зааминенными чертями. А не случись этого, черти заполонили бы всю вселенную; они в кувшинах-то превратились в песчинки.
Пустынник и черт
Жил-был святой пустынник. Вычитал он в Писании: «Все, чего ни пожелаешь, и все, чего ни попросишь, – то Господь тебе и дарует». Захотелось ему испытать: правда ли это? «Ну, может ли такое статься, – думал он, – если я пожелаю взять царевну в жены, то неужели царь выдаст ее за такого старца!» Думал, думал и пошел к царю. «Так и так, – говорит, – хочу взять за себя царевну замуж». А царь отвечает: «Если ты достанешь мне такой дорогой камень, какого еще никто не видывал, так царевна будет твоею женою». Возвратился пустынник в келью. А черту уж досадно смотреть на его святое житие! Пришел он соблазнять пустынника и стал сказывать ему про свое могущество. «А сможешь ли ты, нечистый, влезть в этот кувшин с водою?» – спросил пустынник. «Э! Да я, пожалуй, и в пустой орех влезу, а не только в кувшин!» – «Однако попробуй сюда влезть!» Черт влез в кувшин, а пустынник и начал его крестить. «Отпусти меня, отпусти! – заорал черт во все горло. – Крест меня жжет, страшно жжет!» – «Нет, не отпущу. Если только не возьмешься достать мне такой дорогой камень, какого еще никто на свете не видывал. Ну, тогда другое дело!» – «Достану, достану; только отпусти!» Пустынник открестил кувшин; черт выскочил оттуда и улетел. Через малое время вернулся он с дорогим камнем, и пустынник понес его к царю. Тот – делать нечего – велел царевне готовиться выходить замуж за старца; а пустынник и говорит: «Не надо! Вычитал я в Писании: “Что ни попрошу у Бога, – то мне и сделает”. Вот мне и захотелось испытать, а правда ли это? Жениться я и не хочу». А нечистый уж как было радовался, что смутил пустынника: вот-де женится на царевне, какое уж тут спасение!
Заспорил пустынник с чертом: «Не влезешь-де ты, окаянный, в орех-свистун». Черт расхвастался и влез. А пустынник давай его крестить. «Пусти! – закричал нечистый. – Пусти! Меня крест огнем жжет!» – «Выпущу, если пропоешь ангельские гласы!» – «Не смею, – говорит нечистый, – меня разорвут за это наши!» – «Однако пропой». – «Что делать?» – согласился черт. Выпустил его пустынник на волю, сам пал на колени и начал Богу молиться, а нечистый запел ангельские гласы: то-то хорошо! То-то чудесно! Черти-то прежде были ангелами, оттого они и знают ангельские гласы. Как запел он, так и поднялся на небо, – Бог простил его за это пение.
Жил в лесу труженик, тридцать лет трудился он Богу, и сколько ни старалась нечистая сила – никак не могла его смутить. Стали черти промеж себя думать, что бы такое ему сделать; думали-думали и вот как ухитрились. Оборотился один нечистый странником и пошел мимо кельи труженика, а другой ему навстречу, напал на него, словно разбойник, и давай душить. Труженик услышал шум и крики, схватил топор и бросился на помощь; только глядь: пустился разбойник от него в сторону, а другой черт, что был странником, лежит да охает, едва дух переводит. «Помоги, – умоляет, – добрый человек! Возьми в свою келью, пока с силами соберусь. Совсем было задушил, окаянный!» Взял его труженик в свою келью; пожил нечистый день и два и говорит старцу: «Спасенное твое дело! Много в нем благодати! Хочется и мне потрудиться; оставлю жену и детей и пойду к тебе под начало». Вот стали они вместе трудиться, дни и ночи стоят на коленях и кладут поклоны. Еще старец иной раз устанет и вздремнет, а новый труженик совсем не знает устали. Прошло сколько-то времени, и стал нечистый говорить старцу: «Недобро нам вместе трудиться; пожалуй, лишнее слово скажешь или друг дружку осудишь. Давай перегородим келью надвое и станем жить всякий в своей половине». Так и сделали. Раз как-то захотелось старику посмотреть, что делается у соседа; крепился он, крепился и не выдержал. Влез на перегородку и просунул голову; смотрит: стоят на столе бутылки с вином и разные скоромные яства, а за столом сидит чудная-чудная красавица. «А, так ты за мной подсматривать! – сказал нечистый. – Выбирай теперь любое за свою провинность: хочешь – вина выпей; хочешь – блуд сотвори. А не то, брат, прощайся с белым светом; у меня коротка расправа!» «Как быть? – думает старец. – Что мне делать? Если мяса съем – теперь пост, будет большой грех; если блуд сотворю – грешнее того будет; выпью лучше я вина». Выпил один стакан и сам не знает, отчего вдруг повеселел; а черт уж другой ему подставляет и третий, и забыл [старец] про свое спасение: наелся скоромного и блуд сотворил. «Пойдем теперь воровать! – говорит нечистый. – Заодно уж грешить; семь бед – один ответ!» Пошли ночью в деревню, залезли в кладовую и ну забирать, что под руку попало. Черт нарочно как застучит: такого грохоту наделал, что хозяева проснулись, тотчас схватили старика и посадили его в тюрьму. А черт в ту минуту неведомо куда пропал. Наутро собрался народ и присудил повесить вора: «Этих старцев жалеть нечего; они не Богу молятся, а только норовят в клеть забраться!» Привели вора на базарную площадь, втащили на виселицу и накинули петлю на шею; вдруг откуда-то взялся нечистый, встал к нему под ноги и начал его поддерживать. «Что, – спрашивает, – небось испугался?» – «Как не испугаться! – говорит старец. – Смерть моя приходит». – «А ну, посмотри: не увидишь ли чего?» – «Вижу: обоз идет». – «А велик?» – «Да так велик, что один конец уж давно проехал, а другого еще не видать!» – «С чем обоз?» – «Со старыми, дырявыми лаптями». – «Это, брат, те самые лапти, что мы оттоптали в трудах и хлопотах, чтобы как-нибудь тебя смутить. Не видишь ли еще чего?» – «Вижу: болото огнем горит, а в огне котлы кипят». – «Так и мы с тобой будем жить!» – сказал дьявол и столкнул старца со своих плеч. Так и погиб он на виселице смертью грешника.
Чего боится дьявол
Все святые угодники без дьявола никогда не жили. Были два пустынника, вот один и спрашивает другого: живет ли у него дьявол? «Нет, – говорит этот пустынник, – я не вижу его». – «А мне, – говорит первый, – дьявол так надоел, что хочу бросить свою пустынь и искать другую, авось он отвяжется от меня». Пошел пустынник искать себе новую пустынь, а дьявол за ним – не отстает. Долго ли, коротко ли они шли вместе. Стал пустынник подходить к одной деревне и видит, что дьявол начинает от него понемногу отставать, а потом и вовсе пропал. Пришел пустынник в деревню и зашел в избу к одной вдове; она была богомольная и вела хорошую жизнь. Пожил пустынник у этой вдовы несколько дней и все это время не видел дьявола. Хорошо! Но надо пустыннику и дальше отправляться. Простился он с вдовой и вышел из деревни. Думал пустынник, что больше не увидит дьявола, а не тут-то было, – не отошел он еще и третьей версты, как видит: стоит на меже дьявол и его поджидает. Пустынник и спрашивает его: «Где это, дьявол, пропадал ты? Столько прошло времени, а я не видел тебя». – «А потому не видел, – отвечает дьявол, – что мне нельзя было войти в деревню, где ты был». – «Почему?» – «Потому, что там живет благочестивая вдова и каждую минуту творит Христову молитву, а она жжет нас, дьяволов, как огонь».
Христова молитва коротенькая: «Господи, Иисусе Христе, помилуй меня, грешного». Вот и все. Эта молитва всех других лучше. Читая ее поминутно, через три года можно и в святые попасть. Есть еще «Верую», так та – длинная, и не запомнишь, а эта коротенькая и спасительная.
Черта молнией убило
Считается, что черта может убить молния. И похоронить его можно только при помощи петуха.
Вот у нас старые люди говорят: громом чертяку на Щучьем мысу выбило. Стали его хоронить, землей засыпать, так три дня возили землю на него, а он все вылазит.
Взяли тогда туесок маленький, землей насыпали, к петуху привязали и до чертяки прогнали, так враз его засыпали.
Было мне лет двадцать. Весной в праздничный день я отправился на Громовой родник, или попросту на Гремучку, – ловить удоцкой рыбу. Просидел я до полдня, накидал чуть не полон горшок пескарей, ершей и голышей. Смотрю: с гнилова угла взмыла черная густая туча. Я вижу, что дожжик будет сильный. Скорей смотал удочки и побежал домой.
Лишь успел выбраться от речки из кустов на чистое место, смотрю: от Громового родника бигёт ко мне мальчик в красной пунцовой рубашке и плачет. Я встал и кричу ему:
– Иди скорей – я тя не трону, а то тя дожжом забьет!
Мальчик бросил плакать да как засмеется… Как вдруг молонья огненным столбом брызнет, инда меня осыпала. Гром как хряснет, я перекрестился, творя молитву. А мальчишка лишь только взвизгнул. Ну, его убило, и на том месте лишь только дым пошел.
Я бегу к мальчику узнать – чего убило грозой, чтобы сказать дома. Ну, был он от меня сажен в десять иль мене. Подошел, где он был и смеялся, гляжу: нет никого, и никаких клочков платья. Вдруг волосы у меня дыбом, аж картуз подняли. Тут я и догадался, что это был не мальчик, а дьяволенок. Если бы он подошел ко мне, то и меня бы убило с ним вместе.
Вот, братцы, я сам, ей-богу, не вру, видал, как Илья Великий своей стрелой и громом бьет демонов за то, чтобы оне не смеялись над православными. А я с тех пор без молитвы никого к себе не подпускаю во время грозы. Будь хоть отец или мать, все равно. Ведь дьявольник может представиться в чей угодно лик. Оне хитры бестии.
Вздумаю и ныне, инда по коже подерет. И как только меня Бог спас! Не будь на мне хреста, пожалуй, и убило бы.
Солдат и черт
Один солдат вот что устроил. Шел из службы домой, и пришлось ему ночевать в лесной избе. Только повалился, а черт и приходит гнать с ночлега, и предложил солдату в карты сыграть, а кто останется дураком, тому щелчок.