых маршрутов, хотя и не всегда точно. Не эти сведения были для ал—Хорезми главными: для него решающее значение имели данные Птолемея о самых длинных днях, о долготах и широтах, поскольку именно такими параметрами определялось положение того или иного климата. Этим объясняется в значительной мере и сам отбор населенных пунктов, что особенно заметно, например, в перечислении городов вокруг ал—Батихи, т. е. Меотиса. Некоторые пункты выбраны ал—Хорезми как точка для построения береговой линии или как совпадение с устьем какой—либо реки (как, например, Диоскурия – восточная оконечность Черного моря, Борисфен – северо—западная его оконечность, Истрос – восточная; Тирамба – при впадении реки, соответствующей Псатису Птолемея, и т. д.). И тем не менее следует учитывать возможность реальной информации о торговых путях, которой мог руководствоваться ал—Хорезми; можно предполагать некие, пусть не явные, знания о них первого арабского географа и картографа (см. илл. 14).
В IX в. в арабской географии появились дорожники. В них подробно описывались торговые и почтовые связи внутри Халифата; далекие, но давно известные пути из Багдада через Среднюю Азию в Китай и Индию; а также упоминались дороги в мало известные области, такие, как Восточная Европа.
Первым сохранившимся сочинением этого жанра явилась «Книга путей и государств» Ибн Хордадбеха, начальника почтового ведомства в Табаристане, знавшего многое о почтовых и торговых дорогах, которые связывали земли Халифата с дальними странами. Сохранился неполный вариант его труда, редакция которого относится к 40–м или 80–м гг. IX в.[220] По дошедшим материалам можно судить, что автор не был связан с кругом теоретиков типа ал—Хорезми, хотя писал и о форме Земли, и о ее делении на обитаемую и непригодную для жизни части, и о семи климатах в обитаемой четверти, и о великом море, покрывающем всю необитаемую часть Земли, ссылаясь на Птолемея. Он имел ясное представление об Атлантике, называя ее морем ал—Гарбий (т. е. Запада), Средиземном – море ар—Рума (т. е. Византии) или море аш—Шама (т. е. Сирии), о Пропонтиде – Бунтусе («Понте») и о Черном море – море ал—Хазар. Этим названием для Черного моря он пользовался при описании византийских фем – Македонии, Фракии и других, получив сведения от бывшего византийского пленника Муслима ал—Джарми (Ибн ал—Факих и Кудама ибн Джа‘фар пользовались этими материалами книги Ибн Хордадбеха). Прочие географы именовали морем ал—Хазар только Каспий. Ибн Хордадбех же именовал последнее морем Джурджана, т. е. Гиркании – области южного побережья Каспия. Впрочем, пользуясь данными какого—то другого информатора, в одном случае Ибн Хордадбех все же назвал морем ал—Хазар Каспий, упомянув, что на его побережье расположен Дербент (Баб ал—Абваб).[221] Такая же информация содержится в географическом сочинении ал—Йа‘куби (подробнее см. ниже).
Упоминается в книге Ибн Хордадбеха и некое несудоходное море: «Что же касается моря, которое позади славян, и на нем – город Туле, то не плавают по нему ни корабли, ни лодки и не вывозят оттуда ничего, и не выходит из него никто, и также это море, в котором Острова Счастливых, не плавают по нему и не вывозят оттуда ничего, и это [море] тоже Западное (Гарбиййу)».[222]
Острова Счастливых – это Канарские острова в Атлантике. Представление же о крайнем обитаемом острове Туле на севере пришло к арабам из античной традиции; упоминание города Туле Ибн Хордадбехом, кажется, имеет ту же основу, поскольку описывается в целом Атлантика. (Впрочем, есть предположение, ничем, однако, не подтвержденное, что именем Туле в данном случае назван Тулон.[223]) В то же время некоторые ученые полагают, что «морем позади славян» названа Балтика.[224]
Упоминая известные ему водные массивы, Ибн Хордадбех рассказывал и о морских торговых маршрутах. Так, в его книге находится ставший хрестоматийным текст о торговых дорогах еврейских купцов арразанийа и торговцев—русов:
«Путь еврейских купцов ар—разанийа, которые говорят по—арабски, по—персидски, по—гречески, по—французски, по—испански, по—славянски, так вот, что касается их, то они путешествуют с востока на запад и с запада на восток сушей и морем. Вывозят с запада слуг, девушек и юношей, парчу, шкурки бобра,[225] пушнину, соболей, мечи. Плывут из Фиранджи (земель франков. – Т. К.) в Западное море, выходят в Фараме и доставляют свои товары по суше в Кулзум, а между ними 25 фарсахов. Затем плывут по Восточному (Красному. – Т. К.) морю из Кулзума в Джарр и Джудду. Затем отправляются в Синд, Хинд, Син. Вывозят из Сина мускус, алоэ, камфару, корицу и другие товары, из тех, что традиционны для этих краев, пока не вернутся к Кулзуму. Затем везут это к Фараме. Затем плывут в Западное море. А иногда поворачивают со своими товарами к Константинополю и продают их в Руме. Иногда идут с ними к царству франков и продают их там. А если хотят, отправляются со своими товарами от франков в Западное море и выходят в Антиохии, проходят по суше три дневных перехода до ал—Джабии, затем плывут по Евфрату к Багдаду, затем плывут по Тигру к Оболле, а от Оболлы к Оману, Синду, Хинду, Сину – все это связано друг с другом.
Что касается купцов русов, а они – вид славян, то они везут меха бобра, меха черных лисиц и мечи из отдаленных [земель] славян к морю Румийскому, и берет с них десятину властитель Рума. А то идут по [Та?]нису, реке славян, входят в Хамлидж, город хазар, и берет с них десятину их властитель. Затем отправляются к морю Гиркании и выходят на каком—либо облюбованном его берегу, а окружность этого моря – 500 фарсахов. Иногда везут свои товары из Гиркании на верблюдах к Багдаду, и переводят им славянские слуги, и говорят они, что они – христиане, и платят джизью.
Что касается их (купцов—разанийа. – Т. К.) пути по суше, то выходят они из Андалусии или от [царства] франков и идут сушей к Сусу ал—Акса, отправляются к Танжеру, затем к Тунису, затем к Египту, затем к Рамле, затем к Дамаску, затем к Куфе, затем к Багдаду, затем к Басре, затем к Ахвазу, затем к Фарсу, затем к Кирману, затем к Синду, затем к Хинду, затем к Сину. Иногда следуют позади Румийи (по рукописи В: «позади Армиинии». – Т. К.) к стране славян, затем к Хамлиджу, городу хазар, затем в море Гиркании, затем к Балху, Мавераннахру, затем к Вурту тогузгузов, затем к Китаю».[226]
Итак, пути еврейских купцов проходили от Африки, Испании и Франции через Суэц и Красное море или Антиохию на Евфрате до Индии и Дальнего Востока. Заходили они и в восточноевропейские земли: «позади Румийи» (т. е. Византии или Италии) или, по другой рукописи, – «позади Арминии» в страну славян, затем в Хамлидж, т. е. город в Нижнем Поволжье, далее по Каспию, затем в Балх и Мавераннахр и через земли токузогузов в Китай. Путь в страну славян очерчен, как видно, весьма приблизительно; нельзя даже с уверенностью утверждать, мимо Византии, Италии или Армении он шел: Румийа в тексте Ибн Хордадбеха означает в одних случаях Италию или Рим, в других – византийцев; впрочем, то же слово обозначает еще и Римскую империю, а также является просто прилагательным от слова Рум, т. е. означает «византийский».[227]
Фрагмент о сухопутном пути купцов арразанийа (здесь не разбирается вопрос о морских дорогах этих торговцев, ведших «с запада на восток и с востока на запад») переведен разными исследователями тоже по—разному: А. Я. Гаркави, пользуясь еще только одной рукописью, привел ее вариант («за Арменией»); М. Де Гуе и Т. Левицкий переводили «позади Италии»; Н. Велиханова оставила текст без объяснения (Румийи); Б. Н. Заходер подразумевал Византию (Рум), ошибочно полагая, правда, что текст относится к пути купцов—русов, а не евреев—разаниев.[228]
Общеисторические соображения в разрешении этого вопроса едва ли могут помочь, поскольку можно выдвинуть более или менее веские аргументы в пользу описания любого отрезка пути. С одной стороны, нумизматические данные подтверждают существование пути из стран Магриба через Сирию и области Закавказья в Восточную Европу, земли восточных славян и хазар на Северский Донец и Дон в конце VIII – первой трети IX в.[229] Думается, что дорога «позади Арминии»,[230] если выбрать чтение Оксфордской рукописи Ибн Хордадбеха, может означать путь через Партав и Дербентский проход в Хазарию в конце VIII – начале IX в. (именно этому периоду соответствует поток монет африканской чеканки[231]), хотя нестабильность политического положения на Кавказе[232] могла и помешать регулярной торговле. Ибн Хордадбех упоминает о кавказских дорогах – от города Варсан, через Барда‘а до Дербента (Баб ал—Абваба), за которым находился Семендер (все территории за Семендером, по сведениям Ибн Хордадбеха, были под властью хазар),[233] но путь от Семендера до Хамлиджа им не указан.
С другой стороны, можно рассматривать информацию Ибн Хордадбеха как указание на трансевропейский широтный путь от Пиренейского полуострова, через Венецию и Австрийские Альпы или через южнонемецкие земли в Баварскую восточную марку, Прагу, Краков, Киев в Хазарию.[234] Хотя этот путь для IX в. нумизматических подтверждений не имеет, однако договоры между Венецией и королями Италии по поводу работорговли могут подтверждать версию о существовании пути, проходившего «позади Италии», для подвоза рабов.[235] Наконец, путем «позади Византии» мог быть обозначен и морской маршрут от Константинополя до портов Причерноморья и Приазовья (хотя этому противоречит общее указание Ибн Хордадбеха на сухопутный отрезок), или дорога от берегов Средиземного моря через страну дунайских болгар в Восточную Европу, хотя и этот путь, если судить по нумизматическим данным, стал активно функционировать лишь в Х в.[236] и едва ли мог использоваться еврейскими купцами. Таким образом, часть пути по восточноевропейским землям осталась недостаточно известной Ибн Хордадбеху.
Фрагмент о путях купцов—русов, который выглядит как «странная вставка»[237] в текст о маршрутах еврейских купцов, вероятно, отражает тот факт, что внутри восточноевропейских земель торговля осуществлялась не торговцами—разанийа, а купцами—русами, занимавшимися международной торговлей.
Маршрут купцов—русов, по данным Ибн Хордадбеха, шел из отдаленных земель славян до Румийского моря, где вблизи Константинополя с них брал десятину византийский чиновник. Иногда в литературе указывается, что имеется в виду таможенный пост на черноморском побережье. Однако автор ясно указывает, что десятину взимал чиновник из Византии, и шли купцы к Румийскому, т. е. Средиземному, морю, тогда как Черное море именуется в книге Ибн Хордадбеха морем ал—Хазар. Отметим в качестве доказательства, что еще в одном фрагменте текста употреблено выражение море Румийское по отношению именно к Средиземному.[238] Место сбора пошлины в этом случае может быть таможней на берегу Босфора близ Константинополя или в Амастриде на южном побережье Понта.[239] Подробностей в описании этого маршрута нет; нельзя исключать, что он проходил через болгарские земли, хотя нумизматических свидетельств не имеется.
Другим путем русов был водный. По Ибн Хордадбеху, этот путь шел по «реке славян». Название ее в сохранившемся варианте книги искажено и не может быть восстановлено (см. ниже). Однако конечным пунктом этого пути назван Хамлидж – город хазар, где платилась обязательная десятина хазарскому властителю.
Хамлидж описан в другом фрагменте как город, находившийся при впадении реки, текущей из страны славян, в Каспий. Этот город считается первой прикаспийской столицей Хазарии, расположенной в устье Волги и ставшей впоследствии частью города Итиль.[240]
Название реки (сохранилось лишь сочетание букв, читающееся как нис) в книге Ибн Хордадбеха интерпретировалось исследователями как Танаис или Итиль.[241] Итилем—Волгой эту реку невозможно считать хотя бы потому, что в IX в. ее никак нельзя было назвать «рекой славян». Более предпочтительным представляется античное наименование реки – Танаис, известное многим арабским авторам, в котором не следует в данном случае видеть реальный Дон, как у античных авторов, а скорее надо усматривать некое общее представление о водном пути из северных областей Восточной Европы к южным, к хазарскому городу Хамлидж на Каспии – по весенним разливам или переволокам. Путь этот в источнике тоже не детализирован. Там купцы платили десятину хазарскому чиновнику и отправлялись по Каспию, торгуя в прибрежных городах, иной раз купцы везли товары и далее, на верблюдах в Багдад. Путь от Багдада по Хорасанскому тракту через Джибал, Азербайджан, Армению до Дербента достаточно подробно описан Ибн Хордадбехом.[242]
В «Книге стран» Ибн ал—Факиха ал—Хамазани (903 г.), основанной на труде Ибн Хордадбеха, встречаются весьма схожие фрагменты, в частности, известие о торговых путях: «Один из [ученых] передает, что в Торе написано: Рей – ворота ворот Земли, туда [стекается] торговля мира. А Мухаммад ибн Исхак сказал: «В Рее – прекрасный климат, чудесные здания; [он] – ворота купцов и убежище лжецов; он – украшение Земли, станция [всего] мира и центр Хорасана, Гиркании, Ирака, Табаристана. Он – лучшее на Земле для всего сущего. Ему принадлежат пригороды и акведуки. К нему прибывают товары Арминии, Азербайджана, Хорасана, хазар, страны бурджан. Чтобы вести торговлю морем, плывут с востока на запад и с запада на восток… А эти купцы – иудеи, которых называют рахданийа. Они разговаривают по—персидски, по—гречески, по—арабски, по—французски…
Что же касается купцов славян, то они везут шкурки лисиц и бобров из окраин [земель] славян и приходят к морю Румийскому, и взимает с них десятину владетель Византии. Затем прибывают по морю к Самкарш иудеев, затем переходят к славянам; или следуют от моря Славян в эту реку, которая называется рекой Славян, пока не достигнут пролива Хазар, и берет с них десятину властитель хазар. Затем идут к морю Хорасанскому. Иногда выходят в Джурджане и продают все, что у них есть. А идет все это в Рей».[243]
Как видим, описание пути имеет существенные отличия от изложения Ибн Хордадбеха. Маршрут еврейских купцов вставлен в совершенно иной, чем в сохранившейся работе Ибн Хордадбеха, контекст, а именно, в описание города Рей как средоточия иранской торговли. Помимо этого, рассказ о дорогах еврейских купцов урезан; сообщение о маршрутах купцов—русов (у Ибн ал—Факиха – славян) выглядит как весьма сокращенный вариант аналогичного фрагмента из книги Ибн Хордадбеха. Таким образом, Ибн ал—Факих повествует о славянских купцах, которые идут «от славянских окраин» до Румийского моря, где они уплачивают пошлину. Оттуда прибывают по морю к городу «Самкарш (Самкуш) иудеев», куда торговцы добирались морем, а затем переходили к славянам. Другой их путь проходит от «моря славян» в «реку славян» до «пролива хазар», где уплачивалась десятина, после чего путь лежал к Каспию. Под Самкаршем имеется в виду Керчь или Тмутаракань и, следовательно, побережье Черного моря.[244]
Похоже, что Ибн ал—Факих вводит иные, по сравнению с данными Ибн Хордадбеха, географические понятия, несмотря на то, что сам фрагмент, несомненно, имеет основой вышеуказанный пассаж из книги Ибн Хордадбеха. Хазарский город Хамлидж (у Ибн Хордадбеха) заменен очень схожим словом халидж, что означает «канал», «пролив» или «залив» с эпитетом ал-хазари, т. е. «хазарский».[245] Не исключено, что подразумевается Азовское море, поскольку славянские купцы попадают в этот халидж из Румийского моря.
Выражение Ибн Хордадбеха «река, текущая от славян», в книге Ибн ал—Факиха выглядит как «река, которую называют славянской», однако более никаких данных о ней не приводится. Ибн ал—Факихом вводится понятие «море славян» вместо «моря, текущего позади славян» (так в тексте Ибн Хордадбеха). «Море славян», по Ибн ал—Факиху, соединяется этой славянской рекой с «заливом хазар», откуда торговцы двигаются к Каспию, по нему доплывают до его южного побережья, в Гирканию, где товары распродаются и попадают затем, как подчеркивает Ибн ал—Факих, именно в Рей. Любопытно, что есть нумизматическое подтверждение упомянутому Ибн ал—Факихом пути: монеты из Мухаммадии – резиденции халифа ал—Махди в Рее – попадали через Каспий на Волгу, зафиксированы были на территориях хазар и славян и доходили до Прибалтики.[246] Поэтому возможно, что Ибн ал—Факих под «морем славян» разумел Балтику и указывал на связь между Балтикой и Приазовьем посредством водных путей, обозначенных как «славянская река».
Название «море хазар» в отношении Черного моря может объясняться тем обстоятельством, что в восточном Крыму в IX в. имелись хазарские владения.[247] Однако такое наименование может объясняться также и византийским влиянием: ведь та часть информации, где упоминается «море хазар» в отношении Черного, была получена Ибн Хордадбехом от бывшего византийского пленника Муслима ал—Джарми, из его рассказа о фемах Византии. Один раз, правда, Ибн Хордадбех именовал «морем хазар» Каспий – в разделе о «чудесах гор», где говорилось, что ал—Баб ва—л–Абваб («Ворота ворот» —
так арабы называли Дербент) расположен на берегу «моря хазар».[248] Ясно, что эта информация имеет иные корни, нежели сведения о византийских фемах и малоазиатских территориях. «Море хазар» как Черное фигурировало также в «Китаб ал—харадж» Кудамы ибн Джа‘фара, который передавал ту же информацию о Византии и ее фемах, что и Ибн Хордадбех (видимо, именно оттуда и почерпнув эти сведения). Ученый IX в. ал—Йа‘куби в «Книге стран» также упоминал «море хазар», но в другом контексте: рассказывая об Андалусии, он утверждал, что эта страна находится на западе около моря, которое доходит до «моря хазар».[249] По—видимому, эта короткая фраза означает соединение морей от Атлантики до Черного моря – «моря хазар», что стоит в одном ряду с представлениями ал—Хорезми, Ибн Хордадбеха и других о соединении западных морей. Правда, в другом месте своего сочинения ал—Йа‘куби, описывая реки Кавказа, упоминал Куру и Аракс, которые, сливаясь, впадают в «море хазар», т. е. Каспийское.[250] По—видимому, как и Ибн Хордадбех, ал—Йа‘куби пользовался разными источниками, которые по—разному использовали термин «море хазар». Другие арабские географы в Х в. «морем хазар» называли только Каспий (см. ниже).
Итак, Ибн Хордадбех и Ибн ал—Факих имели более ясное, хотя и не вполне отчетливое, представление о тех же торговых маршрутах Восточной Европы, что и ал—Хорезми. Однако над ними не довлела теория, которой следовал последний, поэтому информация их выглядит более «живой», приближенной к реальности, хотя географические воззрения также не слишком близки к действитeльности.
Есть целый ряд произведений Х в. – Ибн Русте, Кудамы ибн Джа‘фара, ал—Мас‘уди, ал—Баттани, Агапия Манбиджского – авторов разных школ (Ибн Русте – географ, ал—Баттани – астроном, ал—Мас‘уди – энциклопедист, Агапий Манбиджский – церковный историк и т. д.), где описание морей почти идентично. В них Черное море именуется, по античной традиции, Понтом и дается одинаковое описание его: «Море Понт тянется от Лазики до великого Константинополя. Длина его – 1060 миль, а ширина – 300 миль. В него впадает река, известная как Танаис, а течет она со стороны севера от озера, которое называется Меотис. Это большое море, хотя и называется озером. Длина его с востока на запад 300 миль, а ширина 100 миль. У Константинополя отделяется от него пролив, который течет подобно реке и впадает в море Мисра (Египта, т. е. Средиземное). Ширина его у Константинополя – размером в 3 мили, и Константинополь – на нем».[251] Описание в сочинениях указанных выше авторов почти идентично, что свидетельствует, вероятнее всего, о едином, весьма уважаемом первоисточнике. Здесь нет сомнений в том, что восточной окраиной Черного моря считалась Лазика – Эгриси, а на западе море переходило в Босфор. Отметим, что в рассказе о впадении реки Танаис упоминался Меотис, но как отстоявший от Понта и соединенный с последним рекой Танаис.
Энциклопедист Х в. ал—Мас‘уди опирался на вышеуказанную информацию ал—Баттани о Черном и Азовском морях и реке Танаис, однако расширил и дополнил ее. В книге «Золотые копи и рудники самоцветов» он писал: «Что касается моря Понт, то оно тянется от страны Лазика до Константинополя, длина его – 1100 миль, а ширина его в начале – 300 миль. В него впадает великая река, известная как Танаис, и мы раньше уже упоминали о ней (в других книгах. – Т. К.). Начало этой реки – с севера. На ней [живет] множество детей Яфета, сына Ноя. Выход ее – из великого озера на севере, из источников и гор. Размер ее течения по поверхности земли – около 300 фарсахов. Прилегающие земли населяют потомки Яфета. Рассекает [эта река] море Меотис, как полагают люди, компетентные в этом отношении, пока не впадет в море Понт. Это река огромная, в ней [есть] различные виды камней, трав и снадобий. Древние философы и некоторые люди называют море Меотис озером и определяют его длину в 300 миль, а ширину – в 100 миль. От него (моря Понт. – Т. К.) отходит Константинопольский пролив, который впадает в море Рума».[252]
В «Книге предупреждения и пересмотра»: «Четвертое море – море Понт, это море булгар, русов и других народов, простирающихся с севера, со стороны города, который называется Лазика, он – позади Константинополя. Длина его (моря Понт. – Т. К.) 1300 миль, а ширина 100 миль. Соединяется оно с озером Меотис. Длина его 300 миль, а ширина – 100 миль. Оно – на окраине населенной земли, а часть его – под северным полюсом. Поблизости от него [есть] город, [за которым] нет обитаемой земли, называется Туле. Из него (моря Понт. – Т. К.) выходит Константинопольский пролив, который впадает в море Рума (…). От людей, которые пересекали это море и это озеро [известно, что] это – одно море, и граничит это море одной из своих сторон с морем Дербента посредством пролива и великих рек там».[253]
Аналогичные известия, взятые из книг ал—Мас‘уди, имеются в сочинении ученого XI в. ал—Бекри. Им было сказано также, что море Понт – это море булгар, русов и других народов, располагающихся с севера, соединяется оно с морем Меотис, а Меотис находится на окраине населенной земли севера, часть же его – под северным полюсом, вблизи необитаемых земель и Туле.[254] Однако сам ал—Мас‘уди высказывал и иной, вполне реалистичный, взгляд на положение Понта и Меотиды, когда в более ранней книге «Золотые копи и рудники самоцветов» писал о Керченском проливе и морях: «море Понт и море Меотис должны быть одним морем, и они стесняются сушей в [одном] месте и образовывают таким образом между двумя водами [морей] как бы пролив. Название тех вод, что широки и велики – Меотис, а тех, что узки и малы, – Понт. Не возбраняется смешивать имена Меотис и Понт».[255]
Следует отметить, что ал—Мас‘уди отходит от традиционного описания Танаиса: он не называет Меотис истоком Танаиса, считая таковым безымянное озеро на севере, но полагает, что Танаис на своем пути рассекает Меотис и движется дальше к Понту. По всей видимости, ученый пользовался разными источниками для описания морей в своих книгах, чем и объясняется отличие в его взглядах на положение Понта, Меотиса и Танаиса. Упоминал он также, что море это еще и море русов, булгар (по—видимому, придунайских) и печенегов (баджанаков), а также отмечал местонахождение города Трапезунда (Тарабазунда) на берегу моря Майотис (здесь – Черного).[256]
Среднеазиатский ученый ал—Хараки (ум. 1138 г.) полагал, что в море Понт впадает река Танаис, которая течет со стороны севера из Меотиды, «а это – море варягов». Здесь автор механически соединил книжные материалы о Меотиде на севере со сведениями ал—Бируни (973—1048). Последний среди описаний морей Земли упоминал «залив Окружающего океана», отходящий на севере страны славян, вблизи булгар—мусульман, который был им назван Варяжским морем, так как по берегам его жили «варанки», т. е. варяги.[257]
Как видим, по представлениям ряда арабских географов, устье Танаиса перенесено в Понт, а Меотис представлен удаленным к северу и соединенным с Понтом именно рекой Танаис. Возможно, такие воззрения арабских ученых имели основой взгляды античных или византийских авторов.
Античные авторы по—разному описывали истоки и течение Танаиса. Геродот писал, что исток Танаиса находился в некоем большом озере; Помпоний Мела и Плиний считали истоком Танаиса Рипейские горы (или Рифеи), расположенные в северной части ойкумены; Страбон полагал, что истоки Танаиса неизвестны. При этом большая часть античных географов знала, что Танаис впадает в Меотиду.[258] Однако в поздней античности уже появились разногласия на тему впадения Танаиса. Флавий Аррианом (II в. н. э.), пересказывая мнение неназванных ученых, при рассказе о походе Александра Македонского, писал, что из глубин Эвксинского моря выходит Меотийское озеро, и в это озеро впадает Танаис, разделяющий Азию и Европу. В «Перипле Черного моря», однако, он же отмечал, что Танаис вытекает из Меотийского озера и впадает в Понт Эвксинский, таким образом отделив Меотиду и Понт руслом Танаиса.[259] Аналогичные представления фигурировали у византийских писателей Прокопия Кесарийского и Евагрия.[260] В начале IX в. ирландский ученый—монах Дикуил, делая выписки из книги Гонория, изменил сведения последнего, упомянув, что река Танаис проходит Меотийские болота и впадает в Понт Эвксинский.[261] Некоторые средневековые mappae mundi также сохранили изображение Танаиса протекающим через Меотийские болота и впадающим в Черное море.[262] (О воззрениях этих ученых на положение Меотиса и Танаиса подробно см. Главу I, Очерки 1 и 2.) Не исключено, что подобные понятия отразились и в представлении арабских географов относительно реки Танаис.
При описании моря Понт арабские ученые указывали, что пролив, отделяющийся у Константинополя, выходит из моря, но не уточняется, какого именно – Понта или Меотиды. По логике, речь должна идти о Боспоре – Керченском проливе, соединяющем Азовское и Черное моря. Однако, если вспомнить вышеуказанные описания, можно предположить, что, начиная с античности, течение реки Танаис воспринималось как продолжение Керченского пролива и потому отмечалось ее впадение в Понт (Черное море), а не в Меотис (Азовское море). Арабские же географы не только Керченский пролив, но и Босфор могли воспринимать как глубинное течение реки Танаис внутри сначала Меотиды, затем Понта, поскольку Танаис представлялся границей между Европой и Азией.
Итак, арабские ученые IX–X вв. имели книжные представления о Танаисе и не располагали реальными сведениями о реке Дон, что, видимо, свидетельствует об отсутствии торговых связей с этими землями в рассматриваемый период.[263]
Географы ал—Истахри, закончивший свой труд в 30–х гг. Х в. (сохранилась редакция 50–х гг. Х в.), и Ибн Хаукал, завершивший сочинение в 977 г., включали в свои труды карты, считающиеся «классическими картами ислама»; географов же исследователи называли приспешниками «классической школы» арабской географии.[264] Карты содержат изображение части Окружающего моря, из которого на севере выходит громадный Константинопольский пролив (халидж ал—Кустантинийа), идущий в море Рума, а оно охватывало, по представлениям и этого круга ученых, все водное пространство, от Константинополя до Гибралтара. На картах вместо Черного и Азовского морей изображен пролив, идущий от севера прямо до Константинополя. Ал—Истахри давал следующее описание этих вод: «Константинопольский пролив впадает в море Рума из моря Окружающего… от самого севера на конце земли, который не посещают из—за холода, и уходит он в бедную из бедных землю Гога и Магога (Йаджудж и Маджудж)».[265] Название Гог и Магог происходит от библейских имен, но в арабской традиции они связывались с легендой об Александре Македонском, который якобы запер этих жестоких людей за железной стеной, и разрушиться эта стена должна только перед концом света, когда выйдут народы Гог и Магог, принеся разрушение миру. (Народы Йаджудж и Маджудж фигурируют как жители дальнего востока ойкумены в сочинениях ал—Хорезми, Ибн Хордадбеха, Ибн ал—Факиха и др., но по материалам ал—Истахри, Ибн Хаукала и Ибн Фадлана, они обитают на севере.) Ибн Хаукал рассказ о народе Гог (Йаджудж) вставил в главу о тюрках, где утверждал, что живут эти люди «в стороне севера», на высоких темных горах, куда купцы из Хорезма совершают восхождение в течение 17 дней.[266] На сохранившихся картах ал—Истахри и Ибн Хаукала народы Гог и Магог располагались на Крайнем Севере, близ Окружающего океана. Описывая «пределы севера», Ибн Хаукал отмечал также, что эта часть земли – холодная, белого цвета, и делается все белее и белее по мере продвижения к северу.[267]
Таким образом, географы «классической школы» имели отчетливое представление о водной связи севера и юга Европы, хотя плохо знали южные восточноевропейские водные пространства.
Энциклопедист ал—Ма‘суди, работавший в середине Х в., при описании Окружающего моря упоминал греческое название его – ’Укийанус (т. е. Океан), называл в нем острова Счастливых и 12 островов Британии, описывал Гибралтар, давал реальную информацию о побережьях Испании и Франции и устьях рек там.[268]
Как было сказано выше, ал—Мас‘уди утверждал, что Понт называется «морем русов», так как никто, кроме них, не ходит по этому морю. В книге «Промывальни золота и рудники драгоценностей» этот ученый полемизировал с существовавшим представлением о связи Черного моря с «морем хазар». «Морем хазар» он называл Каспий («море хазар, которое есть море Горгана, Табаристана и других земель») и рассказывал об опустошительном походе русов на Гилян, Дейлем, Табаристан, Абаскун, Ширван после 300 г. х. (912 г. н. э.), прибавив: «Мы рассказали эту историю в опровержение высказываний того, кто утверждает, будто море хазар соединяется с морем Меотис и проливом Константинополя со стороны Меотиса и Понта».[269]
Таким образом, ал—Мас‘уди несколько раз упоминал, что между Азовским морем и Каспием связи нет. Однако он же утверждал, что существует все же некий рукав, «идущий от верховьев реки ал—хазар (Волги. – Т. К.) вблизи страны булгар (камских. – Т. К.) и впадающий в море Майутис»; в другом фрагменте тоже упоминался залив Понта, соединявшийся с морем хазар (Каспием).[270]
Таким образом, хотя арабские ученые IX–X вв. и восприняли многое от античной и, может быть, византийской географии в отношении взглядов на водные пространства Восточной Европы, у них складывались свои собственные представления, основанные на непосредственных впечатлениях и на сведениях очевидцев. Практически у всех авторов, описывавших водные пространства Восточной Европы, присутствует идея о прямой водной связи севера и юга. При этом реальная действительность зачастую вступала в противоречие с той теорией, что лежала в основе их воззрений.
ОЧЕРК 2Волга в изображении арабских географов IX–X вв
Известия о крупнейшей речной артерии Восточной Европы Волге появились у арабских ученых с IX в., т. е. со времени начала и последующего расцвета географической науки. По присущей арабским ученым традиции следования древним авторитетам, первые сведения были взяты из книг античных авторов.
Как уже говорилось, «Книга картины Земли» математика, астронома и географа Мухаммада ибн Мусы ал—Хорезми содержала список координат для береговых линий морей, течений рек и т. д. В основу труда было положено «Географическое руководство» Клавдия Птолемея. В изображении Волги ал—Хорезми придерживался птолемеевой традиции, перечислив координаты, изгибы и очертания реки Ра, включая указание на левый приток реки – так же, как у Птолемея.[271] Ал—Хорезми сохранил и птолемеево название реки. Есть, однако, и отличия в описании этой реки у Птолемея и ал—Хорезми.
Птолемей: «12. С востока [Азиатская Сарматия граничит начинающейся] отсюда частью Гирканского моря, в которой …[находится] устье реки Ра… 87о50' – 48о50', и Скифией, [простирающейся] вдоль реки Ра до поворота, находящегося под 85о – 54о, и вдоль [идущего] отсюда меридиана до неизвестной земли. 13. Есть еще другой поворот реки Ра, приближающийся к повороту реки Танаиса, положение которого таково: 76о – 56о. Выше этого [поворота] сливаются две реки, текущие от Гиперборейских гор; слияние их имеет такое положение: 79о – 58о30', истоки более западной из них лежат под 70о – 61о, а восточной – 90о – 61о (V, 8, 12–13)».[272]
Ал—Хорезми: «Река Ра, начало ее – от горы (917–918) около Д 72о20' Ш 60о30' (2385). Идет к Д 81о30' Ш 58о30' (2386), к Д 75о40' Ш 57о 30' (2387). Идет [далее] и соприкасается с одной из двух башен, которые построил Зу-л—Карнайн (924). Течет [далее] и впадает в море около Д 81о10' Ш 49о20' (2388). Впадает [также] в эту реку река из горы (929–930), начало ее – около Д 92о30' Ш 61о00' (2389), а впадение в реку – около Д 81о30' Ш 58о30' (2390)».[273]
Прежде всего, как по содержанию текста, так и по данным координат ясно, что ал—Хорезми не считал реку Ра такой близкой изгибу реки Танаис (у ал—Хорезми – Танис[274]), как это делал Птолемей. Ал—Хорезми полагал, что река Ра «ударяет свои волны» об одну из тех двух башен, что построил во время походов на восток Зу—л–Карнайн, т. е. «Двурогий» – прозвище, данное сирийцами и подхваченное арабами Александру Македонскому за то, что этот полководец побывал в обеих частях света; как вариант – за то, что этот царь имел на лбу два нароста, напоминающие рога, дабы поражать народы – сюжет, восходящий к древним представлениям о восточных божествах.[275] Упоминание о двух башнях, якобы построенных Александром Македонским, – это арабское, а скорее, еще сирийское переложение материалов Птолемея об «Александровых столпах» (’Αλεξάνδρου Στήλαι, Д 80о00' Ш 51о30'), которые ал—Хорезми назвал «двумя наблюдательными пунктами, построенными Зу—л–Карнайном» (от Д 77о15' Ш 54о15' до Д 77о45' Ш 56о00' (V, 8, 15).[276] Судя по координатам книги ал—Хорезми, располагались они восточнее гор Ифика (у Птолемея – Гиппика); у Птолемея же Александровы столпы находились южнее, а не восточнее Гиппийских гор. По данным ал—Хорезми, это место соответствует указанию Птолемея на поворот реки Ра при координатах Д 85о и Ш 54о. Оба автора считают, что исток реки Ра находился в Гиперборейских горах, которые у ал—Хорезми соответствуют горам (917–918). Таким образом, можно сделать вывод, что ал—Хорезми достаточно точно следовал описанию реки Ра у Птолемея, однако общее положение реки восточнее и удаленнее от Танаиса, чем у Птолемея.
Дальнейшего развития птолемеева традиция описания реки Ра у арабских географов не получила. Аналогичная информация находится только у переписчика «Книги картины Земли» Сухраба (нач. Х в.), но она не оригинальна.[277]
Ибн Хордадбех в своей «Книге путей и стран» никак не называл Волгу, однако у него имелась информация, которая относится к низовьям этой реки, о дороге между Гирканией (Горганом, областью юго—восточного побережья Каспия) и Хамлиджем, городом хазар, который располагался при впадении Волги в Каспий: «От Джурджана до Хамлиджа, он же – на конце реки, которая течет из страны славян и впадает в море Джурджана (Каспий. – Т. К.), [так вот] по этому морю, если хороший ветер, 8 дней [пути]».[278]
Ибн ал—Факих многие материалы выбирал из сочинения Ибн Хордадбеха (см. выше), хотя частично их перерабатывал. Он информировал: «Третье море – Хорасанское, Хазарское, [называемое так] из—за близости к нему хазар. По нему [путь] до Мугана, Табаристана, Хорезма и Дербента. От моря Джурджана (Каспия. – Т. К.) до залива хазар – десять дней [пути], а при ветре – восемь дней по морю и два дня по суше».[279] Выше было сказано о том, что Ибн ал—Факих заменил название города Хамлидж (как у Ибн Хордадбеха) схожим словом халидж – «залив, рукав», в ряде случаев – «пролив», и под халиджем хазар разумел Азовское море.
Не исключено в таком случае, что Ибн ал—Факих знал больше о Приазовье, чем о Поволжье. Впрочем, есть и другое мнение об информации Ибн ал—Факиха, по которому его сведения только повторяют данные Ибн Хордадбеха о пути между Джурджаном и Хамлиджем (а не халиджем, это слово здесь просто ошибочно) и, следовательно, Ибн ал—Факих просто повторяет сведения Ибн Хордадбеха о низовьях Волги.[280]
Как Ибн Хордадбеху, так и Ибн ал—Факиху был известен хазарский город ал—Байда’, который многие исследователи склонны идентифицировать с частью города Итил, находившегося в устье Волги, хотя современные ученые не пришли к единому мнению по поводу его местонахождения.[281]
К концу Х в. относится сводка информации о печенегах, хазарах, буртасах, волжских булгарах, мадьярах, славянах, русах, земле ас—Сарир и аланах под условным названием «Анонимная записка о народах Восточной Европы», авторство которой неизвестно, но которая сохранилась у многих арабо—персидских ученых Х—ХVII вв. Полнее всего сводка представлена в написанной по—арабски «Книге дорогих ценностей» персидского географа Ибн Русте (первая треть Х в.) и в труде «Краса повествований» на персидском языке Гардизи (ХI в.). Сокращенная или измененная версия тех же известий имеется у целого ряда писателей Х—XVII вв. Это – Мутаххар ибн Тахир ал—Макдиси (2–я пол. Х в.), ал—Бакри (XI в.), ал—Марвази (кон. XI – нач. XII в.), Закарийа ал—Казвини (XIII в.) и многие другие. Данные «Анонимной записки» вставлялись восточными учеными в различный контекст, иной раз приводились новые детали, не связанные с самой «Запиской». Авторство материалов неизвестно; исследователи полагают вероятным считать источником Ибн Хордадбеха или ал—Джайхани, визиря при дворе Саманидов в Бухаре, который составил свой труд, вероятнее всего, около 922 г., но он не сохранился.[282]
В сводке выделялись описания дорог и областей – возможно, для правителей Арабского халифата, а может быть, специально для эмиров Хорасана. Среди народов Восточной Европы перечислены печенеги, хазары, буртасы, булгары, мадьяры, славяне, русы, страна ас—Сарир (в Сев. Дагестане), аланы.
Ученые, следовавшие информации «Анонимной записки», называли Волгу Итил (Атил). Ибн Русте писал: «Булгары граничат со страной буртасов. Они населяют [земли] по берегу реки, которая впадает в море хазар, [и] называется Итил… Хазары торгуют и обмениваются с ними (булгарами. – Т. К.), а также русы приезжают к ним со своими товарами. Все те, что живут на обоих берегах этой реки, везут к ним (булгарам. – Т. К.) свои товары: соболей, горностаев, белок и прочее».[283] Гардизи отмечал: «Некоторые совершают путь из страны буртасов в страну хазар по реке Итил на судне; другие едут сухим путем».[284] Анонимный персидский автор второй половины Х в., написавший компилятивное сочинение «Границы мира» (Худуд ал-‘Алам), по следам «Анонимной записки» упоминал: «Булгар – город (шахр), около которого небольшая область (нахийа), расположен на берегу реки Атил».[285] Закарийа ал—Казвини, ученый—энциклопедист XIII в., отдавая дань данным «Анонимной записки», писал, что на берегу реки Итил располагается страна буртасов.[286]
В 921–922 гг. арабский миссионер и дипломат Ибн Фадлан посетил Волжскую Булгарию. Он неоднократно называл реку Атил или Атул: при упоминании ставки булгарского царя «у воды, называемой Хеллече, а это три озера, из которых два больших и одно маленькое… Между этим местом и [их] огромной рекой, текущей в страну хазар, называемой рекой Атил, [расстояние] около фарсаха. На этой реке [находится] место рынка, который бывает бойким во всякий [благоприятный] момент.
На нем продаются многочисленные ценные вещи…».[287] Упоминаются в повести Ибн Фадлана и иногда сильно поднимающиеся (видимо, по весне) воды этой реки, по которой ходили купцы и приплывали к булгарам русы из своей страны с товарами, причаливая к пристани.[288]
Географ ал—Истахри, работавший в первой половине Х в. и опиравшийся на несохранившееся сочинение саманидского ученого ал—Балхи, весьма подробно описывал Волгу, называя ее Итилем. Автору было известно расстояние между нижним и средним течением реки: «От Итиля до Булгара по степной дороге – около месяца пути, а по воде – около двух – вверх, и около двадцати дней – вниз»; «Внешний Булгар – небольшой город, нет в нем многочисленных округов, а известен как порт для тех государств (т. е. славян и прочих, упомянутых выше. – Т. К.)».[289]
Продолжатель и преемник ал—Истахри, с согласия последнего вносивший изменения в его книгу, арабский ученый, путешественник и дипломат Ибн Хаукал, завершивший свой труд около 977 г., называл Итил «рекой русов»: «Река Итил – самая большая по протяженности, и это река русов». Рассказывая о торговле русов и булгар, эти авторы упоминали, что купцы с ценными мехами «спускаются по рекам» к русам со стороны народов Гог и Магог (по мнению ал—Истахри и Ибн Хаукала, это были жители Севера) и «немного поднимаются к Булгару».[290] Следовательно, у них были известия и о других, кроме волжского, водных путях Восточной Европы.
Ученый XII в. ал—Марвази, по следам более ранних арабских авторов, рассказывал: «У них (волжских булгар. – Т. К.) два города (булдан), один из них называется Сувар, а другой называется Булгар; между двумя городами пространство пути в два дня по берегу реки в очень густых зарослях, в которых они укрепляются против врагов».[291]
Об истоках этой реки у ал—Истахри и Ибн Хаукала имелись представления, едва ли отвечающие истинному положению дел. «Что касается реки Итил, то она, как дошло о том до меня, выходит недалеко от хирхизов и течет между кимаками и гузами, и она – граница между кимаками и гузами. Затем идет к западу позади булгар и возвращается назад к тому, что примыкает с востока, до тех пор, пока не пройдет мимо русов, затем проходит мимо булгар, затем мимо буртасов, пока не впадет в море ал—Хазар (Каспий. – Т. К.), и говорят, что она (река Итиль. – Т. К.) разветвляется от этой реки на семьдесят с лишним рек, а главная часть реки продолжает течь к хазарам (у Ибн Хаукала: «к Хазарану». – Т. К.), пока не впадет в море. Говорят, что эти воды, если бы соединились в верхней части в одну реку, то превзошла бы она Джайхун (Амударью. – Т. К.) обилием и богатством вод и обширностью их на поверхности земли. Достигает обилие и богатство этих вод того [места], где они истекают в море, текут внутри моря на протяжении двух дней пути и преодолевают воды моря, пока не замерзают зимой из—за пресности и сладости. И отличается в море цвет их (вод Итиля. – Т. К.) от цвета морской воды».[292]
Описывая Каспийское море, ал—Истахри и Ибн Хаукал еще раз упоминали эту реку, правда, без названия: «Море Хазар. Это море не соединяется ни с одним из морей на поверхности земли, и если человек объедет вокруг моря, то вернется к тому месту, от которого начал [cвой путь], без помехи, вот только пресная река (подчеркнуто мной. – Т. К.) впадает в него, а оно – море соленое, нет у него ни приливов, ни отливов. Это море темное, на дне его – ил, в отличие от моря Красного и остальных, и Персидского залива, ибо в некоторых местах Персидского залива иногда видно дно из—за чистоты белых камней. Не добывают из этого моря (моря Хазар. – Т. К.) ничего: ни драгоценных камней, ни жемчуга, ни кораллов или другого – того, что извлекают в [других] морях, и не достают из него ничего из того, что [обычно] промышляют, кроме рыбы. Плывут по нему купцы из мусульманских стран к земле хазар и [в области] между Арраном (Кавказской Албанией, арм. Алуанком; границы территории менялись в разные периоды, но в целом Арран занимал область между Дербентом на северо—востоке, Тбилиси на западе и рекой Аракс на юге и юго—западе. – Т. К.), Гиляном (равнинной частью южного побережья Каспия. – Т. К.), Табаристаном (областью, располагавшейся в Мазандеранской равнине южного побережья Каспия. – Т. К.) и Гирканией (страной на юго—восточном побережье. – Т. К.)…».[293] «Пресная река» – несомненно, Волга.
Анонимный персидский автор сочинения «Границы мира» (Худуд ал-‘Алам), кабинетный ученый, основывавшийся только на литературных источниках и изрядно путавший их данные,[294] считал, что исток Итиля находится в горах на севере, откуда вытекала река Артуш (о ней см. очерк III, раздел 3), впадавшая в Аттил.[295] Поздний магрибинский историк Ибн Халдун (1332–1406) полагал, что истоки Итиля следует искать в областях народов Гог и Магог,[296] которых арабские авторы помещали на крайнем востоке или севере ойкумены. Многие исследователи считали, что за исток Волги арабами принималось нижнее течение Камы, реальное же положение дел оставалось неизвестным.[297]
Однако В. П. Демидчик[298] обратил внимание на то, что Ибн Хаукал (заметим от себя, как и ал—Истахри) указывал направление лишь левого притока Итиля – от киргизов, далее между кимаками и огузами, тогда как в остальных случаях Ибн Хаукал, в отличие от других авторов, подчеркивал, что «течет эта река из страны ар—Рус» и что «река Итил – самая большая по протяженности, и она – река ар—Рус».[299] Именно Ибн Хаукалу, по—видимому, вторил в XIII в. энциклопедист Закарийа’ ал—Казвини: «Итил – огромная река. По своим размерам она напоминает Тигр в Ираке. Итил вытекает из земли русов (подчеркнуто мной. – Т. К.) и проходит через земли булгар и хазар, пока не достигнет Хазарского моря, не впадет в него семьюдесятью рукавами. Глубокая и полноводная, эта река еще в течение двух дней морского пути преобладает в море, выделяясь своим цветом от общего цвета морской воды. Зимой река замерзает из—за пресности своих вод. В Итиле встречаются удивительные животные».[300]
Карта—схема, приложенная в издании Крамерса сочинения Ибн Хаукала,[301] действительно, показывает два рукава Итила, один из которых можно считать Камой (хотя В. П. Демидчик считал, на основании, как он писал, «неточных описаний маршрутов», что восточный рукав – это Урал[302]); другой же рукав, видимо, обозначал главное течение Волги. При этом Ибн Хаукал упоминал, что, хотя Итил и течет из страны русов, однако истоки его находятся в недосягаемых областях мрака и «никто не достигал ее начал и никто не знает их».[303]
Ибн Хаукал упоминал несколько раз, что Итил имеет соединение с так называемым Константинопольским проливом. Последний описан и ал—Истахри, и Ибн Хаукалом как единый водный поток, начинающийся в западной части Атлантики, захватывающий Гибралтар, Средиземноморские пространства (названные Ибн Хаукалом морем ар—Рум) и проходящий мимо Константинополя, где этот пролив поворачивает к северу, таким образом прихватывая и Босфор, и Черное, и Азовское моря, следуя по восточноевропейским землям, где жили булгары, русы, славяне, и заканчиваясь в так называемом Окружающем океане, северная часть которого соответствовала полнощным водам Атлантики и, возможно, северным морям, где находилась «бедная из бедных» страна народов йаджудж и маджудж (Гог и Магог).[304] В связи с такими воззрениями Ибн Хаукал внес весьма существенное изменение в приведенное выше описание Каспия ал—Истахри: «Это море не соединяется ни с одним из морей на поверхности Земли ни способом смешения, ни способом связи, кроме того, что входит в него (Каспий. – Т. К.) из реки ар—Рус, известной как Итил, а она (река. – Т. К.) связана ответвлением, ведущим от нее к проливу, [который] выходит из земли ал—Кустантинийа (Константинополя. – Т. К.), с морем Окружающим (подчеркнуто мной. – Т. К.). А если человек объедет это море, то вернется к тому месту, с которого начал, без помех, и не пересечет ему [путь] ничего, кроме реки, [которая] впадает в него и распадается в нем. Оно – море соленое, и нет у него ни приливов, ни отливов».[305] Таким образом, очевидно, что в описание Каспия ал—Истахри Ибн Хаукалом было включено упоминание о некоем «ответвлении», соединяющем реку Итил и Константинопольский пролив, в свою очередь впадающий в Окружающий океан. Получается, что, по мнению Ибн Хаукала, река Итил и восточноевропейская часть Константинопольского пролива, которая символизирует водную связь юга и севера Европы, соединены неким протоком и, следовательно, у Ибн Хаукала Каспий представлен отнюдь не замкнутым бассейном. Такая же картина нарисована и на карте—схеме: там показано соединение Константинопольского пролива с Итилем неподалеку от территорий, где проживали народы ар—рус и ал—булгар, а соединялись эти два водных потока в области обитания ас—сакалиба[306] (см. илл. 15).
Идея о соединении Каспия с южными восточноевропейскими водными бассейнами посредством Волги фигурировала в арабской географической литературе и до Ибн Хаукала. Ученый—энциклопедист ал—Мас‘уди подозревал такую связь, впрочем, постоянно сомневаясь в этом. В отличие от Ибн Хаукала, который именовал Волгу рекой ар—Рус, ал—Мас‘уди называл ее рекой ал—Хазар. Объясняется это тем, что ал—Мас‘уди, работавший в первой половине Х в., хорошо знал низовья реки и ее столицу, принадлежавшую хазарам. В период же работы Ибн Хаукала, во второй половине Х в., русами были широко освоены поволжские территории, что, видимо, стало известно Ибн Хаукалу, который хотя и опирался на труд ал—Истахри (а он, работавший в 30–х гг. Х в., именовал реку только Итил, не связывая ее название с близлежащими народами), изменял информацию предшественника в соответствии с новыми данными.
Так вот, по поводу связи Каспия с каким—либо другим морем, ал—Мас‘уди писал: «Ошибались люди, полагая, что море ал—Хазар (Каспий. – Т. К.) соединяется с морем Майтас. А я не видел из входивших в страну хазар купцов и судовладельцев ни одного, [плавающего] по морю ал—Хазар в страны русов и булгар, кто бы утверждал, что с морем ал—Хазар соединяется [какое—либо] море из этих морей, или соединяется с ним что—нибудь из его вод или каналов, кроме реки ал—Хазар…» (подчеркнуто мной. – Т. К.).[307] Так писал ал—Мас‘уди, опираясь на свой собственный опыт, поскольку, как он сам рассказывал, он плавал по Каспию, начав путь из Абесгуна на юго—западном побережье, а также на рассказы путешественников и моряков. Тем не менее в том же труде он говорил: «От нее (реки, которая разделяет хазарский город Атил на три части, т. е. Волги. – Т. К.) [близ] страны булгар (в тексте – бургаз, так ал—Мас‘уди именовал волжских булгар. – Т. К.) отделяется рукав, который впадает в Майтас».[308] «В верхней части реки ал—Хазар есть проток, соединяющийся с заливом моря Бонтос (здесь, по—видимому, имеется в виду Азовское море – ведь для ал—Мас‘уди было все равно, как называть Черное и Азовское моря – Майутис или Бонтос, см. выше, очерк I. – Т. К.), а это – море ар—Рус; нет на нем никого другого, а они – на одном из его берегов».[309] О набеге русов на прикаспийские области через земли хазар ал—Мас‘уди рассказывал: «…После 300 (т. е. 912) года прибыло около 500 кораблей (русов. – Т. К.), в каждом корабле – 100 человек. Вошли в залив моря Бонтос, соединенный с морем ал—Хазар» (подчеркнуто мной. Можно полагать, что здесь имеется в виду Азовское море, а не Черное. – Т. К.). «Там – люди, назначенные царем хазар, с сильным вооружением, сопротивляются тем, кто идет от этого моря, и тем, кто идет от той стороны суши, ответвление которой от моря ал—Хазар примыкает к морю Бонтос. Это [надо] потому, что кочевые тюрки—гузы приходят к этой суше и зимуют там. Иногда замерзает эта вода, соединяющая реку ал—Хазар с заливом моря Бонтос, и переходят по ней гузы на своих конях, а это – великая вода, не проваливается под ними [из—за того, что становится] твердой, как камень. И так переходили тюрки в страну хазар. Иной раз выходил к ним царь хазар, если не могли те, кто там [был] из его людей поставлен, отразить их, и препятствовал им переправиться по этому льду, и защищал свое государство. Летом же нет [здесь] пути тюркам для переправы. Когда прибыли корабли русов к людям хазар, поставленным у начала пролива, то они послали к царю хазар [просьбу], чтобы им пройти по его стране, спуститься в его реку, войти в реку ал—Хазар и дойти до моря ал—Хазар, которое [и есть] море Джурджана, Табаристана и других земель иноземцев (здесь: иранцев. – Т. К.)… Он позволил им это, и [русы] вошли в залив и достигли устья реки, поднялись по этому ответвлению воды до тех пор, пока не вошли в реку ал—Хазар, и cпустились по ней в город Итил, а это река большая, прошли мимо него (города. – Т. К.), дошли до устья реки к месту впадения в море ал—Хазар. А от этого места до города Итил это река великая и воды ее обильны».[310] Заканчивает же историю о русах, описав их набег и последующую гибель на берегах Итиля, ал—Мас‘уди следующим образом: «Мы рассказали эту историю в опровержение высказываний тех, кто утверждает, будто море ал—Хазар соединяется с морем Майутис и проливом ал—Кустантинийа со стороны Майутиса и Бонтоса. Но если бы это было так, то русы вышли бы в него, так как это море – их, как мы сказали, и нет разногласия между тем, что мы сказали, и [тем, что говорят] народы, находящиеся по соседству с этим морем, что море иноземцев не имеет пролива, соединяющегося с другими морями. Ведь это море небольшое, хорошо известное… Возможно, что те, кто говорят что море ал—Хазар соединяется с проливом ал—Кустантинийа, думают, что море ал—Хазар – это [и есть] море Майутис и Бонтос, которое [на самом деле] является морем булгар и русов. Но Аллах лучше знает состояние этого дела».[311]
Таким образом, в словах ал—Мас‘уди есть определенное противоречие: утверждая, что Каспий – замкнутый бассейн, в который впадает только Волга (река ал—Хазар), он в то же время рассказывает и о некоем рукаве близ земель волжских булгар, который соединяется с заливом Азовского моря, и о водах, соединяющих эти моря в низовьях Волги, в области хазар. Реальность состоит, видимо, в том, что за эти «рукава» и «ответвления» принимались весенние разливы восточноевропейских рек и переволоки, по которым русы совершали военные и торговые походы на Волгу и Каспий, на Дон, Приазовье и Причерноморье.
Ал—Мас‘уди как будто не знал названия Итил или Атил для Волги. Перечисляя впадающие в Каспий реки, он писал: «К числу великих знаменитых рек, впадающих в это море (Каспий. – Т. К.) относятся река Черный Иртиш и река Белый Иртиш (см. ниже, очерк III, раздел 3). И река ал—Курр (Кура. – Т. К.)… соединяется с рекой ар—Рас (Аракс. – Т. К.)… и они вместе впадают в море. И река Испизруд (Сефируд в Сев. Иране. – Т. К.)… и река Шахруз (Шахруд. – Т. К.)… И река ал—Хазар (подчеркнуто мной. – Т. К.), которая проходит через город Итил… В эту реку [впадает] река Буртас. Буртасы – великий народ из тюрков, живущий между областью Хорезма и государством хазар, относящийся, однако, к хазарам. По этой реке плавают большие суда с товарами и различными предметами, доставляемыми из области Хорезма и прочих областей. Из страны буртасов вывозят шкурки черных лисиц, а это – самые ценные и самые дорогие меха… Владыки иноземных народов гордятся одеждами из этих шкурок, из них изготавливаются остроконечные шапки и шубы, а черные лисицы особенно высоки в цене…». [Далее идут рассуждения о качестве этих мехов и рассказ о халифе ал—Махди, который подверг меха испытанию тем, что накрыл сосуды с водой разными видами шкурок, и вода того сосуда, что был прикрыт чернобуркой, за ночь не замерзла, в отличие от остальных]. «И река ал—Хазар (подчеркнуто мной. – Т. К.), называемая Аум. Она больше Тигра и Евфрата». [Далее автор переходит к перечислению других рек, впадающих в Каспий.[312] ]
Авторская манера ал—Мас‘уди такова, что он часто отвлекается от основного повествования. Так и в «Книге предупреждения и пересмотра» после упоминания притока реки ал—Хазар под названием Буртас, отождествляемой обычно исследователями с той рекой, на берегах которой каждый из них предпочитает расселять буртасов,[313] по обыкновению ал—Мас‘уди, как мы видели, он отвлекается от рассказа о реках и уделяет весьма много места рассуждениям о буртасских мехах, далее возвращается к известиям о реках, впадавших в Каспий, и как раз здесь он еще раз упоминает реку ал—Хазар, называемую Аум.[314] Имя реки передано в одной рукописи «Книги предупреждения и пересмотра» как Аум (= Авам ?), в другой – как Ад. м. Однако поскольку река Аум названа рекой ал—Хазар и, как сказано, она «превосходит Тигр и Евфрат», кажется наиболее вероятным, что речь идет все же о Волге. Неясным остается гидроним. Схожее название, если учесть возможные искажения при передаче арабской графики, встречается у Ибн Фадлана: в Мешхедской рукописи оно передано как Урам или Урим. Как полагал А. П. Ковалевский, это может быть нынешняя река Урем или Урым – левый приток Волги, впадающий в нее ниже устья Камы.[315] Трудно сказать, могло ли название этой небольшой реки употребляться по отношению к той, которая «больше Тигра и Евфрата». Не проще ли предположить, что ал—Мас‘уди, после отступления о буртасах и их мехах, ведет речь о названии той же реки ал—Хазар, о которой говорил выше, но с искажением – Аум или Ад. м вместо Атил? Искажение, по всей вероятности, сделано не самим ал—Мас‘уди, поскольку, плавая по Каспию, он едва ли мог не услышать или не узнать распространенного имени реки – Атил. Отметим, что название города Атил – столицы Хазарии – в «Книге предупреждения и пересмотра» передано верно: в обеих рукописях одинаково – Атил, между тем как в рукописях сочинения «Промывальни золота и рудники самоцветов» стоит Амул, что закреплено в издании Ш. Барбье де Мейнара и явно ошибочно. Представляется, что в данном случае нет необходимости изыскивать аналогии с другими гидронимами и следует принять версию искаженного названия Атил в информации ал—Мас‘уди о реке ал—Хазар – Аум.
Как видно из приведенных выше примеров, арабские географы хорошо знали о том, что в низовьях реки находится столица хазар. Ибн Фадлан рассказывал, что на реке Итил находилась состоящая из двух частей столица хазарского хакана,[316] и ученые идентифицируют эту столицу с городом Итил в низовьях Волги, о котором есть известия и у других восточных авторов.[317] Ал—Мас‘уди: «Атил, где теперь живет хазарский царь, состоит из трех частей, на которые его делит великая река… Названная столица расположена по обоим берегам реки. В середине реки лежит остров, где находится резиденция правительства».[318] Ал—Истахри: «Что касается их (хазар. – Т. К.) города, то там столица, называемая Итил, и тем же именем называется река, которая течет через нее (столицу. – Т. К.)». «Итил – название реки, которая течет к нему (городу Итиль. – Т. К.) от русов и булгар»; «Был их (хазар. – Т. К.) город небольшим, имел две стороны. Одна сторона его называется Итил, по имени реки, а другая сторона – Хазаран».[319] Ибн Хаукал повторил эти данные ал—Истахри, прибавив, что русы опустошили этот город в 358/968—69 г.[320] Шамс ад—Дин ал—Макдиси, писатель Х в., писал: «Итил – большой город на реке, которая тянется к озеру, называется (река. – Т. К.) Итил, и к нему (названию. – Т. К.) присоединено имя города».[321] В XI в. известнейший ученый ал—Бируни упомянул «великую реку русов и славян» как такую, на которой расположены города Сувар и Булгар в седьмом климате.[322] Это известие уникально, подразумевается здесь Волга, поскольку указаны города Волжской Булгарии, и относится известие ко времени жизни ал—Бируни.
В XII в. Волгу упоминал известный путешественник, проживший довольно долго в Волжской Булгарии, Абу Хамид ал—Гарнати. О Волге он писал: «Впадает в это (Каспийское. – Т. М.) море огромная река, называемая Итил; выходит она выше Булгара из областей Мраков. Она раз в сто или больше превосходит Тигр. Из нее вытекает 70 рукавов, и все—таки остается от нее около Саджсина огромная река. Я ходил по ней в зимнее время, когда она замерзала так, что стала, как земля».[323] Ал—Гарнати, безусловно, знал старые описания Итила ал—Истахри или Ибн Хаукала и отдавал им дань, следуя традиционным правилам описаний земель, но он дал и совершенно реальное изображение Волги своего времени.
Все данные говорят о хорошем знакомстве арабских авторов с устьем реки, с нижним и средним течениями, по берегам которых в IX—Х вв. обитали хазары, буртасы, волжские булгары, имелась информация и о некоторых притоках и прибрежном населении, однако смутными оставались сведения об истоке реки. Арабо—персидские писатели были хорошо осведомлены о большом экономическом значении Волги в жизни окружающих народов и ее роли в международной торговле.
ОЧЕРК 3Редкие упоминания о реках Восточной Европы
Раздел 1. «Река славян»
В Очерке 1 шла речь о «реке славян» или реке «позади славян», выходившей из отдаленных пределов славян и впадавшей в Каспий: пути, соединявшем север и юг Восточной Европы, по данным Ибн Хордадбеха и Ибн ал—Факиха. Однако «река славян» (нахр ас—сакалиба) упоминается не только в сочинениях географов, а еще и в труде историка Ибн А‘сама ал—Куфи (ум. 927 г.) при рассказе о походе арабского полководца Марвана ибн Мухаммада на хазар в 737 г. Нахр ас—сакалиба в этом случае может быть совсем не аналогом «реки славян» арабских географов.[324] Однако нельзя исключать возможность заимствования названия «река славян» арабским историком Х в. у арабских географов IX в.: уже было отмечено во Введении, что восточным писателям свойственна традиционность, шаблонность в выборе и передаче сведений.
Кроме ал—Куфи, о походах Марвана ибн Мухаммада на хазар с разной степенью подробностей и редко с упоминанием дат известно из сочинений ал—Йа‘куби, Ибн ал—Факиха, ал—Балазури, ат—Табари, Бал‘ами, Халифы ибн Хаййата, Ибн ал—Асира и др. Из них только ал—Куфи упоминает «реку славян»; ал—Балазури и Халифа ибн Хаййат рассказывают о захвате в плен славян, не говоря о «реке славян»; прочие же авторы говорят лишь о походах на хазар, вовсе не упоминая славян.
Повествования авторов, упоминающих славян при походе Марвана ибн Мухаммада на хазар.
Рассказ Ибн А‘сама ал—Куфи:
Говорит [автор]: После этого (смотра войск под городом Семендер. – Т. К.) войска (мусульман. – Т. К.) выступили и вскоре достигли города ал—Байда’, в котором пребывал хакан, царь хазар. Говорит [автор]: хакан стал убегать от Марвана и вскоре добрался до гор. Говорит [автор]: Марвану и мусульманам в стране хазар сопутствовал успех, и они достигли земель, расположенных за Хазарией. Затем они совершили набег на ас—сакалиба и на другие соседние племена неверующих и захватили из них в плен 20 тысяч семей. После этого они пошли дальше и вскоре добрались до реки славян (нахр ас—сакалиба). И вызвал он (Марван. – Т. К.) к себе человека из храбрецов Сирии по имени ал—Каусар б. ал—Асвад ал-‘Анбари, который был во главе его гвардии. И сказал он ему: «Эй, Каусар! Пришел ко мне лазутчик и сообщил, что хакан, царь хазар, послал против нас одного из своих тарханов по имени Хазар—Тархан во главе 40 тысяч сыновей тарханов. А ты пересеки эту реку, выйди им навстречу и сядь в засаду с таким же числом [воинов] как у них. А когда наступит утро, то я присоединюсь к тебе, если пожелает Аллах, [ведь] нет силы и могущества, кроме как у Аллаха всевышнего, великого»! Говорит [автор]: Сказал ал—Каусар: «Да будет благосклонен Аллах к эмиру! Уже вечереет, в это время сгущаются сумерки. Дай мне отсрочку, эмир, до завтра». Говорит [автор]: Разгневался Марван, а потом сказал: «Клянусь Аллахом! Если ты сейчас же не переправишься через эту реку, то я тебе отрублю голову и перебью всю твою семью. А теперь выбирай то, что тебе больше нравится!». Сказал ал—Каусар: «Я переправлюсь. Да будет благосклонен Аллах к эмиру!». Говорит [автор]: Тогда ал—Каусар тот же час отобрал 40 тысяч человек из воинов этого войска. Потом ему вручили знамена, и он переправился [через реку], а с ним переправилось более тысячи человек.[325]
Рассказ ал—Балазури:
Марван совершил набег на ас—сакалиба, которые были в стране хазар, взял в плен из их числа 20 000 семей и расселил их в Кахетии. Потом они убили своего властителя и бежали, но их догнали и перебили.[326]
Рассказ Халифы ибн Хаййата:
114 г. х. [732—33 г. ] Сказал Абу Халид со слов Абу—л–Бара’а: «Пошел Марван в 114 году в поход и [продвигался], пока не перешел реку ар—Р. мм, убивал, угонял в плен и совершал набеги на ас—сакалиба».
119 г. х. [737 г. ] В этом году Марван ибн Мухаммад предпринял дальний поход из Арминии. Он проник в Ворота алан (Баб ал—Лан), прошел землю алан, затем вышел из нее в страну хазар, прошел Баланджар и Самандар и дошел до ал—Байда’, в которой пребывает хакан. Хакан бежал [из города].[327]
В приведенных фрагментах речь идет о походах Марвана ибн Мухаммада, арабского полководца, известного успехами в битвах на Кавказе; в 127–132/744—750 гг. он стал последним Омейядским халифом.
Упомянутую в походе 732—33 гг. реку ар—Р. мм идентифицировать невозможно, поскольку название, вероятнее всего, искажено – может быть, это Аракс или алЛан[328] или «одна из больших рек, протекающих севернее Кавказского хребта».[329] Из текста можно сделать вывод, что походы на каких—то славян (или, как предполагал ряд исследователей, на народ, который арабы принимали за славян), предпринимались и ранее, чем в 737 г.
Ученые до сих пор спорят относительно маршрута похода Марвана в 737 г. Приводятся различные тактические доводы за или против далекого от тылов движения арабских войск. Есть исследователи, считающие, что Марван захватил славян, живущих в стране хазар или вблизи Хазарии; славян в составе хазарских войск; вовсе не славян, а буртасов и близких им народов Среднего Поволжья; последний вариант – касогов; все эти народы арабские авторы якобы считали ас—сакалиба. Исходя из этих соображений, историки считают «рекой славян» Дон,[330] среднее или нижнее течение Волги[331] и даже Куму (захваченный народ ас—сакалиба в этом случае объявляется касогами).[332]
Не будем умножать мало доказательные теории. Отметим лишь, что Ибн А‘сам ал—Куфи назвал некую «реку славян», текущую в юго—восточной части Восточной Европы среди областей хазар и, может быть, славян. Не исключено также, что название «река славян» здесь – всего лишь литературный штамп. Ибн А‘сам ал—Куфи часто приписывает свои сведения многим неизвестным лицам, склонен к преувеличениям и изложению легендарных сведений. Поэтому можно по—прежнему лишь гадать, какая именно река была на пути войск Марвана ибн Мухаммада. Нет также никаких оснований считать ас—сакалиба вблизи хазар, о которых говорили арабские историки, каким—то другим народом, нежели славяне. Более точных известий у авторов IX–X вв. нет.
В XII в. Абу Хамид ал—Гарнати рассказывал, что он плыл из Булгара по «реке славян» (нахр ас—сакалиба) в страну славян (ас—сакалиба), мимо неких язычников, живущих по берегам «огромной реки», где они охотятся на бобров, и добрался до Киева. И хотя по описанию[333] нельзя сказать, что за река имеется в виду, исследователи пришли к единодушному выводу о том, что Абу Хамид плыл по Оке. Есть мнение, что он добирался от Булгара по Волге, Оке, Десне к Днепру и Киеву, а далее в Венгрию;[334] возможно, что речь идет, кроме Оки, о небольшом участке Волги от впадения Оки в Волгу до Булгара.[335] Эти предположения вполне реальны, поскольку путь описан очевидцем. Однако нельзя исключать и в этом случае использования автором старинного литературного штампа «река славян», поскольку он едва ли мог не знать настоящего названия реки, на которой ему довелось побывать. Но вполне мог и забыть ее наименование, поскольку писал более чем через 10 лет после своего путешествия.
Раздел 2. Реки Причерноморья и Приазовья
Упомянутый в очерке I арабский ученый ал—Хорезми приводил координатные данные для впадающих с востока в ал—Батиху (Меотис) рек, соответствующих птолемеевским Марубиосу (Марубис ал—Хорезми), Феофаниосу (Туфанис ал—Хорезми), Ромбитесу (Амбитис ал—Хорезми), Аттикитесу (Атикитис ал—Хорезми), Малый Ромбитес (?) (у ал—Хорезми – Анхарис, но похожего названия у Птолемея нет). По данным ал—Хорезми, западная часть ал—Батихи, которая соответствует Бикскому заливу Птолемея, принимала реки без названия, течения которых соответствуют птолемеевским рекам Герр, Бук, Пасиак, Каркинит, а также «ручей», совместимый с рекой Агар Птолемея.[336]
В море Барки и Лазики (Понт) впадают с востока реки, соответствующие Вардану и Псатису (у ал—Хорезми – Аксис) Птолемея. Впадающая с запада река Нувис с шестью «вытекающими реками» полностью соответствует Дунаю с притоками Птолемея, «ручей» неподалеку от устья Нувиса – Тирасу Птолемея, т. е. реальному Днестру.[337]
Все эти материалы практически полностью соответствуют данным книги Птолемея и не имеют самостоятельного значения, хотя не учитывать их нельзя.
Последователи «Анонимной записки» о народах Восточной Европы Ибн Русте, Гардизи, ал—Марвази и анонимный автор книги «Границы мира» (Худуд ал-‘алам) упоминали реки южной части Восточной Европы при описании страны мадьяр.
Рассказ Ибн Русте:
Земля их (мадьяр. – Т. К.) обширна; одним краем граничит с морем Рума, в которое впадают две реки; одна из них больше Джайхуна; между этими реками и находится место обитания мадьяр…[338]
Рассказ Гардизи:
Их (мадьяр. – Т. К.) владения прилегают к Румскому морю. (Далее идет искаженная, непереводимая фраза; очевидно, было сказано, что «в это море впадают две реки, из которых одна больше Джайхуна»}… Они живут между [этими двумя реками]. С наступлением зимы каждый, кто удалился от реки, возвращается к берегу ее и проводит там зиму… [На берегу] той реки, что находится влево от них, в сторону славян, живет народ из румийцев; все они христиане, называют их нандар… Из этих двух рек одну называют Итил, другую – Дуна. Когда мадьяры живут на берегу реки, они видят этих нандар; над областью нандар, на берегу реки, возвышается высокая гора, по склону которой течет река… Та река, которая находится по правую сторону мадьяр, течет по направлению к стране славян и оттуда к стране хазар; эта река больше другой.[339]
Рассказ ал—Марвази:
Один из пределов их (мадьяр. – Т. К.) страны достигает моря ар—Рум. И там две реки, которые впадают в море. Одна из них больше Джайхуна. Ее жители мадьяры – между этими двумя реками. Название этих двух рек Рута и Атил.[340]
В анонимном сочинении «Худуд ал-‘алам» «сохранились лишь реликты темы», как писал Б. Н. Заходер.[341] В книге отмечена, по следам материалов «Анонимной записки», река Рута. А. П. Новосельцев указывал, что автор здесь «соединил несколько известных ему понятий о реках в одно».[342] В книге также упомянута руде Рус, т. е. Русская река, основой сведений о которой послужили данные Ибн Хаукала о Волге, по—своему понятые автором «Худуд ал-‘Алам». Реальных материалов о реках Восточной Европы труд не содержит, хотя Б. А. Рыбаков считал иначе, однако автор «Худуд» опирался только на книжные, литературные источники. Поэтому останавливаться на рассмотрении этих данных мы не будем, отослав читателя, помимо известных изданий и переводов В. В. Бартольда и В. Ф. Минорского, к уже упомянутой статье А. П. Новосельцева, а также Д. Е. Мишина.[343]
Название Итил не всегда идентифицируется с Волгой. В тюркских и финно—угорских языках слова итиль, идиль, атиль, эдель означают просто «река».[344] Венгерский средневековый автор Шимон из Кезы имя Этул относил к Дону.[345] Византийский император Константин Багрянородный называл местом обитания мадьяр, после переселения из Леведии и до переселения на Балканы, область Ателкузу, что соответствует венгерскому Этелкёз – «междуречье».[346] В. Ф. Минорский отмечал, что первая часть этого слова – это ател.[347] В книгах Ибн Русте, Гардизи и других поздних авторов, следующих за «Анонимной запиской о народах Восточной Европы», в рассказе о мадьярах Итилем тоже названа не Волга. Ученые считают Ателкузу местностью, где протекают реки Днепр, Буг, Днестр, Прут и Сирет.[348] В конкретном случае Итил – это, вероятнее всего, Днепр.[349]
Река Дуна (с искаженной арабской графикой – Дуба или даже Рута) – это, вероятно, нижнее течение Дуная и его приток Сирет; народ нандар – оногундуры, т. е. дунайские болгары; горы – Карпаты.[350]
О Дунае писал также ученый, работавший в первой половине Х в., Абу—л–Хасан ал—Мас‘уди: «…Из числа великих рек, [впадающих в Черное море, известны] такие, как Дануба и М. лава; таково же ее название на [языке] славян (ас—саклабийа). Это большая река, ширина ее около 4 миль, она – за Константинополем, в нескольких днях пути, и на ней – места обитания немцев (аннамджин) и моравов (ал—м. рава), относящихся к славянам (ас—сакалиба), и еще на ней жило много булгар (ал—бургар), в то время, когда они стали христианами. И говорят, что из нее берет начало река Турк, т. е. река Шаша, о которой сообщалось выше».[351]
Объяснить такие материалы можно, только исходя из своеобразных представлений ал—Мас‘уди об обитающих вокруг народах. Для него булгары – это единый народ: и тот, который живет неподалеку от Черного моря и исповедует христианство (т. е. дунайские болгары), и тот, что живет на берегу Волги (реки Хазар), торгуя с соседними народами – хазарами, буртасами, славянами, русами, отдаленным Хорезмом и исповедуя ислам (т. е. волжские булгары). В то же время он считал, что Черное море «принадлежит» русам, булгарам и печенегам (ал—баджанакийа).[352] О печенегах ал—Мас‘уди сообщал, что они – тюрки (ат—турк), которые жили некогда близ «Джурджанийского озера», т. е. Арала и воевали с тюрками же – огузами, карлуками и кимаками, в результате чего печенеги были вынуждены покинуть свои места и передвинуться западнее.[353] В более ранней книге «Золотые копи и рудники самоцветов» ал—Мас‘уди упоминал царя народа тюрков (малик ат—турк), жившего среди славян (ас—сакалиба) на Дунае, вероятно, подразумевая здесь повелителя венгров, народа, которого и византийские источники, и арабские авторы считали тюрками.[354]
Результатом контаминации всех этих сведений и явилась идея ал—Мас‘уди о том, что Сырдарья (река Турк, т. е. река Шаша) имеет истоком… Дунай!
Раздел 3. Другие реки Восточной Европы
В книге ал—Хорезми отмечена река Истулус, соответствующая Висле, которая, по Птолемею, вытекала с Сарматских гор и впадала в Сарматский океан (Северное Внешнее море ал—Хорезми); еще упомянута река, впадающая туда же и аналогичная Хрону Птолемея.[355]
В Каспийское море, помимо реки Ра – Волги (см. очерк II), по данным ал—Хорезми, впадали реки, аналогичные Даиксу (т. е. Уралу) с двумя притоками и Рюммосу. Они вытекали с гор, соответствующих горам Рюммика Птолемея. Упомянуты также реки, аналогичные птолемеевым рекам Алонт и Удон, начинающиеся в горах Кирманийа, соответствующих Керавнам Птолемея. На востоке Каспия обозначены река Тур, аналогичная Куре, и река без названия, аналогичная Араксу; показано место их слияния и впадения в Каспий.[356]
Эти сведения ал—Хорезми, как и большинство прочих, имеет аналоги в «Географическом руководстве» Клавдия Птолемея, работавшего во II в. н. э., и поэтому не представляют особого значения.
Названия рек Восточной Европы упоминал Ахмад Ибн Фадлан, прошедший в составе посольства к царю волжских булгар Алмушу в 921–922 гг. длинный путь по части территории Восточной Европы и пересекавший разные реки. Исследователи смогли их идентифицировать. Ибн Фадлан упоминал реку Джайх, т. е. Урал и Джам – вероятно, Эмбу.[357] Уезжая из страны башкир, караван переправлялся через реки Джарамсан (Большой Черемшан), Уран (Урень), Урам (Урым или Урам), Байнах (Майна), Ватыг (Утка), Нийасна (Бездна), Джавшыз, вероятное чтение – Джавшыр (скорее всего, Малый Черемшан).[358] Как было показано выше (см. раздел II), Ибн Фадлан упоминал Итил (Волгу). Эти сведения абсолютно уникальны, поскольку оставлены очевидцем. Необходимо также остановиться на упоминании реки, которая воспринималась рядом арабских географов как впадающая в Каспий. Это – Иртыш, относящийся к азиатскому региону. Ее называли ал—Мас‘уди, автор «Худуд ал-‘Алам» и Гардизи. Река эта называется авторами в связи с местом обитания тюркского племени кимаков. Ал—Мас‘уди: «К числу великих знаменитых рек, впадающих в это море (Каспийское. – Т. К.), относится река Черный Иртиш и Белый Иртиш. Обе они велики, каждая из них больше, чем Тигр и Евфрат, а расстояние между их устьями около 10 дней [пути]. На обеих этих реках – зимовья и летние стоянки тюрок кимаков и гузов»; схожая информация имеется в книге ал—Мас‘уди «Золотые копи и россыпи самоцветов».[359] Белый и Черный Иртыш являются разными частями притока реки Обь. Однако М. де Гуе со ссылкой на Сильвестра де Саси предполагал, что ал—Мас‘уди упомянул реки Урал и Эмбу, об истоках и устьях которых не имел известий.[360]
Тем не менее упоминание тюркских народов, живших близ этой реки, может свидетельствовать о полученных знаниях об этой реке, хотя не вполне достаточных.
Анонимный автор труда «Худуд ал-‘Алам» тоже писал о реке Арташ, т. е. Иртыш, как о большой и темной, текущей между гузами и кимаками, доходящей до реки Чубин (?) и после этого впадающей в Хазарское, т. е. Каспийское море.[361] Эта информация напоминает сведения ал—Мас‘уди, что говорит, вероятнее всего, об общем источнике сведений. Тем не менее в книге «Худуд алА‘лам» есть и иные известия о расселении ряда тюркских народов, где снова упоминается река Арташ, что позволяет считать часть материалов относящимися к реке Иртыш, с ошибкой относительно места впадения.
Персидский ученый XI в. Гардизи привел более всего сведений о самой реке Иртыш: «Иртыш – большая река, так что если кто—нибудь встанет на этом берегу реки, то с другого берега его нельзя узнать вследствие отдаленности расстояния. Вода реки черная. Переправившись через реку Иртыш, приходят к шатрам кимаков».[362] Он пересказывает легенду о появлении названия Иртыш, также связанную с кимаками.
Как отмечал В. Ф. Минорский, разбирая свидетельства об Иртыше, «главная географическая ошибка нашего автора (книги «Худуд ал-‘Алам». – вставка моя. – Т. К.) и Гардизи заключалась в незнании нижнего течения Иртыша, который они предполагали впадающим в Волгу в области, где левые притоки первого и левые притоки последней практически сходятся наподобие хвоста ласточки».[363]
Таким образом, если ал—Хорезми в первой трети IX в. передавал большую часть информации о реках Восточной Европы, восходящую к Птолемею, то другие арабские и персидские ученые передавали подлинные сведения, относящиеся к концу IX в., а также известия Х в., среди которых оказывались и реальные, и легендарные.