По ареалу в конечном итоге охватывает большую часть континентальной Европы. За двумя исключениями: кроме побережья Средиземного моря и атлантической Иберии и – севера Скандинавии. Где у нас жили кто? Правильно, предки басков на одном конце и саамов – на другом.
Отметим и это: значит, именно топорники истребили то древнеевропейское население гапломаркёра I, которое продолжало существовать тут до них большим длинным поясом от Средиземного моря до Баренцева и от которого остались только два схожих по предковым параметрам конца – баски и саамы.
О воинственности носителей этой культуры свидетельствует само её название, которое возникло из-за обычая этих людей класть каменные боевые топоры, хорошо ухоженные, в могилы мужчинам. Это означает, что с технической точки зрения производство их было поставлено на поток и, следовательно, достаточно дёшево. А с этнопсихологической, мировоззренческой точки зрения это означает, что носители таких топорников и в потустороннем мире собирались быть бойцами и завоевателями. Которым для того и нужен соответствующий инструмент.
С хозяйственной точки зрения эта культура не привнесла в местные технологии ничего особенно нового, кроме проявившейся ещё в лесостепных припонтийских обществах керамики со шнуровым орнаментом. Надо полагать, чисто утилитарный проект: чтобы при сушке горшок не трескался, его обматывали верёвочками. Для мобильного номадского быта очень практично – можно сушить прямо на ходу.
Зато с точки зрения социальной – новшества, похоже, были значительными. Земледелие и, значит, земледельцы остаются практически теми же – из культуры воронковидных кубков. А вот поселения их лишаются укреплений и мельчают. Что означает – им нет смысла и не от кого защищаться. А значит, имеется кто-то, кто защиту берёт на себя. Кто же? Явно не наёмная дружина, которую маленькая неукреплённая деревенька содержать просто не в состоянии. Следовательно, некий надтерриториальный орган обороны. Аналог нынешней национальной армии. Которую содержит кто? Частично – население за свои налоги. А частично (и в условиях тогдашней рентабельности земледелия – большей, надо полагать, частью) – за собственный счёт. То есть за счёт набегов на соседей.
А уже это означает, в свою очередь, наличие вооружённой элиты, которая управляет такими вооружёнными силами. Та самая элита-армия, или армия-элита, о которой мы говорили.
И верно! Археология нам указывает, что заметная часть носителей культуры боевых топоров вела кочевой или полукочевой образ жизни.
Опять же – хорошая аналогия: гунны – готы. Последние после гуннского завоевания продолжали, кто уцелел, вести свой земледельческий и ремесленнический образ жизни. Но саму жизнь и смерть определяли банды и отряды конных кочевников – частично, кстати, включивших в свои ряды и местных пассионарных удальцов, – которые вершили власть и собирали дань. Пока был жив Аттила – упорядоченно и от его имени. А когда тот умер и империя его рассыпалась – от имени своего лука и сабли.
Очень продуктивная схема, между прочим. Примерно таким же образом появлялись германские варварские элиты на завоёванных ими землях Римской империи. Так же возникли англосаксонские элиты в Англии, прибыв туда хоть и по просьбе бриттов, но быстро их подчинившие. Так же, как мы ещё увидим в других работах этой серии, возникла Русь, когда более жестокие и организованные пришельцы расселись по факториям вдоль русел рек и начали симбиотически срастаться с местным славянским и финским населением, одновременно его и эксплуатируя, и втягивая его в общий этногенез.
Это же, кстати, объясняет столь быстрое и широкое распространение топорников от Германии до Атлантики в одну сторону и Урала – в другую. Возможно, пусти их шароамфорцы на свою землю, они на ней и прижились бы. Но те, судя по всему, прекрасно помнили ещё собственное боевое наездническое прошлое и потому предпочитали расходиться с топорниками, что называется, бортами. Отсюда и тот, в общем, не самый распространённый феномен, когда внутри ареала одной культуры живёт другая, причём во взаимодействии.
И наконец, самое интересное – а что нам скажет генетика? А она говорит вот что:
Y-хромосомная гаплогруппа R1a1 была выявлена у одного представителя культуры шнуровой керамики из Эсперштедта и у двух представителей из Эйлау. В другом исследовании, 2015 года, у представителей шнуровой керамики были определены Y-хромосомные гаплогруппы R, R1a и митохондриальные гаплогруппы H5a1, J1c1b, J1b1a1, K1a2a, K1b1a1, T2e, U4, U5b1c2. Индивид мужского пола RISE431 из польского Леки-Мале, живший в 2286–2048 годах до н. э., у которого была обнаружена Y-хромосомная гаплогруппа R1a (R1a1a1 M417) и митохондриальная гаплогруппа T2e, может относиться не к культуре шнуровой керамики, а к протоунетицкой. /164/
Необходимо отметить, что в генезисе унетицкой культуры присутствует культура шнуровой керамики, так что последняя оговорка непринципиальна.
Ещё более выпуклую картину рисуют исследования по общему геному.
Оказывается, генофонд топорников на 79 % происходит от генофонда носителей ямной культуры и на 21 % – от аборигенного населения севера Центральной Европы. То есть, грубо говоря, мы тут и видим математическое отражение геноцида, которому подверглись потомки палеолитических охотников и расселившиеся среди них потомки ближневосточных земледельцев из КВК. Это именно мужчины-пришельцы оставили от прежних мужчин одну пятую если не вообще в живых, то, уж во всяком случае, способных дать потомство.
Но при этом характерна ещё одна цифра: анализ захоронений культуры шнуровой керамики показал, что примерно от 28 % до 42 % останков происходили из других регионов Европы. При этом разброс по мтДНК потрясает воображение: HV, H, I, J, K, T, U, W, X, H5a1, J1c1b, J1b1a1, K1a2a, K1b1a1, T2e, U4, U5b1c2!
Историки скромно констатируют:
Возможно, в исследуемых сообществах существовала экзогамия, поэтому женщины выходили замуж в другие регионы. /164/
Ну да, ну да. Прямо так замуж. В белом платьице и с букетиком для незамужних подружек. Пожалуй, более реалистичной представляется другая картина. Налетали – или приходили за данью, не важно, – страшные «казаки» с ухватками степных номадских воинств. В первом случае мужчин убивали, во втором, возможно, кого принимали в свои ряды, кого казнили превентивно, чтобы много о себе не полагал. В обоих случаях женщин массово «брали замуж». И в первом случае угоняли с собою (и после смерти те превращались в статистически значимое количество «пришлых» останков в захоронениях), а во втором к следующему отчётному периоду в поселении уже пищали будущие богатыри R1a и их сёстры.
Все новые исследования об этом и говорят:
Два больших международных исследовательских коллектива опубликовали результаты анализа геномов 170 обитателей различных районов Евразии, живших от 8000 до 2000 лет назад. Обе работы показали, что важнейшую роль в формировании генофонда современных европейцев сыграла произошедшая около 4500 лет назад массовая миграция кочевых скотоводов из Причерноморско-Каспийской степи (ямная культура) в Западную Европу, где потомки мигрантов сформировали культуру шнуровой керамики, она же культура боевых топоров. /219/
Причём это был именно взрыв именно носителей R1a – ведь примерно в то же время мы видим их бурное распространение также и на восток:
С большой вероятностью древнее нашествие степняков непосредственно связано с распространением в Западной Европе индоевропейских языков. Последующие миграции этих популяций в восточном направлении, по-видимому, объясняют происхождение синташтинской и афанасьевской культур, а также тохарских языков. /219/
Соотношение трех компонентов в геномах древних (Ancient) и современных (Modern) европейцев. Первый компонент – гены древних западноевропейских охотников-собирателей (Western European hunter-gatherer), второй – гены ближневосточных неолитических фермеров (Early Neolithic), третий – гены причерноморско-каспийских кочевников (Yamnaya). Древние геномы (нижняя часть рисунка) расположены в хронологическом порядке (самые древние – внизу), современные – в порядке убывания доли «степной» составляющей. Рисунок показывает, в частности, массовое проникновение «степных» генов в Европу начиная с культуры шнуровой керамики (Corded Ware, около 4500 лет назад) и некоторый рост вклада двух других компонентов в последующие эпохи
И здесь мы встречаемся с очень интересным парадоксом. Ямная культура, из которой генетически и технологически выходят топорники, характеризуется гаплогруппою R1b. А топорники-шнуровики – сплошь R1a. Куда же «бэшки» делись? В конце концов, их ведь в Западной Европе куда больше, нежели «ашек»…
Приведённый на странице 202 график вполне ясно показывает, что никто никуда не делся. С точки зрения общего генома ямники несли свою генетику в Европу. Докуда дотягивались. Причём, как очевидно, генетики своей оставляли тем больше, чем меньше было население захватываемых территорий. Как вон, скажем, в ещё недавно бывшей подо льдом Норвегии.
В этом смысле мы можем только заглянуть в то место всей этой истории, которое уже рассматривали. Получается, что носители R1b изначально шли из Закаспия на Урал и Волгу, где и образовали ряд «конных» сообществ. Далее эти сообщества стали выходить на Дон и Днепр, где в степях и лесостепях встретились с начинающими земледельцами R1a, некогда добравшимися до Балкан, где и пережили последний пик оледенения. А далее, как уже говорилось, оба сообщества совместно, сливаясь в общие культуры, слившись, наконец, в ямную, эксплуатировали ресурсы таврической степи хотя и каждый по-своему.
В хорошие времена с точки зрения климатической. А в плохие времена разбегались оттуда, нимало не заботясь о своей генетической принадлежности. Однако при этом не исключено, что некая генетическая память о предыдущей специализации сохранялась. И скотоводы-земледельцы уходили по одним азимутам, а скотоводы-конники – по другим. А там уж срабатывал закон больших чисел, и энергичные конники засевали больше Западную Европу своим,