Первым это почувствовал на себе Панфилов. Ему просто перекрыли кислород. На фирму «Лидер» посыпались бесчисленные проверки, практически парализовавшие работу. Заглохла торговля бензином и спиртным, в полуживом состоянии находился контролируемый Панфиловым «Экстрабанк», штрафные санкции нанесли сильный удар по фирме «Лидер» и непосредственно по самому Панфилову.
Лишь после того, как горизбирком признал выборы на пост главы городской администрации несостоявшимися и перенес их на неопределенный срок, Лукьянов немного успокоился. На некоторое время прокуратура оставила Панфилова в покое.
Пользуясь передышкой, а в том, что она окажется временной, сомневаться не приходилось, Константин принялся наверстывать упущенное. Главную надежду на возрождение своего бизнеса он связывал с открытием казино «Золотой дукат». Он прекрасно понимал, что власти не оставят его в покое, и потому тщательно продумывал каждый свой шаг. Лишь обеспечив полный порядок в документах, он мог надеяться на возрождение бизнеса.
Что касается нового городского прокурора, то ему сейчас было не до Панфилова. В это холодное ноябрьское утро Алексей Борисович Лукьянов был озабочен судьбой другого человека.
По пути в городской отдел внутренних дел прокурор хмуро молчал. Его холеное, гладко выбритое лицо с седеющими, аккуратно подстриженными усиками несколько раз брезгливо передернулось.
По-своему истолковав это, водитель служебной «Волги» заметил:
– Да, погода сегодня – хуже некуда.
– Что? – отвлекаясь от мрачных мыслей, переспросил Лукьянов.
– Зима, говорю, наступает… У меня, между прочим, резина на передних колесах совершенно лысая.
– Какая резина?.. – поморщился прокурор.
– Хреновая резина, хреновая. Чувствуете, как нас на дороге водит? Наверное, вообще, булки пошли… Так и до аварии недалеко.
– Типун тебе на язык! – ругнулся Лукьянов. – Нам только аварии не хватало…
– А я вам еще на прошлой неделе говорил.
– Не помню я ничего. Что ты мне говорил?
– Вы, конечно, человек занятой, Алексей Борисович, но, ей-богу, надо и о себе подумать. Поговорите с начальником гаража. Он у нас прижимистый, новые шины в загашнике лежат, но пока вы ему по голове не настучите, он и с места не сдвинется.
– Ладно, – буркнул Лукьянов, снова погружаясь в собственные мысли.
Машина остановилась у крыльца здания городского отдела внутренних дел.
– Жди на стоянке, – коротко бросил водителю Лукьянов и вышел из машины.
Поднявшись по ступенькам, он вошел в здание и сразу же направился в дежурную часть.
Офицер с майорскими погонами на плечах, сидевший за пультом, быстро закончил разговор по телефону и, положив трубку, вытянулся перед прокурором.
Выслушав короткий рапорт о происшествиях во время дежурства, Лукьянов спросил:
– Кто у вас находится в изоляторе временного содержания?
Майор взял со стола журнал и принялся листать.
– Маханьков… сопротивление сотрудникам милиции при задержании и пьяное хулиганство… Чурилов – попытка ограбления киоска на вокзале. Алиев… – при проверке соблюдения паспортного режима в карманах обнаружены наркотики… Романчук… – дорожно-транспортное происшествие – в нетрезвом виде находился за рулем. При осмотре машины в багажнике обнаружено огнестрельное оружие… Разрешения на его хранение у водителя «Вольво» нет…
– Романчук Виктор Анатольевич? – уточнил прокурор.
– Так точно, Виктор Анатольевич. Да, тут уже звонили по его поводу…
– Я знаю, – оборвал его Лукьянов. – Так что же с ним случилось?
– Обнял придорожный столб, – ответил дежурный майор. – Парню, можно сказать, крупно повезло – машина вдребезги, а ему хоть бы что. Ерундой отделался, даже ни одного ребра не сломал… Наши ребята его на травке, возле машины подобрали. На газоне то есть… Думали – раненый или еще чего. «Скорую» вызвали, начали в чувство приводить, а от него перегаром разит за версту. Редкий случай – никаких повреждений, кроме царапин и ссадин. Хотели в больницу отправить, да в багажнике машины ружье обнаружили помповое, – майор заглянул в свои записи, – модели «Иж-81». Разрешительных документов на оружие, как я уже доложил, не было. Если бы не это дело, просто-напросто отправили бы в больницу, а так решили к нам, в ИВС. Пусть очухается, а там будем разбираться.
– Я сам разберусь в этом деле, – решительно заявил прокурор.
Дежурный майор пытался что-то возразить, но прокурор не дал ему и рта раскрыть.
– Восьмой кабинет свободен? Тогда распорядитесь, чтобы открыли и давайте туда Романчука.
Лукьянов стоял у зарешеченного окна кабинета, глядя на снежные хлопья, засыпающие землю. Услышав звук открывающейся двери, обернулся.
Сопровождаемый сержантом через порог переступил Виктор Романчук.
– Вы свободны, – сказал прокурор милиционеру.
Тот козырнул и закрыл дверь.
– Ну что, красавец, проспался? – сумрачно смерив Виктора взглядом, произнес Лукьянов. – Хорош гусь, нечего сказать.
Романчук в измятом, порванном на плече пиджаке и грязных брюках переминался с ноги на ногу. Его распухшее лицо было покрыто синяками и ссадинами. Ободранной рукой он приложился к щеке, облизнул языком пересохшие, потрескавшиеся губы. Затем мутным взглядом посмотрел на Лукьянова и шумно потянул носом воздух.
– Сушняк замучил… – хрипло произнес он.
– Сушняк его замучил! – возмущенно покачал головой Лукьянов. – Жаль, здесь зеркала нет, я бы тебе показал, на кого ты похож. Тебя как будто из задницы вытащили, обалдуй!
– Да ладно вам, Алексей Борисович, не травите душу…
Еле передвигая ноги, Виктор подошел к стоявшему возле стенки стулу и тяжело опустился на него.
– Ему – ладно! – продолжал возмущаться Лукьянов. – Скажи спасибо, что живой остался!..
– Кому сказать? – вяло отреагировал Романчук.
– Что?
– Кому спасибо сказать?
– Господу богу! Во что ты машину превратил?!
Романчук увидел на обшарпанном деревянном столе графин с водой и потянулся к нему, не обращая внимания на гневные возгласы прокурора.
– Точно говорят, дуракам везет! Другого бы на твоем месте по кускам собирали, а тебе – хоть бы хны…
Опустошив графин, Романчук громко рыгнул и снова опустился на стул.
– Борисыч, хватит мудеть, – вяло махнул он рукой. – Надоело.
– Ах, ему надоело!.. – возмутился прокурор. – Нет, Витя, ты слушай, если хочешь быть моим зятем. Я, между прочим, не обязан был сюда приезжать и лично с тобой разбираться. Но уж если приехал, значит, сиди тихо и мотай на ус.
– Да я и сижу, – Романчук демонстративно отвернулся.
– Не понимаю… И как только Лариска с таким, как ты, связалась?
– А че, я – хуже других, что ли?
– Другие посреди ночи в пьяном виде машины не разбивают!
– Борисыч, далась тебе эта машина! – ухмыльнулся Романчук. – Я ж не бедный… Эту разбил – другую куплю, еще лучше. А дочка ваша, между прочим, между нами, мальчиками, говоря, тоже не подарок. Ох не подарок…
– Ты вот что, Виктор, прекрати! Я с тобой серьезно разговариваю! – возмущенно воскликнул Лукьянов. – Что еще ты вчера натворил?
– Да ничего особенного, – пожал плечами Романчук. – Ну выпил там, то да се…
– Выпил? То да се?.. А кто вчера дебош устроил?!
– Какой дебош? – икнул Романчук. – Не помню я никакого дебоша…
– А, так тебе напомнить?!. Кто вчера на открытии казино подрался? И не отворачивайся, не отворачивайся, когда я с тобой разговариваю! Мне все известно!..
Романчук вдруг затих.
– Что известно? – неуверенно проговорил он.
– Как ты подрался с каким-то жлобом.
– Да?
– Да. И как тебя охранники с позором выгнали оттуда…
– Фигня это все, – скривился Романчук. – Никто меня не выгонял, я сам ушел.
– Ага, значит, помнишь?
– Ну, это помню, – неохотно признался Виктор.
– А помнишь, что было потом? Как ты нахамил сотруднику ГАИ, находящемуся при исполнении служебных обязанностей?..
– Это было не «потом», а до того.
– Значит, так? – хмыкнул прокурор. – Ну, хорошо. Детали значения не имеют. А ты знаешь, что этот сотрудник ГАИ заявление накатал, и против тебя может быть возбуждено уголовное дело по статье 318 Уголовного кодекса Российской Федерации, часть первая?..
– Да бог с ней, с этой частью. Я ничего такого не делал.
– А вот он написал, что ты ему хамил, угрожал, чуть не порвал ему форменную одежду.
– Не трогал я этого говнюка. А то, что он там намазюкал, – это ему приснилось.
– Допустим, с этим еще можно разобраться, – неожиданно согласился прокурор. – Но ведь это еще не все.
– Чего еще?
– Субъекта, с которым ты повздорил в казино, потом, уже вечером, кто-то пытался убить. – Лукьянов подошел к Романчуку и, наклонившись, заглянул в глаза. – Не знаешь, кто именно?
– Не знаю, – сморщился, отворачиваясь, Виктор.
– А вот я, кажется, догадываюсь, – выпрямился Лукьянов. – У тебя в багажнике нашли ружье, и, насколько я понимаю, это тот самый «ягуар», который я тебе подарил на день рождения.
Романчук молчал, ощупывая ссадины на лице.
– Можешь не прикрываться! – в сердцах воскликнул Лукьянов. – Вижу, как у тебя глазки забегали. Ты хоть понимаешь, дурак, что наделал? Столько дерьма после себя оставил, что мне теперь долго разгребать придется. Это ж надо умудриться за один вечер столько наделать?..
– Да что вы меня как пацана отчитываете? – со злостью бросил Романчук. – Собираетесь своего будущего зятя сдать ментам? Ну так сдавайте! А если нет… Не хрен душу из меня выматывать. Мало ли, чего я наделал, со всяким бывает.
Лукьянов тяжело вздохнул и, отвернувшись, долго смотрел в окно.
– Ну, ладно, – уже более спокойно сказал он, снова поворачиваясь к Виктору. – Только ради Ларисы и дружеских отношений с твоим отцом. Слушай меня внимательно. Пока у милиции на тебя ничего нет, кроме заявления этого гаишника и ружья. Со всем этим я разберусь. Заявлению хода не дадим, в крайнем случае отделаешься штрафом.