похи́тили своих жен. А Перфил в ожидании попов купил хороший леворверт и ушел в пригон под сарай етот.
Попы прибегают. «Де-ка, баушка, Перфил твой, пу́тальник?» — «Чо-то под сараем делат». — «Поди-ка, отец дьякон, зови его сюды». Дьякон только под сарай забегат — бац его, удёрнул себе, сидит. Ждали, ждали, долго нет дьякона. Посылат опять причетника. — «Иди, зови его, опять чо-то там торгует у его». Таким же порядком опять его придёрнул к себе. Пошел поп сам и то же получил. Поправился Перфил с попами со всемя́. Попадьёв нет и попов нет.
Вот стали народ проговаривать: «Де же у нас попы, де батюшка, весь причот потерялся?» А Перфил склал попов и сидит. Лежат день у его, лежат два. Вот в одно время забегат к Перфилу солдат. — «Можно ли у вас переночевать?» — «Ночуй, служивый, ночуй! Ну-ка, старуха, вари скорей у́жну!» Как сели оне ужнать, Перфил становит на стол графин водки. Подает солдату стакан и другой. Солдат на уме думат: «Вот-то в рай я попал!» Выпили всею́ бутылку, весь графин солдату споил.
Как солдат весь в поре́ стал ходить. Как солдат его выхвалят: — «Какой ты, дедушка, доброй!» Он под ето число и говорит: — «Я хошь и бедной, да меня все люди знают, даже и хорошие люди ко мне гостят. Вот нонче у меня была старуха именница. Ну, и кое-которые люди ладно пособрались. Ну, и — говорит — приезжий батюшка ко мне на именины, заехал. Подвыпили мы тут хорошо. И вот мой же грех: он на двор ушел и там, серцо у его плохое, то ли чо, упал да и умер, а я боюсь его шевеле́ть». — «Ну дак чо, сташшил его в Ангару и все тут! Хош, я снесу?» — «Пожалуйста, служивый, я тебе заплачу». — «Ну-ка, неси его на крыльцо, я сечас мундер надену, да поташшу его в Ангару!»
Взял солдат попа на плечо, да и отправился. Перфил в ето время вынимат другого попа, облил водой и поставил у крыльца, а сам ушел в избу. Как солдат попа на плечо взвалил, идет мимо апвахты, спрашивают: «Тут кто идет?» — «Чорт!» — «Кого несешь?» — «Попа!» — «Куда несешь?» — «Топить!» Бросил попа в Ангару, ворочатся, видит: поп мокрый у крыльца стоит. — «Што тако́, да ты ране́ меня домой вернулся? Ну, нет погоди!» — Схватил, снова поташшил. А Перфил тем времем третьего поставил и водой облил. Со вторым идет мимо апхвахты, опять же его спрашивают: — «Кто идет?» — «Чорт!» — «Кого несёшь?» — «Попа!» — «Куда несешь?» — «Топить!» Бросил попа в Ангару. Приходит домой, тут третей наготове́. Он его большой матушкой! — Схватил, поволок.
Как мимо гапвахты с остальным попом побежал, часовые-то и говорят: «Вот где попо́в-то таскают. Надо нашему батюшке сказать, штоб берегся», да и идут к своему попу с докладом: — «Батюшка, берегись, чорт третьего попа унес!» — «О, батюшки, я лутче на фатеру иду!» Стал, свою шубу долгу надел и шкатулку под пазуху. Только батюшка направился чересь дорогу, а солдат тут и есть. — «Ты долго надо мной шутеть будешь!» Рассерчал, схватил на плечо, да в Ангару. Тот кричит, молит, никаких резонов не принимат солдат, притаскиват, привязыват камень к шее, и култы́х в воду, — а шкатулку себе забрал.
А Перфил смекнул, што долго где-то солдат. Прибегат солдат к Перфилу. — «Вы как ето долго?» — «Да изволь радоваться, он — колдун! таки четыре раза я бегал. Четвертый-то раз он сухой был, да в шубу оделся». А Перфил думат: «Што такое, почему четыре раза, когда у меня всего три попа было?» Да и заметил у его подмышкой шкатулку. — «Ну-ка, старуха, ташши скорее графин! С прида́тку подать солдату!» Налеват ему стакан. — «А, служивой, ето у вас тут што такое? Ты смотри, дома ли у нас шкатулка, не украл ли её у нас поп?» — «Ну што кричите́, вот шкатулка!» Шкатулку Перфил отомкнул, там денег шесть тысеч. Солдату дал одну тысечу. Ну, а Перфил разбогател, живет богато́.
ПРИМЕЧАНИЯ
Сказки Н. О. Винокуровой записаны М. К. Азадовским в 1915 году; опубликованы в журнале «Сибирская живая старина», в.в. II, III—IV, имеется отдельное издание: Марк Азадовский. Сказки Верхнеленского Края, вып. I, Ирк. 1925. Изд. Вост.-Сиб. Отд. Русск. Геогр. О-ва (№№ 1, 4, 6, 22).
17. Орел-царевич. Соединение сказки об орле (Анд. 222В) с сюжетом кащеевой смерти в яйце (Анд. 302). Спор мыши с воробьем — начало, довольно часто встречающееся как вступление к сказке о роковом подарке или об «обещанном сыне»; отец героя получает в награду чудесный ящичек, который нельзя открывать до дому; он нарушает запрет, открывает ящик в пути, не умеет закрыть и за помощь должен отдать то, «чего не знает дома» (см. вариацию этого сюжета у той же Винокуровой, № 19). В таком соединении — Аф. 125, a, b, c; Сок. 66; Вят. сб., Перм. сб. 24, См. 5 и нек. др.
Соединение такого типа, какое дано текстом Винокуровой, более нигде не встречается. Возможно, что оно возникло на почве забвения основного сюжета и представляет собою новое мастерское сочетание различных элементов, разработанное в строго реалистическом плане.
18. Колдун и его ученик (Анд. 325). Один из самых распространенных сюжетов, известный в специальной литературе под формулой «Хитрая наука». Основные варианты можно разбить на две группы: со включением мотива предвещания будущей судьбы и — без него. К первым относятся: Аф. 140 d; Сд. 64; Вят. сб. 30; См. 72. Ко второму — Аф. 140 a, b, c; Худ. I, 19; III, 94; Эрл. 18; Перм. сб. 57, См. 24.
Подробный анализ этого сюжета винокуровского текста дан во вступительной статье.
19. Брат и сестра. В основе — известный мировой сюжет о неверной сестре (Анд. 315 А. «Звериное молоко»), он соединен с сюжетом: победитель-змея (Анд. 300 А). Завязкой служит тема «заклятого или обещанного сына» (Анд. 313 А), см. в наст. сб. № 36 (Марья-Царевна — текст Антона Чирошника).
Соединение с последним сюжетом более нигде не встречается; сочетание же с сюжетом освобождения царской дочери от змея — довольно обычно. Варианты: Аф. 118 a-d; Худ. I, 10; III, 84; Эрл. 11; Сад. 11; Вят. Сб. 6; Перм. Сб. 5; Красн. I, 52; II, 29, 37; См. 7, 229. Иногда вместо неверной сестры — выступает неверная, мать: Аф. 119 b. Такая редакция имеется и в репертуаре самой Винокуровой (Аз. I, 5 «Сын от цаловка»). Анализ текста дан во вступительной статье. Из других вариантов наиболее разработан вар. Перм. сб. (Текст А. Д. Ломтева), Мотив самопожертвования старика в сюжете об обещанном сыне, видимо, принадлежит к моментам личного творчества сказочницы.
20. «Про Перфила». Соединение двух сюжетов: «шут» (Анд. 1539) и «мужик хоронит трех попов» (Анд. 1730 I). Сюжет «шут» имеет обычно следующую схему: корова продана за козу; шляпа — все заплачено; палка, оживляющая мертвых; горшок, варящий сам собою пищу; лошадь, приносящая деньги и т. п. Герой должен быть брошен в воду или дает похоронить себя живым и колет из могилы ножом (см. в наст. сб. № 16). Варианты: Аф. 223 a-c; Сад. 32; Вят. сб. 135; Перм. сб. 21; Онч. 131, 269; Красн. I, 42; Сок. 5, 87, 104.
Соединение с сюжетом похорон попа дают, кроме Винокуровой, Вят. сб. 35, Сок. 87 (текст В. В. Богданова: «Старичок Осип и три попа»). Отдельно последний сюжет: Онч. 82; Сок. 33; См. 129.
Имя героя и его социальное положение — непостоянно. Перфил — только у Винокуровой; в других вариантах: Фомка-шут (Аф. 223b); Ерема-работник (ib, c.); шут Баламут (Онч. 269); шут Максимка (Сад. 32); Микула-шут (Перм. сб. 21, текст Ломтева); Сеня-шут (Сок. 104); «Старичок Осип» — крестьянин (ib., 87); Гришка-шут (ib. 145). Очевидно, первоначально этот сюжет рассказывался, как проделка шута-скомороха; позже он был усвоен крестьянской средой и приобрел значительную социальную остроту, включившись в цикл рассказов о попах, которых одурачивает ловкий работник или хитрый крестьянин-бедняк.
СКАЗКИ Ф. И. АКСАМЕНТОВА
Ф. И.АКСАМЕНТОВ
АКСАМЕНТОВ Федор Иванович — крестьянин с. Анги (Щаповская заимка) Верхоленского округа — блестящий представитель солдатской сказки. Из записанных у него 16 текстов — 7 относились к волшебно-фантастическим, остальные — по большей части принадлежат к солдатской традиции и к солдатскому репертуару, но — как уже указано во вступительной статье — солдатским колоритом пронизаны и его волшебные сказки.
Сам Ф. И. Аксаментов — бывший солдат; некоторые сказки слышал еще мальчиком от «стариков» и тогда же «понял» и запомнил их, но большую часть, по его собственным словам, слышал и перенял в казармах. Служил он довольно долго, дослужился до унтер-офицерского чина; во время русско-японской войны потерял глаз. Последние годы занимался по преимуществу сапожным мастерством и жил очень бедно. Как сказочник, очень популярен, молва о сказках «кривого сапожника» выходит далеко за пределы ближайших селений.
В момент записи сказок ему шел 70-й год, но это был еще бодрый, живой, веселый старик, на вид гораздо моложе своих лет, острый на язык и приветливый. Это был период германской войны, и незадолго до встречи с собирателем был убит на фронте его старший сын, но старик по прежнему оставался ровным и спокойным.
Об его художественной манере подробно говорится во вступительной статье.
При чтении текстов Аксаментова нужно иметь в виду особенности ленского произношения, в котором очень часто наблюдается мена шипящих и свистящих. Впрочем, одно и то же слово может быть произнесено одном и тем же лицом в двух формах: так, у Аксаментова: знать и жнать, взять и вжать и т. д.
Ф. И. Аксаментов