Вскоре поступил высочайший указ о награждении Чичагова орденом Святого апостола Андрея Первозванного.
Получив в Ревеле от ворот поворот, шведы не угомонились.
Герцог Карл, едва оправившись от потерь у Ревеля, решил взять реванш, о чём сказал на совете флагманов:
— Наши потери немалые, но и русских мы потрепали. Пока что они не собрались с силой, предполагаю атаковать эскадру в Кронштадте. Там кораблей вдвое меньше наших.
Он вопросительно посмотрел на своих флагманов — Модея, Лейонанкера, Норденшельда.
— На Кронштадт, — вставая, решительно ответил Норденшельд. — Надобно проучить наконец-то русских увальней.
— На Кронштадт! — вторили ему оба флагмана.
Из Карлскроны подошло подкрепление: два линейных корабля и фрегат.
Ровно через три недели после Ревельского сражения на меридиане Красной Горки встретились эскадры шведского генерал-адмирала и Кронштадтская эскадра вице-адмирала Круза. Корабли Круза были вооружены наспех, не хватало людей. Перед выходом ни корабли прислали армейских офицеров, а вместо матросов — денщиков и арестантов.
Эскадры встретились 23 мая. Два дня с перерывами продолжалось сражение. Но шведы не дошли до Кронштадта. К концу сражения у них кончились боеприпасы, а главное, с запада подходила на помощь эскадра Чичагова. Шведы отошли на север и укрылись Выборгской бухте. Здесь под предводительством самого короля собрались около сотни парусных и двухсот гребных военных судов. Адмирал Чичагов установил блокаду шведского флота. Почти все русские флагманы высказались за решительные действия. Все требовали батарей на северных мысах, брандеров и общего сражения, все горели желанием идти в атаку.
Но верный своей тактике опытный Чичагов не рисковал понапрасну.
«У шведов как-никак более двух десятков линейных кораблей, десяток фрегатов, тыщи две пушек, сотня галер, — размышлял умудрённый адмирал, — у меня примерно столько. Шведы пойдут напролом, им терять нечего, а мне сберечь флот надобно».
Заблокировав все верные проходы кораблями, Чичагов допустил одну оплошность: не соорудил батарею на мысе Крюсерорде. Адмирал полагал, что шведы будут основными силами прорываться северным фарватером.
Почти месяц шведы ждали попутного ветра, и в ночь на 22 июня двинулись на прорыв. Ожесточённый бой продолжался больше шести часов. Большая часть шведских кораблей всё-таки прорвалась, и в погоню за неприятелем двинулась эскадра Чичагова. Итог сражения — наш флот пленил 21 судно, 4 линейных корабля, фрегат, 4 галеры. Было уничтожено более сорока судов, в том числе три линкора, два фрегата.
Русский флот потерь в кораблях не имел.
За Выборгское сражение Василий Чичагов, единственный из моряков, был награждён орденом Святого Георгия I степени.
Вскоре шведы угомонились, поняли, что морские ворота в Россию им не открыть, запросили мира.
Чичагов продолжал быть за старшего флагмана в Адмиралтейств-коллегии. С приходом к власти Павла I Чичагов не ужился с его фаворитом Кушелевым и подал в отставку. Уходил со спокойной совестью. За всю службу не проиграл ни одного сражения, не потерял в бою ни одного корабля.
Скончался Василий Яковлевич Чичагов в апреле 1809 года. В последний путь провожал его император Александр I. Сын Чичагова Павел[14] в ту пору уже был адмиралом, министром военных морских сил.
Фёдор Ушаков
ак говорила сама императрица Екатерина II, её царствование было озарено блеском победы при Чесме. Но не менее значимыми в ту пору оказались действия русских эскадр по завоеванию господства на Черном море. Все дела на южных морских рубежах вершил вице-адмирал Алексей Сенявин. Создавая Донскую флотилию, он неослабно интересовался успехами Средиземноморской эскадры под командой своего приятеля, адмирала Спиридова.
Получив известие о пребывании русской эскадры адмирала Спиридова в Средиземном море, Сенявин писал Чернышёву:
«О вступающих в морскую службу и об отправляющихся в средиземные места весьма радуюсь; признаться могу, смотрю с величайшей на них завистью; сказал вам наперёд, что я с природы независтлив был, даже до сего случая ни к чему… а теперь под старость чёрт дал зависть; рассудите: они все ведут службу прямо по своему званию по морю, да и на кораблях, а я, как гусар, пешком».
Узнав о благополучном прибытии эскадры Спиридова, он искренне радовался за товарища. Получив известие о блестящей победе русского флота под командой адмирала Спиридова при Чесме, Сенявин восторженно приветствовал славного флотоводца. Одновременно он просил Чернышёва прислать ему обстоятельное описание этого боя. Сенявина интересовала оперативная сторона дела, и он спешил подробно изучить всю операцию, чтобы сделать для себя практические выводы.
В один из весенних вечеров 1771 года командующий Азовской флотилией вице-адмирал Сенявин получил из Адмиралтейств-коллегии долгожданный пакет. Всю ночь просидел он над полученными планами и схемами, которые прислали ему из Петербурга. Только поздней осенью прошлого года получил он весточку от Григория Андреевича с кратким уведомлением о Чесме и настоятельно просил Адмиралтейств-коллегию прислать подробное описание хода сражения. Ведь у него на рейде уже стояли 10 боевых кораблей, в Новохопёрске заканчивали постройку двух 32-пушечных фрегатов. Впервые русской эскадре предстояло войти в Чёрное море…
Рано утром на флагманском корабле «Хотин» Сенявин собрал всех корабельных офицеров. Они с любопытством смотрели на разложенную схему.
— Господа офицеры, в предстоящей кампании флотилии нашей неминуемо в баталии бывать с турками, а Бог даст, — Сенявин обвёл людей глазами, — и в Чёрное море войти навеки. — Он взял указку, подошёл к схеме. — Сей план указывает мысли и расположения достойного адмирала нашего Спиридова Григория Андреевича при Чесме.
Сидевший у двери рослый, голубоглазый, с высоким лбом лейтенант от волнения привстал. Только второго дня привёл Фёдор Ушаков с верховьев Дона четыре транспорта. Нынче откомандировали его в помощники к капитан-лейтенанту Кузьмищеву на фрегат «Первый».
Сенявин между тем продолжал:
— Надлежит обратить внимание ваше на новоизобретение в бою… — и вице-адмирал подробно пояснил замысел Спиридова, смело отступившего от догматов линейной тактики, что принесло успех в бою с превосходящими силами неприятеля.
Слушая флагмана, Ушаков в душе ликовал. «Наконец-то русские моряки бьют супостатов». Пять лет назад, в 1766 году, в двадцать один год от роду[15], Фёдор, окончив Морской корпус мичманом, ступил на морскую стезю. Первые три года плавал на Балтике, хаживал вокруг Скандинавии в Архангельск, служил в эскадре С. Грейга.
Теперь в Азовско-Донской флотилии, которая только обретает очертания, он служит исправно. II 1772 году расторопный лейтенант Ушаков впервые становится командиром военного судна, 4-пушечного бота «Курьер». Крейсирует от Балаклавы до Феодосии, несёт дозорную службу у Керчи, набирается боевого опыта в стычках с турками.
В следующую кампанию он уже командир 16-пушечного корабля «Модон», участвует в сражениях с турками у берегов Крыма и Кубани. Спустя два года капитан-лейтенант Ушаков на фрегате «Северный орёл» совершает переход из Кронштадта на Средиземное море в Архипелаг. Здесь он становится командиром фрегата «Святой Павел», ему поручается провести через проливы в Чёрное море три фрегата под торговыми флагами. Но турки не пустили русские суда дальше Константинополя. Возвратившись в Кронштадт, Ушаков вступает в должность командира корабля «Георгий Победоносец», а затем получает под начало 64-пушечный корабль «Виктор».
На линейном корабле более полутысячи матросских глаз каждый день взирают на командира, следят за каждым шагом, через камбуз ощущают они заботу о себе. «Строг, одначе справедлив и нас не забижает особо», — судят они у фитиля на баке во время перекура, пьянчуг не терпит, изгоняет. Вскоре «Виктор» в составе эскадры контр-адмирала Сухотина для защиты нейтральной торговли отправился в Средиземное море. В феврале 1781 года Россия «для покровительства чести русского флага и безопасности торговли» приняла Декларацию, которую назвали «О морском вооружённом нейтралитете». Воюющим державам — Англии, Франции, Испании — объявлялись российские правила «для поддержания её подданных против кого бы то ни было».
Правила гласили:
«1. Чтобы нейтральные корабли могли свободно плавать от одной пристани к другой и у берегов воюющих наций.
2. Чтобы товары, принадлежащие подданным воюющих держав, были свободны на нейтральных кораблях, исключая заповедные (т. е. военные) товары.
3. Что в определении таковых императрица придерживается того, что означено в X–XI артикулов коммерческого её трактата с Великой Британией, распространяя их на все воюющие державы.
4. Что для определения того, что может ознаменовать блокированный порт, должен таковым считаться только тот, ко входу в который стоит очевидная опасность по сделанным распоряжениям от атакующей его державы расставленного вблизи оного кораблями…
5. Чтобы сии правила служили основанием в судопроизводствах законности судов».
Моря и океаны соединяют воедино все земли на всём земном шаре.
Россия первой возгласила на них право свободном торговли.
К Декларации присоединились все нейтральные страны, одобрили её и в Конгрессе Соединённых Штатов за океаном, как «основанную на принципах справедливости, беспристрастности и умеренности». Франция и Испания обязались соблюдать её принципы. Особняком осталась Англия. Удар и был, собственно, направлен против «вековой владычицы морей». Деспотизм её и беспредельное господство на море рушились. Потому Великая Британия официально не одобрила Декларацию.
Английский посланник в Петербурге Джеймс Гаррис всполошился, строчил донесения в Лондон, где старался принизить значимость Декларации.