В общем, если язык ямников как носителей индоевропейского диалекта мы можем отчётливо представить, а то и воспроизвести, то языки культур доиндоевропейской эпохи восстанавливаются лишь гипотетически и отрывочно. Одно можно, впрочем, сказать с уверенностью: в лексиконе ближневосточных «фермеров», вошедших в Европу через Балканы и встретивших там местных охотников и собирателей, не могло не появиться терминологии от этих самых аборигенов. По той простой причине, что контакты между ними были (прослеживаются генетически), а значит, именно от охотников должны были прийти наименования растений, зверей и явлений, которые были неведомы пришельцам из Анатолии. А значит, какая-то часть лексикона наших ребят гаплогруппы I в их языках присутствовала. И мы часть этого лексикона тоже немножко узнали, благодаря бесценному mazzarino.
Далее различные исследователи обнаружили, что по крайней мере в германских языках доиндоевропейский субстрат богат морской лексикой, а также рыболовной и лодочной – и это очевидное наследие первых моряков из культуры эртебёлле, – возможно, подправленно соединившихся с ними людей из КВК. Кроме того, с культурой воронковидных кубков связывают земледельческую лексику, хотя тут, кажется, возводить её надо к КЛЛК, а не к КВК, образованною при участии как раз индоевропейски говорящих среднестоговцев. Которые, впрочем, в процессе солитонных своих волновых взаимодействий вполне могли растерять собственную лексику, заполучив вместо неё лексику тех, кого видоизменяли также.
А теперь нужно вновь вернуться к одному обстоятельству. Ведь индоевропейские языки распространены у нас и на юге – в Греции, Италии, куда не дошло «ямное завоевание». А на деле, конечно, тут вопроса никакого нет: индоевропейцы заходили на юг несколькими волнами и с нескольких направлений. Об этом говорит как генетика, так и археология. До этого Грецию населяли племена, вышедшие из Анатолии, с генетикой по Y-хромосоме G и J – культуры так называемого балканского неолита. Кроме того, здесь же была представлена I2.
И вот этот балканский неолит прекратил своё существование как раз после вторжения первых индоевропейцев в 5-м тысячелетии назад. Это как раз у нас тоже соответствует разбегу ямников, когда в одно примерно время начали возникать волосовская, афанасьевская, фатьяновская, синташтинская общности.
И вот теперь достаточно посмотреть на густоту и, так сказать, цивилизованность населения в разных регионах, чтобы понять, почему в лесах Восточной Европы и камнях Северной сохранились индоевропейские диалекты, относительно близкие к начальным (архаические), в степях Евразии они остались ещё более архаичными, а на юге Европы имеют очень специфические особенности.
Но вернёмся к Скандинавии. Безраздельное господство топорников здесь продолжалось лишь около двух веков, а затем по закону всё того же волнового взаимодействия солитонов они начинают показывать признаки слияния и ассимиляции с культурно прежним населением. Так, сперва под влиянием топорников здесь распространились одиночные погребения в курганах. Но со временем возобновились прежние, времён КВК, погребения в каменных цистах и мегалитических могилах. Элиты повзаимодействовали и слились.
И дальше такие примеры мы будем видеть не раз. В том числе – а может, и особенно – на процессе слияния русских и славянских элит с результатом в виде образования Древнерусского государства.
А теперь вспомним наших «гайяват» из культуры ямочной керамики. Они ведь продолжали жить себе, несмотря на приход топорников. И в ней где-то существовал и следующий мой прадедушка Хёгни, уцелевший, а скорее всего, даже не тронутый никаким «бутылочным горлышком», ибо нужны-то они были, индейцы северные, чтобы гоняться за ними с топорами! Цель не оправдывает средств – чего с него брать, чего он сам не принесёт при хороших отношениях с земледельцами? Которые, как мы помним, в этой местности насчитывали уже много веков.
И тут нет противоречия с тем, что я говорил прежде о делёжке земли, всегда вызывавшей смерти людей. Ибо таковая, конечно же, была, раз земледельцы тут появились. И резня взаимная была, раз земледельцы себе охотничьих угодий нарезали. Но археология нам показывает и следующий неизбежный этап взаимоотношений: те, кто выжил, согласились с новым статус-кво и перешли к относительно мирному взаимодействию. Это ведь только американцам в США всё больше и больше земли нужно было, отчего они сами нарушали договоры, да индейцев провоцировали. А не будь этого, мы сегодня видели бы Америку разных племён и укладов жизни.
Так вот. Невымерший мой дедушка Хёгни, оказывается, не только спокойно и свободно обменивался продуктами своего труда с представителями культуры воронковидных кубков, о чём шла речь раньше, но и взаимодействовал с жестокими ребятами из культуры шаровидных амфор! Во всяком случае, –
– ассортимент орудий труда и оружия в основном заимствован у культур воронковидных кубков и шнуровой керамики, хотя указанные культуры сами оставались весьма консервативны в ассортименте своих изделий. /164/
Взаимодействие солитонов во всей красе…
И вот в этой теме очень уместным кажется замечание уважаемого mazzarino:
Против того, что это массовые убийства, говорит факт упорядоченных захоронений. С какого бы лешего стали захватчики тщательно хоронить убитых ими людей, да ещё и по своему обычаю? Однако 3000 проломленных черепов – это в основном упорядоченные одиночные (иногда парные) могилы, причем во множестве их лежит боевой топор, что говорит о принадлежности похороненного к «захватчикам». В целом ряде случаев ранения имеют следы залечиваний, что говорит о том, что люди переживали войны и лечили раны. Причём это характерно и для более ранних культур. Вот, к примеру, парное захоронение из Ниво (Дания), в могиле были захоронены мужчина и женщина. У женщины на голове имеются следы старого ранения от каменного топора, которое уже зарастало. Захоронение датируется периодом конгемозе.
Кажется, вдрызг разбивается гипотеза о яростном натиске жестоких топорников – разбивателей черепов, о котором шла речь раньше?
Подождём – это ещё не последний удар по всему предыдущему построению. Вот ещё один от него же.
Начиная с 4-го тысячелетия до н. э. никаких крупных миграций с востока на запад в Европе не было. Невозможно доказать правильность теории продвижения индоевропейцев на запад из ареала ямной культуры. Никто не продвигался из степной зоны западнее Тисы. Это поставило крест на нашумевшей в своё время катакомбной гипотезе, созданной Гимбутас и сильно развитой Мэллори. Вопрос об отсутствии следов степняков западнее Альфельда поднимали давно, но приемлемого ответа на него не нашлось.
Вторая проблема антропологическая. А именно то, что для КШК был характерен тот самый уникальный антропологический тип, который Карлстен Кун назвал кордидным (гипердолихокранный тип). Вопрос о происхождении кордидного типа практически никем не освещён, за исключением диссертации Р.Я. Денисовой (Антропология древних и современных балтов, 1973). Денисова пришла к парадоксальному факту: гипердолихокранный тип занимает междуречье Эльбы и Днепра еще в позднем мезолите, откуда продвигается в зону северо-востока Европы. Тут формируется тот самый тип, который больше всего был характерен фатьяновцам, висло-нарвской культуре и польской КШК.
То есть тут взаимосвязи ямной и КШК не только не наблюдается, напротив, формирование гипердолихокранного антропологического типа КШК отодвигается от ямной в глубокую древность в поздний мезолит.
В итоге как-то не складывается степная версия.
Что же, ответим на это бессмертной фразой из бессмертного фильма: что нам мешает, то нам поможет. Черепа разбивали, а потом залечивали? Захватчики не стали бы хоронить жертв и класть им в могилы каменные топоры? Да, остаётся только согласиться: логика необоримая. Не стали бы. Но! У женщины – заросшая рана от каменного топора. Следовательно, её топором по голове били. Следовательно, рана появилась в результате не ритуального акта нанесения посмертного удара, а акта вражды. То есть женщину приголубил кто-то топором по темечку. И это явно был не тот, кто испытывал к ней чувство горячей любви.
Она просто выжила. И умерла позже. Уже с ритуальным проломлением черепа.
Следовательно, сперва всё же был некий враг, который не щадил даже женщин. Нападение, следовательно, было. То, что данное захоронение было сделано в эпоху конгемозе, ничего существенно в картине не меняет. Если данную женщину не степняки по голове били, то других женщин интервенты тоже пряниками баловали. И это, в общем, доказано.
С этим перекликается находка в Германии группы из 13 человек, большинство из которых были дети и женщины, большинство (включая детей) с раздробленными черепами и каменными наконечниками стрел, застрявшими в костях, с датировкой 4600 лет назад. У двух мальчиков (возрастом 4–5 и 8–9 лет) и мужчины возрастом 40–60 лет удалось определить гаплогруппу, и у всех трех она была R1a (Haak et al, 2008). Анализ места события показал, что женщины, престарелые и дети были умерщвлены во время отсутствия взрослых, видимо, враждебным племенем. /161/
То есть отметим, что убивалось и население, относительно «свежее» в этих местах, потомки дошедших сюда среднестоговцев.
Согласимся и с тем, что «никто не передвигался из степной полосы западнее Тисы». Раз так говорят археологи, то кто я такой, чтобы спорить с археологами? К тому же в условиях, когда на них только и уповаю как на людей, привносящих в историю хоть что-то вещественное и доказательное.
И с антропологическими выводами согласимся – об этом действительно немало говорилось.
Но! Но что это меняет в самой математически – заверяю! – выверенной модели взаимодействия людей-солитонов?
Напротив, получается всё только ещё доказательнее, ещё выпуклее.
То, что некие ребята из Степи всё же появились в центре Западной и в Северной Европе, вполне отчётливо прослеживается генетически. Что и было показано выше. И это я ещё не использовал аналогичные выкладки по R1b, которые ещё показательнее. Совпадения по хронологии и географии также – полные.