Ремонт выглядел примерно так: Рощин и Макс из Кяхты позвонили в Москву Володе, нашему главному механику. Он давал им инструкции, а они пересказывали их Аркадьичу. А тот пытался использовать подручные средства, чтобы все оформить, как надо…
Сложнее всего было без специального съемника отжать главную пружину. «Ну, щас что-нибудь поищем», – вымолвил Аркадьич и ушел вглубь гаража. Там он обнаружил старую рессору, при помощи которой прекрасно справился с задачей. Иваныч был готов к дороге.
Без Аркадьича мы бы, вероятно, так навсегда и остались в Кяхте.
Хорошо, что есть такие люди…
Каждый километр в сторону Улан-Удэ говорил о том, что мы едем на север. Первая половина мая, в принципе, – не лучшее время для путешествий по Сибири: природа еще не оправилась от удара зимы. На мотоцикле при температуре плюс пять это чувствуется особенно бескомпромиссно.
12 мая
Российское утро выдалось ветреным и холодным. На горизонте белели сопки. Было ясно, что ночью шел снег. До лета в этих краях еще очень и очень далеко.
Макс и Володя планировали добраться в тот же день до Байкальска, посмотреть на озеро и знаменитый целлюлознобумажный комбинат, но все планы в очередной спутали наши поломки. В окрестностях Улан-Удэ заводиться отказался Могучий. Парни сделали все, что могли, заменили реле зарядки и пару сгоревших предохранителей, но никакого толку. Оставалось искать рукастого электрика…
Улан-Удэ (до 1934 года – Верхнеудинск) стоит где-то в 100 километрах на юго-восток от Байкала. Основан он казаками в XVII веке. Бравые мужички построили тут острог (по-сибирски – крепость), чтобы собирать ясак с местного населения. И насобирали на целый город.
Естественный архитектурный центр старого Верхнеудинска – Одигитриевский собор, который был заложен при впадении Уды в Селенгу и считается одним из лучших памятников сибирского барокко. От советского времени городу достался уникальный памятник Ленину – одна голова без шеи на огромном постаменте прямо напротив местного КГБ. При коммунистах отрубленная голова вождя мирового пролетариата стала предметом бесчисленных шуток, но потом осталась просто как свидетельство эпохи. Памятник как памятник, возле него даже влюбленные назначают свидания…
Еще в ближайших окрестностях города расположены Иволгинский дацан – центр российских буддистов и замечательный этнографический музей народов Забайкалья, один из лучших в мире по версии ЮНЕСКО. Но нашим парням было уже не до достопримечательностей. Им хотелось двигать дальше, да только возможности такой не было…
Некоторое время постояли они в городе Улан-Удэ у дороги, расспрашивали людей, не знают ли те, кто и чем может им тут помочь. Помочь никто не мог. Просто не знал как. Ситуацию спас парень по имени Володя, по призванию – мотоциклист. Этот человек, увидев нас, выскочил из троллейбуса, все правильно понял, оценил, позвонил кому-то по телефону и решил отправить нас к дяде Саше – местному механику, у которого лечатся все мотоциклы Верхнеудинска.
Дядя Саша сразу признался, что процесс небыстрый. Попросил Макса и Рощина пока погулять и не путаться под ногами. Со своим новым товарищем Вовой Верхнеудинским наши парни отправились к нему в гараж смотреть его гордость, его байк. Это был «Урал» 1976 года выпуска, сильно «заделанный» под чоппер. «Урал» был хорош! Звук мотора вселял гордость за отечественную мототехнику. Максу и Володе было даже дозволено на нем прокатиться: крутняк!
Пока парни предавались ностальгическим размышлениям о меняющимся мире и меняющейся мототехнике, дядя Саша по телефону сообщил, что для окончательного диагноза ему нужно еще пару часов. У парней не было другого выхода, они отправились пить пиво и искать ночлег. И ночлег, и пиво оказались в одном месте.
Bier Haus – ресторанчик и отель встретили их вывеской «Жажда сильнее дороги домой!», и Макс с Володей с этим тезисом незамедлительно согласились. К честной компании присоединились Булат, Слава и его подруга Марина. В ожидании диагноза время скоротали весело.
Только вот новости от дяди Саши оказались печальными – генератор сдох. Мир ему! Выход нашелся только один. Ехать на аккумуляторе, прикупив еще пару запасных. А в Новосибирске попробовать найти или переправить из Москвы новый генератор. Возникла еще идея – бросить провода с Иваныча и катить параллельно, но это все-таки чересчур. Однако и так все выглядело достаточно экстремально. Электрику Володе отключили, чтобы не расходовать зарядку аккумулятора. У Могучего не работали фары, стоп-сигнал, поворотники, подогрев ручек и подогрев одежды. А между тем на улице столбик термометра показывал чистый ноль. Ехать мы могли только днем, и Максу пришлось прикрывать Володю сзади, чтобы в того, не дай Бог, не врезался зазевавшийся автомобилист. В любом случае путь на Иркутск и дальше, на запад, обещал быть интересным.
13 мая
Наутро, когда Володя и Максим проснулись, стало ясно, что не зря они вечером рано отправились спать, а не посвятили себя осмотру ночного города. Субботняя вечеринка закончилась дракой, поножовщиной и ОМОНом. На ступеньках лестницы темнели пятна крови. Возникло ощущение, что в столице Бурятии нравы суровые, как в вестернах 1950-х. Если что не так, местные пацаны берутся за холодное оружие. Их предки, казаки, собственно, так и делали. И ничего, освоили Сибирь, богатствами которой теперь должна прирастать Россия…
Дядя Саша еще раз подтвердил свой неутешительный диагноз, но надо было двигать. Дорога оказалась так, ничего себе, проездной, но расслабиться на ней было сложно, тем более нашему каравану. Ямы, грунт, неоправданные сужения. Или погода и все возможные траблы, обрушившиеся на нашу голову, представляли ситуацию в черном свете?
Дело спасал великолепный, неповторимый, умопомрачительный Байкал. Если бы Макс и Володя не шли после кругосветки, они наверняка захотели бы здесь зависнуть, провести какое-то время, дождаться солнца. Байкал заслуживает отдельного путешествия. Сюда надо вернуться, но не сейчас.
Худо-бедно, со всеми возможными опасениями и предосторожностями мы доехали до Слюдянки, откуда дорога поворачивает налево, в Иркутск. Но так просто проскочить этот крупный железнодорожный узел не удалось. Возле Слюдянки, километрах в 50 от этого города, Могучий остановился и заглох окончательно. То ли полностью разрядился аккумулятор, то ли кончился бензин.
Мы привычным караваном, на привязи, с шутками и прибаутками добирались до ближайшей заправки. Могучему залили бензин, и он завелся. К счастью, дело было не в аккумуляторе. Просто Володя, который нацепил на себя всю одежду, чтобы хоть как-то спастись от холода, стал несколько тяжелей, и расход топлива увеличился. Это надо было учитывать.
Но Слюдянка не хотела нас отпускать. Тут же, у поворота, мы встретили байкера по имени Виталий, который работает на железнодорожной станции, а в свободное время любит мотоциклы и только их. С недавних пор он один живет в своем деревянном доме, так как выгнал жену. Женщина не сумела так сильно, как он, полюбить мотоциклы и сердилась, когда он вываливал промасленные запчасти на кухонный стол. Виталий – единственный байкер от Байкальска и до самой Листвянки, и его мотик Kawasaki Vulcan – звезда местных дорог. Путешественникам герой Слюдянки и ее окрестностей был рад как родным братьям. Он покормил их лучшей едой, которая присутствовала в его рационе, – сосисками с макаронами и подарил им на удачу свой главный артефакт – брелок в виде мотоциклетного шлема. Виталий берег его много лет, как семилетний мальчик бережет самую дорогую игрушку на свете…
Сытые и довольные, парни все-таки добрались до главного города Прибайкалья.
Иркутск, один из старейших сибирских городов, который весь XIX век был центром сначала Сибирского, а потом и ЗападноСибирского генерал-губернаторства, расположен в 66 километрах к западу от Байкала при впадении реки Иркут в Ангару. Именно в его окрестностях, когда строили ГЭС, была затоплена деревня Матера, о которой так скорбел классик советской литературы Валентин Распутин. Центр Иркутска, почти полностью уничтоженный пожа ром в 1879 году, был отстроен заново с характерным для купеческого сословия шиком и входит ныне в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. Любопытно, что где-то два-три века назад Иркутск из-за его удаленности от центральных властей был центром самого вопиющего местного самоуправства и взяточничества. За эти «славные» дела Петр Первый казнил местного воеводу Л. Ракитина, а Анна Иоанновна – вице-губернатора А. Жолобова. Живали тут и ссыльные декабристы, из самых известных – С. Трубецкой и С. Волконский. А по проекту конституции еще одного участника бунта на Сенатской площади Никиты Муравьева Иркутск должен был стать столицей Ленской державы в составе Российской Федерации. Да, о федерации тогда у людей были совсем другие представления…
На трассе перед Иркутском нас уже поджидали. Местные байкеры Сергей и Слава, с которыми Макс списался еще из Монголии, встречали путешественников у самого въезда в город. Они отдали для парковки свой гараж и проводили парней до гостиницы. Но самое главное – оказалось, что в Иркутске живет человек, способный подлечить генератор Могучего. Отличная новость.
14 мая
По адресу Трактовая, 18 нас готов был принять Андрей, кликуха Рыжий. Мы двигались к нему по навигатору, который остановил нас возле загородного сельпо. Продавщица так и спросила: «По навигатору ехали?» – и улыбнулась. Оказалось, в городе две Трактовых, 18. И в игре чет-нечет на первый раз нам не повезло.
Дальше найти Андрея уже не составляло большого труда. Мастер сразу предупредил, что харлеи – не его конек и выше всех мотиков он ставит японцев. Но мастерская его в нашем распоряжении…
Дальнейший сценарий был нам известен со времени Кяхты. Но теперь получалось менее оптимистично. Когда Рощин позвонил Володе-механику в Москву и радостно сообщил ему, что наконец нашел гараж и они с Максом собираются снимать генератор для перемотки, механик, сказал: «Теперь вам, ребята, полный п…ц». Отступать, однако, было поздно.