«Святослав», в заливе Св. Екатерины, 9 августа [ошибка; нужно: сентября] 1770 г.
Сэр,
Имею честь известить Ваше сиятельство, что этим утром [фрегат] «Африка» присоединился ко мне и привез мне Ваше послание [с просьбой] разобраться по поводу плохого поведения англичан на борту «Св. Павла», чем я весьма озабочен, так что, как только это судно присоединится к нам, я произведу строжайшее расследование этого дела641.
Французское судно из Дарданелл только что было приведено ко мне (это сделал «Не Тронь Меня»), у него на борту находится секретарь французского министра в Константинополе. Он говорит, что у него особое дело до Вашего сиятельства помимо его депеш, которые я предложил переслать; поэтому я счел верным отправить «Африку», опасаясь, чтобы там не случилось какого-то обмана, так как он очень настойчив в желании продолжать путь и ему не нравится, что я задерживаю его, что вначале я твердо и собирался сделать до того времени, пока не услышу [приказаний] от Вашего сиятельства. Но здесь нет опасности, так как у него будет сопровождение. Имею честь оставаться преданным и покорным слугой Вашего сиятельства
Д. Э.
К полудню это письмо было переведено, и на «Африке» подняли паруса.
Понедельник [30 августа/]10 [сентября]. В час дня «Африка» с французским судном отправились к Лемносу. Я дал приказ «Не Тронь Меня» с утра начать наливаться водой и, как только на корабле нальют 100 бочек, следовать за мной к восточной оконечности Имброса. В 8 утра мы снялись с якоря вместе с «Саратовом» и проследовали к нашему прошлому посту в заливе Св. Павла.
Вторник [31 августа/]11 [сентября]. В час пополудни ветер поменялся на западный. Легли круто на ветер к югу. Дали для «Не Тронь Меня» сигнал подойти к нам; маневрировали, обстенив грот-марсель. Ветер стал дуть с северо-запада, спустили брам-реи и взяли третьи рифы у марселей. В 8 часов вечера продолжали совершать короткие переходы между Тенедосом и Имбросом в надежде, что течение из Дарданелл поможет нам держаться к наветренной стороне. В 2 часа пополуночи дали ночной сигнал лавировать. В 4 утра оказалось, что нас сильно снесло к подветренной стороне, так что если бы еще два часа продлилась темнота, то пришлось бы встать на якорь* при подветренном береге или, если бы мы смогли пройти на ветре мимо замка на европейском берегу, мы бы поднялись к самим Дарданеллам.
[На поле:] *Что хорошо доказывает опасность положения, в котором мы оказались, при западных ветрах, которые стали устанавливаться на зиму.
И это было доказательством того, что сила течений, выходящих из Дарданелл, зависит от ветров*. [Приписано на поле:] *Те много дней, что были упущены после сожжения Османского флота, позволили бы нам не только захватить два 70-пушечных корабля, но и оказаться у Сераля – ветер был попутным в течение пяти дней, подтверждая то, что говорили лоцманы, что при умеренном ветре течения имеют скорость не более одной мили в час и, когда несколько дней дует западный ветер или ветер становится сильным642, течение вовсе не ощущается*.
В 11 утра отдали рифы у марселей, и в полдень мы были на расстоянии двух миль от замка на европейской стороне. Оттуда и с противоположного замка дали несколько сигнальных выстрелов, на которые ответили батареи, возведенные ими под руководством французского инженера мсье Тотта643 со времени нашего первого там появления.
Мы оказались в весьма затруднительном положении, чего я всегда опасался, когда ветер переменился на западный. Маневрируя к ветру при входе в Геллеспонт, я нашел совсем мало или даже вовсе не нашел никаких преимуществ от установившегося течения.
Среда [1/12 сентября]. Продолжали лавировать против ветра на всех возможных парусах, чтобы попробовать добраться как можно дальше и встать на якорь под маленькими островами, которые лежат между мысом Янисари и восточной оконечностью Тенедоса и называются Трояс644, где, я полагал, мы окажемся, если будет дуть сильный ветер с WNW. В 6 часов вечера ветер поменял направление на восточное, что привело нас выше Имброса. «Саратов» и «Не Тронь Меня» были с нами вместе.
Четверг [2/]13 [сентября]. В основном штиль, отдали стоп-анкер645 на глубине 45 саженей; оказалось, что течение установилось по направлению к Дарданеллам* 2 мили в час. В 10 утра мы снялись с якоря при легком юго-восточном ветре.
[На поле приписано:] *Большинство людей считает, что течение никогда не идет по направлению в Дарданеллы, но мой лоцман, который родился у знаменитой реки Скамандр646 и плавал в этих морях 60 лет, уверил меня, что течения зависят от силы ветров. Я расспросил, какой величины река Скамандр? – предполагая, что она впадает напротив Тенедоса. Он сказал, что она очень незначительна, что и ребенок может перейти ее вброд, а в сухой сезон через нее вообще можно перешагнуть*.
Пятница [3/]14 [сентября]. В час пополудни штиль, мы стали на якорь, бросив наш верп на глубине 50 саженей, никакого течения не ощущается. «Св. Павел» и «Надежда» последними пришли с Тассо.
Суббота [4/]15 [сентября]. Бросили наш лучший становой якорь, так как был сильный ветер с NEbE. Восточная точка Имброса лежит на ENE. Капитан «Надежды» сообщил мне, что они постарались уничтожить суда при Энезе, но все кроме трех поднялись по реке и стали недосягаемы; что он отправил «Св. Павла», и тот уничтожил оставшиеся три судна, которые неприятель поднял на берег, или по крайней мере сделал их непригодными для дальнейшего использования, выпалив по ним из орудий много раз. [Капитан «Надежды также сообщил,] что на побережье и по берегам реки размещены войска, как конные, так и пешие. Гавань оказалась мелководная, так что он со своим фрегатом не смог подойти ближе чем на 2 мили и предполагал, что в реке могут находиться до 50 судов. Капитан французской полакры, который был с нами, поднялся к нему на борт и сказал ему, что там было более 5 тысяч войска. [Капитан «Надежды сообщил и] то, что «Св. Павел» был так близко к берегу, что мушкетные пули неприятеля достигали его и ранили в руку его лоцмана мистера Кейси, который был на борту «Св. Павла».
Мистер Престон, командир «Св. Павла», привез мне следующее письмо от графа Орлова. Он получил его 25 дней назад, тогда как даже маленькая лодка могла бы доставить письмо за 25 часов!
На борту «Трех Иерархов» при Лемносе, 10/21 августа 1770 г.
Сэр,
Я получил со «Св. Павлом» Ваше письмо через милорда Эффингема, а также бомбы и снаряды. Я одобряю приготовления Вашего превосходительства, сделанные для разрушения судов при Энезе, и надеюсь, что это, безусловно, произойдет. Если «Не Тронь Меня» и «Надежда» не могут оставаться на плаву зимой, мы их здесь заменим, и я мысленно уже назначил вместо них другие корабли. Помимо этого, я хочу добавить в Вашу эскадру несколько фрегатов, если крайняя необходимость заставит меня далеко удалиться отсюда. Если я смогу оставить Вам сухарей, я это непременно сделаю, и я советую Вашему превосходительству со своей стороны попробовать достать какую-то часть. В том, что касается провизии, Вы можете требовать ее со всех архипелагских островов, находящихся в нашей власти, и в случае отказа даже силой заставить их поставить некоторое количество*. [На поле приписано:] *Ни один из них не имел достаточно провизии для нужд своих обитателей, и в нашей власти были только Лемнос и Имброс*.
Помимо этого у Вас есть много муки – прикажите на Вашем острове испечь хлеб из нее и высушить сухари так, чтобы Вам не иметь необходимости посылать муку сюда и готовить сухари на этом острове [т. е. Лемносе]. Ни одного судна не отправляется пока в Ливорно или в Маон, однако я советую Вам подготовить письма.
Турки упорствуют и не будут сдаваться, опрометчиво заставлять их и брать приступом; их укрепления, несомненно, будут взяты. Одного только я боюсь, при нехватке людей, потеряв три сотни, я потеряю большую часть наших сил; и ради сохранения людей я решил осаждать город и оголодить его.
Мой брат шлет Вам свое почтение и желает Вам всяческих успехов, в чем я ему не уступаю и остаюсь покорным слугой Вашего превосходительства
граф Алексей Орлов.
PS. Я узнал, что на острове Самандрахи находится достаточное количество крупного рогатого скота, принадлежащего туркам, так что Ваше превосходительство можете потребовать от них столько, сколько пожелаете.
До того как я получил это письмо, я определенно решил отправиться на Лемнос с моей эскадрой, но ожидал возвращения «Надежды» и «Св. Павла», так как услышал перед тем, что форт находился на дальнем противоположном конце острова и не был связан с гаванью. Тут же я прочитал и письмо от графа Эффингема, сообщавшего мне, что он предлагал штурмовать форт примерно с 40 англичанами и 60 греками при поддержке 200 русских, но что граф [Орлов] не согласился и сказал, что форт не стоит жизни и одного русского. Я, таким образом, заключил, что нет никакой определенности, когда форт может сдаться, особенно потому, что неприятель воспользовался дождем, тогда как до этого дождя русские полагали, что осажденные сдадутся из‐за нехватки воды; в то же время у осажденных был родник, который снабжал их водой, но русские обнаружили его только позднее и затем не давали им брать воду только днем, ночью же осажденные пополняли свои водяные запасы.
Что же касается целесообразности того, чтобы я выпекал хлеб и сушил сухари на Имбросе, я знал, что весьма рискованно отправлять людей, занятых выпечкой хлеба и рубкой дров, за три мили от охраняемого лагеря; их мог в любой момент отрезать от нас неприятель, если я буду вынужден при перемене ветра или другой превратности оставить остров. И при западном ветре я никак не смог бы их забрать, и они не смогли бы покинуть остров, даже если у них были бы шлюпки. К этому острову можно пристать, только когда ветер дует с берега. Поэтому как граф говорил о сохранении людей, так и я склонялся к аналогичному заключению, которое заставило меня самого предпочесть отправиться [на Лемнос] обсудить с ним, как очистить и починить большие корабли, чтобы малые продолжали крейсерство и чтобы вооружить столько лучших греческих судов, сколько покажется правильным, так как неприятель имел теперь только такой вид судов.