– Простите, мадемуазель, я не уверена, что мы купим что-то… во всяком случае, я.
– Да как хотите, конечно, – равнодушно пожала плечами Коко.
Когда они попрощались, Мися заметила:
– Она в темной шляпке. Летом! – Сама она, как и Коко, была в белом канотье и перчатках.
– Наверное, мало денег, – Коко крутила в руках белый зонтик от солнца.
– А как же драгоценности царской семьи? И эта вдовствующая испанская королева – Кристина, кажется? Они же наверняка родственницы, могла бы помочь, – вслух рассуждала Мися.
– В любом случае ее брат выглядит гораздо лучше, – пожала плечами Шанель.
– Но он совсем молодой, лет двадцать пять, наверное.
Все последующие дни, как и в предыдущие, Мися с обеда пила шампанское, мрачнея с каждым бокалом, и писала длинные письма Серту. Потом она смотрела на океан, то и дело проваливаясь в тяжелую дремоту под визг резвящихся на пляже детей и мерный ритм волн. Ужинали они с Коко вдвоем, издали приветствуя знакомых, но стараясь ни с кем не общаться.
– Я думала, ты зайдешь в магазин, я же утром напомнила тебе, что придет русская княгиня, – упрекнула ее уставшая Коко. Кроме работы с посетителями, она весь день сверяла счета. – Могла бы хоть раз мне помочь, Мися.
– Ничего ты не говорила, не придумывай. Ты вообще утром не заходила ко мне.
Коко коротко вздохнула, она не спорила с подругой в эти дни.
– В общем, Павловна приходила ко мне с англичанкой, та купила для себя два платья. Сама княгиня ничего не взяла.
– Ей не нравится?
– Павловна, кажется, ничего не может себе позволить. Или не хочет, я не знаю.
– Ты называешь ее «Павловна»? – фыркнула Мися.
– Она сама сказала: «меня зовут Мария Павловна», не могу же я звать ее мадам Мария, неприлично. Зову по фамилии – «мадам Павловна», а что?
– Ты идиотка, Коко! – Мися расхохоталась, впервые за много дней. – Это у русских называется «имя отца». Ты же не станешь Сержа Дягилева так звать – «Павлович». А княгиня была раньше Романова, потом была замужем за шведским принцем и развелась, теперь у нее русский муж по фамилии Путятин, он, кажется, тоже князь. Мне Дяг все про нее и ее брата рассказывал, хотя я мало что помню. Но это твое «Павловна» – просто позор! – и Мися снова расхохоталась.
– Значит, она мадам, как его, Путятина?
– Вряд ли ей понравится «мадам Путятина», – фыркнула Мися. – Она ведь родилась великой княгиней Романовой, вообще-то. У них это царская фамилия. Ее первый муж стал шведским королем.
– Как мне ее называть тогда? Ты меня запутала, – возмутилась Коко.
– Только не «Павловна», это глупо. Безграмотно!
Показать свою необразованность – один из главных, тщательно скрываемых страхов Шанель. В отличие от Миси, у нее не было бабушки-фрейлины, близкой подруги королевы Дании, и другой бабушки-музыкантши, любовницы Ференца Листа. У Шанель не было, как у Миси, отца – известного скульптора, реставратора царских дворцов, и мужа-художника, который знает все про искусство, современное и старое. И вдобавок двух бывших мужей, владевших парижскими журналами.
До семи лет Коко воспитывали мать-крестьянка и отец – бродячий торговец, а после смерти матери – простые монашки. Со временем Коко приучила себя спокойно относиться к превосходству других людей в сферах культуры, искусства, – с таким превосходством она сталкивалась постоянно. Общение с Боем и позже с Сертами дало ей уверенность в том, что ее собственные качества – энергичность, работоспособность, деловая хватка, наконец, смелость в создании новой одежды – могут восхищать других и цениться не меньше, чем образованность или творческая одаренность иных ее знакомых.
– Она пригласила нас на обед к русским, в субботу. В Сен-Жан де Лус, – сказала Коко.
– Не пойду, – надула губы Мися. – Почему ты считаешь, что мы везде должны ходить вместе? У меня есть муж. Я жду Жожо. Он чувствует, что я думаю о нем каждый миг.
– Но ты же не оставишь меня, правда? Сама видишь, я даже не знаю, как обращаться к этим русским, – Коко действительно не была уверена, что справится одна. – Пожалуйста, Мися!
– А если Жожо приедет в этот день? – нахмурила брови мадам Серт.
– Оставим записку, – серьезно пообещала Шанель. – Подождет немного. Теперь все готово к его приезду.
Накануне Шанель украсила гостевые апартаменты своей виллы двумя новыми картинами, купила широкую кровать для спальни, велела расставить вазы с белыми розами и даже арендовала рояль, надеясь, что музицирование отвлечет Мисю.
– Да, когда принцессы крови лишаются своего ремесла – быть принцессами, – жалко смотреть на них, – вздохнула Мися рассудительно. – Ольга Пикассо говорила, что после развода со шведским принцем Вильгельмом, который теперь король, княгиня Мария не имеет права видеть своего сына, уже несколько лет. Он остался в Швеции. А другой сын, от Путятина, совсем недавно, может год назад, умер, когда они спасались в Бухаресте, во дворце королевской семьи Румынии. Бедная.
– А как ты думаешь, если у них так много родственников по всей Европе – короли Испании, Англии, Румынии, – действительно, почему они им не помогают? – Коко подумала, что будет полезно обратить внимание Миси на горести других людей.
– Как ты себе это представляешь? Оставить близких родственников свергнутого русского царя при своем дворе? Дать им денег? Дяг считает, что правители Франции и Англии пока не знают, как там повернется дело в России. Испания, и тем более маленькая Румыния, смотрят на эти сильные страны и тоже выжидают. Даже если большевиков сбросят, что, вероятнее всего, скоро произойдет, так говорил Жожо, вряд ли в России будет восстановлена монархия. Так что никому они, бывшие принцы и принцессы, просто не нужны. А воспитание – знаю я это воспитание! Они только и умеют танцевать вальс на паркете! – Мися считала себя знатоком жизни аристократов, хотя всю жизнь общалась преимущественно с банкирами, композиторами, журналистами и художниками.
Коко еще меньше встречала людей благородной крови, ее лучшими клиентками до последнего времени были актрисы и кокотки. Лишь сейчас она получила возможность завязать новые знакомства.
– И еще они в винах хорошо разбираются, – авторитетно добавила Мися. – Знаешь что, давай закажем «Сотерн».
Дом генерала Бахметева, бывшего посла Императорской России в Вашингтоне, был добротным и просторным. Он стоял на возвышении, в зеленом парке над морем, рядом был теннисный корт и поле для игры в поло. Генерал Бахметев и его жена американка были благообразной пожилой парой. Детей им заменили маленькие собаки: навстречу гостьям, распушив хвосты-хризантемы, выбежали четыре задорных пекинеса, французские бульдоги остались дремать в подушках.
Княгиня Мария Павловна встречала гостей вместе с хозяином. Они повели Мисю и Шанель вдоль галереи портретов в парадном зале. Когда дипломатическая миссия Бахметева закончилась, он тщательно упаковал и переправил морем из Вашингтона в Биарриц портреты русских императоров, императриц, их родственников, всего несколько десятков картин. Бахметев был рад возможности показать свою коллекцию портретов Романовых новым гостям, у каждой картины он подробно рассказывал историю жизни изображенного на портрете. Мария Павловна при этом скромно молчала.
– Это, извольте посмотреть, сам государь император Александр III, дядя присутствующей здесь Ее высочества княгини Марии Павловны, – Бахметев поклонился княгине, она спокойно с улыбкой кивнула. – Вот портрет ее бабушки, и рядом – двоюродная тетя по отцовской линии. Мы с супругой счастливы, что Ее высочество оказала нам честь… Представьте, во времена моей молодости, когда я впервые попал в Зимний дворец в Санкт-Петербурге, со мной произошел забавнейший случай! Я перепутал великого князя Константина с его кузеном, великим князем Павлом, и это было непростительно, конечно.
Бахметев обстоятельно разъяснял переплетения генеалогических линий российской императорской семьи, говорил о своих впечатлениях от приемов в далеких дворцах, о своей любви к царской семье и преданности погибшей империи.
– Не могу больше, – прошептала Мися, закрывшись веером Малларме.
Хотя дом был устроен комфортно, к полудню воздух в гостиной, и особенно на галерее, где висели портреты, нагрелся. Они переходили по высокой лестнице от одной части галереи к другой. Коко запуталась в именах и титулах мужчин в мундирах и дам в лентах, она не надеялась запомнить хотя бы часть сказанного. Мися устала, и ей казалось, что если придется выслушать еще об одном царе или родственнике царя – она упадет от слабости.
– Юрий Петрович, – Мария Павловна заметила, что гостьи утомились, – не можем ли мы прерваться, чтобы продолжить осмотр после обеда?
– Конечно, – с сожалением согласился Бахметев. – Там у нас еще много прекрасных портретов, я о каждом могу поведать много уникальных фактов, – заверил он.
– Мы обязательно посмотрим. Потом. Сейчас я бы хотела предложить нашим гостьям выпить что-нибудь в саду, там прохладнее.
Мися сразу направилась в сад, громко отдуваясь и обмахиваясь веером.
– С вашего позволения, я пойду в столовую, помогу супруге. Обед начнем, когда приедут Его высочество? – спросил Бахметев у княгини.
– Мой муж и брат скоро должны быть, – кивнула Мария Павловна, она казалась истинной хозяйкой этого дома.
Дамы расположились в беседке перед столиком с напитками и большими вазами со льдом. Открывался просторный вид на горные террасы, спускающиеся к океану, внизу линия воды сливалась с небом. Коко с тревогой отметила, что Мися залпом выпила два бокала ледяного шампанского.
– Его зовут Китмир, – Мария Павловна приласкала черного пекинеса со смышленой мордочкой, он единственный из собратьев прибежал в беседку, другие дремали в доме, распластавшись на прохладном мраморном полу. – Китмир – персонаж шумерского эпоса, считается, что он приносит благоденствие.
– И как вы съездили к королеве, – осведомилась Мися, подливая себе шампанское; взгляд ее стал тяжелым, – Ваше высочество?