Инициаторы и активные деятели контрреволюции не сразу открыто заявили о своих намерениях. Сначала они еще клялись в верности коммунизму, обещая лишь улучшения. Потом заговорили о «перестройке» социально-политической системы, наконец – о решительном отказе от коммунизма.
– А массы?
– Массы по своему положению в обществе воспринимали действия своей власти как новый курс, не ведущий к краху общества. Когда до этого процесс дошел и массы стали что-то осознавать, контрреволюция уже совершилась. Они ее просто проглядели, и опять-таки не надо забывать о том, что почти полвека шла мощнейшая антикоммунистическая пропаганда со стороны Запада, подхваченная и усиленная внутренними силами контрреволюции. В течение многих лет осуществлялось идеологическое оглупление советского населения и преднамеренное моральное разложение всех слоев общества путем навязывания западной системы ценностей, органически чуждой советскому обществу как обществу коммунистическому. Широкие слои населения были деморализованы, впали в состояние идейной и психологической растерянности и стали в высшей степени подверженными современным средствам манипулирования ими.
– В результате контрреволюции к власти в стране пришли антикоммунистические силы и осуществили разгром всех прочих сфер советского коммунизма.
– Да. Это уже очевидно без всякой науки. Замечу в заключение еще следующее. О том, что советская контрреволюция была спланирована на Западе и осуществлена силами самих советских правителей и их идеологических слуг как диверсионная операция холодной войны, свидетельствует и то, какой социальный строй установился в стране вследствие ее. Если даже допустить, будто коммунистический социальный строй в Советском Союзе рухнул в силу своей внутренней несостоятельности (что, повторяю, есть идеологическая ложь), из этого никак не следует, что в результате его краха на его место должен был прийти социальный строй западного образца. Последний стал навязываться советскому населению сверху и искусственно, причем вопреки интересам народа и с очевидными катастрофическими последствиями для страны.
Расплата
Мой приватный ученик успешно сдал экзамен. Хозяин обещал мне за это «щедрое вознаграждение» (его слова). Я вышел из дома впервые за несколько последних лет с хорошим настроением, предвкушая это «щедрое вознаграждение». Что я с ним сделаю? Куплю какой-нибудь вкусной еды, и мы вечером устроим пир. Обязательно куплю Внуку подарок. Хотя он и является продуктом постсоветской эпохи, но все-таки Внук. Что бы такое подарить ему? Думал всю дорогу, но так и не пришел к твердому решению.
Выйдя из автобуса, я заметил необычно большое скопление милиции и омоновцев. Но не придал этому значения. При подходе к поместью Хозяина меня остановил омоновский патруль. Командовал им офицер в чине полковника. Весь участок и его окрестности были забиты милицейскими и военными машинами, включая броневики. Меня обыскали, отобрали документы и провели в дом. Там толпились военные, милиционеры и лица в гражданской одежде. Были даже генералы. Очевидно, случилось что-то из ряда вон выходящее. Меня провели в одну из комнат, где, надо полагать, разместился командный пункт. Меня стали допрашивать. Из допроса я догадался, что с Хозяином что-то случилось страшное. Я спросил, в чем дело. Мне пояснили, что Хозяин вместе с двумя телохранителями и шофером были убиты несколько часов назад, перед рассветом, когда они выехали из микрорайона на дорогу в Москву. Я понял, что ни о каком «щедром вознаграждении» и речи быть не может.
Выяснив, кто я такой, кто меня порекомендовал Хозяину, где работаю и живу, получив подтверждение относительно моей личности у жены Хозяина и моего ученика, меня отпустили.
Как оказалось, в убийстве Хозяина, как и в убийствах других важных персон, которые пытались представить как политические, не было ничего политического. Это было профессиональное ограбление, поскольку в машине Хозяина были огромные деньги, или сведение счетов между финансовыми мафиями. Во всяком случае, тут работали профессиональные убийцы.
Откровенно говоря, я пожалел, что это не был акт мести. Мы пали настолько низко, что оказались неспособными даже на месть.
А главное – я остался без заработка. Вспомнил про бывшего коллегу по институту, который предлагал участвовать в создании исследовательского центра. На всякий случай позвонил ему. Такой центр они создали. И он существует довольно успешно. Работу мне они могут предоставить, но не ахти какую. Я без колебаний согласился. Главное – работа. И оплата терпимая. И задания могу выполнять дома, а если потребуются компьютеры – в любое время в офисе. Расчеты, которые я должен производить, для меня были примитивными. А необходимой компьютерной техникой я овладел за неделю и даже вошел во вкус.
Новыми для меня оказались отношения с сотрудниками центра. Я, конечно, имел представление о них из телевидения и газет. Но на самом себе испытал впервые. Работа у Хозяина – не в счет, там не было деловой ячейки. Теперь я смог воочию убедиться в том, насколько был прав Критик в своих описаниях частных деловых клеточек Запада. Избавившись от «насилия коллектива над индивидом» (как утверждают критики коммунизма), мы пошли по пути более жестокого насилия хозяина над наемными слугами и скрытого насилия сослуживцев.
Внутриклеточная жизнь Запада
Жизнь граждан западных (как и других) стран разделяется на две части – на внутриклеточную и внеклеточную. О внеклеточной жизни написаны бесчисленные книги и сделаны бесчисленные фильмы. Описания же внутриклеточной жизни не идут с этим ни в какое сравнение. Специалисты на нее обращают мало внимания, а в художественной литературе и в фильмах ее касаются как бы мимоходом, как бы между прочим, как само собой разумеющегося и общеизвестного. И все же тех скупых и мимолетных сведений о внутриклеточной жизни Запада, которые можно почерпнуть из газет, книг и фильмов, вполне достаточно, чтобы составить о ней вполне определенное представление. Авторы книг и статей и создатели фильмов, может быть, сами не ведая того, так или иначе обнажали суть этой жизни. Когда я просил моих многочисленных знакомых и случайных собеседников рассказать мне о том, как протекает их внутриклеточная жизнь, они обычно пожимали плечами. Им просто нечего было говорить. Западное общество с этой точки зрения является прямой противоположностью обществу коммунистическому, в котором внутриклеточная жизнь является основной частью жизни граждан.
В западном обществе имеются клеточки как деловые, так и коммунальные. Тон жизни задают первые. Причем, с точки зрения внутренней жизни, вторые мало чем отличаются от первых. Тот факт, что члены коммунальных клеточек в качестве государственных служащих получают гарантированную зарплату до выхода на пенсию, которая им тоже гарантирована, сказывается на их деятельности так, что они становятся похожими на чиновников общества коммунистического. В остальном же члены клеточек такого рода ведут себя аналогично большинству прочих граждан. И в деловых клеточках можно обнаружить оба аспекта – деловой и коммунальный. Но второй развит в них настолько слабо, что его можно не принимать во внимание при рассмотрении характерной клеточки западнизма. Он тут вынесен вовне. И если он ощущается, то как внешнее, а не как внутреннее для клеточки явление.
Характерная клеточка западнизма не определена решениями властей «сверху», так же как и ее поведение в окружающем мире. Имеется общее законодательство. Но в рамках его клеточка свободна в своей деятельности.
Общество в целом организовано по иным принципам, чем клеточки западнизма. Огромное число (если не большинство) клеточек вообще не имеет внутренней социальной структуры. О последней можно говорить лишь в отношении сравнительно больших клеточек. Клеточка западнизма является социально упрощенной сравнительно с коммунистической. Она, можно сказать, имеет тенденцию к минимизации социальной структуры. В идеале тут нет никаких лиц, групп и организаций, ненужных с точки зрения интересов дела. Никакая партийная, профсоюзная, молодежная или какая-то иная организация не является здесь элементом социальной структуры множества» людей, занятых в клеточке. Сотрудники клеточки могут быть членами такого рода организаций, групп и движений, но не в рамках клеточки, а вне ее и независимо от нее. Этот аспект их жизни не влияет на функционирование их в рамках клеточки и клеточки в целом. Партии, профсоюзы и другие общественные группы и движения оказывают давление на хозяев клеточек и их администрацию, но это – внеклеточное, а не внутриклеточное отношение.
Клеточка западнизма не есть коллектив в том смысле, в каком коллективом является клеточка коммунистическая. Здесь люди работают – и все. Социальная и интимная жизнь западного общества происходит вне деловых клеточек, а не в них. Внутри их люди выполняют свои деловые обязанности, продвигаются по службе или повышают квалификацию. У них могут быть свои взаимные симпатии и антипатии. Могут устанавливаться какие-то неделовые отношения, например, любовные или криминальные. Но все это не становится общепризнанной нормой и важным фактором их официальной жизни. Тут не устанавливаются более или менее длительные и тесные отношения между сотрудниками.
В деловых клеточках западнизма нет никакой внутриклеточной демократии. Внутри клеточек царит трудовая дисциплина, можно сказать, деловая диктатура. Западное общество, будучи демократическим в целом, то есть политически, является диктаторским социально, то есть в деловых клеточках. Демократия, права человека, гражданские свободы и прочие атрибуты свободного общества нужны Западу как внешняя компенсация за отсутствие их в деловой жизни.
Фундаментальные принципы работы западных клеточек противоположны принципам клеточек коммунистических. Принцип западной клеточки – делать дело как можно лучше, добиваться максимального результата с минимальными затратами. Принцип коммунистической клеточки – делать дело так, чтобы формально выглядело так, будто оно делается хорошо, чтобы вышестоящие органы власти и управления были довольны. Принцип западной кле