эртебёлле.
Основные археологические культуры времён мегалитов
Эта культура базируется 7300–5950 лет назад всё в той же Южной Скандинавии, иначе говоря, в Дании. Это опять-таки рыболовы, охотники и собиратели. Судя по многочисленным остаткам мусора, эти люди отдавали должное моллюскам. Жаркое из оленины с устрицами и икрой явно не было для них редким деликатесом. Интересно при этом, что –
– хотя зерновые её носители не культивировали, некоторое количество зерна в их распоряжение попадало, вероятно, путём обмена с южными земледельческими культурами. /164/
А это у нас в этот период – только ЛЛК. И те самые ассимилированные земледельцами носители I1, спустившиеся с гор полакомиться пирожками и женщинами земледельцев, да так среди них и оставшиеся – либо в живую, либо в своих сыновьях.
Представители культуры эртебёлле первыми в Европе одомашнили свиней 7 тысяч лет назад. /164/
Кроме того, эти ребята ловили рыбу с помощью запруд и уже сообразили, как делать однодеревки. При этом, судя по костям от уловов, смели выходить на них в далёкое море. Первые викинги – ибо раз за косатками и китами ходили, то уж за человеками… Тем более что, по слухам, ребята эти и каннибализмом не брезговали.
Девушки местные форсили янтарными бусами и подвесками.
Население этой культуры явно было мощным для своего времени в военном и технологическом отношении, с 6100 лет назад начало распространяться по берегам Балтики на восток, но затем –
– была внезапно замененакультурой воронковидных кубков. /164/
Соседи культуры воронковидных кубков
При этом –
– доказательств её завоевания новыми пришельцами нет, поэтому носители EBK (аббревиатура для эртебёлле) могли составить по меньшей мере часть населения культуры воронковидных кубков. /164/
Это слово «внезапно» подходит и для другого случая:
В период около 4000–3200 годов до н. э. (6000–5200 лет назад) культура нёствет-лихульт вытеснена культурами воронковидных кубков и ямочной керамики и исчезает из археологических слоёв.
Пометим себе эту культуру воронковидных кубков. Как и время – 6 тысяч лет назад. А также то, что I1 мы в Скандинавии так ясно и не видим…
Но… в то же время – видим! Причём не только в Скандинавии. А на немаленьком таком пространстве – от Страны Басков на западе, до Верхней Волги на востоке и мыса Нордкап на север.
Как это получается?
Есть одно, нередко цитируемое, но от этого вовсе не утрачивающее своего принципиального характера наблюдение:
Соотношение гаплогрупп у скандинавских народов:
I1 – R1b – R1a – N3 (%)
исландцы: 34–34–24–1
норвежцы: 36–31–26–4
шведы: 42–27–13–10
датчане: 39–39–12–2 /166/
Одновременно отмечается:
Генетические данные говорят о том, что гаплогруппа I1, с которой мы связываем палеоевропейское население Северной Европы, в генофонде саамов имеет следующие частоты: саами-28 % [7], шведские саамы – 32 % [22], анара-саами – 34 % [23]*, скола-саами – 52 % [23], саами ловоозерские – 17 % [23]. /164/
Это много, реально много. Фактически с точки зрения наличия I1 шведы и саамы – народы одного корня. При всём том расистском презрении, которое испытывают природные шведы к саамам. То же – и с норвежцами. Это не объяснишь одним лишь половым, так сказать, воздействием со стороны заезжих викингов или русингов.
Но у нас есть ещё одно наблюдение:
У шведов I1 и R1b соотносятся между собой как 1,6:1. Тогда как у финнов – 7:1. А у саамов – 6,4:1. /166/
Плюс к этому у шведов относительно высок процент N3. Это очевидный след влияния финской мужской генетики. Происхождение гаплогрупп R1a и R1b мы покамест оставим в стороне, но отметим, что пришли они в интересующий нас Скандинавский регион гораздо позже носителей гаплогруппы I. Как минимум с момента начала неолитической культуры воронковидных кубков (к ней мы ещё вернёмся), а то и с приходом племён культуры шнуровой керамики.
Эта тема впереди, но пока сделаем непреложный вывод: группа I1 оказалась у саамов-лопарей до прихода к ним скандинавских сборщиков дани и, соответственно, добровольно-принудительного соития с жёнами оленеводов. Потому что иначе у тех было бы сравнимое со шведами наличие R-гаплогрупп.
Это – логика. Но дальше мы находим ещё ряд интереснейших антропологических, палеогенетических и палеокультурных данных, которые складываются в очень даже непротиворечивую картину. Хотя из неё исчезает пресловутое «бутылочное горлышко» I1 или, по крайней мере, перемещается далеко вниз по лесенке тысячелетий.
Напомню, о чём идёт речь. В разных источниках выглядит это примерно так:
Последний общий предок всех зафиксированных на настоящий момент носителей I1 жил 10–7 тысяч лет назад, вероятно, на юго-западном побережье Анцилового озера или на Доггерланде…
I1 идентифицируется по меньшей мере 15 уникальными мутациями, что означает, что данная группа либо была совершенно изолирована в течение долгого периода (что маловероятно), либо пережила серьёзное «бутылочное горлышко» в сравнительно недавнем времени. Хотя первая мутация, отделившая I1 от I, могла произойти ещё 20 тысячелетий назад, все сегодняшние носители этой гаплогруппы происходят от одного мужчины, жившего не раньше чем 5 тысячелетий назад. Это вполне совпадает со временем прихода в Скандинавию индоевропейцев, которые, как предполагается, уничтожали большую часть мужчин коренного населения или ставили их семьи в невыгодное демографическое положение. <…>
Так что выглядит вполне правдоподобным, что это вторжение пережил лишь один род коренных скандинавов (или, например, возможно, один мальчик), потомки которого в дальнейшем и составили гаплогруппу I1, которая таким образом стала достоверной меткой скандинавского протогерманского этноса, складывавшегося в ту эпоху.
В интервале 4600–4000 лет назад, в ходе заселения Европы эрбинами, носителями гаплогруппы R1b, гаплогруппа I1 из Центральной Европы практически полностью исчезла, но кто-то выжил, и как результат этого современные носители гаплогруппы I1 имеют относительно недавнего общего предка, который дал выживших потомков примерно 3700 лет назад, то есть в первой половине II тысячелетия до н. э. <…>
Шведско-норвежская культура боевых топоров, или культура ладьевидных топоров, возникла около 2800 года до н. э. и известна по примерно 3000 могил от Сконе до Уппланда и Трёнделага. Время их появления и распространения по Скандинавии названо периодом раздробленных черепов, потому что к этому времени относятся находки захоронений людей с раздробленными черепами, причём не только мужчин, но и много женщин и детей (Lindquist 1993: 43). Наступление этой культуры было насильственным и быстрым, наиболее вероятно, что оно произошло в результате индоевропейского вторжения. /164/
Жуть, что творилось! Вот только – когда творилось? Годы-то жизни последнего общего предка, как видим, называются очень разные! Смотрим:
– 10–7 тысяч лет назад;
– не ранее 5 тысяч лет назад;
– 4,6–4 тысячи лет назад;
– 3,7 тысячи лет назад.
А культура боевых топоров, с которой связывают весь этот геноцид, объявилась в Европе 4,8 тысячи лет назад. К тому же теперь уже очевидно, что она была частью большого движения шнуровиков, её локальным вариантом. Так что, скандинавские шнуровики сами себя истребляли? И дело не в том, что они по каким-то гуманистическим соображениям не могли этого делать – мы знаем, что человек себе подобного истребить бывает весьма и весьма охоч. Проблема в том, что в те времена не было аппаратуры генетического анализа. Не умели люди геном секвенировать, хоть плачь! А значит, в рамках собственного культурно-этнического сообщества не могли протоскандинавы целенаправленно выбивать носителей I1. Чужаков – запросто. Своих – вполне. Но вырезать всех носителей I1 – покажите мне тот признак, по которому этих бедняг определяли. Разве что обрезание они уже научились делать. Микролитом, ага…
Но более того, проблема, оказывается, ещё шире – настолько, что даже жестоковыйные топорники не могли бы её решить, даже пройти они все стажировку в Лейпциге у Сванте Паабо. И вот тут нам стоит вернуться к задвинутой покамест на отдельную полочку свидерской культуре.
Глава 5. Предки на Севере
Свидерская культура, напомню, существовала в период 11 —> 10 тысяч лет назад на широких территориях центра и востока Европы. Если точнее – на южном и восточном побережье тогдашней конфигурации Балтийского моря.
Это время Балтийского ледникового озера, когда, с одной стороны, оно постепенно выливалось в океан, дав место суше и, соответственно, широким оленьим пастбищам, а с другой – уровень Мирового океана постепенно поднимался.
За время существования Иольдиевого моря его поверхность поднялась на 10–12 метров. Одновременно имело место изостатическое поднятие земной коры в районах, освободившихся от массы ледникового покрова. В южной и восточной частях бассейна скорость подъёма уровня океана опережала скорость изостатического подъёма и происходило наступление моря. Одновременно в северной и западной частях бассейна, где скорость поднятия недавно освобождённой ото льда коры была выше, море, напротив, отступало. По мере деградации ледника границы зон трансгрессии и регрессии смещались на север. /164/
Трансгрессия Балтийского моря в ледниковое и постледниковое время
Таким образом, свидерцы шли за оленями, те шли на север за ягелем, и так все – ледник, тундра, ягель, олени и люди – тихонечко двигались во всеобщем согласии. Во времена свидерской культуры её носители жили в основном на территории нынешней Польши, Литвы, Белоруссии, верховьев Днепра, но культурные импульсы распространяли до нынешнего Пскова и даже до Крыма. Слева, если по карте Европы смотреть, соседями их были аренсбургцы. Те тоже двигались на север (в частности), но – на территорию нынешней Скандинавии. Где технологически заводили всё новые культуры, вплоть до эртебёлле, а генетически представляли собою статистически в основном I2.