В том о чем шла речь, никакого ускорения, замедления, остановки и обратного хода физического времени не происходит. Тут в жизни социальных субъектов происходит нечто такое, что связано с их памятью о прошлом, со способностью сохранять традиции и избегать новшеств, со способностью предвидеть будущие события и последствия своей деятельности, со способностью считаться с ними в их настоящем. Это происходит в их социальном настоящем, которое может охватывать жизнь множества поколений в течение десятилетий, столетий и порою тысячелетий.
Устремленность в будущее есть не извечное и не всеобщее явление, а сравнительно молодое, исключительное и преходящие. Думаю, что она есть изобретение западноевропейской цивилизации. Запад не всегда был устремлен в будущее. Как и прочие народы, народы западные жили настоящим. Христианская религия вообще снимала проблему будущего как проблему социальную, отнеся ее в сферу загробного бытия и религиозной морали. Практические расчеты не выходили за рамки жизни в настоящем. Начало ориентации Запада на будущее относится, по всей вероятности, к эпохе Возрождения, когда будущее как фактор социальный было из сферы потустороннего спущено на землю, в обычную человеческую жизнь в настоящем.
Самого высокого, на мой взгляд, уровня устремленность в будущее достигала в сталинские годы в Советском Союзе. Основная масса населения жила будущим в полном смысле слова. Подчеркиваю, не просто мечтала (мечтали-то не все, и даже не большинство, а немногие!), а именно жила. Весь образ жизни их был построен так, что исследователь, наблюдающий их как независимое от него, объективное явление бытия, должен был бы обнаружить фактор устремленности в будущее (для наблюдаемых людей, а не для исследователя!) как существенный социальный фактор, игнорируя который он не смог бы объяснить поведение этих людей. В послесталинские годы начался спад в этом отношении. К концу брежневского периода этот спад завершился идейным кризисом советского общества и после 1985 года полным идейным крахом. В посткоммунистический период устремленность в будущее вообще исчезла как социально значимое явление. Зато усилилась устремленность в прошлое.
Возврат в физическое прошлое логически (а значит и эмпирически, в реальности) невозможен. Время необратимо: если некоторый момент или интервал времени следует за другим относительно любого способа установления временного порядка событий, то невозможно, чтобы их отношение переменилось на противоположное относительно какого-то способа установления временного порядка событий (отсчета времени). В социальном же настоящем для данного социального субъекта возможно оживление и возрождение явлений, которые считались явлениями социального прошлого, так что эволюция этого субъекта воспринимается как устремленность в социальное прошлое. В XX веке такое явление приняло грандиозные глобальные масштабы как реакция на устремленность в будущее. Произошла как бы дифференциация человечества в его отношении к социальному времени на устремленных в будущее и устремленных в прошлое. Устремленность в прошлое стала важным фактором жизни в частях человечества, страдающих от западнизации и глобализации. Характерным ее проявлением может служить фундаментализм. В посткоммунистической России она приняла гротескные формы, причем не только как реакция на тяжкие последствия западнизации, но и как реакция на коммунистическое прошлое.
Пережитки коммунизма
В газетах появилось сообщение об образовании политического блока, который намерен выступить на выборах с такой программой: восстановление Советского Союза, советской власти и социализма; отмена приватизации возвращение собственности народу; восстановление монополии внешней торговли; восстановление гарантированных государством прав граждан на оплачиваемый труд, жилье, бесплатное образование и медицинское обслуживание, защищенное детство и обеспеченную старость; привлечение к судебной ответственности высших государственных и партийных чиновников, предавших СССР.
Я высказал свой восторг по этому поводу Защитнику.
Он рассмеялся:
– Пустые слова. Все, что они хотят восстановить, разрушено до основания. Восстановить в России социализм сейчас невозможно, если вообще когда-нибудь будет возможно. В стране нет сил, способных всерьез бороться за выполнение такой программы. Зато в стране и на Западе имеются в изобилии силы, способные не допустить это.
– Вы вообще отвергаете такую программу?
– Ни в коем случае! Наоборот, я ее приветствую. Только не как программу блока, желающего принимать участие в выборах в парламент, а как программу организации, которая понимает, что такую программу не выполнишь парламентским путем, что для выполнения ее нужна революционная борьба, нужно вооруженное восстание, нужна способность пойти на жертвы.
– Но, согласитесь, позиция мужественная!
– В чем вы усмотрели мужество? Их программу напечатали, никого пальцем не тронули и не тронут. Только я сомневаюсь в том, что их официально допустят до участия в выборах с такой программой. Скорее всего, не допустят.
– Почему?
– Они идут на выборы в парламент с программой изменения социального строя страны, в том числе ликвидации парламента и восстановления власти советов. А это противоречит конституции: парламент обязан сохранять существующий социальный строй. А если даже их допустят до выборов, они не наберут даже одного процента голосов.
– Это означает...
– ...исторический крах коммунизма.
– Вы не хотите реставрации коммунизма?
– Не хочу.
– Почему?!
– Потому что при реставрации возвращаются обычно худшие черты того, что возвращается.
Знать и понимать
Неверно думать, будто мы проморгали переворот потому, что не имели достаточно информации о происходившем, т.е. не знали. Информация имелась в изобилии. Мы проморгали переворот потому, что не понимали его социальной сущности. А не понимали не потому, что не могли понять, а потому, что не хотели понимать. Мы и знать многое не хотели. Суть дела в том, что мы были соучастники переворота. Он произошел с нашего молчаливого согласия и даже в значительной мере при нашем активном участии. Мы пожинаем то, что посеяли сами. И только теперь кое-кто начинает понимать кое-что. «Русский человек задним умом силен», – говорил мой дед. Я, конечно, посмеивался над его «отсталостью». Теперь я сам дед. И говорю слова мудрости моему внуку. И он пока посмеивается надо мной. Пока. Он убежден, что будет учиться в Оксфорде или в «Колумбийке», где учатся дети многих «новых русских» и известных политиков и знаменитостей. Я же не верю в предпринимательский гений сына. Я начал кое-что понимать в сути неизбежных последствий переворота.
Кто виноват
Все вроде бы ясно. И все-таки вопрос «кто виноват в том, что произошло в нашей стране в горбачевско-ельцинские годы?» не дает мне покоя.
– Сложность тут в том, – говорит Критик, – что смешиваются различные аспекты. Во-первых, смешиваются причины и вина. Запад входит в причинный аспект, но он – враг, а не виновник нашего краха. Виноватые – советские (российские) граждане, от которых зависел ход событий. Во-вторых, смешиваются различные понятия вины – индивидуальной и массовой. В начале войны с Германией в сорок первом году немцы разгромили нашу армию. Можно ставить вопрос о причинах поражения – это одно. Можно ставить вопрос о действиях командования армии. Их, кстати сказать, расстреляли, свалив на них вину за капитуляцию. И можно ставить вопрос о поведении массы солдат и офицеров. Огромное число их сдалось в плен без боя, хотя имели оружие, могли воевать. И приказа о капитуляции не было. Потом (после Победы) им это припомнили. Думаю, справедливо. Сейчас ситуация неизмеримо сложнее и грандиознее. Доля вины лежит на многих миллионах граждан. Не хочу махать кулаками после драки. С чувством вины и сознанием соучастников преступления (а я считаю капитуляцию страны преступлением) предстоит доживать жизнь многим. Важно, кто из них и как поступает сегодня. По моим наблюдениям, мало кто стремится искупить свою вину.
– А что могу сделать я для этого?
– Понять произошедшее и происходящее с беспощадной объективностью. Никакого одобрения перевороту, его организаторам и исполнителям, перестройщикам и реформаторам. Никакого соучастия в их деятельности. По возможности сопротивляться им, разоблачать сущность их роли. Одним словом, неприятие того пути, по какому направили Россию, и сопротивление ему.
– А ради чего?
– В этой ситуации вопрос праздный. Раз вас мучает чувство вины, то цель сопротивления в нем самом. Не рассчитываете же вы остановить исторический процесс и строить иную социальную организацию в России?!
Зримые черты посткоммунизма
Вот статья в газете. Газета не «коммунячная», не оппозиционная, а явно проправительственная. Автор – высокопоставленный чиновник из Управления по делам несовершеннолетних и молодежи Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Он приводит факты, от которых, по идее, должно было бы содрогнуться все человечество. Но на них почти никто не обращает внимания. Игнорировал такого рода информацию и я. Игнорирует сейчас и российская интеллигенция, в свое время смаковавшая знаменитую «слезу ребенка» Достоевского и умилявшаяся своим высоким интеллектом, гуманизмом, моральностью и... смелостью. Теперь речь идет об океане слез миллионов детей. И к ним привыкли как к чему-то будничному, само собой разумеющемуся.
А факты, приводимые автором статьи, ужасающие. Во всяком случае, я с некоторых пор стал обращать на них внимание и стал переживать как ужасающие. В России за постсоветские годы число детей сократилось на шесть миллионов. Сотни тысяч (если не миллионы) детей школьного возраста не посещают школу. Избиение детей в семьях – обычное дело. Родители продают малолетних девочек развратникам. Детская преступность. Проституция. Наркомания. Голод. Грязь. Болезни. И все – сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч. Я начал собирать такого рода информацию. Сначала я сам не отдавал себе отчета в том, для чего это делаю. Теперь у меня появилась идея подготовить что-то вроде обвинительного документа в отношении тех, кто осуществил антикоммунистический переворот, который я теперь считаю величайшим преступлением в истории человечества.