У дома гувернантки, на скамейке, сидели два взрослых солдата с ружьями и оживленно беседовали. Завидев черную коляску, они вытянулись у дверей.
Из закрытой черной коляски вышел советник, который помог хозяйке дома спуститься вниз. Солдаты распахнули двери, и офицер с дамой вошли внутрь.
Три комнаты: гостиная, спальня и кабинет были обставлены в европейском стиле, и ничего здесь не напоминало об Азии. Стены гостиной украшали картины с русскими пейзажами, а на одной – фотографии ее родителей, сестер и братьев и всей семьи. Там же стоял массивный диван и два кресла, стеклянный шкаф с посудой и посередине – круглый белый стол с венскими стульями.
Полковник помог даме опуститься в кресло и сам сел рядом.
– Как все-таки хорошо дома, здесь уютнее, – заметила Наталья, облегченно вздохнув, – мне даже танцевать захотелось.
– Сей момент, мадам, сейчас закажем музыку! – и Виктор сошел с места и, широко улыбаясь, заспешил к столику с патефоном, желая угодить любимой женщине. Как только он опустил иглу, донеслось шипение заигранной пластинки, и по всей комнате полилась музыка Штрауса. Затем Виктор, склонив голову перед дамой, пригласил ее на танец. Они стали вальсировать медленно, кружась по просторной комнате. Лица танцующей пары сияли от удовольствия. Наталья так завелась, что во время второго танца они уже вращались намного быстрее. Но полковник сдерживал ее порыв чувств и замедлял свои шаги. При этом не раз повторял: «Дорогая, ты не устала? Это тебе не вредно?» Счастливая дама лишь качала головой. Но при новом танце Наталья почувствовала боль в боку и остановилась, тяжело дыша.
Виктор помог ей лечь на диван, уложив ее ноги удобнее. Сам же сел рядом и стал гладить ее руки.
– Ну как, боль отпустила? – спросил он.
К Наталье быстро вернулась улыбка.
– Наклонись ко мне, – попросила она, – хочу поцеловать твои сладкие уста.
И губы любовников слились в долгом поцелуе.
– А как бы тебе хотелось назвать ребенка? – затем спросил Виктор.
– Если сын, пусть будет Андрей, по имени его деда. Если девочка – Анастасия.
– Красивые имена, они мне тоже нравятся. Интересно, какое имя предложит ребенку эмир, хотя понятно, что оно будет мусульманским. Ты говорила с ним об этом?
– Он сказал, что ему все равно. Судя по его словам, его это мало беспокоит: «Я человек государственный и не должен заниматься такими пустяками». Детей у него много и, видимо, отцовской любви на всех не хватает. Да, Виктор, вот о чем я хотела поговорить с тобой. Может, прямо завтра мы сбежим отсюда, чего тянуть? У нас уже есть кое-какие сбережения. Мы не будем бедствовать в Европе, как иные эмигранты.
– Милая, мне тоже здесь надоело, и все же рановато.
– Но ты говоришь, что совсем скоро эмир может потерять власть. Тогда чего нам ждать?
– Если большевики возьмут Бухару, мы уйдем вместе с эмиром и, вероятнее всего, в Афганистан. Понимаешь, у эмира много золота, и еще какое-то время он будет щедро платить. Поэтому года два нужно послужить ему и скопить солидную сумму, чтобы в Европе мы могли открыть свое дело. К примеру, ресторан или магазин. Но для этого и тебе надо постараться: получать от эмира побольше подарков, желательно золото или драгоценные камни – их легче вывезти отсюда.
– Зная слабости мужчины, это несложно сделать, – хитро улыбнулась Наталья. – Ты успокоил меня. Я согласна еще подождать.
– А теперь мне пора. Много дел в штабе. Через два дня я провожу крупные учения с участием не только пехоты, конницы, но и артиллерии. Такого здесь еще не бывало. За ними нужен глаз да глаз, чтобы не сорвать учения. То одно забудут, то другое – словно маленькие дети… Армия – это, прежде всего, дисциплина, а наши мусульмане не привычные к таким делам.
– Хорошо, иди, чтобы служанка лишний раз не болтала, что ты подолгу задерживаешься у меня.
Золотой караван
После успешных учений Николаев решил отдохнуть. До полудня Виктор лежал в железной кровати с толстыми матрасами и читал книгу, которую взял в библиотеке эмира. Советник жил в лучшей гостинице Бухары, ему выделили две комнаты, где стены были расписаны в восточном стиле, как в старых миниатюрах: загородные сады, кругом яркие цветы, олени, птицы – и все это не совсем сочеталось с европейской мебелью. Там, как обычно, останавливались богатые купцы, коммерсанты и заезжие дипломаты. Но нынче это заведение почти пустовало. В тот день полковник намеревался устроить у себя маленькую вечеринку с двумя русскими офицерами и купцом, который уже завозил товары из Турции. Они были приглашены к шести вечера, и потому Николаев решил предаться безделью, да и нужно было выспаться, так как подобные вечеринки с большим количеством вина и шашлыка длились до утра.
В постели Виктор читал роман Дюма «Учитель фехтования», как вдруг постучались в дверь. «Кто там?» – крикнул полковник по фарси.
– Это Хасан, слуга Его величества, – отозвался тихий голос.
– Что еще случилось? – пробурчал себе под нос советник и открыл дверь в белом нижнем белье.
– Господин, наш славный эмир ждет вас в своем кабинете.
– Передай эмиру: явлюсь, как только побреюсь.
Через десять минут в сопровождении двух охранников Николаев уже двигался в сторону Арка – дворцовой цитадели. По пути у соборной мечети они увидели множество народа, перед которым выступал какой-то мулла, вернее, он истерически кричал, призывая людей на защиту священной Бухары от неверных: «О, мусульмане, неужели мы допустим, чтобы эти русские разбойники, дети Шайтана, захватили наш священный город, дарованный нам самим Аллахом? Конечно, нет и еще раз нет! Один раз наш эмир уже хорошенько дал им под зад, что бежали они до самого Самарканда. И вот эти разбойники опять поднимают головы против Бухары. Они хотят прийти сюда и осквернить наши мечети. Так неужели мы допустим это? Неужели мы позволим, чтобы они грабили наши дома и насиловали наших сестер, жен, дочерей? В дни революции я был в Самарканде и все это видел своими глазами. Подобные насилья ждут и священную Бухару. Чтоб такого безбожья не случилось, есть только один путь: сплотиться вокруг нашего эмира и выполнять все его указы. Только он знает, как спасти город. Да здравствует наш эмир – спаситель мусульман! Пусть будут прокляты русские кяфиры! Смерть русским!» При этих словах мулла гневно размахивал своим посохом, глаза его злобно сверкали.
Упоминания о русских заставили Николаева остановить коня и прислушаться к резким словам муллы. И вдруг выступающий заметил русского офицера и прервал свою жаркую речь. Он явно растерялся: все-таки этот человек приближенный самого эмира. Полковник тоже глядел на него из-под козырька, нахмурив лоб. Николаев был недоволен: этот малообразованный святоша путает русский народ с большевиками и сеет вражду к его народу. И в этот миг полковник стал сожалеть, что эта пропагандистская идея исходила от него самого. Здешние люди не отличают большевиков от русского народа, который сам страдает от засилья Советов.
Толпа мусульман тоже заметила русского полковника, и все устремили свои злые глаза на чужака. «Бейте русского, бейте кяфира!» – кто-то крикнул из толпы, и некоторые двинулись на Николаева, желая взять его в кольцо. Но те не успели. Охрана и сам полковник вмиг достали свои маузеры из кобуры и стали стрелять в воздух. Это подействовало. Напуганная толпа застыла на месте, а всадники развернули лошадей и ускакали прочь от мечети.
Это происшествие оставило в душе полковника тяжелое чувство: лучше быть убитым на поле боя, чем растерзанным толпой фанатиков.
Когда Николаев вошел в кабинет эмира, тот сидел на диванчике и о чем-то думал, уставившись на ковер под ногами.
– Ваше величество, звали меня? – обратился полковник.
– А-а, Виктор, друг, ты мне очень нужен, – совсем по-дружески заговорил эмир. – Садись рядом, надо кое-что обсудить. Друг мой, я всецело доверяю тебе и буду весьма откровенен. Я получил очень тревожную весть от своего надежного человека, он служит в правительстве большевиков Туркестана. Через неделю в нашу сторону отправят несколько поездов с красноармейцами. Неужели это война?! Я хотел бы знать твое мнение.
– Да, это война. Очевидно, пока они будут стягивать войска к нашим границам. Сейчас важно установить численность армии и ее вооружение.
– О Аллах, неужели это конец Бухары? И это может случиться совсем скоро. Виктор, какие у нас шансы?
– Все зависит от того, сколько полков они выставят против нас, но у них в Самарканде достаточно сил, чтобы овладеть Бухарой.
Некоторое время эмир молчал и лишь тяжело вздыхал.
– Что ж, на все воля Аллаха, но я хочу поговорить с тобой о другом деле. Сейчас больше всего меня беспокоит судьба казны Бухары. Времени у нас мало. Надо хоть часть золота спасти. Я хочу, чтобы ты спрятал ее в горах и составил карту того места. Речь идет примерно о десяти тоннах – это немало. Разумеется, об этом деле будут знать всего два-три верных человека. Если ты исполнишь задуманное, я тебя щедро отблагодарю. Этих денег хватит еще и твоим внукам, если надумаешь обзавестись семьей. А когда мы изгоним из Бухары большевиков, казна вернется на место. Ты согласен помочь мне?
– Я готов взяться за это дело, – твердо ответил полковник, которому льстило такое высокое доверие со стороны правителя, к тому же дело сулило большие деньги.
Такой ответ тронул Алимхана.
– О, мой старый друг, благодарю тебя, что в столь тяжелые дни ты рядом. Хочешь знать, почему я выбрал для этого дела именно тебя, а не свою родню? Скажу, не тая. Во-первых, ты честный офицер. Во-вторых, ты человек нежадный, и много денег тебе не нужно: у тебя нет жены и множества детей. Жаль, что не могу доверить это своей родне. Они могут проболтаться о месте казны, ведь у каждого из них не один десяток родственников и каждому надо помочь. Вот тогда они начнут таскать золото, пока там ничего не останется.
– Что я должен сделать и когда? – спросил Николаев.
– Это не совсем простое дело, – и эмир задумался, прежде чем произнес. – Тебе придется убрать свидетелей, которые будут сопровождать этот караван. Иначе тайну никак не сохранить. Но это не означает, что ты сделаешь все своими руками. Для этого у тебя будут помощники. Ну, что скажешь?