Все, что я могу желать, это чтобы адмирал Спиридов разрешил одному судну остаться до завтрашнего полудня и забрать мои письма к графу Алексею Орлову.
[3]/14 [июня 1770 г.]525. Полный штиль. Не смогли дойти до гавани Зеи.
Пятница [4]/15. В 8 утра, принужденный не заходить в гавань Зеи, я отправил графа Разумовского со следующим письмом к графу Алексею Орлову.
Графу Алексею Григорьевичу Орлову
«Святослав» при Зее. [3/]14 июня 1770 г.
Я тщился надеждами сообщить Вашему сиятельству о взятии или разрушении оттоманского флота. Но в особенности после того, как я соединился с адмиралом Спиридовым, который, найдя неприятеля в самом невыгодном положении, в каком тот мог пребывать, из‐за самого постыдного и трусливого неисполнения своих обязанностей принес бесчестье российскому флагу и дал неприятелю спастись, я часто просил подкрепления только двумя линейными кораблями, которые бы помогли мне найти противника еще раз или по меньшей мере узнать, где он находится, чтобы выполнить свои инструкции, не допускать снабжения Константинополя. Но мои требования всегда встречали отказ. Поэтому я буду ожидать в Порто-Ра[ф]ти и получать свежие продукты с прилегающих островов до тех пор, пока не буду иметь чести получить известия от Вашего сиятельства или подкрепления теми кораблями, которые мне можно будет дать [далее зачеркнуто три строки].
С кораблем, который привезет мне приказы Вашего сиятельства, я передам копию Журнала, [в котором излагаются военные события] от моей первой встречи с неприятелем до того, как неприятель ушел. Имею честь оставаться покорным слугой Вашего сиятельства
Д. Э.
Граф Разумовский вернулся примерно через час и привез послание от графа Федора Орлова о том, как он был удивлен, что я так вдруг переменил свое решение идти к Наварину, и что он приедет ко мне утром.
[На поле л. 133 перечеркнуто письмо от Ф. Г. Орлова:]526*
Близ Зеа. 3 [/[14] июня [1770 г.]
Иттить в Наварино для чево? Вчерашнего числа были говорены важныя и многие причины, никто же не упоминал и не думал, чтоб неприятель бегущей мог быть тому притчиною. Мне удиви[тельно], что Ваше превосходительство переменяли так скоро намерение, которыя как для Вас, для меня и для всех, конечно б, были полезнее вновь предпринятых. Завтре я буду иметь удоволствие видеть и с Вами объяснится.
Вашего превосходительства покорной и послушной слуга граф
Федор Орлов.
На конверте: Его превосходительству государю моему Ивану Ивановичу контр адмиралу Эльфинстону*.
То, почему мы должны идти в Наварин, мы вчера ссылались на многие и важные причины, и никто даже не обмолвился и не подумал, что ускользнувший неприятель был причиной такого решения. Я удивлен, что Ваше превосходительство так быстро решился переменить свое намерение, которое, конечно, было более полезно для Вас, для меня и для каждого, чем принятое теперь. Завтра я буду иметь удовольствие видеть Вас и объясниться. Вашего сиятельства преданный и покорнейший слуга
граф Федор Орлов*.
Затем я остановился, опасаясь подходить к подветренной стороне гавани Зеи, куда я решил отправиться сам с транспортными судами, чтобы приобрести сколько возможно свежих продуктов и чтобы позволить эскадре стоять на рейде вне входа в гавань. Вскоре после того, как я остановился, встал и адмирал Спиридов. В 6 утра был дан сигнал всем лейтенантам [съезжаться для получения приказов].
В 8 утра граф [Федор] Орлов вступил на борт как раз в тот момент, когда я направлялся к своему боту, чтобы подняться на транспорт «Граф Чернышев». Граф сказал, что он очень сожалеет, что я не собираюсь идти к Наварину, и уверял меня, что если я пойду, то он отвечает за то, что его брат даст мне подкрепление, и что адмирал Спиридов говорит то же самое. Я ответил, что никоим образом не сомневаюсь в нем или его брате, но вполне вероятно, что корабли находятся в распоряжении адмирала Спиридова, а не его брата, и что я ясно вижу, что адмирал Спиридов хочет, чтобы я сопровождал его до безопасного места, что я не положусь на его слова. Поскольку я обнаружил, что не смогу получить никакого подкрепления, не отправившись в Наварин, а я был измотан, то [я изъявил готовность], если адмирал Спиридов даст письменно свое согласие на подкрепление меня тремя линейными кораблями, я соглашусь идти в Наварин, но после того, как мне удастся достать продукты для больных. Ради этого я теперь собираюсь войти в гавань Зеи с транспортами, и я был бы доволен, если Его сиятельство составит мне компанию.
Он поблагодарил и сказал, что проследует со мной. Я сообщил ему, что я бы оставил ему транспорт «Граф Панин». Он вернулся на корабль адмирала Спиридова и проследовал за мной на пакетботе «Почтальон» из эскадры адмирала Спиридова.
Я вошел в гавань около полудня и отправил в город письмо к главе острова, прося прислать достаточное количество баранов, быков, вина и апельсин, или сколько они смогут; что им заплатят соответствующую цену за все, что они принесут. Вначале нам привезли очень мало продуктов, но граф Орлов отправился в главную деревню и, используя некоторые угрозы, заставил принести больше: немного телят и около 120 маленьких овец, которые были потом поделены только для питания больных. Несколько бочонков вина я купил на рагузинском корабле, стоящем в гавани.
Согласно обещанию, граф Федор Орлов дал мне бумагу от адмирала Спиридова, перевод которой привожу ниже527:
Смотря по неприятелской силе, я за нужное нахожу, граф Алексей Григорьевч, чтоб контр адмирала Элфинстона для совершения порученнаго ему дела подкрепить двумя или тремя кораблями моей эскадры. Григорей Спиридов.
На следующий день нам пообещали больше провизии, но оказалось, что ее очень мало спустили вниз, а в то же время можно было хорошо рассмотреть, как греки перегоняли своих овец и крупный скот на другую часть острова.
В тот же день после полудня вернулся капитан Поликути на «Святом Николае». Он был отправлен собрать сведения о неприятеле, но так и не пропадал из вида, а только держался около берегов острова Тинос. Я думаю, что адмирал Спиридов и не давал ему соответствующих указаний, а если и давал, то капитан не исполнил того, что, как я бы мог ожидать, ему должно было быть приказано528. Он вручил мне следующий рапорт:
Перевод:
Рапорт капитана фрегата «Св. Николай» Поликутина его превосходительству адмиралу Спиридову
Вследствие Ваших приказов проследовать до острова Хиос в поисках неприятеля я направился по этому пути и 3/14 июня встретил французское судно, от которого после расспросов узнал, что оно пришло из маленького городка на острове Митилини, нагруженное оливковым маслом для Франции; что с него совсем не видели турецкого флота, но что, пока они были на острове Митилини, они слышали, что три военных корабля стояли под укреплениями этого острова, а два при острове Тенедос*. [На поле приписано:] *Два военных корабля, которые я попробовал захватить после сожжения флота*. Помимо них большая галера капудан-паши была на Хиосе, и, как рассказал мне француз, вышеупомянутый военный корабль и галеры вышли из Константинополя всего 10 дней назад. Я направил мичмана Дубровина529 к нему [т. е. к французу] на борт, и тот счел, что все сказанное подтверждается.
Весь тот день дули противные ветра. В 8 вечера греческое судно бросило якорь около меня, оно шло из Негропонта на Миконос с [название груза нрзб.], [с него сообщили], что 27 мая/7 июня в половине седьмого вечера они видели турецкий флот, состоящий из 18 кораблей и малых судов, что пока он был там, было видно, что они взяли на борт больших кораблей пятерых греков с этого острова, и потом в тот же день турецкий флот пошел к острову Станчо и там лег на якорь. Так как тот грек приплыл оттуда 28 мая/8 июня, он не знает доподлинно, остается флот там или нет, отбыл ли турецкий флот в какое-то другое место, так как ветер с тех пор дул прямо встречный. Получив эти сведения от француза и от греков, я подумал, что правильным будет вернуться к эскадре Вашего превосходительства и представить настоящий рапорт о своем благополучном прибытии.
Однако все их рапорты не могли выбить из моей головы мысли, что неприятель был на Хиосе, судя по тому, какие были ветра, и потому, что он в этом случае не мог даже так далеко продвинуться. Не имел я и очень высокого мнения о капитане Поликути, который, как я заметил, был креатурой адмирала Спиридова530, так как я наблюдал их встречу после нашего возвращения с Негропонта: любого даже с менее чувствительным желудком могло стошнить, глядя, как они слюняво целуют друг друга. Я думал, они никогда не закончат*. [На поле приписано:] *Обычай русских долго целоваться и обниматься, встречаясь после расставания, а также по самым пустым поводам, для англичанина выглядит отвратительным*.
Когда я оставил свою эскадру, то дал ясные приказы моему капитану Роксбургу не вставать к подветренной стороне порта ни при каких обстоятельствах, но их со всей эскадрой стало сносить под ветер, и они пропали из видимости.
Я сделал попытку отойти от острова Зея, но мы были на грани того, чтобы потерять транспорт – ветер из‐за возвышенностей поворачивал нас на два румба, и транспорт не стоял на месте. Мы были вынуждены сразу бросить наш якорь, но не удержались, так как все наши паруса были подняты. Корабль смог остановиться, наконец, но не более чем в 10 футах от кромки берега. У нас заняло всю вторую половину дня и всю ночь, чтобы вытащить верповальные канаты и закрепиться. Ветер нарастал. Я оказался в довольно затруднительном положении – одна галера неприятеля могла взять нас всех; граф на «Почтальоне» и другие транспорты все еще стояли в гавани.