Вы нам ежедневно несёте, убийцы!
За что вы воюете? Ну? По секрету?
«Едына краина»? Признайтесь же, черти!
Да что говорить… Оправдания нету…
Не врите! Не врите… Единство – не в смерти!!!
Привет вам – всем тем, кто стрелял в безоружных…
Привет вам – всем тем, кто стрелял в беззащитных…
Да нет… Извинений не нужно… Не нужно!
Теперь всё по-честному. Будем же квиты…
Теперь всё по-честному. Вы допросились!!!!
Стреляем ответным. Не надо: «Простите!»
Неизвестный автор. Георгиевская лента
Я держу в руках из шелка ленту;
Много есть на свете разных лент,
Эта ж лента – тянется по свету,
Вьется двести тридцать восемь лет,
Вся она – хоругвь на поле брани,
Покрывающий от смерти плат,
Только эту горькими слезами
Омывают матери солдат,
Только эта залита кровями
На рамена взявших смертный бой,
Только эту величают «Знамя» —
Знамя Победивших в Мировой;
Эта лента – память лихолетий,
Окропленных кровью тех солдат,
В сорок первом – павших, в сорок третьем —
Гордо отстоявших Сталинград.
Вящая военная святыня
Реет пусть над сердцем у меня —
Лента цвета пламени и дыма,
Лента цвета дыма и огня.
Алексей Полубота. «На жгучих полях Новороссии…»
На жгучих полях Новороссии
Сошлись они в смертном бою.
Умылись кровавыми росами
За веру и правду свою.
Один – славянин ополяченный.
Другой – воин светлой Руси.
В краине, усобъем охваченной,
Пощады теперь не проси.
И вот, чёрной пулей прострелены,
Обнялись, как братья, они.
Как бесы над ними – пропеллеры
Рокочут и мечут огни…
Анатолий Пшеничный. «Откуда берутся силы…»
Откуда берутся силы
У загнанных в пустоту?..
«Верни нас домой, Россия!» —
Колышется на ветру.
Так гибнущий в море кто-то
Шлёт крики радиограмм,
Так в детских домах сироты
Тайком выкликают мам…
Взлетела с трезубца, каркнув,
Багровая стая крыл,
Чтоб вздрогнул Донецк и Харьков,
И чтоб захлебнулся Крым.
Славянская твердь качнулась,
Но как от дурного сна —
Россия моя очнулась,
И вспомнила – кто она!
И вспомнив свои народы,
Плечом повела в ночи
И пылью стряхнула годы
Сидения на печи.
Под бешеный вой и клёкот
Раздвинула правдой ложь,
Крутой распрямила локоть
И выдохнула: «Не трожь!..»
Вибрирует ось земная,
Как будто перед войной…
И слышится вновь: «Родная,
верни нас к себе домой!..»
Анна Ревякина. «Глупенький мальчик берёт автомат и уходит в город…»
Глупенький мальчик берёт автомат и уходит в город,
этой весною весны не случилось, и лето в клочья.
Мальчик, тебя обманули, в лицо твоё въестся порох,
и ты не отмоешься ни сердцем, ни оболочкой.
Будешь прихрамывать, в храм заходя на Пасху,
мелко креститься под куполом, ставить свечи.
Думаешь, снявши маску, ты снимешь маску —
ту, под которой ты был так бесчеловечен?
Глупенький мальчик, твой велик стоит в сарае,
он тебя ждёт, седлай его, стань, как прежде.
Мальчик мой, ты погибнешь, не умирая,
как только наденешь с чужого плеча одежду,
как только твой палец сделает первый выстрел
в другого такого же мальчика в камуфляже.
Запомни его, это ты погасил в нём искру.
Об этом тебе не скажут на инструктаже.
Запомни его, он теперь тебе станет другом,
другом по смерти – насильственной, без возврата.
Глупенький мальчик, я знаю, что ты напуган,
но это не повод быть мальчиком с автоматом.
Ирина Самарина. «Простите нас, родные россияне…»
Простите нас, родные россияне,
Пока ещё вращается Земля,
Мы братьями вам быть не перестали,
Вас предала не Родина моя,
Не люди, что на площадь выходили,
Пытаясь наболевшее сказать,
А те, кто нашу Родину купили,
Купили, чтобы выгодно продать.
Правители приходят и уходят,
Кого-то помнят долго и добром,
Но комом каждый президент выходит,
Как первый блин, в моем краю родном,
Нас ссорили с экранов и смеялись,
Что разругались братья в пух и прах,
Но верим, мы в душе людьми остались,
И понесём друг друга на руках;
Когда из нас кого-то ранят в спину,
Не будем о гражданстве вспоминать,
Я верю, что не может Украина
На братские народы наплевать.
Простите нас, что вас не пропускаем
На собственных границах, как врагов,
Простите, что каналам доверяем,
Где нас считают всех за дураков,
Показывают войны, истерию,
И получают в долларах паёк.
Но нету Украины без России,
Как без ключа не нужен и замок.
Мы все – одна семья, пусть разругались,
Но ссоры ведь случаются в семье;
И главное, чтоб мы людьми остались,
А не зверьми, готовыми к войне
За землю, за туманные идеи,
Забыв о том, что детям нужен мир!
Я думать по-другому не умею,
А мы для власти нашей просто тир,
Хотят – на нас же армию направят,
Хотят – на воздух нам введут налог;
Но разлюбить Россию не заставят,
Пока мы вместе – с нами Бог!
Игорь Свеженцев. «Наступает Русская весна…»
Наступает Русская весна,
Тёплый ветерок летит над пашней.
Крым вернулся, Крым отныне – наш.
Украина тоже будет нашей?
В Киеве беснуется майдан,
Свидомиты прыгают всё выше.
А Донбасс сказал себе: «Айда!» —
Повернулся, плюнул, взял и вышел.
В Вашингтоне, брызгая слюной,
Злятся от того, что так бывает.
Нас уже не запугать войной,
И Россия снова наступает.
Наступает Русская весна,
К прошлому не может быть возврата,
В том что мир становится другим
Украина тоже виновата.
Вадим Степанцов. Июльское
Вокзальчик поселковый за Окой,
Жарища, рельсы, шпалы и платформа.
А я стою и думаю с тоской,
Что где-то чуть южней – точь в точь такой,
Что там снаряд упал – и это норма.
Снуют электровозы день деньской,
И здесь, и в ближнем параллельном мире,
Где дважды два сегодня не четыре,
Где люди даже не мишени в тире,
А пешки над пустеющей доской,
И Гулливер небрежною рукой
Играет там в чапаевские шашки.
Героям – слава, им уныл покой,
Им слово «мир» рифмуется с тоской.
Горите, мрите, пешки и букашки!
Глаза зажмурю и встряхну башкой,
Чтоб уплыла нездешняя картинка:
Вот дед упал с оторванной рукой,
Вот пол-бабульки с треснувшей клюкой,
Хрипит в крови девчонка-буратинка…
Вокзальчик поселковый за Окой,
Такой уютный, тихонький такой,
Пригрелся бомжик, ивушка кудрява.
Я угандошу этой вот рукой
Того, кто крикнет здесь: «Героям слава!»
Георгий Судовцев. «Жизнь, как известно, богаче…»
«И се конь блед и сидящий на нем, имя ему Смерть».
Жизнь, как известно, богаче
Наших представлений о ней.
И пусть побежденный плачет:
на войне – как на войне!
Даже если – гражданская,
если на брата – брат…
Что там: Донецк с Луганском,
или Киев со Львовом брать?
А по-другому – не будет,
третьего – не дано.
Плоть называют люди
хлебом, и кровь – вином.
И разрывают на части,
И проливают рекой…
Алчут богатства и власти,
Но обретают – покой.
Видишь, с Майдана скачет
Всадник, и конь его блед.
Жизнь, как известно, богаче…
А насколько богаче – смерть?
Константин Фролов. Не будите русского медведя!
Милые заморские соседи,
Сытые, вальяжные, как боги,
Не будите русского медведя.
Пусть он мирно спит в своей берлоге.