Таксынбай с двумя верными людьми сидел под деревом, заложив ноги под себя, и тоже вел беседу. При этом он поглядывал вокруг, особенно на дервишей-погонщиков, что сидели кругом. Его встревожило поведение одного из них. Ему было лет сорок, как и все, он был одет в старый, выцветший халат с заплатами и чалму. Он давно казался Таксынбаю слишком болтливым, и командир уже докладывал о нем полковнику и Даврону, но те не принимали мер. А ведь три дня назад он хотел разузнать о грузе у солдат. И вот теперь этот погонщик опять что-то затеял, кажется, он желает сбить своих братьев с истинного пути и что-то твердит им. Те же слушали настороженно, глядя друг на друга с испуганными глазами. Что за речи он ведет? Может, замышляет смуту, бунт? И Таксынбай решил проверить, о чем же тот болтает? Он обратился к рядом сидящему помощнику, который рассказывал какую-то забавную историю:
– Салим, мне не по душе вон тот погонщик: много болтает, аж глаза блестят. Надобно узнать, о чем он говорит. Подкрадись к ним со стороны большого валуна и вслушайся. Но прежде иди к котлу, как будто по делам, а затем зайди к ним с тыла. Ступай.
Помощник Таксынбая так и сделал. Бросив кое-какие указания поварам, он лениво побрел к скалам, а оттуда метнулся к большому камню. Вроде все шло удачно, отметил про себя Таксынбай, наблюдая за помощником.
Соглядатай вернулся к командиру таким же путем. Солдат был взволнован, глаза его сияли.
– О, мой начальник, ваши опасения верны. Этот подлый дервиш сеет смуту и уговаривает своих братьев захватить караван. Он твердит им, что в мешках золото. Оказывается, он сделал дырочку в одном из хурджунов и извлек одну монету. И дервиш показал своим братьям золотой рубль.
– Да, забавная у них беседа. А как он захватит вооруженный караван? Об этом не сказывал? – от злости Таксынбай ударил кулаком по траве.
– Такого разговора не было. Только сказал, что и солдаты будут на их стороне, когда узнают о грузе. Перед горой золота никто не устоит. Еще этот смутьян твердил братьям, что другого такого случая в их жизни не будет.
– А каким был ответ других дервишей?
– Они молчали, опустив глаза. И лишь помощник Даврона возразил, сказав всем, что они божьи дети и не нуждаются в деньгах, ибо деньги служат Шайтану. А тот опять за свое: «Если деньги столь противны твоей душе, то подумай о своих бедных детях и родне, которым все это нужно? Ведь они не дервиши, как мы, а значит, им это нужно». Однако верный человек Даврона был все так же тверд: «О, брат мой, – сказал он, – тебя явно попутал Шайтан, и ты весь в его власти. И туда же тянешь своих братьев. Пока еще не поздно, одумайся, иначе ты будешь проклят самим Всевышним и окажешься в аду, где будешь гореть. Неужели это не страшит тебя?» Вот такой был у них разговор.
– Вот так дела! – возмутился второй помощник Таксынбая. – Такого изменника нужно мигом зарезать. Дозвольте мне это сделать, мой командир?
– Погоди, не спеши, – сказал командир, – прежде надо разузнать, кто заодно с этим негодяем.
– Но, мой командир, медлить слишком опасно. Пока мы станем выяснять это, заговорщики могут напасть на нас!
– Такое дело возможно, если этот дервиш уже сговорился с нашими солдатами.
– Смотрите! Смотрите! – воскликнул первый помощник. – Этот смутьян зашагал к солдатам. Должно быть, свои братья не поддержали его. Я уверен: сейчас он будет подбивать наших воинов к захвату каравана.
– Ты верно мыслишь. Не глядите в его сторону, – предупредил командир, – пусть он думает, что мы ни о чем не догадываемся.
Хотя сам, беседуя с людьми, не сводил глаз со смутьяна.
Дервиш подсел к одному из шатров и тихо заговорил с охраной каравана. При этом его глаза горели. Слушая его, солдаты молчали и лишь боязливо бросали взгляды по сторонам, особенно на командира, который вел мирную беседу.
Разговор дервиша с охраной был недолгим. Затем он, сказав «амин» и вознесся руки к лицу, встал с места и вернулся к своим братьям. Там он вновь завел беседу.
– О, доблестный наш командир, медлить уже нельзя, – с волнением сказал второй помощник. – А что, если часть солдат встали на его сторону?
– Согласен с тобой, разговоры о золоте могут помутить разум даже самых преданных людей. Более ждать нельзя: пора усмирить смутьяна.
Когда Таксынбай со своими людьми поднялись, к ним подошел старый солдат:
– Господин командир, дозвольте сообщить нечто очень важное.
– Говори, мы слушаем.
– Недавно к нам явился один из дервишей и завел страшную беседу, он предложил нам вместе с дервишами захватить караван. Он уверял, что эти хурджуны набиты золотом, и в подтверждение своих слов показал золотую монету, которую вытащил из сумки. Клянусь именем Всевышнего, я был против этого гнусного дела и посему стою перед вами.
– А остальные солдаты как вели себя? – поинтересовался Таксынбай.
– Они хранили молчание. Трудно понять, что у них на уме.
– А как этот смутьян хотел исполнить задуманное?
– Его намерения были таковы. Мы с дервишем должны напасть на вас и связать веревкой. Тогда остальные сразу перейдут на их сторону. Он торопил нас, говоря, что скоро вернутся Одылбек с Давроном и тогда будет поздно.
– Куда он хотел бежать с таким грузом?
– В горы, а дальше в Афганистан или Иран, где их не отыщут.
– Умно задумал, негодяй, хоть на вид забитый дервиш. Однако, слава Аллаху, в караване есть верные люди, как ты. За преданность эмир щедро одарит тебя. Пусть все знают, что добрые дела никогда не забываются. А теперь я желаю лично увидеться с этим негодяем.
И они зашагали к дереву, где расположились дервиши. На лицах отшельников тотчас возник страх, и все опустили головы, не смея глядеть на грозного начальника охраны. А между тем смутьян еще говорил братьям, сидя спиной к Таксынбаю. А увидев его, резко обернулся назад, умолк и вытаращил глаза от страха.
– Продолжай свою речь, – усмехнулся Таксынбай. – Говорят, ты решил умное дело провернуть, пока нет того русского. Должен признаться, я и сам думал о том же. Может, нам лучше быть вместе? Ведь золото здесь очень много – всем хватит. Да и другого такого случая больше не представится. Что скажете, дервиши?
Отшельники молчали, не смея поднять свои взоры. И тут заговорил помощник Даврона: «Такие дела не нам решать: мы маленькие люди. У нас есть глава ордена, почтенный Даврон, мы верны его слову».
Другие дервиши были с ним согласны и закивали головами.
– А ты что скажешь? – обратился Таксынбай к заговорщику.
Тот не сразу ответил: доверять такому человеку было опасно, и все же решился, сказав про себя: «Будь что будет».
– Я с вами. Мне ваша затея по душе. Отобрать у русского кяфира имущество – невеликий грех. Аллах простит нас, ведь не зря говорят, что он милосердный. Неужели мы упустим такую возможность – там столько золота! – и глаза его засияли. – Если каждый из нас возьмет хотя бы по одному хурджуну…
– Говоришь ты разумно, но, видно, ты не ведаешь о том, что хозяин этого груза не купец Одылбек – он лишь выполняет волю нашего эмира. Это его добро.
Дервиша это не смутило, и его ответ был столь же решительным:
– У нашего эмира много золота, и он не обеднеет.
– Твои слова справедливы. Однако, кажется, мы опоздали. Глядите, купец с Давроном уже возвращаются.
Все устремили свои взоры в сторону ущелья, но никого не увидели. В этот миг Таксынбай выхватил из ножен меч и разом снес голову заговорщику. Безголовое тело свалилось на рядом сидящего дервиша и залило его халат кровью. Тот от испуга завизжал, оттолкнул мертвеца от себя и вскочил с места.
Затем Таксынбай поднял голову смутьяна, взяв ее за бороду и громко произнес, обращаясь ко всем: «Люди, смотрите на эту голову и знайте: так будет с каждым, кто осмелится завладеть чужим имуществом. Всем ясно? Салим, эту голову повесь на дерево, и пусть все видят, что ждет изменников».
Одылбек и Даврон вернулись в лагерь до темноты. Над ущельем уже стояли сумерки, хотя вершины гор еще светились от лучей заходящего солнца. Едва всадники сошли с коней, к ним подошел Таксынбай со словами:
– Надеюсь, ваша поездка была успешной?
– Слава Аллаху, нашлось подходящее место, – ответил Одылбек.
Даврон, как всегда, молчал, и это сильно раздражало командира. Таких людей надо опасаться: именно от молчунов следует ожидать удара кинжалом в спину.
– Здесь у вас все спокойно? – спросил в свою очередь полковник.
– Отныне будет покой. Мне удалось раскрыть заговор, – торжественно произнес командир. – Один из дервишей, на которого я вам жаловался, намеревался убить меня и захватить караван. Этот негодяй был уверен: стоит убить меня с моими помощниками, как все перейдут на его сторону. Славу Аллаху, мои люди оказались верны своему командиру. Я уже казнил заговорщика, вон на ветке висит его голова, – и Таксынбай указал туда рукой.
Такая весть потрясла советника и главу ордена. Оба обменялись взглядами. Они чувствовали себя виноватыми, что в свое время не обратили внимания на слова Таксынбая.
– Кто бы мог подумать, что за простым любопытством может скрываться такое коварство! – удивился Николаев. – Видимо, я еще плохо разбираюсь в здешнем народе. Хвала славному командиру Таксынбаю, спасителю каравана! Об этом я непременно доложу эмиру. Ты заслуживаешь особой щедрости. Кто знает, может быть, ты скоро станешь министром.
И Николаев крепко сжал ему руку и трижды захлопал по плечу. Даврон не мог остаться в стороне и тоже протянул ему руку. Хотя в душе недолюбливал этого выскочку из знатного рода, который был хвастлив и презирал простой люд.
– В этом деле есть и моя вина, – признался дервиш, – я нанял этого погонщика из наших дервишей, не изучив человека до конца. Хвала Таксынбаю за верную службу!
Такие слова привели главного охранника в восторг, и в знак благодарности он сделал им легкий поклон.
И снова заговорил полковник:
– Столько золота может вскружить голову кому угодно. Теперь следует быть очень внимательными к людям, ведь уже все знают, что хранится в хурджунах. Эта ночь будет тревожной. Таксынбай, надо усилить посты из числа самых верных людей. Даже этого недостаточно. Пусть каждый солдат, дервиш следят друг за другом и в случае опасности извещают нас. Завтра решающий день пути. «Храни нас, Господь», – уже по-русски сказал Николаев.