– Поехали в «Миранду», – сказал он телохранителю, покидая салон. – Кабанчик созрел. Менты его за жопу собрались брать, поэтому он хочет доверенность по контрактам на мое имя выписать. Теперь надо спешить, ковать железо, пока горячо, как любил говорить Шеф в «Брильянтовой руке»…
Бультерьер, привыкший беспрекословно и неукоснительно выполнять все указания шефа, согласно кивнул. Он даже позволил себе слегка улыбнуться, когда Князь упомянул легендарный гайдаевский фильм, который сам Бультерьер готов был смотреть в сто первый раз, и помнил наизусть едва ли не все крылатые словечки и выражения, вошедшие в обиходную речь «совка».
Они вышли из казино, направились на стоянку, сели в «Мерседес».
Бультерьер вел машину, а Князь расположился рядом. Хотя близилось утро, на лице Федора Шангина не было и следа усталости. Улыбаясь в предвкушении выгоднейшей сделки, он начал рассуждать вслух:
– Счас по-скоренькому перегоним бабки на его счет, – контрактов липовых у меня чемодан заготовлен, – подключим всех, кто под нами барахтается. Сразу это дело обналичим, – это ж столько «зелени» снимем… – Он даже застонал от восторга. – А Фигаро шпалой крайним положим, чтоб ментам дорогу закрыл. Только побыстрее надо, пока они его на самом деле не прищемили. Вот это будет, в натуре, херовато… Счета арестуют… Нет, надо сразу, поутрянке, действовать. И Фигаро надо сразу валить, пока он ноги куда-нибудь за бугор не сделал. А что? Хорошая идея…
Князь радостно заерзал в кресле, скрипя кожей обивки.
– Точно, там он, в конторе своей, и останется!.. А ксивы мы заберем с собой, чтоб никакая сука не просекла.
Вдруг он замолчал, недовольно хлопнул себя ладонью по колену.
– Ах ты, бля!.. Про нотариуса я совсем забыл – он же, падла, нас заложит. Может, его тоже грохнуть? Не, нельзя. Доверенность-то у меня с его печатью и подписью будет… – Князь от досады скрипнул зубами. – Нет, нельзя. А жалко… Ладно, сделаем по-другому, пускай Фигаро деру дает, если ему надо, а мы его потом вычислим. Я его закошмарю, чтобы дал мне знать, где ховаться будет. Никуда он от нас не денется, когда надо будет, найдем и грохнем…
«Мерседес», мягко шурша шинами, остановился у въезда во двор офисного здания фирмы «Миранда». Охранник вышел из будки, посветил фонариком, открыл шлагбаум и пропустил машину во двор.
Еще один охранник прохаживался вдоль стены здания. Оба в штатском, а не в обычной камуфляжной униформе. Но Князь не обратил на это внимание: он смотрел через лобовое стекло машины на освещенное окно.
Охранник подошел к «Мерседесу», открыл перед Шангиным дверцу.
Тот, собираясь выйти, весело произнес:
– Кому не спится в ночь глухую? – и сам же ответил после короткой паузы: – Правильно.
Охранник, держа одну руку за спиной, отступил в сторону, подождал, пока Князь и Бультерьер выйдут из машины, и захлопнул дверцу.
Потом, подождав несколько мгновений, поднял руку, в которой держал пистолет с глушителем и трижды выстрелил в спину Шангина, затем трижды – в грудь повернувшемуся на звуки выстрелов Бультерьеру.
Подбежал второй охранник, открыл багажник князевской машины. Вместе они положили туда трупы, захлопнули крышку.
Один из них сел за руль «Мерседеса», другой – в «Жигули», стоявшие во дворе. Минуту спустя в те же «Жигули» сел и майор Груднев.
Когда обе машины выехали со двора, Неупокоев бросился засыпать кровь на снегу песком из ящика, стоявшего под противопожарным щитом.
Панфилову было достаточно одного взгляда, чтобы понять – Николай Павлов смертельно напуган.
Судя по внешности, нынешний преемник Георгия Венедиктова на посту главы компании «ТВ-город» был типичным московским коммерсантом: холеным, ухоженным, нагловатым и самоуверенным. И, хотя разговаривал он с Панфиловым спокойно, демонстрируя убежденность в своей правоте, Жиган видел в его глазах темную пелену страха.
– Пойми, Николай, мне твои деньги совершенно не нужны. Я хочу всего-навсего вернуть свое.
– Но у меня и нет ничего. Вся прибыль, которую я получаю от торговой деятельности фирмы, идет на уплату процентов по кредитам. Это банковские кредиты, они подтверждены документально. А то, что Георгий брал от своего имени и к тому же наличными – я об этом ничего не знаю.
– Должны быть расписки.
– Я не видел никаких расписок. Может быть, они и были, но Георгий мог забрать их с собой, а мог и уничтожить. То же самое касается денег. Когда я заменил Георгия на должности директора, у нас никаких наличных денег и в помине не было.
– И ты, конечно же, знать не знаешь, где сейчас Венедиктов?
– Ей-богу, не знаю, – Павлов даже дернул рукой, словно хотел перекреститься.
– Ты не в церкви, а в собственном офисе. Божиться будешь перед образами, – сказал Жиган, метнув на собеседника такой тяжелый взгляд, что тот невольно опустил голову.
– Честное слово, я ничего не знаю. Я занимаюсь только своими торговыми делами. Мной давно уже никто не интересуется и я никем не интересуюсь…
– Да? Странно как-то получается, – пока Георгий не исчез, ваша контора была интересна всем, а теперь – никому. Никто не приходит, ничего не спрашивает, никаких звонков не поступает… Живете как на хуторе, а вроде бы центр Москвы… И о том, где мой брат Игнат, тоже, разумеется, ничего не знаешь. Допустим, это правда. Но где твоя собственная сотрудница, готовившая новые учредительные документы? Она исчезла – дома ее нет, на работу не выходит… Все исчезают. Я совершенно не удивлюсь, если в один прекрасный момент и ты, Николаша, исчезнешь.
Панфилову уже надоел этот беспредметный разговор, длившийся больше получаса. Он достал из кармана «вальтер» снял с предохранителя.
– Эх, Николай, – сказал Жиган, устало потирая лоб. – Знаешь такое присловье – трудно жить без пистолета?.. Так вот, что я тебе скажу, с пистолетом жить тоже трудно. Как бы не пристрелить кого ненароком, а?..
Павлов молчал, поджав губы.
– Ты что же, Николай, не согласен со мною?
Панфилов резко повернулся на винтовом стуле к дальнему столику, на котором стоял компьютер, и выстрелил в экран монитора. Электронно-лучевая трубка со звоном грохнула, а осколки стекла посыпались на пол.
В офис влетела перепуганная секретарша.
– Что случилось?! – выпалила она, глядя на разбитый монитор широко открытыми испуганными глазами.
– Техника ненадежная, – просипел Павлов, закашлялся и успокаивающе махнул рукой секретарше.
Она вышла.
– Видишь, Николай, какие бывают случайности? А если бы я промазал? Да еще есть такое явление, как рикошет… Да еще пистолет вдруг оказался бы у тебя в руке… Самоубийство на рабочем месте во время переговоров?.. Неприятная история.
Павлов буквально позеленел.
– Мне нужны ответы на три вопроса. Где мой брат? Где Георгий Венедиктов? Кто новые учредители компании?
– Георгий… Я только недавно узнал, честное слово, – сглотнув слюну, вымолвил Павлов. – Георгий прячется…
– Ну, хорошо, договаривай. Дальше легче пойдет, поверь мне, Николаша…
– Есть психиатрическая лечебница под Москвой, в Ступине. Но, предупреждаю, за достоверность этой информации не ручаюсь – лично я там не был и Георгия не видел.
– А откуда об этом узнал?
– В «Арлекино», в ночном клубе встретил его жену, а она под кайфом была. «Экстази» с шампанским наглоталась, что ли…
– Его жена – наркоманка?
– Не знаю, наркоманка она или нет, но я встречал ее там несколько раз, и все время у нее были такие, ну, совершенно стеклянные глаза… Она пришла в «Арлекино» с какой-то подругой и болтала ей, что была в Ступине у Жорика. Я сначала подумал, что там живут какие-нибудь родственники Георгия, но она пробормотала, что теперь Жорик – псих.
– Ты уверен?
– Я просто сопоставил. Хозяевами нашей компании теперь будут Руслан Матукаев и его брат Хожахмет. Оба дагестанцы, абсолютно сдвинутые… Группировка у них очень сильная… Они под себя сейчас все в Москве подминают: банки, фирмы, рестораны… А всех, кто им мешает, они… могут запросто… отправить на тот свет. Я видел их всего раз… И они сказали, что… что, если что не так, ну, не по-ихнему, то будут отрезать от меня куски и отсылать моей маме…
Николай Павлов весь затрясся и передернулся – воспоминания о том разговоре и в самом деле были для него не из приятных.
– Правда, они – совершеннейшие психи… Никто не мог меня защитить… Что мне оставалось делать? Я только заикнулся, что у нас уже есть… опекуны.
– А они? – А они засмеялись и сказали, что всех наших опекунов загасят… и что им это как два пальца обосцать… Так и сказали…
– Два брата-акробата… У тебя есть какой-нибудь выход на них?
– Только номер сотового телефона. Они звонят мне сюда когда им вздумается, угрожают, требуют побыстрее приготовить уставные и прочие документы для перерегистрации компании.
– Откуда они взялись, эти дагестанцы?
– Георгий любил… любит жить на широкую ногу. Он был завсегдатаем казино и подцепил их где-то за игральным столом. Кажется, они тоже дали ему денег в долг. Не знаю сколько. А Георгий все… профукал, ему нечего было отдавать.
– Кроме тех денег, которые он одолжил у меня якобы на развитие фирмы, – как бы невзначай заметил Панфилов.
– Может быть… Но поверьте, я здесь ни при чем. Они обещали прислать к нему киллеров… На его месте я бы тоже сбежал…
– Дальше…
– На Матукаевых работают страшные люди. Наверняка им хорошо платят… У меня ощущение, что у них повсюду глаза и уши. И я… я тоже… вынужден давать им информацию обо всех, кто приходит сюда и интересуется Георгием.
– Стучишь, значит? И что же, много тебе братишки за это платят?
– Мне ничего не платят за это! – в истерике выкрикнул Павлов. – Но если… Если я не буду этого делать, меня просто убьют. Вот так же придут в офис и застрелят. Я ведь и вам рассказываю все это вынужденно, только потому, что вы угрожаете мне оружием.
– Я угрожаю тоже вынужденно, просто у меня нет другого выхода. Но я действительно не остановлюсь ни перед чем, чтобы найти и спасти брата.