Николаев показал на тряпки среди комнаты и сказал:
– Забери эти вещи и выброси.
Слуга удивился и решил уточнить приказ важного господина:
– О, господин мой, верно ли я понял ваши слова: эти вещи больше не надобны?
– Да, и чем быстрее уберешь, тем лучше. И вот еще что, согрей воду в бане, мне надо хорошенько помыться.
– Цирюльника звать?
– Нет, я привык сам бриться.
Когда слуга ушел, Виктор в белом нижнем белье сел за круглый стол перед зеркальцем на ножках. Он стал разглядывать свое утомленное лицо, красное от загара, выжженные брови и потухшие глаза. Таким неприятным Николаев видел себя впервые, ведь даже на учениях он сохранял благородный облик офицера. Впрочем, это его мало беспокоило. Теперь ему думалось об одном: скорее забрать свои деньги и бежать, пока с ним не обошлись так же, как и с другими свидетелями. А чем он лучше их? Без сомнения, пока в нем есть нужда в качестве советника, его не тронут, а что будет через месяц-два, когда большевики бросятся на штурм Бухары и эмиру придется бежать? «Тогда я окажусь не нужным, – сказал вслух Виктор, продолжая разглядывать себя в зеркале. – Значит, мне с Натальей следует бежать еще до наступления большевиков».
Стоило вспомнить о любимой женщине, как на душе сразу потеплело: захотелось тут же умчаться к ней на коне и броситься в ее объятия. «Как замечательно иметь любимого человека, иначе моя жизнь в этом крае была бы просто невыносимой», – размышлял Виктор.
После долгого купания в бане с мраморным бассейном тело полковника совсем растаяло. С трудом надев халат, он поплелся по открытому коридору в свою комнату. Там закрылся на ключ и, разом опрокинув стакан водки, с наслаждением упал на мягкую кровать.
Проснулся он ближе к вечеру. В комнате было еще светло, сквозь шторы пробивались солнечные лучи заходящего солнца. Во рту пересохло. Он шагнул к столу. Выпив стакан остывшего чая, Николаев решил увидеться с любимой женщиной. Сразу же ехать к ней было немного опасно, ведь он отказался от угощения у эмира. Алимхан может приревновать, мол, для нее нашел время. «Ну и черт с ним! – резко воскликнул он. – Я хочу ее видеть, и все!»
Николаев с удовольствием надел свой китель, по которому успел соскучиться, после затянул ремни и надел фуражку возле квадратного зеркала у двери.
К дому Натальи советник прискакал с охранниками, которые остались ждать в тени дерева. Стоило Виктору дернуть веревочку серебристого колокольчика, как его охватило волнение и сердце забилось сильнее. Дверь отворила пожилая служанка по имени Соня, настоящее имя которой было Сайера. Молчаливая женщина с открытым лицом провела гостя в гостиную комнату.
– Сейчас госпожа придет, не хотите ли кофе? – спросила она.
– С удовольствием, давно не пил его.
Сняв фуражку, офицер опустился в кресло. Затем с восторгом стал разглядывать обставленную в европейском стиле комнату, которая напоминала дом его родителей в Ярославле. После столь ужасной экспедиции в горы на вполне привычные вещи Виктор стал смотреть иными глазами.
– Наконец-то явилась пропащая душа! – разнесся звонкий голос хозяйки. – Я немного обижена на вас. Мне подумалось, вы бросили меня.
Николаев вскочил с места, готовый броситься и обнять ее, но с трудом сдержал свои чувства. Его глаза сияли от счастья. Наталье самой хотелось броситься к нему на шею, она взглядом дала ему понять, что за дверью стоит служанка, которая подслушивает их разговор. Поэтому полковник лишь галантно поцеловал ее ручку и шепотом сказал:
– Ах, любимая, если бы ты знала, как я скучал по тебе. Один только запах твоих духов сводит меня с ума.
Влюбленные не могли наглядеться друг на друга.
– Мой милый, потерпи немного, я сама желаю того же, – чуть слышно произнесла Наталья. – Какое счастье видеть тебя, говорить на родном языке. Какое счастье, что моя служанка не знает русского, кроме нескольких слов! И как хорошо, что я не научила ее этому, а ведь очень хотела. Думала, выучу ее нашему языку, будем болтать и станем лучшими подругами.
– Ничего из этой затеи не вышло бы: она все равно будет мыслить по-своему, и вы не станете близкими людьми. Тут одного языка знать недостаточно.
Влюбленные сели за круглый стол, покрытый белоснежной скатертью.
– Итак, я до сих пор в неведении, где ты пропадал?
– Извини, но меня отправили в длительную поездку по городам эмирата для инспекции военных частей. Уехал так срочно, что даже не имел возможности заглянуть к тебе. Прости меня, – соврал полковник, а про себя решил: об этой тайне ей лучше не знать, пусть живет спокойно.
– Виктор, твоя командировка связана с тем, что завтра начнется война? – и на лице женщины возникла тревога.
– Точной даты назвать не могу, но через месяц или два следует ожидать. Давай не будем говорить о войне, о крови – я устал от всего этого. Когда вижу такую очаровательную женщину, хочется думать только о любви.
Глаза Натальи снова засияли. Она была счастлива: любимый опять рядом. А ведь с исчезновением Виктора у нее мелькнула грешная мысль: неужели сбежал и оставил ее. Конечно, не верилось в такое, и все же…
В комнату вошла служанка с подносом и украсила стол тарелочкой с конфетами и печеньями. Поставив на середину вазу с фруктами, Соня поинтересовалась у хозяйки:
– Госпожа моя, вам тоже кофе?
– Да, и с молоком. Между прочим, теперь господин Николаев тоже пьет с молоком, – и глазом мигнула Виктору.
– Извините, моя госпожа, но молока дома нет.
– Тогда пойди на базар и купи его. И еще купи вареной колбасы и шашлык.
– Слушаюсь, госпожа.
Наталья вышла за служанкой, чтобы дать ей денег и запереть дверь.
А когда вернулась в гостиную, то хитро улыбнулась Виктору. Он все понял: наконец они одни, и тотчас бросился к любимой. Влюбленные обнялись посреди комнаты и долго целовались. Вскоре беременная женщина, устав стоять, пожелала сесть. «Сию минуту, мадам», – воскликнул Виктор и, ловко подняв ее на руки, опустил на диван. Сам же устроился рядом. Положив голову на его плечо, Наталья спросила:
– Расскажи, где ты побывал и что видел? А я-то подумала, ты нашел другую, из мусульманок и бросил меня.
– Ты почти угадала. Так и было. В одном кишлаке встретил молоденькую узбечку и так увлекся, что хотел было жениться на ней, но вовремя вспомнил о тебе.
– Выходит, ты помнил обо мне. Как это мило, ведь я здесь совсем одинока. Без тебя моя жизнь теряет всякий смысл. Не оставляй меня.
– Мысли о тебе не дают мне сойти с ума. Спасибо, дорогая.
– Что случилось? Ты был занят чем-то опасным?
– Да так, пустяки. Я безумно счастлив рядом с тобой.
Меж тем Виктор стал расстегивать пуговки с ожерельем на вырезе ее платья.
– Ты что делаешь, милый? – кокетливым голоском спросила она. – И тебе не стыдно? Да и разрешения нужно спросить у дамы.
– В этом нет надобности, ведь уже давно я считаю тебя своей супругой.
Николаев расстегнул еще две перламутровые пуговички и начал ласкать Наталью, а она обвила руками его шею. Их лица светились от счастья…
Когда служанка вернулась с базара, они уже сидели за столом и, как ни в чем не бывало, вели беседу. Соня первым делом подала им кофе, а затем разложила мясные блюда. Наталья же, достав из шкафа бутылку конька, поставила перед Виктором со словами: «Это тебе. Я сама выпила бы с удовольствием, но мне нельзя».
Полковник налил ее в хрустальную рюмку и, вытянувшись по струнке, торжественно произнес короткий тост: «За тебя и нашу любовь – пусть она будет вечной!» Выпив коньяк, Николаев бросил в рот несколько виноградин.
– А почему ты не привез мне гостинцев? – спросила Наталья. – Ты же знаешь, я люблю ювелирные украшения. Раньше ты был внимательнее.
Николаев не сразу нашел нужный ответ:
– Радуйся, дорогая, что вернулся живым. И прошу, не спрашивай больше об этой поездке. Пока не могу рассказать.
Наталья отнеслась к его просьбе с пониманием. Беседа любовников длилась более часа, вспоминая о прожитой жизни в России. Такие разговоры всегда казались приятными, хотя в них витала некая грусть. Однако влюбленные жили надеждой, что весь этот кошмар большевиков скоро завершится прозрением народа, который сам разгонит коммунистов, когда станут очевидны их ложные лозунги о земле, свободе и справедливости.
Виктор после третьего бокала захмелел, глаза стали красными. Заметив это, хозяйка забрала бутылку со стола:
– Милый, думаю, тебе уже достаточно.
– Слушаюсь и повинуюсь, моя принцесса, – шутливо сказал Николаев, поклонившись, по-восточному склонив голову, и тут же добавил с мольбой. – Наташенька, а может, оставишь бутылку?
Она покачала головой и поставила коньяк в шкаф, где было много изящной европейской посуды и фарфоровых статуэток.
Ближе к концу встречи Наталья подала ему гитару. Полковник сидел уже на диване. Он настроил инструмент и, перебирая струны, заиграл так душевно, что сам закатывал глаза от удовольствия. После «цыганочки» и парочки веселых песен они перешли на романсы. Наталья, тоже неплохо игравшая на инструменте, сама взяла гитару и запела. Ее нежный голос не обладал силой, однако мог заставить заплакать всех слушавших.
Когда служанка внесла поднос с чаем, конфетами, печеньями, они вернулись к столу.
После чая влюбленные решили расстаться. Им не хотелось злоупотреблять добротой эмира, который доверял советнику и позволил Николаеву бывать в гостях у своей жены. Алимхан не раз замечал, как его жена скучает по общению с земляками, как и сам полковник. На прощание Виктор поцеловал ее белоснежную ручку.
На другое утро Николаев проснулся поздно: не было надобности идти на службу. После вчерашнего свидания к нему вернулось прежнее настроение. И лишь иногда перед глазами опять возникала страшная картина – убийство спящих солдат.
Виктор подошел к столу, где стояла ваза с фруктами, откупорил бутылку вина и наполнил бокал. Выпив, он откусил сочный персик и снова лег. И вот опять вспоминалась та кошмарная ночь. Особенно не давали покоя плачущие глаза того молоденького солдата, молящего о пощаде: «За что? Не убивайте меня!»