Посмотри, что происходит у наших союзников. Они собрали самых способных людей, не обращая внимания на их убеждения, дабы они помогали править страной. Все понимают, что в данный момент, когда на кону стоит судьба мира и когда само их существование как свободных стран зависит от успешного исхода войны, не время ни для личных чувств, ни для интересов той или иной партии. Надо делать только одно — собрать самых способных людей, дабы заниматься спасением страны, да, именно спасением, потому что стоит вопрос о самом существовании России как великого могучего государства.
По сути дела, никогда еще во всей истории Российского государства у него не было более благоприятных политических условий. На нашей стороне — и наш давний враг Англия, и наш недавний противник Япония, и все прочие государства, которые уважают нашу мощь. В то же время они являются зрителями совершенно необъяснимого зрелища полного хаоса у нас дома, который с каждым днем становится все хуже. Они видят, что руководят Россией не лучшие, а худшие элементы, что все это происходит в тот момент, когда сегодняшняя ошибка может положить конец всей нашей истории, и посему они начинают испытывать сомнения относительно нас. Они видят, что Россия не понимает своих собственных интересов и проблем, то есть не Россия, а те, кто правит ею.
Долго такая ситуация не может существовать. Ты, наверно, прочел адрес, преподнесенный тебе новгородским дворянством. Он был продиктован глубоким убеждением в существовании пропасти, на краю которой мы стоим, и заверяю тебя, что все люди, искренне преданные тебе, чувствуют то же самое.
Они полны непреходящего отчаяния, убеждаясь, что ты не хочешь слушать тех, кто понимает положение дел в России и кто советует тебе предпринять шаги по спасению из того хаоса, в котором мы находимся сегодня.
Ты, наверно, веришь, что меры, которые предпринимает правительство, выведут Россию на светлый путь, на путь к победе и полному возрождению, и считаешь, что все мы, кто придерживается иного мнения, не правы. Но чтобы проверить, просто оглянись и сравни ситуацию в России к началу войны с сегодняшней. И неужели это сравнение не убедит тебя, на чьей стороне истина?
И в заключение я хочу сказать, как бы странно это ни прозвучало, что правительство и является тем органом, который готовит революцию. Народ не хочет ее, но правительство делает все, что в его силах, дабы появлялось как можно больше недовольных, и отлично в этом преуспевает. Мы являемся свидетелями беспрецедентного зрелища революции сверху, а не снизу.
Преданный тебе
Сандро.
17 февраля 1917 года».
Великий князь Александр Михайлович искренне старался помочь царю, но другие члены царской семьи были настроены не столь благожелательно. Ветвь Владимира уже прикидывала, как заменить царя его сыном. Затем последует регентство, и эти обязанности будут возложены или на великого князя Николая, или на брата царя Михаила. В этот период как-то поздней ночью Родзянко позвонила великая княгиня из числа родственников Владимира с просьбой немедленно прийти повидаться с ней. Родзянко отложил встречу до следующего дня, поскольку справедливо предположил, что секретный разговор глубокой ночью с теми членами царской семьи, которые, как было известно, враждебно относились к царю, плохо отразится на его положении.
«Прибыв на следующий день, я встретил великую княгиню[8] в окружении ее сыновей, словно собрался семейный совет. Все они очень сердечно встретили меня, и не было сказано ни единого слова по поводу «спешного дела». Наконец мы прошли в будуар великой княгини, но разговор продолжал вертеться вокруг каких-то банальных тем. Кирилл Владимирович, повернувшись к своей матери, сказал:
— Почему бы тебе не объяснить?
И тут великая княгиня завела разговор об общем положении дел, о некомпетентности правительства, о Протопопове и императрице. Говоря о ней, она все больше и больше возбуждалась, упоминала о ее порочном влиянии, о вмешательстве во все и вся. Она сказала, что императрица ведет страну к краху, что она — причина той опасности, которая угрожает императору и всем остальным членам царской семьи; что такое положение дел терпеть больше нельзя и его необходимо изменить… что-то необходимо предпринять, устранить, убрать…
Желая более точно понять, к чему она клонит, я спросил:
— Что вы имеете в виду, говоря «устранить»?
— Ну, я не знаю… Надо предпринять какую-то попытку… Дума должна что-то сделать… Ее необходимо уничтожить…
— Кого?
— Императрицу.
— Ваше высочество, — сказал я, — разрешите мне считать, что этот разговор никогда не имел места, потому что если вы обращаетесь ко мне как к председателю Думы, то присяга на верность обязывает тут же явиться к его императорскому величеству и сообщить ему, что великая княгиня Мария Павловна объявила мне — императрица должна быть устранена».
Вскоре вялые попытки великих князей сместить царя были решительно сметены порывом толпы. В марте 1917 года Николай был вынужден отречься от престола.
Глава 3. Мартовские дни
Революция 1917 года, которая, как мы видели, уже зрела некоторое время, наконец разразилась 8 марта, в тот день, когда Николай II снова покинул Петроград и направился на фронт. Вначале она была далеко не столь драматична, как восстание 1905 года или мятеж на «Потемкине». Она не была результатом прямого воздействия революционных лидеров; Ленин, например, продолжал находиться в эмиграции. Движение масс было спонтанным и неуправляемым. 8 марта, названного «женским днем», колонны бастующих двинулись по улицам Петрограда — они выкрикивали «Дайте нам хлеба!» и громили булочные. Беспорядки продолжались и на следующий день, и вместо того, чтобы разгонять толпы, как им было приказано, казаки неторопливо раздвигали лошадьми толпу и даже братались с забастовщиками.
Ниже следуют размышления Троцкого о важности этих событий. Он не мог раньше 17 мая прибыть в Россию, чтобы пришпорить революцию, чем частично и объясняется его суховатый теоретический подход к мартовским дням.
«…Февральскую революцию начали снизу, преодолевая противодействие собственных революционных организаций, причем инициативу самовольно взяла на себя наиболее угнетенная и придавленная часть пролетариата — работницы-текстильщицы, среди них, надо думать, немало солдатских жен. Последним толчком послужили возросшие хлебные очереди. Бастовало в этот день около 90 тысяч работниц и рабочих. Боевое настроение вылилось в демонстрации, митинги и схватки с полицией. Движение развернулось в Выборгском районе, с его крупными предприятиями, оттуда перекинулось на Петроградскую сторону. В остальных частях города, по свидетельству охранки, забастовок и демонстраций не было. В этот день на помощь полиции вызывались уже и воинские наряды, по-видимому немногочисленные, но столкновений с ними не происходило. Масса женщин, притом не только работниц, направилась к Городской думе с требованием хлеба. Это было то же, что от козла требовать молока. Появились в разных частях города красные знамена, и надписи на них свидетельствовали, что трудящиеся хотят хлеба, но не хотят ни самодержавия, ни войны. Женский день прошел успешно, с подъемом и без жертв. Но что он таил в себе, об этом и к вечеру не догадывался еще никто.
На другой день движение не только не падает, но вырастает вдвое: около половины промышленных рабочих Петрограда бастует 24 февраля. Рабочие являются с утра на заводы, не приступая к работе, открывают митинги, затем начинаются шествия к центру…
В течение всего дня толпы народа переливались из одной части города в другую, усиленно разгонялись полицией, задерживались и оттеснялись кавалерийскими и отчасти пехотными частями. Наряду с криком «долой полицию!» раздавалось все чаще «ура!» по адресу казаков. Это было знаменательно. К полиции толпа проявляла свирепую ненависть. Конных городовых гнали свистом, камнями, кусками льда. Совсем по-иному подходили рабочие к солдатам. Вокруг казарм, около часовых, патрулей и цепей стояли кучки рабочих и работниц и дружески переговаривались с ними. Это был новый этап, который вырос из стачки и из очной ставки рабочих с армией. Такой этап неизбежен в каждой революции. Но он всегда кажется новым и действительно ставится каждый раз по-новому: люди, которые читали и писали о нем, не узнают его в лицо…
Перелом в армии обнаружился прежде всего на примере казаков, исконных усмирителей и карателей. Это не означает, однако, что казаки были революционнее других. Наоборот, эти крепкие собственники, на собственных лошадях, дорожившие своими казацкими обычаями, презиравшие простых крестьян, недоверчивые к рабочим, заключали в себе много элементов консерватизма. Но именно поэтому перемены, вызванные войною, особенно ярко были заметны в них. А кроме того, ведь именно их дергали во все стороны, их посылали, их сталкивали лицом к лицу с народом, их нервировали и первыми подвергали испытанию. Им все это осточертело, они хотели домой и подмигивали: делайте, мол, если умеете, мы мешать не будем. Однако все это были лишь многозначительные симптомы. Армия еще армия, она связана дисциплиной, и основные нити в руках монархии. Рабочие массы безоружны. Руководители и не помышляют еще о решающей развязке…
25-го стачка развернулась еще шире. По правительственным данным, в ней участвовало в этот день 240 тысяч рабочих. Более отсталые слои подтягиваются к авангарду, бастует уже значительное число мелких предприятий, останавливается трамвай, не работают торговые заведения. В продолжение дня к стачке примкнули и учащиеся высших учебных заведений. Десятки тысяч человек стекаются к полудню к Казанскому собору и примыкающим к нему улицам. Делаются попытки устраивать уличные митинги, происходит ряд вооруженных столкновений с полицией. У памятника Александру III выступают ораторы. Конная полиция открывает стрельбу. Один оратор падает раненый. Выстрелами из толпы убит пристав, ранен полицмейстер и еще несколько полицейских. В жандармов бросают бутылки, петарды и ручные гранаты. Война научила этому искусству. Солдаты проявляют пассивность, а иногда и враждебность к полиции. В толпе возбужденно передают, что, когда полицейские начали стрельбу по толпе возле памятника Александру III, казаки дали залп по конным фараонам (такова кличка городовых), и те принуждены были ускакать. Это, видимо, не легенда, пущенная в оборот для поднятия собственного духа, так как эпизод, хоть и по-разному, подтверждается с разных сторон…