гнался, все выглядело мирно. Антон остановил такси, доехал до ЦУМа, а затем решил сменить машину и стал поднимать руку. Он нервничал, бросая взгляд по сторонам. Только через минут пять затормозил «Москвич» и довез до квартала тети Розы. Он сошел возле магазина. Купив по дороге коробку торта, а в аптеке – лекарство, он заговорил с русской продавщицей, чтоб та запомнила его. Это алиби на случай, если его заподозрят в убийстве.
Прощай, друг
Ташкент. Уже было за полночь, когда в квартире Саида Камилова раздался телефонный звонок. Его сонная жена повернула голову к мужу: «Саид, подними трубку, наверно, это тебя». Камилов не удивился: иногда по ночам его вызывали на работу – в управление госбезопасности. Он быстро встал с кровати и – в прихожую, чтобы звонок не разбудил и детей. Это оказался женский голос, и, кажется, она плакала. Саид насторожился.
– Это я, Тамара из Карши. Жена Салома. У нас большое горе, даже не знаю, как тебе это сказать… – и далее молчание и плач.
– Что случилось, Тамара, говори, – сердце Саида стало колотиться.
– Салома убили.
– Как это? Ты что говоришь?
– Да, да, моего бедного мужа убили.
У Саида чуть не выпала трубка из рук. Это был его лучший друг со студенческих лет. Саид не мог поверить и застыл на месте. Казалось, он лишился дара речи.
– Саид, ты слышишь меня, ты слышишь? – кричала Тамара в трубке.
– Да, Тамара, слышу, – с трудом выдавил из себя Саид. – Как это случилось, кто это сделал?
– Сегодня вечером, прямо в нашем подъезде, в голову. Ты представляешь? Убийцу никто не видел. Недавно милиция уехала. Сейчас собрались наши родственники. Завтра в два часа будем выносить.
– Завтра я обязательно приеду. Крепись, Тамарочка. Извини, я больше не могу говорить, мне так плохо…
Саид поставил трубку и там же опустился на пуфик. По лицу текли слезы. В это время из спальни вышла жена и дрожащим голосом спросила:
– Саид, что случилось?
– Салома убили, – сказал муж, вытирая мокрые глаза.
– Какой ужас! Какой ужас! – застонала она и опустилась рядом. Саид обнял жену, и они стали плакать.
Утром первым же рейсом супруги Камиловы полетели в Карши. Уже в полдень они вышли из такси возле дома покойного друга. У подъезда собралось много народу. Родня – в чапанах и тюбетейках. Отец Салома – директор лучшей школы города – сидел на тахте со стариками и муллой в загороженном тканью палисаднике. Жена Саида сразу поднялась наверх, к женщинам. Саид обнял несчастного отца, и они снова расплакались. Его пригласили на тахту. Чаще всего молчали и временами тяжело вздыхали. Особенно больно было смотреть на пятилетнего сынишку друга, одетого в чапан и тюбетейку. Он уже не плакал и ходил среди взрослых. Видимо, детский ум еще не осознавал до конца, что он больше никогда не увидит своего любимого папочку. И теперь никто не обнимет его так ласково, как это делал папа, и больше никто не скажет ему: «Мой сынок». Саид подошел к сыну друга, поднял на руки и крепко прижал к своему лицу. Он подумал: «Кем ты теперь вырастешь, сынок? Конечно, у тебя хорошая мать, но все хотят иметь отца, даже девочки». Вдруг Саид мысленно представил, что это его сын остался без отца. Стало очень страшно за своих детей.
Гости из франции
Самолет из Парижа приземлился в аэропорту Ташкента вечером. Среди французских пассажиров, в основном туристов, были Андре Николя – пожилой человек с седой шевелюрой и его сын, Мишель, который два года назад окончил Сарбонну. Следует отметить, что идея отправиться в Центральную Азию принадлежала сыну, который уговорил отца на эту необычную поездку. Однако сам Андре Николя тоже мечтал побывать в этих краях и все никак не решался. Только с Перестройкой в СССР это стало возможно. Однако седовласому французу не просто было решиться на поездку. Он заранее знал, что такие путешествия таят в себе опасность.
В аэропорту все туристы собирались группами вокруг своих гидов, словно это был их пастырь в чужом краю. Но отец и сын были сами по себе, и, получив свои большие рюкзаки, они сразу отделились.
Выйдя из здания, они сразу ощутили азиатскую жару – раскаленный воздух. Улыбаясь, Мишель покачал головой: «О, ля-ля! Если вечером здесь так горячо, что творится днем?» У дороги иностранцев уже ждали три таксиста из частников. Туристы сели на первое же такси, и водитель сам уложил их вещи в багажник.
Когда «Жигули» мчался по центральным улицам, гости прильнули к окошкам. Они с интересом разглядывали советские строения, и особенно жителей города: их лица, наряды. Французы были слегка удивлены, ведь они ожидали увидеть средневековый Восток, а не современный город. Да и многие жители здесь предпочитают европейскую одежду, кроме разве что стариков. Они почти не заметили женщин в чадре, какие носят в мусульманских странах, тем более рядом Афганистан. Это слегка разочаровало иностранцев. А впрочем, это не столь важно: все-таки они приехали сюда с другой целью.
Такси остановилось возле гостиницы «Ташкент».
На другое утро отец и сын отправились на автобусе в Самарканд и там провели два дня, разглядывая великолепные памятники эпохи темуридов. Впечатлений было так много, что остались еще на день.
После уехали в Бухару и в пути пожалели, что отказались от услуг таксистов. Им хотелось экзотики, и они ее получили. Чехлы сидений были засаленными, а в салоне до того душно, что тело и одежда стали мокрыми, липкими. Тогда Андре подошел к молодому шоферу и попросил его включить кондиционер – пожилой француз неплохо говорил по-русски. В ответ тот рассмеялся, а за ним – и весь автобус. О том, что в автобусах бывают освежители воздуха, такое они слышали впервые. И смущенный иностранец вернулся на место.
– Я не пойму, чему они смеются? – возмутился отец, а сын лишь пожал плечами, тоже ничего не поняв.
При этом автобус, который назывался междугородным, останавливался, где ему вздумается, и набирал все новых и новых пассажиров, пока салон не стал походить на консервную банку, набитую рыбой. Но французы были готовы к таким трудностям. И прежде чем начать свое дело, они решили осмотреть и Бухару, ведь Андре родился в этом городе.
Прибыв в Бухару, гости устроились в трехэтажной гостинице, облицованной серой крошкой. Теперь можно ознакомиться с этим историческим городом, и у дороги они ловят желтое такси, которое вмиг доставило их к крепости Арк, стены которой возвышались над городом. Они вышли у входа в Арк – это цитадель, где некогда жили эмиры Бухары со своей свитой. Ныне он стал музеем под открытым небом.
Отца и сына Николя больше всего интересовала жизнь последнего эмира Алимхана. Дело в том, что мать Андре, то есть бабушка Мишеля, некогда являлась одной из жен правителя, ее звали Наталья-ханум, а фамилия – Сомова. Правда, сам Андре совсем не помнит мать, да и не мог помнить, ведь она умерла сразу после его родов, на берегу Амударьи, среди каких-то развалин. Подробности этого побега стали известны сыну из дневника его отца, полковника Николаева. Андре сожалел лишь об одном: не сохранилось ни одной фотокарточки мамы из-за спешного отъезда из Бухары. Интересно было взглянуть, как выглядела мама? По рассказам отца, она была молодой, красивой женщиной.
У входа в музей, купив билеты, Андре попросил для себя с сыном гида.
– Сейчас будет, – ответила пожилая узбечка с красным платком на лбу и вышла из своей комнатушки.
Она окликнула кого-то из длинного здания с резными колонами в ряд, и оттуда явилась смуглая женщина лет сорока с прямыми сросшимися бровями.
– Я нашла тебе иностранцев, им нужен гид. Они говорят по-русски и хорошо заплатят, но запомни, на этот раз тридцать процентов будут мои. Если не согласна, я отдам этих клиентов другим.
– Ладно, – согласилась гид без особой радости.
Затем пожилая кассирша обратилась к иностранцам, показывая пальцами.
– Гид стоит три доллара. Хорошо?
– Хорошо, хорошо, – закивали отец и сын.
После этого гид подошла к гостям уже с широкой улыбкой и сказала:
– Я к вашим услугам, господа. Итак, на территории Арка имеется комплекс правительственных и жилых зданий эмиров Бухары, – монотонным голосом начала гид. – В их числе была знаменитая резиденция эмира, где принимались иностранные послы. Идемте, я покажу вам резиденцию, с нее-то мы и начнем.
Отец и сын слушали ее внимательно и лишь временами кое-что уточняли. Дело еще в том, что туристы слабо владели русским, особенно Мишель, который стал изучать язык своих предков недавно. Андре же говорил на родном языке до двенадцати лет, пока не потерял отца и очутился в пансионе.
Когда они вышли из приемного зала, Андре остановил гида:
– Пожалуйста, мы хотим увидеть комнату для приема русских гостей.
Лицо женщины стало задумчивым:
– Я не знаю такой комнаты.
– Это должно быть рядом с кабинетом эмира.
– Тогда это на втором этаже, – удивилась гид и по мраморной лестнице повела их наверх. – Вот эта дверь его кабинета, но она закрыта, а вот та комната.
И они вошли в овальную залу, обставленную в европейском стиле, что было характерно для дореволюционной России. В центре стоял круглый стол, а по углам – изящная мебель с красивой посудой.
И Андре мысленно представил, как его родители с эмиром устраивали тут веселые вечеринки. Постояв там с минуту, гид спросила:
– Ну что, пойдемте дальше? В Арке есть более интересные места.
– Подождите, я хочу здесь немного побыть, – и Андре заговорил с сыном по-французски.
– Мишель, ты знаешь, что это за комната?
– Догадываюсь. За этим столом собирались мои бабушка, дедушка и эмир? В своих записях дедушка называл ее русской комнатой.
– Только патефона здесь не хватает и дивана. Представь себе, почти семьдесят лет назад за этим столом сидела мои родители. Это просто чудо! Между прочим, в то время я тоже был здесь, только в животе мамы.
Отец с сыном тихо засмеялся.
– Я смотрю, вам здесь понравилось? – напомнила о себе гид. – Видимо, вы любите старинную мебель? Пойдемте дальше, а то я тороплюсь, у меня есть еще другие дела.