– Он… Он пишет, что его могут депортировать в Россию. Но это же – полная чепуха! Между Москвой и Вашингтоном нет договоренности о взаимной реадмиссии.
– Ну и что? – пожал плечами Елизаров. – Между Штатами и Россией налажено вполне конкретное сотрудничество по линии комиссии вице-президент – премьер-министр. Российская сторона может предоставить соответствующие документы, свидетельствующие о том, что ваш муж похитил в России большую сумму денег…
– Не надо, – поморщилась она. – Документы можно слепить какие угодно, а согласно приговору, мой муж совершил преступление, связанное с нарушением иммиграционного законодательства. Это произошло на территории Штатов, и отбывать срок он должен именно там.
– Дорогая моя Елена, – усмехнулся Елизаров, – ФБР сейчас активно раскручивает дело против одного известного уголовного авторитета, который попал в американскую тюрьму благодаря вашему супругу. Так что для Александра Кононова еще отнюдь не все закончено.
– Вы противоречите самому себе, Майкл, – скептически произнесла блондинка, пряча письмо в элегантную сумочку. – Если этим делом занято Федеральное бюро расследований, то американским властям и подавно нет никакого резона выдавать моего мужа России.
К тому же, – скривив губы, добавила она, после затянувшейся паузы, – вы не юрист.
– Я в этом кое-что понимаю. И еще раз повторю мысль, высказанную мной при нашей первой встрече в Нью-Йорке. До тех пор пока ваш муж не вернет американским властям хотя бы часть своих бесследно исчезнувших капиталов, ему нечего рассчитывать на снисхождение. И даже сотрудничество с ФБР ему не поможет. Они очень не любят нищих, и не мне вам об этом напоминать. Поверьте, Кононов писал письмо не под мою диктовку…
– Ах, оставим это.
Она резко рванула рычаг переключения передач и снова повела машину по шоссе.
– Вот именно, – снисходительно улыбнулся Елизаров и заерзал, поудобнее устраиваясь в кресле. – Лучше поговорим о делах. Тем более что тороплю вас не только я. Вы были в Запрудном?
– Была, – не поворачивая головы, ответила она.
– Есть результаты?
– Нет. – Она нервно тряхнула головой. – Пока никаких результатов нет. Этот ваш Панфилов или болван, или педрила.
– Почему вы так решили?
– Не сочтите за бахвальство, Майкл, но на свете мало мужчин, способных устоять передо мной.
– Вы были там один раз? – уточнил Елизаров.
– А разве этого мало?
Елизаров скептически улыбнулся.
– Значит, из того, что Панфилов немедленно не бросился в ваши объятия, вы сделали два столь глубоких вывода? Либо болван, либо педрила… Вы не допускаете, что он просто осторожен?
– Кто? Этот плебей?.. – фыркнула блондинка. – Да не смешите меня! У него нет ни вкуса, ни фантазии. Видели бы вы это нелепое зрелище – открытие казино «Золотой дукат»… Даже в самых дурацких ресторанах на Брайтон-Бич до такого едва ли смогли бы додуматься. Брички, цыгане, фейерверки, духовой оркестр, бесплатное пиво, уродская публика… – с глубоким презрением сказала она.
– Значит, деньги у него есть, – вполне удовлетворенно улыбнулся Елизаров.
– Да он по уши в долгах! Набрал кредитов под залог – вот и все его деньги.
– Это он сам вам такое сказал?
– Кое-что сам, кое-что я узнала по собственным каналам. И вообще, я хочу назад, в Штаты… Сколько мне еще прозябать в этом богом забытом месте?
– А что вы будете делать в Штатах? – прищурился Елизаров. – Ваша экспортно-импортная контора закрыта, ибо обанкротилась, а личный счет пуст… Будете стоять в очереди за вэлфером вместе с ниггерами и латиносами? А здесь – я вам плачу, и плачу вполне достаточно для того, чтобы вы снимали хорошую квартиру и раскатывали на личном автомобиле. Не забывайте – в том, чтобы вернуть капиталы, вы заинтересованы не меньше, чем я и мои друзья.
– Если они и вернутся, – зло ответила блондинка, – то отнюдь не все.
– Конечно, – засмеялся Елизаров. – Ведь добрая половина тех миллионов, которую ваш муж, многоуважаемый банкир Кононов, перекачал из России, принадлежит мне.
– Лично вам? – скептически переспросила она.
– Лично мне или структуре, которую я представляю, – это не имеет особого значения. До тех пор пока нам – на сей раз я имею в виду и вас, и себя – не удастся обнаружить хотя бы след этих денег, вы будете жить в Москве и делать то, что я скажу. И прошу вас, не дергайте руль, вы очень нервно ведете автомобиль.
– Вы давно не были в Москве, – поджав губы, сказала платиновая блондинка. – По-другому здесь ездить нельзя.
Потом, после долгой паузы, спросила:
– Вы надолго?
– До тех пор, пока вопрос не будет решен.
– А если мы все же не найдем деньги?
– Найдем, – уверенно заявил Елизаров.
– Но ведь может случиться, что этот Панфилов здесь совершенно ни при чем?
– Не может! Все нити сходятся к нему. К сожалению, человек, который помог Панфилову совершить операцию компьютерного взлома, погиб. Будь он жив, вам не понадобилось бы менять теплый Вашингтон на холодную Москву.
– Ненавижу я эту Москву… – сквозь зубы прошипела блондинка. – Все здесь ненавижу! И этих жлобов с цепями в полкилограмма как у самых грязных ниггеров в нью-йоркских трущобах… И эти кабаки с пьяными харями, которые швыряются деньгами как купчишки…
– В таком случае, – кашлянул Елизаров, – могу порекомендовать вам питаться в студенческих столовых, госпожа Филатова.
С презрением поджав губы, дама проигнорировала эти слова.
– Я слышал, в Москве открыли несколько приличных гостиниц.
– Есть кое-что: «Балчуг», «Рэдиссон-Славянская»…
– Меня интересует отель, где управляющий американец.
– Кажется, в «Рэдиссоне»…
– Значит, поедем туда. Американцы хорошо относятся к обладателям доминиканских паспортов. А вы, дорогая моя, поедете в Запрудный.
– Что? Опять?!
– И на сей раз постарайтесь задействовать все свои резервы. Иначе вам открывается «радужная» перспектива навсегда остаться женой нищего.
– Почему я должна делать все это в одиночку? Я же все-таки не Мата Хари.
– Неужели вас никогда не восхищала судьба этой женщины?
– Нет, – брезгливо ответила Елена. – Меня вполне устраивала собственная жизнь.
– Вот ради продолжения той жизни, которая вас вполне устраивала, вам и приходится терпеть все эти временные неудобства. А что касается меня… Я тоже не намерен валяться на гостиничной постели.
Они уже подъезжали к гостинице, когда Филатова хмуро сказала:
– Мне нужны деньги… Здесь все так дорого.
Елизаров смерил ее отеческим взглядом, потом, без тени смущения взглянул на ее изящное, затянутое в черный шелк бедро и прозрачно улыбнулся.
– На колготки не хватает?
Она промолчала.
– В Москве есть банкоматы?
– Уже появились. В банке «Столичный».
– Хорошо. Поедем в «Столичный». Потом – в отель.
Примерно в то же время, когда в гостинице «Рэдиссон-Славянская» оформлялся новый постоялец, гражданин Доминиканской Республики Мигель Хелесарос, по Калужскому шоссе в столицу двигалась кавалькада из трех автомобилей. Впереди черная «Волга», следом за ней черный «Кадиллак»-катафалк, за ним – «БМВ» седьмой модели.
Еще через полчаса машины остановились возле большого ангара, расположенного на одной из рабочих окраин Москвы, между огороженным деревянным забором, закопченным кирпичным зданием какой-то котельной с высокой железной трубой и бетоносмесительным пунктом, по причине соседства с которым проржавевшая крыша ангара была покрыта цементным налетом. Даже снег, лежащий вокруг, был грязным и серым.
Из черной «Волги» вышли трое высоких, плечистых мужчин в камуфляже и в черных масках с прорезями для глаз, вооруженные короткоствольными автоматами. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, подняли маски и закурили.
После этого из «БМВ» вышли еще двое мужчин в серых плащах и кепках.
Тут же со скрипом распахнулись большие железные двери ангара, и оттуда появился одетый в дубленую куртку и дорогие джинсы от Гуччи Борис Неупокоев.
Позади него, в ангаре, маячили еще несколько фигур – молодые люди спортивного вида в топорщившихся на груди кожанках.
Неупокоев сразу же направился к своим новым партнерам, стоявшим около «БМВ» – Трошину и Фроликову. Они поздоровались за руку, и Неупокоев, нервно улыбаясь, кивнул в сторону катафалка:
– Кого хороним?
– Пока никого, – ухмыльнулся удовлетворенный произведенным эффектом Трошин. – Но при необходимости – пожалуйста: есть у нас бюро ритуальных услуг. И место на кладбище организуем…
– Я пока не собираюсь умирать, – напряженно засмеялся Фигаро. – А где же товар?
– Там, – Трошин кивнул в сторону катафалка.
– Загоняйте внутрь, – сказал Неупокоев и невольно подумал: «Что за цирк, что за дешевый театральный балаган! Клоуны чертовы! Видно, насмотрелись фильмов про американских бутлегеров времен "сухого закона"!»
Затем, повернувшись, он крикнул своим парням:
– Откройте ворота пошире!
Трошин подошел к катафалку и, склонившись к приоткрытому окну, произнес:
– Семен Петрович, загоняй машину внутрь! Митька, – добавил он, обращаясь к напарнику водителя, – поможешь Петровичу вытащить гроб.
– Не вопрос, Юрий Михайлович, – весело откликнулся молодой парень, – для того здесь и сидим.
Спустя несколько минут раскрытый гроб уже стоял под крышей ангара у стенки, между картонными ящиками с броскими иностранными надписями. Запечатанные в оберточную бумагу тюки складывали здесь же. Затем водитель и его напарник снова погрузили гроб в машину и выгнали катафалк на улицу. Железные ворота со скрипом затворились.
Неупокоев собственными руками разорвал бумагу на каждой пачке, наугад вытащил несколько этикеток, присмотрелся, оценивая качество.
– Поштучно пересчитывать не будем? – спросил он, подравнивая пачки ногой.
– Вы не в церкви, вас не обманут, – знаменитой бендеровской фразой ответил Трошин, но лицо его при этом было абсолютно серьезным.