– Врёшь ты всё, – холодно отчеканил он, словно зачитал приговор. – Только что выдумал.
Я пожал плечами, откинулся в кресле и нахально закинул ногу на ногу.
– Рискуй, раз уверен. Риск – это то, что отличает настоящего мафиозо! Рисковых любят женщины. Давай! Вызывай своего живодёра медика. Я даже сопротивляться не стану.
Он призадумался. Я напряжённо ждал, в каком направлении у него повернутся извилины.
– Ладно, – наконец изрёк он. – Ты блефуешь. Но ставки высоки. Я не могу подвести хозяина, даже если лишь шанс из ста, что не лжёшь.
– Ты принял мудрейшее решение в своей жизни, – согласился я очень серьёзно, однако стараясь, не переборщить. – Раз уж мы ступили на тропу переговоров, объясни, что ты тут делаешь? Только, пожалуйста, правдоподобно.
Пропустив мой вопрос мимо ушей, он потребовал ответа на свои подозрения.
– Ты ведь не ожидал меня встретить? – В его голосе плясала нескрываемая издёвка. Но он повторялся, и это был хороший знак: мы возвращались к исходной позиции. – Рассчитывал, на шею бросятся обе девицы?
Я расслабился, однако был настороже. Что-то уж круто он опростился.
– Зачем же обе? Я был бы рад, сделай это одна из них. Но я, действительно, не ожидал встретить портье, да ещё в твоём обличье.
– Да, – он с прищуром осмотрел меня, будто только что увидал, кто перед ним. – Ты явился с каким-то предложением.
– Ну, наконец-то. И не просто с предложением. А таким, что охота на меня теряет смысл. И мы расстаёмся, как в море корабли или самолёты в аэропорту.
– Хорошо. Давай, выкладывай.
Я в свою очередь осмотрел его, показывая, что вижу сомнительные изъяны в его праве делать такие заявления.
– А ты-то посвящён в сан, чтоб принять мою исповедь?
Он мгновение колебался, затем утвердительно кивнул:
– Можешь начинать. Сгораю от любопытства.
Теперь откровенно колебался я.
– А чем подтвердишь право принимать важные для меня решения?
– Вот этим, – он приподнял пистолет с колена, чтобы я удостоверился, в любую секунду из чёрной дырки на мою грудь могла вскочить старуха с косой. – Или ты полагаешь, аргумент недостаточно убедительный?
Глаза его стали пустыми. Но я чувствовал, он переигрывает, прикидывается простаком-головорезом, не отвечающим за свои поступки.
– Вполне убедительный, – заверил я. – К сожалению, нажав курок, очень трудно исправить ошибку. Не забывай об адвокате и журналистах.
– Это единственное, что меня сдерживает, – он как бы нехотя опустил пистолет. – Но не советую испытывать моё терпение. Никто не застрахован от случайных ошибок.
– И я всегда твержу то же самое, – согласился я. – Без ошибок в мужских играх никак нельзя. Однако умный в отличие от глупца сводит их к минимуму. Или считаешь, я не прав?
– Ничего. Однажды её всё равно совершишь.
– Думаю, такое замечание утешило бы Наполеона после Ватерлоо. В конце концов от ошибке в выборе начальника штаба никто не застрахован. А вас и ставки не такие. Тебя вне сомнения простят. Ты просто объяснишь, что верил мне лишь на один процент из ста.
Сравнение ему не понравилось. Я терпеливо ждал. И дождался – он убрал пистолет в наплечную кобуру, оправил пиджак.
– Ладно. Избавиться от тебя всегда успею. – После чего вынул из бокового кармана отобранный у меня револьвер, освободил барабан от патронов и бросил его мне. Патроны убрал в карман и откинулся на спинку дивана, раскинул руки. – Итак, я жажду узнать причину твоего появления.
Я тоже убрал револьвер: сунул его за пояс. И поправил куртку.
– Причина ясна, как божий день. Хочу отдать вам, что получил в сейфе банка. Не надо объяснять, о чём речь?
– Эту подробность можешь опустить, – он кивнул, ничем не показав удивления.
– Чёрная кожаная папочка. В ней краткое сообщение для меня и… дискета на три с половиной дюйма. – Я вскинул руки ладонями к нему. – Играю честно. Прочитать дискету вы мне не дали.
Он хмыкнул.
– Так я и поверил.
– Не дали прочитать до конца, – признался я. – Но и без концовки понятно, добраться до контейнера мне не удастся. Как раз на описании тайника вы и отключили электросеть. Для меня в этой истории важно одно. Я хочу вернуть свои ценные бумаги, спрятанные в контейнере. Плёнка ваша. Мне она нужна, как гремучая змея. По-моему, сделка честная. При условии, вы оставите меня в покое. Что на это скажешь?
– Да-а, – протяжно выговорил он и потёр ногтём губу. – Звучит правдоподобно.
– Ну, наконец-то!
– И эта папка в машине?
Я звучно вздохнул.
– Как тяжело иметь с тобой дело. Неужели я правда похож на самоубийцу?
– Когда же собираешься отдать папку?
– Мне нужны определённые гарантии, что вернёте мои ценные бумаги. Ты сообщаешь хозяевам, я оцениваю бумаги в двести тысяч.
– Долларов или дойчмарок?
– Отставим дойчмарки.
– Вы переводите такую сумму, как залог, в надёжный банк из первой десятки. И мы встречаемся. Обязательно в людном месте. Скажем, в метро, возле памятника Ногина. В двадцать часов.
– Это станция «Китай-город»?
– Совершенно верно. Я получаю сертификат на названную сумму. А вы папочку.
– Но как убедимся, дискета та самая?
– Захватите нотбук. Зачем мне обманывать? Я ведь тоже не могу проверить подлинность сертификата. Давайте всё строить на доверии. Я рискую больше, чем вы. А чтобы у вас не возникло нездоровых соблазнов, я опишу эту историю и оставлю по копии у нотариуса и адвоката.
По его лицу скользнула тень ухмылки, но он её тут же подавил, утопил в глубине зрачков. Действительно, что я мог написать такого, чего нельзя опровергнуть? Опасна им была только какая-то плёнка, похороненная в тайнике Ивана. Но я сделал вид, что ничего не заметил.
– Позже, – продолжил я, – когда отдадите ценные бумаги, верну сертификат…
Надрывный телефонный звонок прервал наш обмен условиями. Не спуская с меня глаз, Эдик поднял трубку с аппарата на столике. Я расслышал женский голос. Эдик не ответил, помедлил и протянул трубку мне. Я лишь догадывался о причине такого поступка. Он не хотел при мне обсуждать что-то, не имеющее ко мне отношения, и заставлял меня раскрывать перед ним свои карты.
– Да, слушаю, – сказал я, когда встал с кресла и забрал трубку.
Можно было подумать, на том конце прикусили язык от изумления.
– Ты? Что ты там делаешь? – выдохнула Вика.
Я с удовольствием отметил в её голосе оттенок беспокойства.
– Надеялся застать тебя, а наткнулся на друга семьи.
Казалось, для неё присутствие Эдика не стало неожиданностью.
– Это он молчал?
– Да.
– И он нас слушает?
– А как ты думаешь?
Она почувствовала, мне нужны какие-то объяснения.
– Он иногда приносит отцу бумаги или… деньги.
– И только?
– И только. Дверь в мою спальню для него заперта. Всегда. Видишь, я уже привыкаю читать твои мысли. Не обижайся, они не очень-то сложные.
– Да уж… – я смолк, заметив саркастическую улыбку Эдика. – Где ты находишься?
– Хочешь меня видеть? – догадалась она.
– Вот именно.
Она помолчала, потом грустно сказала:
– Хорошо… Я сегодня не вернусь домой.
– Подожди! – я забеспокоился, что она поедет ко мне, а Эдик сообразит, где нас искать. – Ты можешь найти сестру?
– Да, могу.
– Отлично. Скажешь ей, буду ждать там, где она выпорхнула из моей машины.
– Что ему от тебя надо?
– Так, всякую мелочь. Выясняем условия моего выхода из игры.
Она тихо предупредила:
– Не верь ему.
Верить? Ему? Я едва не рассмеялся. Однако ей сказал вполне серьёзно:
– Насчёт этого можешь не беспокоится.
Она притихла на том конце провода и, когда заговорила, голос её дрогнул:
– Ты мне ничего не хочешь сказать?
Даже толстокожий слон попытался бы её приласкать. И я отозвался, как можно мягче:
– Пока, дорогая.
– Пока.
Но она продолжала оставаться на связи, и я вынуждено отключился первым.
– Поворковали?
Эдика наш разговор позабавил.
– Не твоё дело, – огрызнулся я.
– Ты полагаешь?
Сказано это было с таким высокомерием, что меня охватило искушение запустить в него телефонный аппарат.
– Давай вернёмся к нашим баранам, – предложил я, чтобы избежать ненужного и опасного конфликта. Я вновь сел в кресло и постарался быть вежливым, собранным и неторопливым, каким в моём представлении должен быть деловой человек, вынужденный договариваться с такими типами, как Эдик.
Это подействовало. Во всяком случае, ухмылка сползла с его лица. В гостиной снова воцарился настрой, который определялся выражением римлян: хочешь мира – готовься к войне. Предупреждение Вики было излишним. Я доверял Эдику не больше, чем он мне.
– Я обдумал твоё предложение, – произнёс он, будто выносил мне приговор. – Оно приемлемо. Вижу две загвоздки. Успеешь ли ты забрать папку, где её спрятал? И не продал ли ты сведения в третьи руки?
– Забрать папку и принести моя забота, – уверенно возразил я. – А второе замечание противоречит здравому смыслу. Зачем бы я предлагал мировую, зная, что завтра стану мишенью для ваших головорезов?
– С такими деньгами можешь оторваться и за бугор.
– Ну да! А там сменить имя, сделать пластическую операцию и стать психом, не доверять никому и нигде? Эти деньги не окупят затраты. Они не стоят таких превращений. И тебе придётся в это поверить.
– Пожалуй, – он вроде бы соглашался с моими доводами.
– К тому ж у меня нет связей, быстро перевести деньги за границу.
– Ладно, – объявил он своё решение. – Я постараюсь убедить, кого следует.
– Нет. Так не пойдёт, – я в отрицании покачал головой.
– Что тебя не устраивает?
– Тогда и я «постараюсь» забрать папку. И вообще, на кой чёрт в таком случае встречаться? У меня нет никакого желания заводить с тобой дружбу, и даже приятельские отношения.