Екатерина Алексеевна задолго до кончины Елизаветы метила занять российский престол, рассчитывая не только на гвардию, но и на друзей из-за границы. Ещё в 1756 году она делилась своими соображениями с английским послом Ч. Уильямсом: «Когда я получу известие об агонии, через верного человека извещу преданных офицеров, и они должны привести 250 солдат. Они будут принимать повеления только от великого князя и от меня, я направлюсь в комнату умирающей и велю присягнуть мне». Сэр Уильямс не замедлил передать Екатерине 10 тысяч фунтов стерлингов, английские купцы выгодно торговали с Россией…
Захватив престол, Екатерина ловко сослалась на «повеление Божье», «он Всевышний Бог, который владеет царством, и кому хочет — даёт его».
Морскую мощь англичан не раз подчёркивал при докладе императрице новый чин Адмиралтейств-коллегии, генерал-поручик Иван Чернышёв. Довольно искусный дипломат, Иван Григорьевич «заболел» морскими делами в Англии, где четыре года состоял при посольстве. Стараясь освоить азы кораблестроения, прекрасно знал состояние европейских флотов, регламент их управления, грешным делом, благоговел перед английскими капитанами. Он распорядился русскому послу в Англии приглашать стоящих офицеров для службы в русском флоте.
Об этом и узнал Грейг, причём его сразу же прельстили условия — он перешагивал через две ступеньки и становился капитаном 1-го ранга. Но в английском флоте довольно строгие порядки, перейти на службу в иностранный флот возможно только с разрешения короля. Георг III благоволил русской императрице, и 18 июня 1764 года лейтенант Самуил Грейг, как он отныне стал прозываться, был зачислен на службу в русский флот капитаном 1-го ранга, правда с испытательным сроком.
Дело в том, что ещё Пётр Великий выговаривал иноземным капитанам — «не добро есть брать серебро, а дела делать свинцовые».
Первую кампанию Грейг в должности командира корабля «Святой Дмитрий Ростовский» плавал в эскадре адмирала А. Полянского и заслужил похвальную аттестацию. В 1765 году он командовал фрегатом «Святой Сергий» в эскадре адмирала С. Мордвинова и здесь о нём отзываются с похвалой…
Не всё идёт гладко, англичанин ещё плавает с переводчиком, но уже присматривается не только к экипажу, но и к конструкции корабля. Он изменил на фрегате некоторые элементы на верхней палубе, шканцах; для лучшего обращения экипажа с снастями и парусами оборудовал двойной шпиль на верхней и нижней палубе, укоротил мачты, уменьшил толщину рей. Это повышало остойчивость судна. Грейг рассчитывал и на увеличение скорости.
О своих нововведениях он написал рапорт на имя императрицы, переделки стоили немалых денег.
Прибавки в скорости хода не получилось. Об этом отозвался вице-адмирал Спиридов, командующий эскадрой: «В Англии действительно капитану дана власть изменять против штата, но что они принимаются за счёт адмиралтейства только в том случае, если сделают корабль на ходу лучше. Если же лучшего не сделают или ещё хуже в ходу будет, то весь причинённый адмиралтейству убыток взыскивается с того капитана. Не для того чтобы спросить, капитан, Грейг думается, по трудолюбию заслуживает похвалу, но для того доношу, что и в Англии власть капитанская, будет подлинна, как по осведомлению моему, состоит ограниченная».
Адмиралтейств-коллегия в конце 1768 года 27 декабря, оценив внесённые Грейгом новшества, рассудила здраво: «Перемены, учинённые Грейгом на „Трёх святителях“, не могут служить всеобщим правилом и остаются корабли на прежних штатах».
В следующую морскую кампанию 1769 года Россия вступила в состояние войны с Турцией. Длительные подстрекательские происки Франции, по недопущению русских на берега Чёрного моря, достигли цели. Янычары султана должны отбить охоту у России соперничать с французскими купцами в странах Средиземноморья. Что касается Чёрного моря, то здесь полновластный хозяин — турецкий флот.
По-иному рассуждали в Петербурге. Приступив к спешному строительству военных судов для Донской флотилии, Екатерина II заинтересовалась предложением своего любимца Григория Орлова. На первом заседании Совета, созванного после объявления войны, неожиданно Григорий Орлов заговорил о посылке в Средиземное море российских судов учинять диверсию туркам со стороны греческого архипелага. Императрица слушала его внимательно, не перебивая, казалось, это импонировало её взглядам и открывало новые горизонты в замыслах, которые она лелеяла, посылая Алексея Орлова в Адриатику…
Накануне отправления экспедиции в Средиземное море, эскадру посетила Екатерина II. Наряду с другими моряками она пожаловала командира 66 пушечного линейного корабля «Три иерарха», Грейга, званием капитан-командора. С этого времени Грейг начал вести «собственноручный журнал». Пожалуй, это единственное неофициальное описание экспедиции в Архипелаг, и мы будем придерживаться его канвы.
Балтика встретила русских моряков штормами, наспех приготовленные суда потекли, а линкор «Святослав» поднял сигнал, что терпит бедствие. Пришлось «Святослава» и ещё одно судно отправить ремонтироваться в Ревель. Худо-бедно добрались до Копенгагена. В пути на кораблях эскадры пятьдесят четыре раза приспускали Андреевские флаги. Хоронили скончавшихся от болезней матросов. По морскому обычаю, их тела, обёрнутые матросскими парусиновыми койками, с каменным балластом в ногах, но наклонным доскам спускали за борт, и они навечно скрывались в морской пучине…
Самуил Грейг не упоминает об этих печальных церемониях. Восхищен он ласковым приёмом в Копенгагене.
«6 сентября контр-адмирал Елманов, контр-адмирал Грейг и большая часть капитанов флота были представлены Датскому Королю и Королеве русским министром Г. Философовым. Они были милостиво приняты и приглашены к обеду ко двору».
Две недели приводили себя в порядок корабли, пополняли запасы и через Датские проливы направились к Ла-Маншу. Не обошлось без потерь.
У мыса Скаген во время шторма сел на мель и разбился вдребезги военный транспорт «Лапоминка»…
Немецкое море, как тогда именовали море Северное, беспрерывно штормило, сказывалась осенняя пора. Половина судов поломала мачты, некоторые потекли. Эскадра зашла в Гулль взять лоцманов, подремонтироваться.
Флагман вызвал Грейга.
— Я без промедления следую в Средиземноморье. — Спиридов в камзоле, без парика пружинистым шагом расхаживал по салону, изредка посматривая на моложавого капитана-командора. В службе усерден, обтёрся, второй год обходится без толмача. Правда, гонорист. В сыновья ему годится…
— Останешься в Гулле за старшего, исправишь повреждения на «Трёх Святителях», идти тебе на рандеву в Гибралтар.
Слушая флагмана, капитан-командор в душе ликовал. Наконец-то, после пятилетней разлуки он в родных пенатах. Есть чем похвалиться перед друзьями. А насчёт ремонта он спокоен. Тут всё ему знакомо. Спасибо адмиралу за доверие…
Три недели спустя, «по окончании исправлений на корабле и „Трёх Святителей“, налитом водой, и по окончании поправок на других судах, отряд под начальством капитан-командора Грейга снялся с якоря и отправился в море. 12 ноября капитан-командор Грейг со своим кораблём „Трёх Иерархов“ и с кораблями „Трёх Святителей“ и „Януарий“ прибыл благополучно в Гибралтар (где назначен был рандеву), не разлучившись во время плавания».
На пути к Гибралтару отряд пересекал сорок седьмую параллель, и Грейг вспомнил минувшее. На траверзе, за горизонтом, скрытом ночной мглой, высился близ устья Луары островок Белль-Иль. Десяток лет тому назад он постоял здесь, в сражении с французами, за честь британского флага…
В Гибралтаре флагмана не оказалось, но Грейг особенно не печалился. Отсалютовав английской эскадре и крепости, русские корабли бросили якоря на рейде. «Во время пребывания на рейде русским кораблям было оказано всевозможное внимание генералом Бойдом, губернатором Гибралтара и командором Проби: при содействии последнего, они налились водой и запаслись провизиею и нужными материалами». А вскоре всё прояснилось.
На рейде Гибралтара появилось английское купеческое судно, и капитан передал Грейгу письмо от Спиридова: «Приказанием следовать в порт Магон». Не мешкая, Грейг на следующий день снялся с якорей и направился со своим отрядом на соединение с флагманом. В порт Магон постепенно прибыли и остальные отставшие суда экспедиции. Более десятка Андреевских стягов развевались в канун 1770 года на рейде главного порта Балеарских островов. В первых числах января флагман срочно затребовал капитан-командора Грейга.
— Будет ведомо тебе, — начал разговор несколько сердитым тоном Спиридов, — что государыня главным командующим над всеми войсками и флотом препоручила быть графу Алексею Григорью Орлову. Нынче депешею предписал он отрядить к нему корабли. Сию миссию возлагаю на тебя. Поведёшь отряд в Ливорно и представишься их светлости. Приказ о том получишь сей же день.
Спиридов взял со стола запечатанный пакет:
— Здесь донесения о намерениях моих в Архипелаге, супротив турок, его сиятельству.
В Ливорно Грейг прибыл на «Трёх Иерархах» с пакетом. На пути отряд прихватил сильный шторм. На фрегате «Надежда благополучия» сломалась стеньга грот-мачты, и его пришлось вернуть для ремонта в порт Магон.
На берегу Грейг впервые лицом к лицу встретился с Алексеем Орловым. Капитан-командор был неплохо осведомлен о могущественном царедворце и его роли в возведении на престол Екатерины. Но он не знал прошлого и подноготную ловеласа и громилы. Заядлый дуэлянт и страстный любитель кулачных боев, недавно произведённый императрицей в генерал-аншефы, никогда не слышал посвиста пуль и визга ядер в сражениях. Храбрец в дворцовых распрях, он отсиживался в Ливорно, растерянно взирая на происходящее. Боязливые греки не оправдали его надежд.
«Великая государыня! Хотя вся морея и очищена от турок, силы мои так слабы, что я не надеюсь не только завладеть ею всею, но и удержать завоёванные места», — жаловался граф Екатерине.
Два месяца простоял отряд Грейга на рейде, пока граф Орлов надумал идти в Архипелаг на помощь Спиридову. Деятельный и учтивый молодой англичанин пришёлся по душе графу, и он сделал Грейга своим морским советником.