[593] и, соответственно, этот район был хорошо известен скандинавам. Именно здесь находился перекресток торговых и военно—политических магистралей, проходивших и через Новгород, и через Полоцк. Уже к IX в. восходят здесь как отдельные находки скандинавского происхождения, так и целые комплексы.[594] Наиболее вероятным путем продвижения норманнов, отмеченным целым рядом находок, была Западная Двина, с выходящей к Днепру Касплей.[595]
Скандинавские источники, в свою очередь, из трех известных им путей на Русь (через Западную Двину, Финский залив и Северную Двину)[596] фиксируют лучшее знакомство именно с Западнодвинско—Днепровским путем. В ряде саг он фигурирует в качестве транспортной магистрали. Так, в «Саге о крещении» (см. ниже) описывается путь из Константинополя через Киев и Полоцк в Данию, а в «Саге о гутах» – дорога по Западной Двине с Готланда в Византию:
[Сага начинается с того, как был найден остров Готланд, говорит о его первых жителях, о том, как постепенно увеличилось население острова и как был выслан с острова каждый третий по жребию мужчина. Гуты поплыли к побережью Швеции, но их изгнали оттуда. ] Затем отправились они прочь на Фарёй. И поселились там. Там не смогли они прокормить себя. Отправились они оттуда на один остров близ Эйстланда, который зовется Дагё. И поселились там. И построили там крепость, которая все еще видна. И там не могли они себя прокормить. Оттуда отправились они вверх по той реке, что зовется Дюна. И вверх [от побережья] через Русаланд так далеко уехали они, что пришли они в Грикланд. [Там они остались навсегда.]
Пока Готланд не стал подчиняться одному епископу, на Готланд приезжали епископы, которые были паломниками в святой земле Иерусалиме и ехали оттуда домой. В то время путь на восток шел через Русаланд и Грекланд до Иерусалима.[597]
Кроме того, путь этот с наибольшей полнотой представлен в древнескандинавской топо-, гидро– и этнонимии, что является несомненным свидетельством раннего использования скандинавами этого пути с дальнейшим выходом на Днепр, Десну, Оку, Дон.[598] В источниках названы: острова при входе в Рижский залив Хийумаа (Dagö – в «Саге о гутах») и Сааремаа (Sýsla, Eysýsla – в скальдических стихах, разных видах саг); Виндава (совр. Вентспилс), или река Вента (Vindøy – в рунической надписи); мыс Колкасрагс на западе Рижского залива (Domesnes – в рунической надписи); несколько балтских народов на территории Латвии (или названия их земель) – курши (Kúrir, Kúrland – в сагах и географических сочинениях), земгалы (Sœmgallir – в нескольких рунических надписях), ливы (Lifland – в рунических надписях, саге о древних временах и географических сочинениях); Западная Двина (Dýna – в сагах и географических сочинениях); Герсике (Gersekaborg – в одном из списков «Саги о Тидреке Бернском»); Полоцк (Pallteskja – в поздней королевской саге, географических трактатах и сагах о древних временах); Dröfn – река недалеко от Полоцка (в туле с перечислением рек, в «Пряди о Торвальде Путешественнике» и «Саге о крещении»); Днепр (Nepr – в географических сочинениях и сагах о древних временах); Смоленск (Smaleskia – в географическом сочинении и в «Саге о Тидреке») и, может быть, Гнездово под Смоленском (Sýrnes Gaðar – в географическом сочинении).[599]
Как отмечает В. А. Брим, саги отличаются «необычайной скудостью и часто неточностью» в описании всего пути «из варяг в греки».[600] Скажем, «участок пути, проходящий через Финский залив к Неве и через Волхов к великому волоку, ни в одном скандинавском источнике не описан, хотя он имел первостепенное значение в эпоху варяжских движений»; «Ладожское озеро… нигде в скандинавской литературе не упомянуто»; «трудный и, вероятно, небезопасный участок пути волоком из Ловати на Двину и из Двины на Днепр нигде в исландских и вообще скандинавских памятниках не упомянут».[601]
Действительно, маршрут из Швеции в Новгород через Ладогу совершенно естественен,[602] и, видимо, вследствие этого он крайне редко фиксируется в сагах. Тем не менее в них иногда говорится о том, что, возвращаясь из Новгорода в Скандинавию, путешественники останавливаются в Ладоге, где садятся на корабли:
Магнус, сын Олава, начал после йоля свою поездку с востока из Хольмгарда вниз (т. е. к побережью. – Т. Д.) в Альдейгьюборг. Стали они снаряжать свои корабли, когда весной сошел лед. […] Конунг Магнус отправился весной с востока в Свитьод. Так говорит Арнор: «Молодой воин созвал мужей в поход. Смелая дружина воина отправилась в боевом снаряжении на корабли. Отважный конунг повел заиндевелый корабль с востока из—за моря. Благоприятный ветер привел [корабль] хёвдинга в Сигтуну».[603]
Кальв и его люди пробыли в Хольмгарде, пока не прошел йоль. Отправились они тогда вниз (т. е. к побережью. – Т. Д.) в Альдейгьюборг и приобрели там себе корабли; отправились с востока, как только весной сошел лед.[604]
Важно отметить, что речь в приведенных фрагментах идет не о плавании по Волхову, а о зимнем движении из Новгорода в Ладогу, т. е. по замерзшей реке или вдоль реки.[605] Также порой говорится о том, что, приплыв на восток, путешественники останавливаются в Ладоге и лишь один из них отправляется в Новгород для получения разрешения на дальнейшее плавание (см. Очерк 4).
Итак, отрезок пути, соединяющий Скандинавию с Новгородом, худо—бедно источниками освещен. Но что мы знаем из саг о дальнейших маршрутах? Известно, что в Ильменском бассейне смыкались два важнейших торговых пути Средневековья, пересекавших Восточную Европу, – Балтийско—Волжский путь и путь «из варяг в греки».[606] Однако о пути по Волге в источниках нет ни слова. Единственное, что упоминается в сагах, это «старшие» города Ростово—Суздальской земли: Суздаль (Súrsdalr), Ростов (Rostofa) и Муром (Móramar),[607] и это выдает факт знакомства с Волго—Окским междуречьем.
Сведения о Днепровском отрезке пути тоже не отличаются полнотой. Так, в «Саге о Магнусе Добром и Харальде Сигурдарсоне» по «Гнилой коже» рассказывается, как Харальд Сигурдарсон «выбрался из Миклагарда (Константинополя)», преодолев цепи в заливе Золотой Рог, и поплыл «дальше в Свартахав (Черное море)», а затем «на север за море, а оттуда едет он по Аустррики (Руси) в Хольмгард (Новгород)».[608] Автор «Красивой кожи» явно заимствует эту сцену из «Гнилой кожи», но делает одно существенное дополнение, источник которого нам не известен. Он называет еще один отрезок водного пути между Черным морем и восточноевропейскими реками:
С этим выбрался Харальд из Миклагарда и поплыл так по Свартахав. […] Тогда поплыл он на север в Эллипалтар, оттуда поехал назад по Аустррики.[609]
Комментируя топоним Эллипалтар (Ellipaltar), А. И. Лященко пишет: «Черное море, м. б. Искаженное Hellespontus».[610] Издатель «Круга земного» Бьярни Адальбьярнарсон,[611] а также переводчик на английский язык Л. М. Холландер[612] и издатели русского перевода[613] видят в гидрониме Ellipaltar обозначение устья Днепра. Однако Бьярни Адальбьярнарсон отмечает, что слово образовано из греч. ελη и лат. paludes, имеющих значение «болото». В этой связи целесообразно вспомнить восходящее к античности название Азовского моря: Paludes Maeiotici «Меотийские болота», или просто Paludes (форма мн. ч., как и в дисл. Ellipaltar). Вероятнее всего, скандинавский гидроним следует понимать как «Азовское море», тем более что путь по Дону и Северскому Донцу на Днепр был реальностью уже в IX в.[614]
В «Саге о крещении» говорится о том, как Торвальд Кодранссон и Стевнир Торгильссон добирались из Миклагарда (Константинополя) «до Кёнугарда (Киева. – Т. Д.) восточным путем по Непру (Днепру. – Т. Д.)».[615] В «Саге о Хаконе Хаконарсоне» Стурлы Тордарсона путешествие Эгмунда из Новгородской земли в Иерусалим обозначается как движение «по еще более восточному пути к морю».[616]
Мы можем не сомневаться, что присутствие скандинавов в Восточной Европе, документируемое большим числом норманнских древностей,[617] имело своим следствием знакомство варягов с восточноевропейской системой речных путей. Однако это знакомство проявилось в источниках весьма специфическим образом. Древнескандинавские источники (в первую очередь саги) отличает односторонняя в целом ориентация интереса: «положительные данные» в них, как правило, относятся только к Cкандинавским странам, источники не фиксируют своего внимания на географии соседних земель и, может быть, даже приурочивают место действия за пределами Скандинавии к ряду наиболее привычных, трафаретных областей или пунктов, а потому содержащаяся в них информация не полна и местами не точна. Перед нами, скорее, образ пути, нежели конкретные путевые данные.