В.М. Чернов
Название для партии заимствуется у бернского «Союза русских социалистов-революционеров», который возглавляет проживающий здесь Хайм Осипович Житловский. Участник народовольческой группы, готовившей покушение на Александра III в 1887 году, Житловский эмигрирует, избежав ареста, в Швейцарию и оканчивает Бернский университет с дипломом доктора философии. Встречу с Житловским, активным деятелем народнической эмиграции, Чернов назовет в своих воспоминаниях «настоящим подарком судьбы». Житловский – один из организаторов новой партии, вместе с «бабушкой русской революции» Брешко-Брешковской ездит в Америку для сбора денег на партийные нужды. В годы первой революции Житловский – в России. В 1907 году он, разочарованный в русском социализме, эмигрирует в Америку и остается там до своей смерти, занимаясь в основном проблемами еврейского социалистического и культурного движения. Оценивая позже сталинский казарменный социализм, Житловский напишет, что большевики на практике осуществили то, что русские социалисты всегда проповедовали.
Активная деятельность революционных организаций заставляет часто приезжать в Берн и агентов тайной полиции, в частности знаменитого Евно Азефа. «Чернов, который живет в Берне, ведет большую пропаганду среди молодежи и пользуется большим успехом, – сообщает, например, Азеф в Петербург о товарище по партии в своем донесении от 8 января 1902 года. – Ему удалось в Берне образовать 6 кружков социалистов-революционеров среди учащейся молодежи Берна. Кроме того, им поставлена типография-школа для желающих обучаться набору. Надо сказать, что элементы народовольческие и социалистов-революционеров всё растут и растут здесь».
Е.Ф. АзефА вот что пишет Чернов о друге-провокаторе в своей книге «Перед бурей»: Азеф «представлялся одной из самых крупных практических сил Центрального Комитета. Как таковым им всегда очень дорожили, и неудивительно: среди русских революционеров встречалось немало самоотверженных натур, талантливых пропагандистов и агитаторов, но крайне редки были практически-организационные таланты. Поставить и вести деловито крупное техническое предприятие со всей необходимой конспиративной выдержкой и финансовой осмотрительностью – вот что всего труднее давалось русской широкой натуре. Со своим ясным, четким, математическим умом Азеф казался незаменимым». Хотя почти все мемуаристы обращают внимание на чрезвычайно отталкивающую внешность агента охранки, как, например, Вера Фигнер: «…Высокий, тучный господин с короткой шеей, толстым затылком и типичным лицом еврея с толстыми губами», – тем не менее «гений провокации» обладал своеобразным даром покорять людей: даже после разоблачения Чернов описывает своего бывшего товарища с нескрываемой симпатией: «Натура у него скрытная, сдержанная, но по существу отзывчивая, нежная… Только эта нежность представлялась какой-то неуклюжей, как физически неуклюжей была вся его фигура… Бывали, например, и такие сцены: после какого-нибудь общего разговора или дебатов в небольшой компании подойдет к товарищу, особенно горячо и прочувственно защищавшему свое мнение, молча поцелует его и быстро отойдет… Или человеку, невредимо вернувшемуся с удачного террористического акта, наедине бросается целовать руки…»
Берн – город Азефу хорошо знакомый. Здесь еще в 1894 году он знакомится со своей будущей женой – Любовью Менкиной. «Жена Азефа, – пишет в своих воспоминаниях Вера Фигнер, близко знавшая эту пару, – вышла из бедной еврейской семьи и была работницей-шляпницей. Азеф еще в годы своего студенчества вызвал ее за границу и дал средства существования для поступления в Бернский университет на философский факультет. Факультет не оставил, однако, следов на ней, что было ясно с первых же встреч».
Верная подруга по революции ничего не подозревает об отношениях супруга с полицией, и после разоблачения провокатора она уедет, сменив имя, с двумя детьми в Америку.
Кстати, на медицинском факультете Бернского университета учился с 1894 по 1898 год младший брат Азефа – Натан. Сперва, как и брат, активный революционер, участник народовольческого кружка, он после возвращения в Россию селится в родном Ростове-на-Дону и, отойдя от революции, занимается врачебной практикой.
По иронии русской истории полицейский осведомитель оказывается основателем и одним из руководителей самой радикальной революционной партии. В январе 1902 года в Берн приезжают лидеры социалистов-революционеров – Шишко, Лазарев, Гоц, Гершуни, чтобы обсудить с бернцами Житловским и Черновым будущее организации. В своем донесении Азеф сообщает подробности совещания и адрес, где находят пристанище приезжающие в швейцарскую столицу революционеры: в доме № 37 по Мозенхофштрассе (Mosenhofstrasse, 37).
11 марта того же года Азеф предупреждает департамент полиции из Берна: «Судя по настроению здешней публики и по письмам из России, террористическая борьба возникнет, вероятно, в самом непродолжительном времени». Особое внимание он просит обратить на «тигра революции» Григория Гершуни, человека, с которым вместе Азеф фактически учредил партию эсеров: «Гершуни, во всяком случае, очень опасный человек, так как социалисты-революционеры рано или поздно займутся террором».
Е.С. СазоновВ Швейцарии, и в частности в Берне, закладываются основы грозной БО – Боевой организации эсеров. Так, например, двадцатитрехлетний Егор Созонов (Сазонов), бежав из сибирской ссылки, эмигрирует в Швейцарию и приезжает в Берн, чтобы продолжить прерванную в Москве учебу в Бернском университете, но, познакомившись здесь с террористами, и в частности, с Азефом, вступает в БО и отправляется нелегально в Россию, где брошенная им бомба разорвет в клочья министра внутренних дел старика Плеве.
Азеф делает две карьеры параллельно – удачи использует в революционной карьере, неудачами набирает очки в полицейской. К моменту «выхода на покой» он зарабатывает солидный капитал и службой в департаменте – его оклад сопоставим с окладами высших правительственных чиновников, – и нечистоплотными махинациями с партийными деньгами – на протяжении многих лет он практически бесконтрольно распределял средства БО. После разоблачения Азеф меняет имя и начинает в Германии новую жизнь, о которой, очевидно, мечтал все беспокойные годы, проведенные в революции. Он играет на бирже. Начало Первой мировой войны обернется для него катастрофой: во-первых, большую часть своих капиталов он держал в русских ценных бумагах, а во-вторых, германская полиция арестует его как замешанного в связях с русскими спецслужбами. Из берлинской тюрьмы Евно Азеф уже не выйдет.
Однако вернемся в Берн начала века. Азеф освещает деятельность не только эсеров, но и других революционных партий, в частности социал-демократов. 24 октября 1903 года он доносит из города на Ааре: «Среди искровцев тут известная Любовь Аксельрод, ничего общего с цюрихским Аксельродом не имеющая, давно бежавшая из России; при ней находится и ее сестра. Вокруг этой Аксельрод, которая часто выступает с рефератами, вертится вся искровская молодежь, которой тут очень много. Я думаю, что Вам необходимо и тут устроить наблюдение».
Любовь Исаковна Аксельрод, взявшая себе гордую партийную кличку Ортодокс, играет видную роль среди бернских марксистов. Родившись в патриархальной семье раввина, она приезжает двадцатилетней девушкой в 1888 году в Швейцарию и начинает учебу на философском факультете Бернского университета. Увлекшись марксизмом, она вступает в плехановскую группу «Освобождение труда» и становится со временем плодовитым публицистом и одним из теоретиков русского марксизма. В 1900 году она защищает в Берне диссертацию по мировоззрению Толстого. К старшей сестре приезжает в Швейцарию из отеческого местечка и Ида Аксельрод. Она также учится в Бернском университете, где в 1901 году защищает диссертацию по литературе и становится доктором философии. Заразившись от сестры революционной страстью, Ида вместе с Плехановым с жаром отдается пропаганде марксизма и в 17-м возвращается вслед за своим кумиром в Россию – перед самым октябрьским переворотом. Реальная русская революция, которую сестры приближали как могли, производит, однако, отталкивающее впечатление на бернскую марксистку. Ида отходит от политики, а в ночь с 14 на 15 мая 1918 года ее находят мертвой около линии трамвая в Лесном, под Петроградом, где она живет с сестрой. Хоронят ее на еврейском кладбище по обряду отвергнутого ею отца. Любовь же проживет долгую жизнь и умрет только в 1946 году, став очевидицей всех этапов социалистического строительства.
Среди вождей Советской России были и бернские студенты. Так, в 1904 году в университете Берна учится будущий диктатор Петрограда и вождь Коминтерна Григорий Зиновьев – на химическом, потом на юридическом факультете, – но так и останется недоучкой. В Берне училась Ольга Давидовна, сестра Троцкого, будущая супруга Каменева и сама высокопоставленный советский функционер.Через Берн идет дорога в Бернские Альпы, так что проездом здесь побывали все русские путешественники, отправлявшиеся в Тун и Интерлакен. Так, например, в 1897 году здесь останавливается Василий Суриков – художник ехал на Тунское озеро работать над своей знаменитой картиной «Переход Суворова через Альпы».
В 1900 году во время своего путешествия посещает проездом столицу Швейцарии Бунин. У писателя на всю жизнь остаются от этого города гастрономические впечатления. Вера Муромцева в воспоминаниях о муже пишет о том, как Бунин со своим спутником Куровским «в Берне на вокзале ели какое-то редкое блюдо, чуть ли не из медвежатины, которое потом, десятки лет спустя, тщетно искал Иван Алексеевич, желая угостить им меня, когда мы бывали с ним на этом вокзале».
Бывал в Берне и Андрей Белый, причем именно здесь 23 марта 1914 года регистрирует поэт свой брак с Асей Тургеневой, специально для этого приехав из Дорнаха, где оба работали на строительстве антропософского Гетеанума. А впервые он побывал здесь еще шестнадцатилетним гимназистом, совершая с матерью образовательную поездку по Европе.