— Тому три года викторию знатную под Мемелем взяли токмо нашими бомбардирами корабельными. Регламент предписывает перво бомбардировать крепость… Нынче нет пока надобности десантом рисковать…
Взяв слово, Спиридов с горячностью сказал:
— Сие токмо неприятелю радость. Время драгоценное ему на пользу, не нам… Отец наш, создатель Великий Пётр, завещал атаковать неприятеля решительно… Стало быть, не мешкать надобно, а действом неприятеля ошеломить.
Большинство командиров, состоявших в основном из иноземцев, не поддержали Спиридова и Сенявина. Огорчённый Сенявин зашёл со Спиридовым в его каюту. Навстречу им, чуть не сбив с ног, выбежали два мальчугана в форме кадетов. Сенявин знал, что его товарищ взял сыновей из корпуса в кампанию на свой корабль и одобрял этот поступок.
Как и предполагал Спиридов, осада не удалась, и даже хуже того… Пока начали бомбардировать крепость с кораблей, высаживать десант, неспешно вели осаду, на помощь Кольбергу подошёл отряд пруссаков, более пяти тысяч человек. Десантные войска, не зная сколько пруссаков, в панике бросились к шлюпкам, забыв о пушках. Мишуков приказал уничтожить артиллерию и припасы, но было уже поздно. В плен попало около 600 человек, 22 орудия, припасы… Флот вернулся в Кронштадт, не выполнив задачу. Мишукову выразили высочайшее неудовольствие и отстранили от командования; ряд офицеров, руководящих осадой, были отданы под суд.
Зимой в командование флотом вступил грамотный и деятельный моряк, вице-адмирал Полянский, который умел прислушиваться к мнению и деловым советам подчинённых. Ещё будучи командиром Ревельской эскадры, он ввёл на кораблях пушки-единороги, которые стреляли и гранатами, и бомбами, и брандскугелями. Наконец-то приняли предложение Спиридова о поддержке войскового десанта командами корабельных матросов. Корабли ещё стояли вмерзшие в лёд, а Кронштадтская эскадра уже готовилась к предстоящему походу, на штурм Кольберга…
В кампанию 1761 года русская армия главной целью имела взятие крепости Кольберг. Заняв её, русские войска прикрывали свой фланг и могли вновь наступать на Берлин.
Потому-то Фридрих II усилил четырёхтысячный гарнизон крепости ещё двенадцатью тысячами и старался активными действиями затруднить наступление русских войск. Кроме того, Кольберг окружали болота, фактор немаловажный в обороне.
В середине июня русский корпус под командованием генерал-поручика Румянцева выступил из района зимних квартир. В составе корпуса, медленно, но неуклонно продвигавшегося к Кольбергу, успешно действовала лёгкая кавалерия подполковника Александра Суворова.
Ранней весной в военной гавани Кронштадта, ещё не освободившейся ото льда, корабли приводили себя в порядок после зимней стоянки, готовились к походу на Кольберг.
Как и в прошлую кампанию, Спиридов взял из Морского корпуса в поход на свой корабль десяти-одиннадцатилетних детей, Андрея и Алексея.
Флот в начале августа вышел в море. Корабли, к досаде, встретили сильный встречный ветер, штормовую погоду.
По согласованию с Румянцевым, сухопутный десант с артиллерией высадили, не доходя Кольберга, и он двинулся к крепости по берегу. Эскадра с ходу направилась к Кольбергу и, прибыв туда, немедленно атаковала крепость корабельной артиллерией. Сотни трёх-пятипудовых бомб посыпались на неё. Но и неприятель огрызался яростно, не давая кораблям приблизиться для решительной атаки.
«Святой Павел» под командованием капитана 1-го ранга Алексея Сенявина вместе с кораблями «Варахаил» и «Астрахань» прошёл под жестоким огнём противника, вдоль крепостных укреплений, подавляя метким огнём своих пушек одну прусскую батарею за другой. На корабле взрывом неприятельской бомбы была перебита фок-мачта, начался пожар. Контуженый Сенявин не покинул мостик и до конца боя принудил ещё одну батарею неприятеля к молчанию. Целую неделю с небольшими перерывами бомбил русский флот пруссаков, однако действия эти цели не достигли, враг не давал возможности вести прицельный огонь.
Через четыре дня, после прибытия под Кольберг, вечером, Полянский вызвал Спиридова и приказал готовить десант, отобрать матросов покрепче.
Скрытно от неприятеля вице-адмирал прибыл в лагерь сухопутных войск и договорился обо всём с командиром корпуса Румянцевым. По возвращении командующего, ночью 21 августа, на борт флагмана прибыли командиры кораблей. Полянский объявил, что генерал Румянцев одобрил план моряков. Этой же ночью решено было высадить десант, чтобы внезапно ошеломить неприятеля.
Без ущерба для кораблей можно было дать в десант 2000 человек, 51 мортиру, 19 сухопутных пушек. Командующий флотом зачитал приказ:
«Командующий кораблей и фрегатов, когда будет поведено, чинить десант… сажать служителей на палубные боты… патронов чтоб на каждого матроса было отпущено по 50… провианту каждому командующему на свою команду отпустить на две недели. Над оным же морским войском главная команда поручается господину флота капитану Григорию Спиридову, который при оных будет состоять за полковника…»
Под утро десант в 2012 человек, 51 мортиры, 19 пушек со всеми припасами, скрытно от неприятеля, был полностью высажен и приступил к подготовке штурма Вуншевой батареи — ключа от внешней обороны крепости. Здесь-то и пригодился Спиридову опыт абордажных боев в Азовскую кампанию. Две недели готовил Спиридов отряд к штурму — рыли траншеи, расставляли пушки и мортиры, а затем начали обстрел укреплений неприятеля. По ночам матросы обучались сноровисто взбираться по лестницам и доскам на валы, прыгали в глубокие ямы и тут же выбирались из них по согнутым спинам и плечам товарищей.
Вечером, накануне штурма, Спиридов построил отряд.
— Братцы, ведомо вам, прошлым годом не одолели мы Кольберг, а без него ходу нам далее нет… Ныне впервые отряд матросов с солдатами на штурм идёт, не посрамим флага нашего Андреевского. Пруссаки хороши за пушками да за крепостными стенами, потому, — Спиридов повысил голос, — атаку надобно проделать лихо, по-матросски: ошеломить пруссаков, оседлать их и бросить наземь…
Штурм начали рано, едва рассвело. Молчаливые шеренги матросов и солдат, всё убыстряя шаг, с примкнутыми штыками, подбежали к высокой насыпи и начали карабкаться на неё. Тут только пруссаки, не ожидавшие атаки, пришли в себя и открыли беспорядочный огонь. Громкое «Ура» покрыло крутые стены укреплений. Матросы карабкались на гребень бруствера и скатывались прямо на плечи орудийной прислуге. Во второй цепи атакующих с обнажённым палашом вместе с матросами ворвался на батарею Спиридов. Увидев поднявших руки пруссаков, крикнул:
— Братцы, пленных не бить!
Атака была настолько ошеломительной, что почти вся орудийная прислуга и офицеры были взяты в плен.
— Канониры, к пушкам! — громко передали по цепи приказ Спиридова.
Пока те подбегали, матросы развернули орудия в сторону крепости. Через четверть часа к крепости неслись ядра, выпущенные из трофейных пушек. Русские овладели ключом от Кольберга.
После боя, разгорячённый, сидя среди утомлённых матросов, Спиридов посмотрел на далёкий рейд. Вторым в линии, освещённый яркими лучами вышедшего из облаков солнца, красовался «Андрей Первозванный».
Флот салютовал победителям. Оборона крепости наконец была сломлена, и взятие Кольберга теперь было вопросом времени.
Командующий Кронштадтской эскадрой Мордвинов доносил Адмиралтейств-коллегии:
«…Что же касается до морских войск, высаженных на берег под командой флота капитана Спиридова, порядочным его учреждением во всех сражениях с неприятельскими партиями принимали, а при взятии остовой батареи оный Спиридов со всей морской командой сам был по диспозиции… о чём я довольно и от командующего армией графа Румянцева в бытность мою на берегу неоднократно слышал о храбрых поступках флота капитана Свиридова со всей его командою…»
В свою очередь в сентябре 1761 года командующий корпусом генерал-поручик Румянцев, скупой на похвалы, выдал аттестат Спиридову:
«Я, ниже сего подписавшийся, по справедливости сим засвидетельствую, что от флота г-н капитан и полковник Спиридов, будучи с командою морских солдат и матросов… на берегу… при атаке и взятии неприятельской батареи и протчих сражениях… поступал, как надлежит честному и храброму офицеру…»
Весьма лестные отзывы адмирала и генерала свидетельствовали, что капитану 1-го ранга Спиридову и на суше было не занимать отваги и воинского мастерства.
Наступила штормовая осень, и флот ушёл в свои базы, оставив на всякий случай прикрытие с моря.
Вскоре Кольберг капитулировал. Путь на Померанию был открыт…
Однако столь желанная победа оказалась омрачённой, а все жертвы, принесённые в Семилетней войне, — напрасными. Неделю спустя после взятия Кольберга скончалась Елизавета Петровна, и всё круто переменилось. Русский престол занял Пётр Фёдорович, внук Петра Великого, а по сути полунемецкий принц Карл-Пётр-Ульрих, сын герцога голштинского и Анны Петровны.
Малолетним, оставшись без матери, жил он и воспитывался в голштинском замке своего отца. Ярый почитатель всего прусского и Фридриха II, он немедленно заключил с ним мир и из противника сделался союзником.
Первые шаги Петра III на военной стезе для армейцев обернулись неудобствами новой, по прусскому образцу, формы одежды.
К флоту император повернулся лицом. На первом заседании Сената приказал: немедленно приступить к очистке и углублению кронштадтских гаваней, исправлению их и обложению стен камнем и затем предложил обсудить вопрос об окончании работ в Рогервике вольнонаёмными людьми, отправив находящихся там каторжных невольников в Нерчинск. 16 февраля уже была назначена комиссия для приведения в лучшее состояние флота, которой предстояло изыскать меры к тому, «чтобы сделать и во всегдашней исправности содержать такой флот, который бы надёжно превосходил флоты прочих на Балтийском море владычествующих держав».
«За старостью и болезнями» царь распорядился уволить генерал-адмирала Голицына и адмирала Мишукова. А последнего «отставили от службы без прошения и пенсии». Но, видимо, новый владелец трона во время войны внимательно присматривался к боевым действиям на море и знал по делу, кто отличился из моряков.