7–11 января
К звуку австралийской трассы быстро привыкаешь. Чего не скажешь о параноидальности местных жителей. Едва следующим утром мы вышли на маршрут и проехали сотню километров в сторону Сиднея, как нас прижал к обочине дорожный патруль. Любопытные полицейские в дороге – дело обычное. Везде и всюду они – неизбежная часть пути. Одни – более вменяемые, другие – не слишком, но время от времени с ними приходится общаться. Смекнув, что Австралия – не совсем та страна, какой она представляется из-за океана, Макс и Рощин придерживались правил. К тому же – левостороннее движение, и напрягаться экстремальным вождением в дороге никто не собирался. Так что повод для остановки был не вполне понятен. Впрочем, ребята в форме не церемонились и весьма грубо потребовали предъявить все имеющиеся документы. Закончив с проверкой, они слегка успокоились и рассказали о доблестном дедуле с предыдущей заправки. Оказалось, что Макс расплатился за бензин пластиковой картой, на обороте которой не было подписи. Внимательный дедушка это заметил, заподозрил крупную аферу и тут же вызвал полицию, детально описав приметы подозрительных мотоциклистов. Выяснилось, что полицейские даже успели разработать серьезный план по поимке мошенников. Фраза Володи о том, что дедушка, похоже, не ценит время австралийской полиции, окончательно разрядила обстановку и повернула разговор в более-менее дружеское русло. Так что в результате этого неожиданного бреда удалось выяснить, что через 150 километров есть место, где можно вкусно перекусить.
Но осадок от этой истории остался, а к ней прибавлялись все новые и новые факты. Австралия – страна, где за не пристегнутый ремень на заднем сиденье полагается штраф в 250 австралийских долларов, считай, нормальных 500. Клиент за грубый разговор с таксистом может сесть на 14 лет! Чуть ли не каждый населенный километр континента контролируется видеокамерами, и любое нарушение закона отзывается бдительным звонком в органы. Бензоколонки закрываются строго в 19:00. В 20:00 – бары и рестораны. В 22:00 обязана наступить тишина. Австралия представилась антиутопией, синтетическим экспериментом, в котором все сделано правильно. Правильная брусчатка, правильная разметка, правильный инвестиционный климат, правильное население, в основе которого – иммигранты, отрезанные океанами от своих корней. У свободы по-австралийски – свой размер и своя цена. Целый континент – будто домик для пластиковых игрушек, с бесконечными опциями во имя всевозможных чудиков и меньшинств. Дорога в таких местах – единственное спасение.
Дорога вдоль южного берега Австралийского континента – идеальное место, чтобы сочинять философский трактат или попросту ни о чем не думать. Ничто не отвлекает. Картина побережья, показавшаяся поначалу весьма живописной, не менялась до самого Мельбурна. Всюду – крутые склоны и 50–80 метров до моря, но к воде не подойти. По-настоящему снесло крышу только в районе Большого Австралийского залива. Вид высоченного берега, уходящего за горизонт, заставил провалиться во времени и никуда не спешить. В остальном пейзаж не тешил разнообразием – пустыня и полупустыня, редкие кустарники, фермы-бензоколонки с населением в восемь человек и снова кусты и песок. Среди удовольствий для мотоциклиста – лишь те, что у него всегда с собой: музыка, мысли и ровное урчание мотора. Поэтому кататься на байках в Австралию специально никто не ездит. По крайней мере по дороге мы не встретили ни одного мотоциклиста.
Зато попался велосипедист. Корелл, 53 года, австралиец. Оказалось, он уже три года совершает кругосветное путешествие от Чили до Аляски, которое планирует завершить еще через три года. Рассказал, что всю жизнь работал в Красном Кресте, побывал во многих горячих точках планеты. А когда три года назад его бросила девушка, то не знал, чем заняться, вот и отправился кататься по миру на велосипеде. Вещей взял с собой минимум: в рюкзачке две майки и штаны, инструменты, примус и палатка, на руле – маленькие солнечные батареи для мобильного телефона. Едет из расчета восемь евро в день. Считает цены в придорожных закусочных грабительскими. Их хозяева даже воду продают втридорога, зная, что в округе ее не достать. В общем, Корелл – тот еще кадр. В буквальном смысле. Макс и Володя попросили ответить его на вопросы для своего фильма. На вопрос, что он ненавидит больше всего в жизни, Корелл ответил: «Дорожные поезда». И в этом была своя правда.
С Кореллом мы встретились на самой прямой дороге в мире – Eyre Highway, 191 километр трассы без единого изгиба. Лакомый кусочек для поклонников быстрой и безмятежной езды. Дорожное полотно стремится из-под колес, рассекая полупустынный, космический пейзаж надвое. В какой-то момент пунктирная линия разметки кажется частью огромного чертежа, графического наброска мироздания, в котором люди вместе с их мотоциклами и велосипедами стремятся от горизонта к горизонту по условной, прерывистой линии судьбы. Встречи на такой дороге всегда кажутся особенными. Как у Корелла, например. Когда его спросили, появилась ли у него за время путешествий девушка, он ответил, что да, девушка у него есть, из Польши. Они познакомились недавно, у дорожного указателя в начале Eyre Highway.
Для многих же эта дорога и вовсе пустынна. Неудивительно, что ее называют самой скучной дорогой планеты. Только она и ты. И еще – дорожные поезда, настоящие хозяева австралийских хайвеев. Поездами называют тяжелые тягачи, к которым цепляют по два-четыре грузовых прицепа, а то и больше. Бороться с потоками ветра из-под этих монстров – не самое большое удовольствие. Идя на обгон, можно делать ставки на то, сколько вагонов придется обходить. Дорожные поезда в Австралии – самые длинные в мире. В Книге рекордов Гиннесса упоминается один такой поезд с 79-ю прицепами общей длиной 1018 метров. Обязательная защитная рама на бампере – кенгурятник – и вовсе придает им грозный вид. Но кенгурятник на австралийских дорогах – деталь жизненно необходимая. И неважно, человек ты или мотоцикл. Вскоре мы смогли в этом очень хорошо убедиться.
Вечер второго дня пути застал нас в одном из придорожных заведений за 200 километров от места, где парни планировали заночевать. Пока они перекусывали и наполняли наши баки австралийским бензином, к заведению подъехало несколько дорожных поездов. Дальнобойщики готовились к ночлегу. Узнав, что мы собираемся выдвинуться дальше, один из них бросился к Максу, пытаясь его отговорить. «По темноте нельзя – кенгуру!» В общем, смотрели на нас, как на сумасшедших или самоубийц. Но что такое 200 километров, пусть и в ночи? Каких-то пару часов, и мы на месте. Еще ближе к Мельбурну. Сигара, виски и сладкий сон. Так тогда и казалось. Несмотря на отговоры и страшилки дальнобойщиков, парни решили не выходить из намеченного графика и выдвинуться на трассу. Не отрываясь от своего ужина, водители фур проводили Макса и Володю такими взглядами, будто этих двоих только что вычеркнули из книги жизни. Еще два призрака отправились восвояси, в кромешную австралийскую тьму.
Как только последние лучи солнца перестали освещать небосклон, стало ясно, о чем говорили дальнобойщики. Мы въезжали в ад. Нет, поначалу это была все та же дорога. Мы не спеша набирали скорость, предвкушая ветер и всю эту романтику трассы под бескрайним звездным небом. Но вскоре вдоль обочин стали появляться кенгуру, а свет фар начал выхватывал все больше и больше их полуразложившихся тел, валяющихся тут и там. Ветер наполнился запахами тления и остывающей земли. Нас предупреждали. Их притягивает свет. Они на него прыгают. Кенгуру и кролики. Кролики и кенгуру.
Такие милые днем, эти исчадия преисподней все время норовили броситься нам под колеса. 200 километров пришлось ехать со скоростью 30–40 километров в час. Мы чувствовали, как наши наездники крепко сжали рули, держа пальцы на ручке переднего тормоза. Так аккуратно и внимательно нас никогда не водили. Кенгуру – огромные и глупые создания с крысиными мордами, размером под два метра, а весом до 80 килограммов. Мощные задние лапы позволяют им прыгать почти на три метра в высоту и 12 в длину. Мы ехали, ожидая удара в любой момент. В свете фар то и дело мелькали безумные глаза кенгуру, а их висящие передние лапы, похожие на человеческие руки, только добавляли ужаса картине. Эти существа способны доставить много хлопот даже дорожному поезду. И хорошо, если дело закончится только разбитой фарой или вмятиной на капоте. Что уж говорить о нас, мотоциклах. Столкновение с кенгуру, даже если эта тварь не бросится на водителя и не собьет его своими задними лапами, может обернуться серьезной аварией. Застрять ночью посреди австралийской трассы с расколотым картером или вмятым баком – участь незавидная. Про кроликов дальнобойщики ничего не говорили. Для фуры с кенгурятником кролик безобиднее мухи на лобовом стекле. Для нас же они были не меньшей проблемой, чем кенгуру. В какой-то момент Иваныч все-таки зацепил одного. К счастью, без послед ствий для наших деталей и водителей, так что мы смогли продолжить путь. Путь, который уже казался нам бесконечным и беспонтовым сном. Прогулки по ночным трассам, полные теплого ветра и шелеста листвы, лунного блеска рек и озер, ароматов леса и свежескошенной травы, – как же все это было далеко!
До Мельбурна ехали еще два дня. Возможность вечерних и тем более ночных переходов больше не обсуждалась. И кенгуру не вызывали теперь никакого любопытства – при свете солнца они действительно оказались похожими на больших крыс. По Максу и Володе было заметно, что ничего хорошего от этой трассы они больше не ждали. Как, впрочем, и плохого. Дорога вдоль южного побережья скудна на сюрпризы. Лаконичным и неизменным, будто панорамный стоп-кадр, оставался окружающий пейзаж. Попадающиеся время от времени национальные и зоопарки, где туристы могут поглазеть на зверушек в их естественной среде обитания, вызывали на лицах парней недобрую ухмылку. Все, что нам оставалось, – это просто двигаться вперед, преодолевая расстояние и скуку. Ведь мы, харлеи, созданы для удовольствия. Мы можем заставить сердце наездника трепетать от счастья и можем просто катить навстречу горизонту, создавая ветер там, где его нет. Дорога – это наша судьба. Мы превращаем километры в чистый кайф.