Не предавая случай никакой огласке, я приказал убрать кадет из Зимнего дворца, заменив их простыми матросами. Юный герой вернулся в свою часть, даже не подвергшись допросу.
Я считаю мысль начать мятеж с моего убийства совершенно правильной со стратегической точки зрения, так как это одним ударом разрушило бы правительственный аппарат, позволив заговорщикам надеяться на успех. Желая всеми силами от меня избавиться, заговорщики все же решили в конце концов максимально избегать риска. В целом замешанные в заговоре офицеры, храбрые на поле боя, выступив против правительства, предпочитали открытым решительным действиям хитрую и скрытную политику. Не имея гражданского мужества, они в этом смысле оказались трусливее большевиков, никогда не клявшихся в верности Временному правительству. Двуличная политика заговорщиков отражалась на настроении народа и армии. Во время восстания 14 декабря 1825 года офицеры гвардейских полков, выступившие в Санкт-Петербурге против Николая I, сумели вывести своих солдат из казарм и возглавили марш на Сенатскую площадь. В 1917 году у офицеров не было в казармах никаких сторонников, они пользовались властью, только пока поддерживали Временное правительство. Когда Корнилов двинулся к столице, офицеры не осмелились открыть цель броска даже казацким полкам и знаменитой Дикой дивизии, возглавлявшей войска. Заговорщики были вынуждены не только скрывать от собственных солдат, что их ведут в Петроград для свержения Временного правительства, но и лгать, будто они спешат на помощь столице и Временному правительству против взбунтовавшихся большевиков.
Готовясь к предательскому удару по Временному правительству, ближайшие сподвижники генерала Корнилова вели переговоры в определенных политических и военных союзнических кругах. Политический центр заговора находился не в Ставке, где генерал Корнилов занимался военной подготовкой, а в Петрограде и Москве, где заговорщики комфортабельно расположились в некоторых ведомственных кабинетах и спокойно работали. Прибывшие в Москву на Государственное совещание офицеры имели тайные встречи с политическими руководителями заговора. Это не мешает участвовавшим в нем консервативным и либеральным политикам, знакомым с его целям и посвященным в детали, по сей день толковать о «недоразумении» между Временным правительством и Корниловым, возлагая на меня ответственность за итоговую катастрофу.
Не стану приводить здесь все факты, которыми располагаю. Читатели, интересующиеся подробностями аферы Корнилова, найдут их в моей книге «Прелюдия к большевизму», где приводятся исчерпывающие документальные свидетельства.
Во время созыва в Москве Государственного совещания махинации заговорщиков в Ставке и в Петрограде уже развернулись в полную силу. Совещание предоставило им удачную возможность сопоставить собственные и правительственные силы, а в нескольких благоприятных для их замыслов случаях заговорить на совещании о диктатуре генерала Корнилова. Центральные комитеты различных участвовавших в заговоре военных организаций принимали абсолютно разные по тексту, но «случайно» абсолютно идентичные по содержанию резолюции. Казацкий Совет, Союз георгиевских кавалеров, Центральный комитет Союза офицеров и пр. объявили генерала Корнилова постоянным несменяемым главнокомандующим. Казацкий Совет даже пригрозил Временному правительству бунтом в случае смены Корнилова. С такой резолюцией представители Казацкого Совета явились ко мне. Нечего и говорить, что они получили заслуженный ответ.
21 августа во время реакционного «совещания общественных лидеров» Родзянко направил генералу Корнилову телеграмму, выражая от имени совещания поддержку принятых военными организациями резолюций.
В результате возникла впечатляющая картина: генерала Корнилова провозгласили постоянным и несменяемым главнокомандующим не только военные организации, представленные наиболее авторитетными офицерами, но и «здоровые», «политически зрелые» элементы во главе с председателем и членами Думы, представителями Государственного совета, дворянства, финансовой и промышленной аристократии, научных кругов, журналистами, наконец, двумя бывшими главнокомандующими — генералами Алексеевым и Брусиловым.
Легко представить, какое впечатление это произвело на генерала Корнилова с его наивной импульсивной натурой и отсутствием политической чуткости. Он воспринимал слова своих обожателей как истинный солдат: за словом должно следовать дело, обещания должны выполняться. К несчастью, не всегда так бывает: все эти громогласные резолюции, принятые высокими военными и общественными съездами, оглашавшиеся прославленными политическими ораторами, были просто словами. Слова, слова, одни слова! Эти люди толкали наивного генерала в пропасть, сами держась на краю, нисколько не собираясь рисковать собственной шкурой и следовать за ним.
Генерал Корнилов прибыл в Москву с большой помпой. На вокзале его встречала вся элита старой столицы. Богатые дамы в белом с цветами в руках склонялись перед ним, политики рыдали от радости. Офицеры пронесли «народного героя» на своих плечах до машины. В открытом авто, окруженном по старому царскому ритуалу экзотическим кавалерийским полком, генерал Корнилов проследовал с вокзала к Кремлю, к Иверскому храму. Вернувшись в свой вагон, принимал бесчисленные делегации и депутации, выслушивая сообщения о внутреннем положении в России, об экономической и финансовой ситуациях.
На улицах распространялись брошюры под заглавием «Корнилов, национальный герой». Они бесплатно печатались в британской военной миссии и доставлялись в Москву через английское посольство в Петрограде в вагоне генерала Нокса, британского военного атташе. Чуть позже из Англии приехал Аладьин, бывший член Первой Думы от партии трудовиков, уехавший в Лондон после ее роспуска в 1906 году. Он растерял весь свой политический багаж, превратившись из известного политика в весьма темного авантюриста. Этот продажный субъект привез генералу Корнилову письмо военного министра Соединенного Королевства лорда Милнера, в котором последний одобрял идею военной диктатуры в России и благословлял необходимые для ее установления действия. Письмо, естественно, сильно вдохновило заговорщиков. Аладьин, специальный посланник английского военного министра, занял в свите генерала Корнилова почетное место рядом с Завойко.
Как мы уже видели, московское совещание полностью обмануло ожидания заговорщиков. Им пришлось отказаться от плана мирного объявления военной диктатуры. По пути из Москвы в Ставку главнокомандующий в своем вагоне принял решение свергнуть Временное правительство вооруженной силой.
Глава 17Мятеж генерала Корнилова
29 августа правительство вернулось в Петроград, а Корнилов отбыл в Могилев. 1 сентября началась новая германская атака на Северном фронте. Наша линия обороны была прорвана под Огре на Двине. 2 сентября пала Рига, Петроград оказался под угрозой. 3 сентября Временное правительство единогласно одобрило следующие меры: начать подготовку к переезду правительства и главных административных органов в Москву; перевести войска Петроградского военного округа в прямое подчинение главнокомандующему; образовать особую военную зону, включающую город Петроград с окрестностями, расположенные в которой войска подчиняются непосредственно Временному правительству; срочно отозвать с фронта в распоряжение правительства надежные войсковые части.
Эти меры были продиктованы как военными стратегическими соображениями, так и внутриполитическими причинами. Петроградский гарнизон распустился и не вызывал никакого доверия, а правительство первым делом должно было обеспечить упорядоченный и абсолютно четкий перевод государственного аппарата в Москву, намеченный на конец ноября. С другой стороны, имевшиеся у правительства сведения о настроениях офицеров, подтверждавшиеся новостями из Москвы, свидетельствовали о необходимости иметь в своих руках значительные вооруженные силы, способные отразить нападение справа, единственное, которое реально нам угрожало в начале сентября.
Сразу после заседания, где решено было вызвать войска, я послал в Ставку для исполнения правительственных решений управляющего Военным министерством Савинкова и полковника Барановского, начальника кабинета военного министра. По указаниям, которые я дал Савинкову перед отъездом, главнокомандующий пользовался правом решать, какие части отправить в Петроград, однако военный министр категорически настаивал на двух следующих условиях: не передавать в распоряжение Временного правительства корпус под командованием генерала Крымова и не включать в состав этого корпуса Кавказскую дивизию, известную под названием Дикая. У меня уже имелись точные сведения, что лично генерал Крымов и некоторые офицеры Дикой дивизии замешаны в военном заговоре. 6 сентября генерал Корнилов твердо обещал Савинкову выполнить эти распоряжения Временного правительства, о чем управляющий Военным министерством сообщил мне 7 сентября, вернувшись из Ставки. Однако в тот же день генерал Корнилов тайно от Временного правительства подписал специальный приказ о переходе Дикой дивизии под командование генерала Крымова.
Еще 22 августа (перед отъездом на совещание в Москву) Корнилов вызвал в Ставку 3-й казачий кавалерийский корпус во главе с генералом Крымовым. В момент отзыва корпуса с фронта генерала Крымова ждало назначение командующим 11-й армией в Галиции (по предложению генерала Деникина). И действительно, по представлению генерала Корнилова правительству, он такое назначение получил. Только вместо того, чтобы отправиться к своей армии, уехал по вызову в могилевскую Ставку, где ему была поручена совершенно особая задача: разработать план действий по взятию Петрограда.
7 сентября вернувшийся из Ставки управляющий Военным министерством доложил мне, что в распоряжение правительства направляется 3-й корпус, но без генерала Крымова. В тот же день по приказу Корнилова Кавказская Дикая дивизия двинулась на Петроград в авангарде противоправительственных войск под командованием генерала Крымова. Последний, к изумлению Временного правительства, определенно считавшего, что он находится на Юго-Западном фронте в 11-й армии, получил в тот день приказ генерала Корнилова (неофициальный) возглавить «особые войска, выступающие на Петроград».