И вот на севере Восточной Европы эти процессы и пришлись на эпоху ЯГК. С течением времени она, точно так же, как в своё время свидерская, оставившая «побеги» даже в Волго-Окском междуречье, расширяла свой ареал, поскольку носила ещё полукочевой характер, но в соответствии с вышеописанными тенденциями постепенно распадалась на территориальные ареалы тех общин, что постепенно осаживались на землю. И вот тут мы видим появление на пространстве от Невы до Печоры и от Колы до Оки новых культур – наследниц ЯГК. Это, в частности, льяловская, современник и локальный вариант ЯГК на территории Московской области. И что интересно – в её сложении участвовало некое –
– пришлое с севера население лапоноидного облика. /146/
Кто бы это мог быть, спросим мы риторически. И добавим для вескости, что в сменившей льяловскую в этих местах волосовской культуре отмечаются –
– северные европеоиды, с чётко выраженной мезокранией, сходными черепами из ряда поздненеолитических захоронений в Прибалтике, иногда с лапоноидными чертами. /164/
То есть совершенно чётко видна биологическая, антропологическая эволюция населения, идя вдоль которой вниз мы опять упрёмся в родоначальников – охотников I1.
Впрочем, тут опять вылезает то самое загадочное североевразийское население, которое приняло участие в формировании европейцев. Охотники I1 пришли не на пустое место. По крайней мере между 10 и 9 тысячами лет назад на юге Архангельской и севере Вологодской области отмечается мезолитическая культура веретье. Это временные поселения, а также могильники, привязанные к берегам рек и озёр. Люди, погребённые в них, –
– имеют теснейшее сходство с оленеостровцами Онежского озера, оба типа могут быть включены в единый кластер древнейшего европеоидного населения Восточной Европы, отличный от европеоидов Прибалтики и Украины. /164/
Это европеоиды очень высокого для тех времён роста (175–177 см), что –
– не находит аналогий у населения соседних территорий эпохи мезолита. /164/
Митохондриальные гаплогруппы у двоих людей, живших 7,5 тысячи лет назад, оказались U4 и U4d. Хронология захоронений установлена по радиоуглеродному методу и занимает период между 9810 ± 120 и 6880 ± 40 лет назад. Иными словами, эти ребята были современниками и соседями кундской культуры, наследницы свидерской.
В свою очередь, уже не раз упоминавшиеся здесь оленеостровцы (это Онежское озеро), жившие, согласно радиоуглеродному определению, между 9910 ± 80 и 6790 ± 80 лет назад (отметим попутно, как тепло стало в бореале!), тоже оказались европеоидами. И один из них носил даже Y-хромосомную гаплогруппу R1a1 очень редкого субклада YP1272. Тем не менее эти люди с очевидностью пришли с Востока, из Азии (может быть, с Юго-Востока), поскольку отступление ледника открывало путь с Запада к этим местам лишь в несколько более позднюю эпоху. О том же говорит и Y-гаплогруппа второго здешнего погребения – J. И значит, оба этих парня принадлежали к тем рассеянным покуда группам восточноевропейских охотников и собирателей, что начали продвигаться по степям и лесам Евразии на север и запад.
О том же говорят и митохондриальные гаплогруппы – крайне редко встречающаяся в Европе C1, J, H, R1b, а также знакомые нам U4, U2e, U5a – от подруг ребят I1, придвинувшихся к этим местам к концу бореала.
В свою очередь, ЯГК в этих местах смешивалась с верхневолжской культурой – наследницей бутовской – наследницы свидерской. Эта культура у нас – современница эртебёлле, маглемозе, кундской, неманской и даже конгемозе. То есть осколок, оторвавшийся от массы I и ушедший далеко на восток, в то время как другие пошли кто по восточному берегу протобалтийского моря, кто – по западному. Плавный переход волго-окской культуры от бутовской, как и той – от свидерской, считается доказанным надёжно. Причём в фундаменте этой убеждённости лежат явные следы свидерцев, дошедших до Волго-Окского региона 10 тысяч лет назад. Можно сказать, первый натиск европейцев на Москву…
Таким образом, можно констатировать две миграции носителей I1 в Верхнее и Среднее Поволжье, которые несомненно должны были оставить здесь свои генетические следы – по той причине, что впоследствии мы хоть и видим вторжение сюда различных масс и культур, никакой тотальной смены населения здесь историками и археологами не отмечается.
Следовательно, местный локальный максимум частот I1 в центре Русской равнины – то самое «вспучивание» на карте – является следом перемещения сюда древних носителей этой гаплогруппы. Позднейшее смешение с носителями других генетических маркёров начальное преобладание людей I1 здесь сильно снизило, но не убрало совсем.
Вот, собственно, и всё. Путь людей I, начатый вслед за отступающими ледником и тундрой от иберо-африканского побережья озёр на месте нынешнего Средиземного моря, продолженный второй волною как бегство от всемирного для них потопа из-за прорвавшейся через Гибралтар океанской воды, – этот путь завершился в тундре же, только уже возле другого океана. Люди I не были объединены в единое племя или род, они даже не знали, что они – родичи. Это не было переселение народа, это было движение небольших общин охотников и собирателей. Поэтому по пути какие-то из общин останавливались, находя подходящие для себя экологические ниши, осваивали технологии с учётом местных природных и кормовых особенностей, создавая то, что сегодня называется археологическими культурами. А какие-то шли дальше, не желая отказываться от обильного пищей мира тундры. С кем-то они сливались, кто-то вливался в них, образуя новые узоры этнического калейдоскопа. Менялся их язык, теряя устаревшие понятия и впитывая новые. Но оставалась генетическая связь с предками – никуда её не денешь. И вот по ней мы сегодня можем видеть как громадность этого пути, так и неожиданное родство народов, находящихся ныне на разных его концах, у старта и у финиша.
Где-то на этом пути появился однажды мой прадедушка с мутацией, которая определила его в гаплогруппу I1. Потом другой – I1a. Потом ещё – I1a1. А в конечном итоге – I1a1b3. И поскольку все эти прадедушки принадлежали всё же не к саамской, а к скандинавской ветви I, вернёмся в Скандинавию, чтобы отыскать следы уже не общеевропейского древнего народа, а непосредственно моего рода.
Глава 6. Земледельцы и прочие разбиватели черепов
Начнём немного не с темы. Вернее, с очень интересной темы, но боковой. Хотя, может быть, так только кажется.
Это тема мегалитов.
На странице 123 представлена интересная карта их бытования в интересующем нас регионе.
Любопытная получается картина. Особенно если принять во внимание огромность мира для передвигающихся пешком людей. Ведь посмотрите – здесь словно отражается картинка миграций I2! Вокруг той части Средиземного моря, где первоначально бродили позднепалеолитические охотники. Иберия, Лигурия, Южная Франция. Подчас мегалитические гробницы совпадают с местами древних захоронений людей I, с их пещерами каменного века! И затем – практически полное совпадение с ареалом связанных с ними, с их продвижением, культур!
Область распространения мегалитов
Но могло ли такое громадное и тяжкое дело, как возведение мегалитов, быть связанным с ними? Ведь они – всего лишь охотники на данный момент, на 7–5 тысяч лет назад! А большие камни ворочать – это всё же каких-то цивилизованных усилий требует. Откуда такой энтузиазм? Тем более что твёрдо известно: ко времени строительства мегалитов в рассматриваемом ареале уже бытовали разные культуры и протоэтносы!
Не знаю, нет ответа. В смысле – ответа без энтузиазистических бредней и псевдонауки. Даже и предположить нечего. Единственное, что получается предположить, – то, что люди I каким-то образом так влияли на приходивших в их земли «фермеров», что тем неудержимо хотелось возвести что-нибудь величественное. Кажется глупым, конечно, особенно в отсутствие науки генетики, но, возможно, встречи с первобытными охотниками как-то влияли на архитектурно-мемориальные пристрастия земледельцев? Или смешение земледельцев с охотниками вызвало некую синергию, интеллектуальную симфонию, которая воплотилась в мегалитизме?
А впрочем, было ли это смешение? Ведь, как справедливо подметил mazzarino, карта мегалитов уж слишком чётко похожа –
– на карту, куда были оттеснены I вторжением неолитических земледельцев.
И действительно –
– центр и юго-восток Европы в 5–3-м тысячелетиях до н. э. были заняты неолитиками, а затем топорниками.
Впрочем, и этот мудрый исследователь затрудняется с ответом на вопрос, –
– с каких дел в Британии начинают отгрохивать гигантские сооружения.
А ведь тот же пресловутый Стоунхендж тут не один. Есть ещё –
– огромные мегалиты Карраумора, колоссальные гробницы долины Бойн (их считали природными холмами, пока кому-то не вздумалось их копнуть в хозяйственных целях), Гробница Орлов, Гномий камень с Оркнеев.
Всё это очень поразительно, —
– делает вывод mazzarino. –
– Свести всё это к ближневосточным мегалитам не выходит, хотя настроения в основном такие. Но типология мегалитов Западной Европы не похожа на ближневосточные.
Возникают и другие вопросы. Прежде всего из той же области здравого смысла и практической жизни, к которой так до обидного редко обращаются кабинетные историки.
А именно. Примем как факт, что ареал европейского мегалитизма совпадает с ареалом оттеснения I пришельцами. Тем более что это факт и есть. Даже если в итоге он будет объясняться простым совпадением (что, полагаю, случится едва ли, ибо не бывает совпадений подобного масштаба и по географии, и по времени, и по затратам).
Но коль скоро такой факт присутствует, то надобно исходя из него объяснить ряд сопутствующих ему явлений. Первое: движение мегалитизма – массовое. В отсутствие Интернета и СМИ флешмоб протяжённостью от Дании до Туниса могла обеспечить только чья-то очень понятная и симпатичная разнородным массам идеология либо чья-то могучая воля, заставляющая ворочать многотонные камни коллективы людей, ничем с другими коллективами не связанные. В самом деле – даже если сколько-то тысяч лет назад люди с маркёром I могли чувствовать себя некоей общностью на просторах дна будущего