По позднейшим словам СЮ. Витте, «для всех было очевидно, что собственно от этого совещания о веротерпимости желают». Граф полагал, что вопрос о веротерпимости решили в то время «спустить на тормозах». «Конечно, – писал он, – это особое совещание никаких законченных трудов не сделало и в бытность мою председателем Совета [министров] ничего не представило, затем было закрыто и некоторый материал передало в Министерство внутренних дел»[527].
Думается, это не совсем так. Конечно, состав совещания был исключительно консервативен. Но его члены должны были исполнить высочайшую волю и уже поэтому не могли «спускать на тормозах» вопрос о веротерпимости. Не будет преувеличением сказать, что проблема заключалась в политической конъюнктуре: после образования Государственной Думы ситуация кардинально изменилась. Если ранее выработанные совещанием законопроекты поступали в Государственный Совет и затем шли на утверждение императора, то после подписания манифеста 17 октября 1905 г. подлежащие рассмотрению дела вносились в Думу только министрами или главноуправляющими[528]. Следовательно, законной базы для работы у совещания не было. Впрочем, его члены внимательно изучали имевшиеся в повестке дня проблемы, как старообрядческие, так и касавшиеся положения магометан (мусульман) и ламаистов (буддистов), составили сборник материалов по вопросу о смешанных браках и о вероисповедании рожденных от таких браков детей. Закрытое 28 мая 1906 г., совещание передало свои материалы «в распоряжение Совета министров для дальнейшего направления в установленном законом порядке»[529].
Занимаясь изучением вопроса о разрешении старообрядцам устраивать скиты и обители, особое совещание постановило, что право разрешения должно принадлежать министру внутренних дел, который, в случае отклонения старообрядческих ходатайств, должен мотивировать отказ в Совете министров. Уголовное преследование также отменялось, причем все эти правила не распространялись на устройство скитов и обителей инославных сект![530] Как видим, в некоторых случаях старообрядцы получали даже больше прав, чем инославные христиане. Очевидно, что высочайшая воля понималась членами совещания правильно.
На изменение отношения светских властей к старообрядцам вынужден был реагировать и Святейший Синод. Так, 26 октября – 9 ноября 1905 г. православные иерархи выпустили специальное определение «О порядке повенчания лиц православных со старообрядцами», в котором упрощалась процедура получения соответствующего разрешения от епархиального архиерея: права местного священноначалия в этом вопросе расширялись[531].
Вскоре после этого были изменены («согласованы») и некоторые постановления уголовного законодательства. Для православного Российского государства происшедшее можно считать событием историческим. И дело было не только в облегчении участи старообрядцев, – корректировались сами принципы, посредством которых охранялась монополия Православной Церкви на «оказательство» веры.
Следует напомнить, что в существенно переработанном и дополненном издании «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» 1885 г. второй раздел касался преступлений против веры и нарушений ограждавших ее постановлений. Раздел состоял из пяти глав: I – «О богохулении и порицании веры»; II – «Об отступлении от веры и постановлений Церкви»; III – «Об оскорблении святыни и нарушении церковного благочиния»; IV – «О святотатстве, разрытии могил и ограблении мертвых тел»; V – «О лжеприсяге».
Ряд статей в этом разделе прямо или косвенно касался отношений с «расколо-сектантством». В статье 196, например, указывалось что «виновные как в распространении существующих уже между отпадшими от Православной Церкви ересей и расколов, так и в заведении каких-либо новых, повреждающих веру сект, подвергаются за сии преступления лишению всех прав состояния и ссылке на поселение». При этом отдельно прописывалось, что на тех же основаниях и тем же наказаниям подвергаются раскольники, которые, «по заблуждению фанатизма», будут оскорблять Православную Церковь или ее духовенство[532]. Равным образом не допускалось и совращение из православия с помощью проповеди или публикации сочинений[533].
Специальная статья оговаривала также наказание «за устройство раскольнических скитов или иных сего рода обиталищ» – на срок от восьми месяцев до одного года и четырех месяцев. Все постройки надлежало сломать, а материалы – продать в пользу местного приказа общественного призрения. Запрещалось и восстановление старообрядческих построек, их перестройка, изменяющая наружный вид, постройка нового молитвенного здания без соответствующего разрешения. Подобное самоуправство наказывалось тюремным заключением на срок до восьми месяцев[534]. Был и еще целый ряд статей, уголовно наказывавших старообрядцев за нарушение постановлений, ограждающих веру.
Поэтому, решаясь на изменение всего течения религиозной политики, светские власти должны были озаботиться юридическим оформлением обнародованных политических решений. Это произошло в марте 1906 г., когда император утвердил мнение Государственного Совета «О согласовании некоторых постановлений уголовного законодательства с указом 17 апреля 1905 года об укреплении начал веротерпимости и о введении в действие второй главы нового Уголовного уложения»[535]. Более тридцати статей было отменено, некоторые – изменены. К примеру, за устройство без разрешения старообрядческого скита теперь полагалось наказывать не заключением, а штрафом не свыше трехсот рублей; возведенная постройка не уничтожалась, а лишь подлежала закрытию впредь до получения официального разрешения[536].
Таким образом, власти доказывали, что отношениям со старообрядцами придается исключительное значение и на них имеются серьезные «виды». Подобный вывод можно было сделать, внимательно читая публиковавшиеся в тот период материалы. Уже в начале 1906 г. мнение о возможности будущего воссоединения православных и старообрядцев (прежде всего, разумеется, поповцев) стало обсуждаться и в церковной прессе. В январе в «Прибавлениях к Церковным ведомостям» была опубликована заметка с характерным названием: «Старообрядцы о будущем Соборе». В ней религиозный публицист И. П. Ювачев передавал свои разговоры со старообрядческими начетниками с Рогожского кладбища. По словам Ювачева, старообрядцы мечтали о выборах патриарха, проявляли большой интерес к готовившемуся тогда Поместному Собору, даже желали участвовать в его работе, выражая уверенность, что на Соборе непременно возникнет вопрос о воссоединении Православной Церкви со старообрядческой. Эти впечатления либерального автора, разумеется, нельзя считать адекватным отражением реальных чаяний большинства старообрядцев, но они показательны с психологической точки зрения. В заметке выражалась уверенность, что в будущем, на Соборе, все непременно должны прийти в единение и согласие[537].
Однако параллельно с этим Православная Церковь вынуждена была отказываться от своих прежних прав в отношении старообрядцев. Февральским определением Святейшего Синода, вследствие частного ходатайства одного епархиального архиерея, был отменен девятый пункт циркулярного указа от 26 мая 1900 г. (№ 5) о ведении особой от исповедных росписей записи старообрядцев и сектантов[538]. С той поры Православная Церковь устранилась от внешнего контроля за противниками реформ патриарха Никона.
Впрочем, надежды на единение и согласие проявили себя в деятельности Министерства внутренних дел и Совета министров, активизировавших во второй половине 1906 г. работы по созданию закона о старообрядцах и сектантах. В начале сентября в МВД был составлен законопроект, представленный затем на рассмотрение Совета министров. По мнению председателя (П. А. Столыпина) и пяти членов кабинета (или лиц, их замещавших), старообрядцам и отделившимся от православия сектантам должно было предоставляться право на свободное исповедание веры, а также открытое отправление религиозных обрядов и возможность образовывать религиозные общины. Исключение делалось лишь для последователей «изуверских учений». По мнению же трех членов, в том числе и обер-прокурора Святейшего Синода П. П. Извольского, положение не должно было касаться отпавших от православия сектантов, в связи с чем упоминание о них предлагалось исключить[539]. Специально обсуждался вопрос о старообрядческих и сектантских общинах, об общих собраниях членов этих общин, о старообрядческих настоятелях и наставниках. Помимо основных положений о старообрядцах и отделившихся от православия сектантов, рассматривались и правила для ведения старообрядцами и сектантами книг гражданского состояния (о рождении, бракосочетании и смерти).
29 сентября 1906 г. под председательством товарища министра внутренних дел СЕ. Крыжановского состоялось совещание, на котором представители поповцев и беспоповцев (33 человека) высказали свои соображения по представленному Советом министров проекту. Приглашение заинтересованной стороны к обсуждению было весьма симптоматично. Получалось, что старообрядцам отчасти давали право самим решать, как лучше определить их религиозно-правовой статус. Пытаясь понять старообрядческую проблему на фоне переживавших непростые времена церковно-государственных отношений, советские историки писали, что «в правительстве зрело недовольство инертностью православного духовенства, росло разочарование в его способности возродить свое влияние на народные массы. Некоторые видные бюрократы стали обращать свои взоры на старообрядческую иерархию»