Русские горки. Конец Российского государства — страница 5 из 6

Бояре у власти

У России с элитой очень большая проблема. Возникает она из-за суровости наших природных условий и вечной нехватки ресурса. Наша элита, постоянно общаясь с мобильной частью западных стран (тамошней элитой), видит, что та существует в значительно более комфортных условиях. Понимания, отчего это происходит, нет, и наша элита, чтобы «догнать» по уровню жизни Запад, начинает переводить на свои интересы слишком большую часть общего ресурса.

И кого же она оголяет, когда тянет на себя общее «одеяло»? Разумеется, основную, константную часть общества, — народ.

В России элита вела себя так всякий раз, когда центральная власть (а только она может удерживать стабильность в обществе, синхронизируя разные интересы) ослабляла свой контроль. Так было в дворянский период нашей монархии, когда после Петра I монархов назначало и свергало дворянство (именно в этот период появилось грустное «Воруют!»), и после Сталина. Ладно бы, что «воруют», лишь бы выполняли свою основную задачу. Так нет же, элита перестаёт нести в общество адекватную информацию об изменяющихся внешних условиях. Она начинает судить о них не с. российских, а с чужих, враждебных России позиций — государство теряет ориентиры и разрушается.

С точки зрения идеологии, она делает очень страшные вещи. Она говорит: ой, Россия, какая она поганая! Всё в ней не так: работать не умеют, ленивые, водку пьют. Религия некрасивая, художники вторичны, изобретатели тупы. То ли дело в цивилизованных странах! А поскольку в руках элиты — литература, искусство и СМИ, то эти взгляды транслируются на весь народ, подрывая общественное сознание, лишая народ всяких ориентиров.

Но это же невозможно, это путь к ликвидации страны и народа.

Вот посмотрите на муравьев. У них константная часть — это так называемые «рабочие муравьи». Они выполняют основную работу по доставке пищи и содержанию муравейника в порядке. Но есть у них и элита, «разведчики». Эти бегают повсюду сами по себе, ищут источники пищи, а когда находят, прибегают к «рабочим» и ведут их к найденным источникам. Представьте, что будет с муравейником, если «разведчики» раз за разом будут уводить муравьев не к пище, а в бесплодные места, не к воде, а к отраве, или к логову муравьиного льва, который будет их всех пожирать? Муравейник просто исчезнет.

В обычной стране (например, в Англии) народ всегда может сказать своей элите: господа, государство содержит вас на наши деньги, вы же должны нас как-то беречь, уважать наши традиции. Господа чувствуют себя неудобно: действительно, жируем за счёт народа, так надо и о нём немного порадеть.

Совсем другой случай — в стране колониальной. В колонии элита пришлая, она приехала совсем из другой страны (например, из Англии). Ей до здешнего народа дела нет — ведь это же рабы. И народ знает, что никуда рваться не надо: ни доказать ничего колонизаторам нельзя, ни самим в высшие слои пробиться. Это элите очень выгодно.

Российская знать оказалась нынче в трудном положении. Жить она хочет так же хорошо, как живут на Западе. Обучает своих детей на Западе. Лечится там же. Многие уже и семьи вывезли. Это очень дорого, а средства для такой жизни приходится получать в России, с которой, во-первых, много не возьмёшь, а во-вторых, народ бузит. То на выборы не придёт (а если придёт, того гляди, проголосует не так), то в газету пасквиль напишет. Народ недоволен, что он живёт всё хуже, а элита всё лучше, и говорит: а ведь вы такие же, как мы. Чем вы лучше-то? Вот, например, депутат. Ну, кто ты такой, депутат? Наобещал нам С три короба, мы тебя выбрали, а ты там за взятки проводишь вредные нам законы. И так народ смеет судить о ком угодно: о министре, губернаторе, и даже, страшно подумать…

Вот в колониальной стране не так. Там заседает, предположим, джентльмен в какой-нибудь палате по делам туземного населения (местного народа), но перед этим народом не отчитывается, и слушать его вопли не обязан. Вышел из палаты, — народ шапки с голов — дёрг, на колени — бух, и лбом в землю — бах. Красота! Поскольку в России ничего подобного не наблюдается, наши российские джентльмены и говорят: у нас плохой народ, нужен другой. И со своей точки зрения они правы: им нужен другой народ. Вымирание россиян им крайне выгодно. И теперь они собираются открыть границы, чтобы пришёл другой народ.

Вспомните: 19 июля 2001 года, в присутствии премьер-министра Касьянова и председателя Госдумы Селезнёва, министр по делам Федерации, национальной и миграционной политике Блохин провозгласил вступление России на путь замещающей миграции, «чтобы Россия ежегодно принимала до миллиона мигрантов», пополняя «трудовые ресурсы… за счёт стран СНГ, стран Азии и Латинской Америки».

Это не случайно. Они искренне мечтают о другом народе, чтобы можно было во взаимоотношениях с ним придерживаться совершенно других правил. Каких? А вот каких: с иммигрантами, будь они законными или нет, можно делать, что угодно. Они не есть носители культурных традиций, они не константная часть общества; они вынуждены получать разрешение, чтобы находиться на «этой территории», — они, по сути, рабы. Заботы о родине у них нет, потому что Россия для них не родина, а потому и излишних требований не предъявят.

В России уже десять лет, как складывается колониальный стиль правления. Элита, подражая Западу в образе жизни, и работать начинает в интересах не России, а стран Запада. Эти люди, наша элита, чувствуют себя здесь в командировке и, наверное, думают, что чем быстрее развалится опостылевшая Россия, тем лучше. Можно будет наконец-то уехать туда, на Запад. В землю обетованную. Им в голову не приходит, что там есть своя знать и свои богачи, а они там никому не нужны! Вспомним беглую элиту 1917–1920 годов: ведь за работу таксиста или бармена дрались.

Решение проблемы взаимодействия двух частей общества, традиционной и мобильной, — во введении «третьего элемента», крепкой центральной власти, задача которой — сохранение государства как такового. Именно она регулирует и поведение элиты, и поведение основного народа. Но если власть не крепкая, если она целиком переходит на обслуживание интересов элиты, то складывается очень неустойчивое состояние.

Что же народу делать, если элита теряет чувство меры? Выгнать? Вырезать? Бывали в нашей истории такие случаи. Оказалось, без элиты общество какое-то время существовать может, но затем само вырабатывает из себя новую элиту. Октябрь 1917-го и Гражданская война дали пример: бывшая элита сбежала, а в Советской России быстро появилась другая, «пролетарская» элита.

После Сталина в России уже не было крепкой центральной власти. В годы перестройки её «размывание» усилилось. Высшие руководители, создав собственные кланы, занимались делёжкой общего ресурса (доходов от предприятий, от территорий, от демонополизированной внешней торговли), а глава государства — человек совершенно бесталанный, попустительствовал и тем, и этим, и третьим. Но так не бывает, чтобы пауки в банке дрались, и уцелел бы «смотрящий» или, скажем, «разводящий» паук. Его сожрут, может быть, последним, но сожрут обязательно.

И те, кто намеревался скинуть Горбачёва, появились. Газеты, журналы, телевидение были переполнены именами этих новых героев: Яковлев, Ельцин, Афанасьев, Собчак, Попов, Шахрай, Старовойтова, Станкевич и т. д.

Стремясь удержаться и получить поддержку Запада, Горбачёв упростил порядок выезда из страны. Поток людей устремился из СССР, а навстречу ему двинулся поток информации о том, как хорошо живут «там», и сколь нестерпимо жить «здесь». Условия параметрического слома страны были идеальными.

И вот новая элита пришла к власти в самом большом «осколке» СССР — Российской Федерации. 28 октября 1991 года Б.Н. Ельцин, выступая перед депутатами Верховного Совета РСФСР, объявил, что делает выбор в пользу радикальных экономических реформ либерального характера. Теперь страна пойдёт по пути введения принципов рыночной экономики. Сам Ельцин, естественно, совершенно не понимал, что говорит. В своих поездках на Запад он видел жизнь там, причём, жизнь представителей далеко не низшего слоя. Его советники объяснили ему, что если произнести эти загадочные слова, то, по крайней мере, он и его ближайшее окружение будет жить, «как там».

В ноябре 1991 года вице-премьером правительства и одновременно министром экономики и финансов стал Е. Гайдар. Его коллегой по кабинету в качестве также вице-премьера, министра труда и социальной защиты стал А. Шохин. 11 ноября в российскую экономическую элиту был введён А. Чубайс, занявший кресло председателя Государственного комитета РСФСР управление государственным имуществом.

Ельцин повторения судьбы Горбачёва не желал. Ему было ясно, что новое правительство, возникшее из неведомо кого, более чем сомнительно, и для подстраховки он взял на себя полномочия премьер-министра, а на пост первого вице-премьера поставил Г. Бурбулиса, который не имел никакого отношения ни к экономике, ни к управлению, но был его доверенным лицом и играл роль его политического соглядатая среди весьма подозрительной компании новых министров.

В прессе эту компанию называли «младореформаторами».

Егор Гайдар в «Известиях» от 9 ноября 1991 утверждал:

«У нас есть практически ясность и относительно диагноза, и относительно того, что надо предпринять. Прежде всего, необходимо установить такие правила в экономике, правила игры, как говорят, которые позволят подняться на ноги. Что касается программы, то сейчас невозможно представить подробное, по дням разложенное расписание. Есть общие цели, к которым необходимо двигаться: стабилизация экономики, укрепление рубля, приватизация…»

Итак, едва ли не на второй день после своего появления в правительстве заместитель премьера уже вполне разобрался с тем, что происходит с российской экономикой и что надо с нею делать. В его гениальной голове царила полная ясность: нужна стабилизация, укрепление и приватизация. Правда, результаты его деятельности оказались прямо противоположными: экономика дестабилизировалась окончательно, а рубль, вместо укрепления, рухнул. О приватизации скажем позже.

Гайдар ничего не сказал о сроках, но перед Новым годом, выступая по телевидению, о них сообщил народу сам Ельцин: «Мы вступаем в 1992 год. Это год особый. Нам предстоит создать основы новой жизни. Говорил не раз и хочу повторить: нам будет трудно, но этот период не будет длинным. Речь идет о 6–8 месяцах».

2 января 1992 было объявлено о либерализации цен, то есть о снятии всякого государственного контроля над ними. «Заботясь о народе», — стало быть, чтоб не затеял бунт раньше времени, — сообщили, что цены на молочные продукты, сахар, растительное масло и детское питание могут повыситься не более чем в 3,5 раза, на бензин и водку в 4 раза, проезд наземным и водным транспортом подорожает в 2 раза, воздушным транспортом — в 3 раза.

Опять же промахнулись в своих подсчётах (если у них были какие-то подсчёты, а не фантазии и мечты): после освобождения цены и тарифы, вопреки посулам, увеличились в десятки раз; люди потеряли все средства и сбережения.

Позже Гайдар хвастался, что своей реформой сумел обрушить «денежный навес». Так он назвал сбережения граждан России, хранившиеся на лицевых счетах многочисленных сберкасс. Общий объём этих средств превышал 100 миллиардов рублей, что при тогдашнем паритете валют соответствовало примерно такой же сумме в американских долларах. Ликвидировав личные накопления собственного народа, сделанные за всю жизнь людьми и их предками, правительство признало все долги перед западными кредиторами, включая советские, и обязалось выплатить их. Позже обещали выплатить и царские долги.

Одновременно эта новая команда стала клянчить на Западе гуманитарную помощь в любой форме, так как наладить что-либо внутри страны в принципе не была способна. Из США и стран Европейского Союза поступили значительные партии продовольствия из военных запасов с почти закончившимся сроком годности. Эти продукты частично распределялись по больницам, школам, обществам ветеранов, но большая часть была просто-напросто разворована и пущена в продажу как обычный товар. Очень многие чиновники, занятые распространением гуманитарной помощи, хорошо погрели на ней руки.

Стало ясным, что близость к власти — это источник для заработка. В начале 1992 года Министерство юстиции России зарегистрировало 27 политических партий и около восьмисот общественно-политических организаций. Разница между ними была едва заметна.

В середине 1992 года был создан «Гражданский союз». В него вошли Российский союз промышленников и предпринимателей, во главе которого стоял А.И. Вольский, Народная партия «Свободная Россия» во главе с вице-президентом А.В. Руцким, Демократическая партия РФ во главе с бывшим членом ЦК КПСС, рабочим-строителем Н.И. Травкиным. К этому союзу примыкала Федерация независимых профсоюзов России. «Гражданский союз» заявил, что встаёт в «конструктивную оппозицию к правительству Е. Гайдара» и потребовал немедленной корректировки курса реформ. Политическая борьба против оппозиционеров свелась к навешиванию ярлыков: «заговор реваншистских сил», «красно-коричневые», «партноменклатура» и т. д. Одновременно взяли курс на усиление личной власти президента РФ в ущерб власти парламента, где соотношение сил постепенно менялось в пользу оппозиции.

В последние месяцы 1991-го и в начале 1992 года началось сепаратистское движение в Чечне. Под руководством президента республики Д. Дудаева были разгромлены все прежние политические и общественные институты; их сторонники и активисты бежали в Россию. 4 января 1992 года постановлением парламента Чечни были отозваны все депутаты, избранные ранее в центральные представительные органы.

Российское правительство официально согласилось на передачу чеченским властям половины всего вооружения, находившегося в частях Российской Армии, дислоцированных на территории Чечни. Остальное было либо захвачено силой, либо оказалось в руках сепаратистов в результате коррупции высших должностных лиц России. Позже назывались имена виновных, среди которых фигурировали и.о. премьер-министра Е. Гайдар и занимавший пост министра Вооруженных Сил СНГ маршал Е. Шапошников. Начатое расследование было свёрнуто.

О своём особом статусе заговорил Татарстан. Именно здесь Ельцин сказал свои знаменитые слова: «Берите себе столько суверенитета, сколько сможете унести».

24 октября в Москве состоялся учредительный съезд Фронта национального спасения. Это была попытка объединения левой оппозиции: в съезде участвовали коммунисты, Аграрный союз России, Российский общенародный союз, движение «Трудовая Россия», Союз офицеров, «Всероссийское трудовое совещание» и ещё ряд мелких общественных движений и групп. Один из лидеров Фронта И. Константинов так определил основные задачи новой организации:

«Фронт должен объединить представителей трудовых коллективов, профсоюзы, военнослужащих. Надо создать единое движение, которое способно было бы изменить ход истории России. Мы будем бороться за власть и в самое ближайшее время. Мы будем вести борьбу конституционно-законными способами».

Через три дня Ельцин потребовал распустить Фронт национального спасения как незарегистрированную организацию, деятельность которой противоречит Конституции и законодательству страны, ибо призывает к свержению власти, дестабилизирует общество, натравливая одних людей на других. О. деятельности самого Ельцина, противоречившей Конституции СССР, разумеется, не было ни слова. 28 октября 1992 года вышел указ о запрещении ФНС на территории Российской Федерации.

Возникла идея проведения общероссийского референдума о власти. Видимо, младореформаторы считали, что в конкретных условиях можно будет сфальсифицировать результаты или дать произвольную интерпретацию полученным результатам. Ведь инструментарий проведения такого референдума находился под полным контролем исполнительной власти, в руках которой находились рычаги управления средствами массовой информации. В те времена Г. Попов предлагал созыв Учредительного собрания.

3 ноября 1992 года Ельцин встретился с десятью лидерами «Гражданского союза». Он заявил, что считает этот блок своей надёжной опорой (но при этом не принял ни одного их предложения). В дальнейшем стало ясно, чего стоят лидеры этого «союза». Наиболее показательна карьера А. Руцкого, цель которого была — только удержаться при власти. Он проделал путь от вице-президента Российской Федерации до узника «Матроской тишины», а оттуда попал в губернаторы Курска, и после первого же срока был изгнан избирателями.

С такими лидерами «Гражданский союз» умер сам собой. Да и зачем он теперь был нужен? Элита концентрировалась вокруг своего нового, настоящего вождя. Пришло время её триумфа: весь ресурс страны переходил в её руки; можно было отложить мелкие разногласия на потом. Народ безмолвствовал? Нет, ему затыкали рот.

Новое поколение догматиков

Сегодня, по прошествии лет зная результаты их деятельности, мы можем дать оценку младореформаторам начала «эпохи реформ». Это были малограмотные, легко поддающиеся манипуляции люди, много говорившие о будущем процветании, но беспомощные в решении простейших текущих проблем. Не имея собственных мыслей, они полностью подпали под власть западных схем рыночной экономики, причём эту экономику они представляли себе весьма своеобразно, веря, что есть какой-то всесильный чистый рынок.

Юные реформаторы исходили из того, что построение рыночной экономики — это процесс, который в разных странах происходит примерно одинаково, а потому им всего лишь надо наложить на Россию «рыночную матрицу» — и дальше всё получится само собой.

Опыта перехода от экономики социалистического типа с доминированием общественной собственности, централизованным планированием производства и т. д. к началу реформы не было. Образцом для наших реформаторов стала Польша, которая раньше других стран социалистического лагеря приступила к подобной реформе (её связывали с именем министра экономики Лешека Бальцеровича). А центральным компонентом польского варианта была шоковая терапия, то есть быстрое, практически мгновенное освобождение рынка с такими неизбежными следствиями, как невероятно высокие темпы инфляции, обесценивание сбережений населения, ломка существующих хозяйственных связей, беспрепятственное проникновение на внутренний рынок зарубежных товаров и т. д.

Польские реформаторы, как и наши, полагали, что далее рынок сам собой расставит всё по своим местам, найдёт соответствующие данному хозяйству и его структуре цены, ставки заработной платы, тарифы на всевозможные услуги, в том числе транспорт, электроэнергию и прочее, и само собой установится экономическое равновесие. Все реформаторы того периода, что в Польше, что в России, жили с головами, свёрнутыми в сторону Запада, и не могли себе представить, что положение равновесия может оказаться и неприемлемым.

Экономика — это нелинейная динамическая система; равновесие в ней требует определённого потока вещества и энергии. Она подобна живому организму: чтобы он жил, его надо кормить и создавать внешние условия, совместимые с жизнью. Если же не кормить, то равновесие установится на уровне дистрофии. Кроме того, страны существуют не в вакууме, а в окружении других стран, которые конкурируют за жизненные ресурсы. И слабые здесь не выживают.

На первых порах Польше довольно быстро удалось достичь сбалансированности, хотя многие оставались недовольными: при шоковой терапии уровень благосостояния существенной части населения понизился, а при перестройке структуры экономики (из-за резких изменений системы цен и под давлением внешней конкуренции) многие предприятия закрылись, выросла безработица. Однако динамика была вроде бы положительной, и можно было ожидать, что здесь всё будет хорошо. Однако довольно скоро возник вопрос: а нельзя ли было получить примерно те же результаты с меньшими социальными издержками? Ведь экономические успехи оказались не столь велики: в 2002 году уровень безработицы держался на уровне 17 %.

Время от времени наши либералы-экономисты вспоминают страны Американского континента как пример успешных реформ — Чили, Бразилия, Аргентина, Мексика. Правда, результаты здешних реформ они изучали по рекламным проспектам Гарварда.

Сегодня Аргентина вполне может соперничать с нами по удельному — в расчёте на душу населения — вывозу капитала и по провалу реформ. В других странах тоже никаких чудес реформирование не дало.

В Аргентине были и авторитарный режим, который не раз пытался демократизироваться, и ряд монополизированных отраслей, и многие неблагоприятные факторы, но, стартовые позиции всё же были лучше, чем в России. Когда в конце 1970-х годов у экономистов или политологов спрашивали, какая страна третьего мира первой индустриализуется, станет полноценной рыночной страной с развитым гражданским обществом, почти все без сомнений отвечали: Аргентина. И вот в этой стране, сколько бы ей ни советовали, какие бы благоприятные факторы для развития рынка ни находили, ничего путного не вышло. Беспрецедентный вывоз капитала (выше оказались только объёмы и темпы бегства капитала из России) и всевозможные неурядицы отбросили Аргентину назад, и она пережила настоящую экономическую катастрофу. Она оказалась в тупике, из которого вынуждена выбираться ползком. Сегодня Аргентина — не позитивный, а негативный пример.

Не зная реального положения в странах, реформы которых они брались копировать, наши реформаторы к тому же не знали ни рынок стран Запада (в частности, США), ни свою собственную страну.

Прежде всего, у них не было понимания, что не существует нигде в мире ни «чистого» рыночного, ни «чистого» планового хозяйства. Всякое хозяйство намного сложнее, а потому любая теория ограничена, не полна, не применима во многих и многих случаях. Но, будучи по складу ума пусть и грамотными, но начётчиками, они пытались выбрать книжку с подходящей теорией, а книжек и теорий много, и не зная, за какую взяться, они вынужденно составляли эклектическую мешанину догм, — и постоянно спотыкались, ибо жизнь — другая, не соответствует она никаким теориям!

И.Л. Солоневич писал по сходному поводу:

«Усилия философских поколений были, прежде всего, усилиями недобросовестными. Под этикеткой науки нам преподнесли то, что никогда никакой наукой не было и не является наукой сейчас. Наше сознание наполнили рядом иллюзорных представлений. Наши души наполнили ненавистью. Наш язык засорили словами, которые в большинстве случаев не означают ровным счётом ничего, и во всех случаях означают, по меньшей мере, фальсификацию. Всякий философ норовит свергнуть всякую религию и всякую традицию и на их место поставить свою Истину с большой буквы, единственную научно обоснованную, единственную, во имя которой можно и должно ненавидеть и резать ближних своих. Вот ненавистью и резнёй мы и занимаемся десятки лет подряд…»

Насколько несходны понятия «рынок» и «социализм»? Тождественны ли понятия «рынок» и «капитализм»? В этой области знаний немыслимое количество химер и мифов. Социализм — отнюдь не один только план: строем в магазин, к прилавкам попарно — ать, два! Капитализм — совсем не только рынок, и даже совсем не рынок.

И то, и другое, имея в составе своём элементы рыночной экономики, перемешанные в той или иной пропорции, выходит за пределы экономики. Современный западный капитализм — не столько рынок сам по себе, и даже не столько форма его особой организации, сколько способ эксплуатации рынков других стран. Фернан Бродель без всяких экивоков назвал такой капитализм «противорынком», поскольку его суть «в явно другой деятельности», «в неэквивалентных обменах, в которых конкуренция, являющаяся основным законом так называемой рыночной экономики, не занимает подобающего места».

Мы ведь знаем (в отличие от наших реформаторов), как Запад стал богатым — не от рынка, а от противорынка! Помните знаменитые «банановые республики»? Целые страны Латинской Америки под угрозой силы выращивали бананы, а скупала их единственная компания: американская «Юнайтед Фрутс», устанавливая монопольно низкие цены, и она же продавала их по всему миру по монопольно высоким ценам! Где в этой «экономической модели» рынок? Нет его.

И сегодня Штаты хорошо живут не со своего «рынка», а потому, что продают компьютерное программное обеспечение, и торговля идёт совсем не по рыночной цене. «Железо» — не проблема, кто угодно может его делать: Корея, Малайзия, Китай, — и сделают дёшево. Но кому оно нужно, без программного обеспечения?

Страна, выходящая на рынок с эксклюзивным товаром, добывает себе преимущество тем, что её товар вне рынка. Самолёты, оборудование для атомных электростанций, подводные лодки, космические услуги — да мало ли. Какой смысл Америке корячиться, выпуская то, чего и так полно, уповая на «низкую цену» или «дизайн»? Пусть этим баловством занимаются китайцы. Америка, и не только она, стала самой богатой, потому что превзошла рыночную экономику. И Россия могла бы так же, хоть в 1982, хоть в 1992 году. Кто мог бы ей помешать? Но прежние, советские начальники не понимали этого. Не понимают и наши, с позволения сказать, «реформаторы».

Конечно, международный монополист, выпуская товар с избыточной ценой, — если отвлечься от экономической терминологии, — обворовывает другие страны. Но такова сегодняшняя практика! Таковы, если вспомнить Гайдара с его выступлением в ноябре 1992 года, правила игры! Отчего же не стал он играть в эти игры, а затеял создание «рыночной экономики» с нуля, обещая, что вот-вот, ещё год-два, и мы начнём выпускать конкурентоспособную продукцию? Какую, зачем?

И теперь мы — третьеразрядная сырьевая страна, потому что Гайдары, ясины и прочие игроки без правил всё развалили.

Монополию можно понимать и как чьё-то исключительное право на что-либо (производство, торговлю), и как крупное хозяйственное объединение, сосредоточившее основное производство (и/или сбыт) какой-то продукции. Взявшись громить советскую экономику, наши догматики изначально считали всякую монополию вредной. Но сама суть советской плановой экономики была в высокой степени монополизации, притом, что крупнейшие предприятия имели полный цикл производства, — пришлось громить её до основания.

Согласимся, такое строение нашей экономики имело свои отрицательные стороны, но в определённые моменты развития (например, при военной угрозе) давало возможность более продуктивно использовать ресурсы. А что реформаторы предложили взамен?

Мы говорили уже, что сравнивать советскую и западную экономику трудно, в силу их полной несхожести. Они просто разные, примерно настолько же, насколько разные слон и кит. Если посмотреть на этих млекопитающих с физиологической точки зрения, то легко найти общие свойства. У них сходные пищеварительная, нервная, кровеносная, дыхательная системы — ведь они относятся к одному классу позвоночных. Но они и произошли, и развивались в разных внешних условиях. Они по-разному живут, питаются и дышат. Если слона поместить на глубину в какие-то жалкие сто метров где-нибудь в Тихом океане, он жить не будет. Кит будет, а слон нет. Поразительно! Ещё хуже дело, если попытаться переделать слона в кита на суше. Вот какое значение имеют условия, в которых развиваются и существуют объекты — будь то слоны, киты или экономики.

Так вот, молодые люди с серьёзными лицами, пришедшие в первое правительство Ельцина с рыночной догмой в башке и калькулятором в руке, затеяли расчленить слона и превратить его в кита. Но поскольку изменить природные условия России, а также и её геополитическое окружение они были не в силах, то там, где был слон, появилось скопище мокриц, ворон, червей, гиен и тараканов, дожирающих слона.

Мокрицы. То, что было вполне конкурентным на внутреннем рынке при закрытии допуска иностранных товаров, оказалось ненужным на внешнем рынке. Если сырьевики производили продукцию, нужную мировому рынку, и сырьё брали, то с другими товарами удавалось выходить на внешний рынок только благодаря демпинговым ценам. Продавали, чтоб урвать хоть сколько-то валюты.

Вороны. Реформаторы полагали, что можно быстро сформировать слой частных эффективных собственников, раздав государственную собственность. Но получив собственность даром, новые собственники не пожелали наращивать капиталы своим трудом, эффективно и экономично используя собственность. Многие из них считают «своим» только то, что лежит на их личном счёте в надёжном зарубежном банке, а предприятие им интересно только до тех пор, пока из него можно ещё что-нибудь «утащить» на свой личный счёт.

Черви. У вчерашних директоров, ставших владельцами многочисленных АО, было сильнейшее желание продавать свою продукцию по рыночным ценам, а материально-техническое снабжение иметь плановое, как при социализме, то есть почти бесплатное. За какие-то отдельные услуги, оказанные чиновникам, им это иногда удавалось.

Гиены. При «открытом рынке» всё возможное сырьё непременно будет вывезено из страны. Ограничение здесь — только технические возможности вывоза, а не какие-то государственные интересы. Но если нефть и газ продают на внешнем рынке, а государство не принимает сдерживающих мер, то на внутреннем рынке цены на эти энергоносители стремятся к уровню мировых. Это ускоряет и усиливает падение производства: никакое предприятие не сможет платить за энергию по мировым ценам, если выпускаемая продукция по всем параметрам резко отстаёт от мирового уровня. Под угрозой разрушения оказывается всё, находящееся за пределами нефтяной и газовой отраслей, некоторых других сырьевых производств и предприятий по первичной обработке сырья, да ещё предприятий, без которых работа сырьевиков невозможна (электроэнергетика, железные дороги).

Тараканы. Монополист-производитель не заинтересован в снижении затрат. Он принимает за базу не «нормальную» прибыль демонополизированной системы, а свою сверхприбыль. Но такая мерка приводит его к сильно завышенной оценке своих затрат. Из-за этого с позиций монополиста многие, казалось бы, целесообразные меры экономии смотрятся как невыгодные. Он любые излишние траты перекроет ценой.

А строить рыночную экономику и одновременно сдерживать цены на базовые продукты — это значит, не построить ни рынка, ни нормального государства! Остаётся всему скопищу паразитов дожрать слона и умереть.

Есть монополии, обусловленные объективными факторами (технологическими, организационными, инфраструктурными и пр.). Это — естественные монополии. Государство обязано следить за деятельностью таких монополий, участвовать в управлении ими, издавать регуляционные нормы и следить за их выполнением. Получилось ли это у реформаторов? Нет. Регулирование деятельности монополий, хотя бы на законодательном уровне, осуществлялось неэффективно. И даже сегодня, когда есть антимонопольное министерство с огромным штатом сотрудников, монополизм проявляется и в сырьевых отраслях, и в обычной торговле, будь то мелкооптовый рынок или система уличных ларьков. Все знают случаи, когда продавца, пытающегося продать свои помидоры дешевле, чем соседи, просто выгоняют с рынка.

В течение первого года реформ, когда правительством заправлял Гайдар, прилавки быстро наполнялись товарами, — и практически никто не мог их покупать. Но вспомните — именно полными прилавками, как главным успехом своих реформ, гордились наши младореформаторы! Витрины, вот что они обещали народу. А смогут ли люди купить выставленные на витринах товары, это их не волновало.

Предлагаем фрагмент из передачи А. Караулова «Момент истины» от 9 марта 2003 года:

ВЕДУЩИЙ. — Когда недавно Михаил Касьянов отвечал на вопрос депутатов Думы, речь, прежде всего, шла о трубах, о ЖКХ. Судьбой стана-5000, кстати говоря, здесь никто так и не поинтересовался, но речь шла о ЖКХ. Реформа началась.

Вслед за Кемерово, где коммунальщики заварили заживо за неуплату платежей в своей комнате в общежитии 50-летнего гражданина Плотникова и довели его тем самым до самоубийства, так вот, вслед за этой кемеровской трагедией сегодня в нашей стране происходит череда новых кровавых коммунальных драм. В том числе и со смертельным исходом, об этом в нашей программе речь впереди. Так вот, когда Михаил Касьянов отвечал на вопросы депутатов, произошёл скандал, пожалуй, самый крупный за всю политическую карьеру Касьянова. О чём, впрочем, никто из ведущих СМИ, а почти все они были представлены в этот день в Думе на заседании палаты, никто не сказал ни единого слова (выделено нами, — Авт.).

НИНА ОСТАНИНА (зампред комитета по делам женщин, семьи и молодежи). — Это был единственный момент, когда Дума приветствовала слова премьера аплодисментами. Радовались честности, наивности этого человека. Иван Иванович Мельников задал вопрос Касьянову — когда заработная плата бюджетникам будет равна прожиточному минимуму? Касьянов честно сказал, что правительство никогда этого не сделает по той простой причине, что это не обеспечено товарами у нас в России. Буквально слова были такие, цитирую, что «если повысим заработную плату до прожиточного минимума, тогда они сметут всё с полок магазинов, и магазины будут пустыми» (выделено нами, — Авт.).

ВЕДУЩИЙ. — То есть в переводе на русский язык премьер сказал следующее: если люди будут жить так, чтобы не умереть, в магазинах не будет продуктов.

ОСТАНИНА. — Да, совершенно правильно.

ВЕДУЩИЙ. — Официальное заявление премьер-министра. Зарплата у бюджетников не вырастет до прожиточного минимум, то есть не поднимется даже до грани между жизнью и смертью человека, потому что у нас сегодня, оказывается, такая экономика. А всё это особенно эффектно звучит на фоне многочисленных успехов экономики, о которых прежде рапортовало и президенту, и стране наше правительство, так вот у нас оказывается такая экономика, что если люди будут получать зарплату хотя бы в 100 долларов, магазины по всей России тут же окажутся пустыми.

ГЕОРГИЙ КОСТИН (зампред комитета Госдумы по промышленности). — Мне сложно комментировать, прежде всего, Касьянова потому, что витрины магазинов, которые сегодня полны, ведь они полны искусственно. В любой стране объём валового продукта соответствует количеству выпущенных бумажных денег. Ну, минимум это 80 % от валового продукта составляют деньги, у нас 13 %.

ВЕДУЩИЙ. — По прогнозу ведомства министра Грефа, прожиточный минимум в 2003 году составит 2253 рубля, уже всё посчитано. А по расчёту ведомства другого министра — Починка, с 1 октября 2003 года оклад врача составит 2206 рублей, на 37 рублей меньше, чем прожиточный минимум. Оклад санитарки 900 рублей. То есть работники санитарных служб наших поликлиник и больниц будут находиться лишь на полпути к прожиточному минимуму.

КОСТИН. — Нам МВФ не велит увеличивать денежную массу. Знаете, у меня был анекдотичный случай. Несколько лет назад в Воронеж приезжал Лившиц. В конце концов, я его зажал в угол и говорю, слушай, почему вы не увеличиваете денежные средства? Я что, не прав? Он говорит: прав. Так почему? Разворуют. Ну, извините меня, это уже другая сторона дела, разворуют. Поэтому сегодня прежде всего надо увеличить денежные средства, которые нужно пустить в оборот. В этом случае сразу предприятия заработают. У них появятся оборотные денежные средства.

Бартер исчезнет, прекрасно. Люди получат зарплату, которую должны им, и пойдут в магазин покупать. При том меня как производственника интересует даже не то, что они купят, и будут сыты, меня интересует другое, как только они раскупят с прилавков магазинов товар, немедленно заработает производство. Но вся беда в том, что даже долги за зарплату сегодняшние больше, чем количество товаров в деньгах, которые хранятся на полках. Поэтому они мгновенно исчезнут. Раз малая покупательная способность, не покупают товары, нет стимула у производства. А как производить, когда его не покупают, товар».

И вот мы переходим к важнейшему вопросу: каковы были истинные цели реформ? Зачем забили слона?

Чтобы судить об этом, надо посмотреть на результаты. Что мы получили в итоге? Мы получили 50-процентный спад производства, замедление развития самых передовых отраслей, снижение жизненного уровня у 85 % населения, с переходом очень значительной его части за черту бедности. Разрушен экономический, а особенно военный потенциал Советского Союза, а затем и России.

Сегодня нам объясняют, что основным источником средств для нашей радикальной реформы «оказался» имевшийся резерв снижения уровня жизни населения. Иначе говоря, чтобы провести очень нужные для страны перемены, понадобилось отнять средства у населения — больше их взять было неоткуда. И это само по себе якобы не было неожиданностью для реформаторов — они так и «планировали». Неожиданностью оказались масштабы и длительность этого процесса.

Но, позвольте, о чём речь? О какой пользе стране? Ведь произошёл обвал, а не реформа. Что же получается, народ своими средствами профинансировал разгром собственной страны?

В обозримом прошлом, если какой-то враг желал разгромить Россию, он всё-таки тратил свои деньги, а наше государство сорганизовывало народ на противодействие врагу. То, что произошло с Россией в 1990-х годах, не укладывается в голове. Сначала начинаешь думать, что каким-то чудом во власть попали окончательные дураки. Но это сомнительно: не может быть, чтобы дураков «наверху» было так много. Затем, дураки ни одного дела до конца довести не могут, будь то строительство или развал.

Значит, во власть попали враги. Вот это уже больше похоже на правду: толпа дураков даже при одном умном враге — страшная сила.

Нашу гипотезу подтверждает то, что реформаторы всё делали не самостоятельно; их вели на верёвочке всевозможные иностранные советчики, которых было предостаточно в России с 1990 года, а также они принимали ту стратегию, которую им рекомендовали Международный валютный фонд и Всемирный банк. Нам и сегодня объясняют: главное, чтобы нами было довольно мировое сообщество.

Мы полностью зависим от милости Запада.

Отметим, кстати, одно обстоятельство. Присутствие СССР в мировой политике способствовало облегчению условий жизни наёмных работников во всем мире. Любой собственник понимал, что если во взаимоотношениях с ними перегнуть палку, то его, как в СССР, могут лишить собственности. И не секрет, что с исчезновением Союза капитал активно наступает на права трудящихся. Как ни шельмуют марксизм, но Маркс правильно предвидел основные тенденции.

Но и это ещё не всё.

Мы приводили уже градацию целей государства. Самая первая, цель нижнего уровня — простое выживание государства. И вот сегодня мы видим, что главные усилия властители направляют на то, чтобы удержаться у власти и иметь возможность личного обогащения. А государство как таковое не достигает уже даже своей простейшей цели — выживания! В «новой» России государство не состоялось. Всё, что мы имеем — это разрозненный конгломерат «элитных» кланов, рвущих с России последние куски.

Так вот, интересы враждебных сил за пределами нашей страны совпали с интересами младореформаторов и их покровителей. Почему либерализацию цен и приватизацию проводили в авральном порядке? Потому что они очень спешили. Они понимали, что их положение очень зыбкое. Ведь вторая попытка «повернуть назад» могла оказаться существенно более эффективной, чем в августе 1991 года, а экономической основой для возможного «поворота» была государственная собственность и остатки социализма. Поэтому им — зарубежным врагам и отечественным ворам — надо было в одночасье перевернуть всё общество и создать силы, на которые можно будет опереться в дальнейшем.

Они устраивали шок не для экономического развития (его и не получилось), а для разрушения социалистических производственных отношений, так, чтобы мечтавшую о реставрации советскую бюрократию (точнее, её наиболее идеологизированную, консервативную часть) оставить не у дел, без экономических рычагов влияния, в хозяйственном вакууме, образующемся после «перевода» экономики как бы в другое измерение.

Обвал был предопределён. Но, похоже, истинные масштабы ужаснули даже их, — да только переживали они вовсе не за народ, а за себя: ведь терпение народа могло лопнуть, и их могли просто смести. А то, что народ вымирает, это их не смущало. Это входило в планы реформаторов. Они намерены и дальше жить с продажи сырья, и лишний народ им не нужен — он же тратит на себя то, что можно с успехом продать. Так что пенсионеры — личные враги нашей элиты, ибо самим своим существованием уменьшают их доход. Реформы ради «блага страны» будут продолжать, пока в ней не вымрут все.

И только если народ научится различать слова и реальные дела, возможно, что-то изменится.

Приватизатор всея Руси

Сколько раз выслушивал народ, недовольный криминализацией общественных отношений, объяснения экономистов-либералов: дескать, первоначальное накопление капитала всегда носит криминальный характер, но надо потерпеть, ибо это необходимое условие формирования капитализма! Но либералы всегда «забывают» маленькую деталь: накопленные воровством богатства становятся основой капитализма только в том случае, если они вложены в основные фонды и развитие производства. А если эти богатства используются ворами для личного потребления или вывозятся из страны, то никакое это не «первоначальное накопление», а терпеть придётся вечно.

Уже который год «демократы» внедряют в общественное сознание мысль о порочности самого принципа государственной собственности на основные производительные силы. При этом ссылаются на то, что на Западе это якобы именно так, и посмотрите, как хорошо они живут! На это работала вся информационно-пропагандистская машина с самого начала «перестройки». Эту эстафету подхватили и СМИ РФ.

Фактически переход государственных предприятий в частную собственность начался в 1988 году, когда были приняты законы «О государственном предприятии (объединении)» и «О кооперативах». Создание нового экономического фундамента было политической задачей, которая не имеет никакого отношения к развитию страны и благополучию народа. Людям говорили об экономике, а речь шла о политике. Там, «наверху», никто всерьёз не собирался ничего созидать, там думали в первую очередь об удержании власти для обеспечения собственных шкурных интересов.

Замысел был элементарно прост: в кратчайшие сроки создать класс частных собственников как социальной опоры новой политической власти. С приходом к власти Ельцина машина приватизации была запущена на полный ход, а для обоснования происходящего людям внушали, что сама по себе приватизация государственного имущества, как метод повышения эффективности национальной экономики, известна в мире очень давно.

Действительно, это так. Но обычно государство проводит приватизацию, когда не видит необходимости иметь в своём владении те или иные отрасли или отдельные предприятия и считает, что частный капитал сумеет лучше использовать возможности, предоставляемые экономикой, сумеет эффективно добиваться снижения затрат и т. д. на данных предприятиях. При этом государство получает деньги: во-первых, за проданную государственную собственность, во-вторых, более эффективный хозяин платит налоги и берёт на себя обязанности по трудоустройству граждан.

То есть, начиная приватизацию, обычно учитывают возможные потери и прибыли государства. В России были только потери.

Во всём мире считается, что нельзя отдавать под приватизацию предприятия или отрасли, нужные государству, например, имеющие оборонное, социальное, научно-техническое значение, или связанные с национальными традициями. В России с этим считаться не стали.

Во всём мире государство имеет возможность в случае необходимости национализировать предприятия, находящиеся в частных руках. Примером может служить Великобритания, в которой сменявшие друг друга правительства лейбористов и консерваторов последовательно то национализировали, то приватизировали те или иные производства. В России возможность национализации или деприватизации вообще не предусматривалась.

Но в любом случае цели как приватизации, так и деприватизации вполне чётко формулируются и просчитываются. Они направлены на оптимизацию, в том числе и экономического положения страны.

У нас же, как мы говорили выше, действовали не экономические, а политические критерии — надо было отобрать экономический потенциал у государства, передать его в частные руки и тем самым обеспечить необратимость политических изменений, невозможность реставрации социалистической системы. Естественно, в расчёт не брались далёкие перспективы и не оценивались угрозы безопасности страны, которые порождались самим процессом ускоренной приватизации.

Крайнюю точку зрения на происходивший в этот период процесс раздачи в частные руки государственной собственности придерживается генерал Н.С. Леонов в своей книге «Крестный путь России». Он считает, что заказ на «дикую приватизацию» был сделан из США, так как сам Ельцин в силу своей малограмотности в принципе не мог быть генератором каких-либо экономических идей.

Ни сам А. Чубайс, и никто из его сотрудников — основных организаторов приватизационного процесса в России (А. Кох, П. Мостовой, М. Бойко и пр.) — ни единым словом не упоминают о своих связях с американскими исследовательскими центрами и государственными учреждениями, откуда они получали советы и рекомендации. Это молчание характерно, поскольку многие в России знали, что в аппарате А. Чубайса всегда работали американские «эксперты», имевшие доступ ко всей информации. Они работали прямо в кабинетах правительственных структур, но «демократическая» пресса молчала об этом.

И лишь в 2000 году, в пылу очередной предвыборной президентской кампании в США, республиканцы сделали достоянием гласности некоторые подробности нашей российской приватизации. Выяснилось, что в 1991 году в результате переговоров, которые вели А. Чубайс и Е. Гайдар с российской стороны и Андрей Шлейфер и Джеффри Сакс со стороны США, при Гарвардском университете был создан Институт международного развития.

Гражданин США Андрей Шлейфер родился в Москве и в подростковом возрасте выехал вместе с родителями в Америку, давно поддерживал тесную дружбу с министром финансов США Лоуренсом Саммерсом (в период Президентства Клинтона), который был его учителем и наставником в Гарварде. Неудивительно, что Шлейфер стал руководителем Института международного развития и практически без конкуренции выиграл государственный контракт в 57 миллионов долларов на управление денежной помощью России.

Естественно, министр США Лоуренс Саммерс руководствовался политическими целями. А вот Андрей Шлейфер и А. Чубайс, вполне возможно, имели и другие цели, например, повышение личного благосостояния. Так, Шлейфер и его ближайший помощник Джонатан Хей, почти постоянно находившийся в Москве, не только сами участвовали в этом деле, но пристроили к кормушке своих жён, получив возможность создавать некие «инвестиционные фонды» в России.

Элизабет Хеберт (супруга Хея) создала фонд под названием «Паллада». У него не было на счетах ни копейки, но он легко «выиграл» крупный контракт российского правительства на право работы с деньгами Фонда защиты инвесторов. В этот фонд отчислялось 2 % от аукционной цены приватизируемых предприятий плюс частично кредиты Всемирного банка. Также сами Шлейфер и Хей использовали деньги американского правительства для собственных инвестиционных проектов в России. В конце концов, об этом узнали в Гарварде и приостановили контакты с этими людьми, а правительство США, в свою очередь, приостановило кредитование Института международного развития, который, не получая государственных денег, вскоре прекратил своё существование.

Министерство юстиции США возбудило уголовное дело против Шлейфера и Хея. Три года шло расследование, и 26 сентября 2000 года Федеральная прокуратура США предъявила официальное обвинение двум главным советникам Чубайса в том, что они использовали государственные средства в целях личного обогащения и пользовались закрытой российской информацией для сколачивания личного состояния. Сам Чубайс, как только узнал о разразившемся в США скандале, сразу заявил, что он разрывает отношения с Гарвардским университетом, что он знать ничего не знает.

А. Чубайс, как и Е. Гайдар, — выходец из семьи военного политработника. Его отец преподавал научный коммунизм в военном училище. Сам Анатолий Борисович был членом КПСС; в 1990–1991 годах примыкал к «Демократической платформе в КПСС». Он окончил Ленинградский инженерно-экономический институт им. Тольятти. После защиты диплома остался на кафедре, и после защиты диссертации об управлении НИОКР стал доцентом (1982 год). Параллельно с обучением студентов теориям рыночной экономики, доцент Чубайс участвовал в кооперативном движении.

3 апреля 1990-го блок «Демократические выборы-90» победил на выборах Ленсовета, и вместе с ним в коридорах Мариинского дворца появился Чубайс. Именно его группе было поручено разработать идефикс ленинградских демократов — создание в городе свободной экономической зоны. Ожидание некоего чуда, которое решит все проблемы, было вообще крайне характерно для той эпохи, и Чубайс бодро взялся за его поиски. Однако через полгода выяснилось, что работа идёт неудовлетворительно, и Ленсовет, констатировав это, вместо того чтобы выгнать, утвердил Чубайса в должности первого заместителя председателя Ленгорисполкома и председателя Комитета по экономической реформе, хотя к нему как экономисту и к его концепциям уже тогда среди специалистов было достаточно скептическое отношение.

Социолог Светлана Малахова, работавшая тогда в Ленсовете и не раз обсуждавшая с Чубайсом конкретные экономические проблемы, вспоминает, что идеи Чубайса были просты: как можно быстрее «выкинуть» как можно больше собственности на рынок и отдать её кому угодно, лишь бы скорее, время всё «устаканит», рынок всё «утрясёт». Главное — собрать деньги, отправить их в Москву и там сжечь, потому что денег слишком много. Что будет с людьми, какие социальные последствия могут быть, — не имеет значения. Кто выживет, тот выживет. Наплевать на социальную сферу вообще; сейчас нельзя себе позволить отвлекаться на эти раздумья, надо подавить в себе жалость.

Чубайс, говорит Светлана Малахова, был, по сути, примитивен, но создавалось впечатление, что он гордится этим, «заводится», ощущая себя этаким «железным Феликсом», хладнокровно экспериментирующим с ничтожными людишками.

В Исполкоме Ленсовета он проработал до лета 1991 года, пока А. Собчак, с которым у него тогда были не слишком дружеские отношения, не стал мэром. В образованной вместо Исполкома мэрии места для Чубайса уже не нашлось, и он получил почти декоративный пост главного экономического советника мэра, который и занимал до назначения председателем Госкомимущества. В Москву он перебрался практически сразу же после переворота, в сентябре 1991 года.

Почему Чубайс был избран тогда для роли главного «приватизатора», неизвестно, но можно предположить, что в этом сыграло свою роль знакомство с Гайдаром, которому для проведения приватизации нужен был «свой», решительный, равнодушный к неминуемым социальным последствиям человек. Ельцин после встречи с Чубайсом назначил его (с 7 ноября 1991 года) председателем Государственного комитета Российской Федерации по управлению государственным имуществом в ранге министра РФ.

Главнейшей чертой Чубайса как политика является правовой нигилизм. Если желаемой цели мешает какой-то закон, он его игнорирует. Пока нужное, но незаконное решение оспаривают, работа будет идти. Даже если отменят, можно принять такое же решение под другим названием.

По сути, вся российская приватизация была проведена в рамках именно этой идеологии — идеологии беззакония. И началась она с фактической «отмены» закона «Об именных приватизационных счетах».

1 ноября 1991 года Съезд народных депутатов РСФСР принял постановление «О правовом обеспечении экономических реформ». Причина принятия этого постановления была проста: дать исполнительной власти право на принятие срочных мер, ведь никакой парламент не в состоянии оперативно принимать нужные законы. Поэтому предлагалось дать право президенту-реформатору Б. Ельцину своими указами, не обращая внимания на устаревшее, неполное и противоречивое законодательство РСФСР, издавать указы.

Правда, была принята оговорка, что проекты таких вне-законных указов будут направляться в Верховный Совет, который имел право в недельный срок отклонить проект; если же в течение недели отклонения не последовало, то президент мог подписать указ, и он вступал в силу. Депутаты считали, что это чрезвычайное постановление, принятое в чрезвычайной обстановке, будет служить делу возрождения России. Как они ошиблись! Наиболее яркий пример их ошибки — история с введением приватизационных чеков, ваучеров.

Первоначально планировалось открыть всем гражданам России именные приватизационные счета. Но власть очень быстро сообразила, какой недостаток имела бы такая система. Она не позволяла решить ключевую, с точки зрения либеральных реформаторов, задачу: создать опору для авторитарного политического режима. Для власти было важно помочь стать крупными собственниками только тем, кто впоследствии, обретя богатство, не допустил бы смены режима.

Способ решения этой задачи был найден: безличные бумаги — ваучеры. Но поскольку по уже принятому закону следовало вводить именные приватизационные счета, его надо было обойти. И обошли.

Придуманная схема была проста. Проект указа о замене именных приватизационных счетов безличными приватизационными чеками (ваучерами их назвали уже потом) был составлен во время парламентских каникул — 2 августа 1992 года.

Через четыре дня проект привезли в Белый дом и вручили первому зампреду Верховного Совета С. Филатову, который передал его верному стороннику президента — председателю комитета ВС по экономической реформе С. Красавченко. В сейфе комитета проект указа, о котором почти никто не знал, пролежал до 14 августа. В итоге неделя, в течение которой ВС мог как-то среагировать, истекла, и Ельцин указ подписал.

Случившееся вызвало скандал, но вялый.

В дальнейшем схема обхода законов была ещё более упрощена. Даже если парламент успевал отменить какой-нибудь незаконный указ, он тут же выпускался президентом заново под другим номером (большей частью это касалось приватизации). Апофеозом стал знаменитый «Указ 1400» (21 сентября 1993 года); речь о нём пойдет дальше.

После принятия в конце 1993 новой Конституции «особые полномочия» президента юридически возродились в ещё более циничной форме. Они могли противоречить любым законам, хотя формально должны были якобы заполнять правовые пробелы в законодательстве. В результате президентские указы в массовом порядке подменяли собой законы, регулируя такие вопросы, как правила приватизации, налоговые льготы, таможенные квоты и пошлины, залоговые аукционы, наделение некоторых регионов привилегиями и т. д. Таким же образом регулировалась война в Чечне.

А народ убеждали, что прогрессивный президент должен иметь право действовать не оглядываясь на консервативный парламент!

Однако главным достижением Чубайса стали не столько ваучеры, сколько строительство «империи Госкомимущества». Его стараниями возникла мощнейшая вертикальная структура, где и решалось, кто и почём станет владельцем того или иного куска некогда общего добра, кто получит в аренду здание, помещение или земельный участок, по каким правилам будет приватизироваться предприятие, кому при этом достанется сколько акций, и так далее.

По мнению генерала Н.С. Леонова, ключевые принципы приватизации (максимальное отстранение представительной власти и быстрое, без обсуждений и дискуссий, с беспрекословным выполнением приказов «сверху» — президентских указов, правительственных постановлений и распоряжений и инструкций ГКИ) были предложены Чубайсу его западными консультантами. Всемирный банк ещё в 1992 году выделил 90 миллионов долларов на «организационную поддержку российской приватизации». Большая часть этой суммы пошла на оплату (если это можно так назвать) российских экспертов, то есть тех, кто приватизацию и проводил. Удивительно ли, что она была нечестной, независимой от мнения общества, подверженной коррупции?

Чубайс целенаправленно создавал именно ту систему, которая действует сегодня, ибо именно она обеспечивала ему и его соратникам власть, могущество, влияние, да и богатство.

Но как ни старались А. Чубайс и люди его команды скрыть роль иностранных советников и консультантов в приватизационном процессе в России, утаить правду им не удалось. Выше уже говорилось о главном канале, который связывал правительство США с российским правительством. С началом массовой приватизации этот канал разросся, получил много разветвлений.

Уже упоминавшийся Джонатан Хей (по данным ФСБ, кадровый сотрудник ЦРУ) был назначен приказом № 141 по Госкомимуществу начальником отдела иностранной технической помощи и экспертизы. С ним пришло много американцев, часть которых была ранее известна российским спецслужбам как разведчики, а общая численность различного рода советников и консультантов достигала двухсот человек. Все они размещались в служебных помещениях российских ведомств, пользовались практически всеми видами связи, которые имелись в госучреждениях; 35 человек из их состава имели свободные пропуска для прохода в здание Госимущества, имели право пользоваться служебной информацией.

П. Мостовой признавался позже, что «в конечном счете, мы стали обращаться за помощью к иностранным консультантам исключительно для отработки технических деталей: сделайте справку, как решается эта проблема в таком-то и таком-то законодательстве, посчитайте, опишите. Например, они написали положение о проведении чековых аукционов: «делай раз, делай два, делай три». Как наставление по стрельбе из пулемёта».

То, что Мостовой скромно называет техническими справочками, было прямыми предписаниями, как надо поступать. Никого не удивило, что американцы взялись писать наставления по чековым аукционам, которых в США никогда не было. Это можно объяснить только тем, что роль аукционов была политической, а не экономической.

По данным В.А. Лисичкина, приказом А. Чубайса от 5 октября 1992 года в Госкомимуществе была создана специальная экспертная комиссия, которой поручили «в обязательном порядке рассматривать все проекты указов президента России, постановлений правительства, распоряжений председателя и заместителей председателя Госкомимущества по поводу определения специфики приватизации в отдельных отраслях народного хозяйства, создания холдинговых компаний и передачи управления предприятиями (пакетами акций в траст)». Заместителем председателя этой комиссии был назначен всё тот же Джонатан Хей. Граждане России, входившие в комиссию, составляли меньшинство, и их голоса не были решающими.

Вдумайтесь: американцы рассматривали и могли изменить проекты указов президента России и постановления российского правительства! США получали всеобъемлющую информацию о российской промышленности и сырьевой базе страны.

Госкомимущество и Российский фонд федерального имущества совместно учредили Российский центр приватизации (РЦП), во главе которого был поставлен Максим Бойко. Он был хорошо известен американцам, поскольку до 16 лет вообще жил с родителями в США, а в конце 1980-х проходил стажировку в Национальном бюро экономических исследований США, будучи сотрудником Института мировой экономики и мировой политики.

На работу Российского центра приватизации и его региональных отделений (имевшихся на всей территории страны) американцы выделили целевым назначением 116 миллионов долларов. Щедрость США объясняется тем, что РЦП собирал подробную информацию о всех предприятиях регионов или отдельных областей и давал оценку их перспективности для приёма иностранных капиталовложений. На работу в этот Центр брали, как правило, людей, имевших базовую экономическую подготовку, владевших английским языком и желательно прошедших научные стажировки в Соединенных Штатах. В каждом областном или краевом отделении РЦП работали от 3 до 5 таких специалистов с высокими окладами (по 700-1000 долларов в месяц), составлявших подробные паспорта российских предприятий. Вся эта информация, естественно, становилась достоянием американцев.

Когда Государственная дума спохватилась (только в 1994 году) и попробовала получить отчёт о работе и о расходах Центра, было уже поздно — информацию возвратить нельзя. М. Бойко подтвердил, что он действительно получил из США за период с 1991 по 1994 год 116,6 миллиона долларов, из которых было израсходовано 79,8 миллиона. Никаких точных документов, удостоверяющих расходы, не было. Осталась безвестной судьба «остатка» почти в 40 миллионов долларов.

Сам собой напрашивается вывод о том, что шаткая правовая база России по приватизации (всего два закона, из которых один нарушен полностью, а второй частично; зато указов, постановлений, распоряжений — тысячи) создавалась намеренно. Вся российская приватизация незаконна, поскольку парламент так и не утвердил предложенную ГКИ схему её проведения. Это значит, что незаконная приватизация привязала тех, кто в её рамках получил собственность, к действующей власти. Стоит рухнуть режиму — и можно будет совершенно законно, не вызывая протеста у Запада, всё отобрать назад.

Не следует забывать, что с изъятием у населения всех денежных накоплений (а с этого начал Гайдар) оно было лишено всяких платёжных ресурсов и автоматически исключалось из числа будущих участников аукционов приватизируемых предприятий.

Сегодня экономисты-либералы объявляют, что якобы советская власть обесценила вклады, ибо под них не было товарного обеспечения, уже давно шла инфляция и т. д. Но весь объём денежных средств населения, хранившихся в сберегательных кассах, использовался Советским государством в инвестиционных целях. Иначе говоря, эти капиталы были вложены в заводы, газо- и нефтепроводы, жилищное и коммунальное строительство и т. д. То есть деньги, ушедшие в инвестиции, стали реальными активами, частью государственного имущества, которое и разворовывалось как бесхозное.

А коли так, то все вкладчики имели право на свою долю в этом имуществе в размере, соответствующем их денежному вкладу. Они должны были быть первыми среди участников приватизационного процесса, но не были допущены к аукционам вообще. И теперь эта собственность просто-напросто присвоена «новыми русскими»!

Среди «новых русских» было много старой номенклатуры. Здесь же были обладатели тайных капиталов (представители «теневой экономики», расхитители государственной собственности в крупных размерах, торговые мошенники), решившие выйти из финансового подполья. Тут же были молодые предприниматели (бывшие комсомольские работники) — организаторы и лидеры кооперативного движения. Были тут и преступные группировки, состоявшие из обыкновенных уголовников. Следует ясно понимать, что это и есть основная опора современного государства. Была реализована следующая схема: сначала обменяли власть на собственность (перестройка), а затем конвертировали собственность опять во власть, но построенную уже на другом принципе (приватизация).

Организаторы приватизации были уверены, что люди, лишённые всяких сбережений и получающие в виде зарплат и пенсий деньги, которые ежедневно обесценивались, будут в массовом порядке продавать свои ваучеры за бесценок. Так и вышло, а средняя цена ваучера была — бутылка водки.

Ещё одна афера — создание так называемых чековых инвестиционных фондов, куда граждане могли прийти и сдать свой ваучер под ничего не значащую расписку никому не известного лица. Фонды размещались во временно арендуемых помещениях, со взятыми напрокат средствами связи. Они собрали около трети всех выданных ваучеров, и в большинстве своём бесследно исчезли.

Это был ещё не конец ваучерной эпопеи!

Поскольку приватизационные чеки были помечены только номерами, контролировать их движение на территории страны было просто невозможно. Никто не скажет, сколько же их было всего отпечатано, куда девались около пяти миллионов чеков, которые так и не были взяты гражданами, протестовавшими таким образом против всей этой затеи. Были слухи, что ваучеры, однажды побывавшие на аукционах, затем вновь возвращались в оборот, и такие операции могли повторяться неоднократно. Практически никто не знает цены, по которой было продано то или иное предприятие или иной объект экономической деятельности в ходе чековых аукционов. И вообще о приватизации почти ничего не известно.

Ещё одной маленькой хитростью приватизации было пробитое А. Чубайсом решение о том, чтобы восторжествовал заявочный принцип участия в приватизационных аукционах. Кто первым подал заявку, тот и стоит в первом ряду на аукционе, а коллективам предприятий было отказано в праве выступать на аукционах в качестве покупателей. Зато аукцион мог быть проведён при любом количестве участников, даже если был всего один претендент. А отсечь конкурентов можно было разными способами: неточность при оформлении документации, нарушение сроков подачи заявки, инспирированная в прессе публикация компрометирующего материала и т. д.

Громкие скандалы потрясали Россию и выходили далеко за её пределы, нанося непоправимый ущерб авторитету страны, подрывая доверие к ней. Например, в конце 1995 года встал вопрос о приватизации нефтяной компании ЮКОС. Соответствующий аукцион готовился тайно, ибо организаторы торгов сговорились с руководством банка «Менатеп» о том, что стабильно преуспевающая нефтяная компания должна была попасть ему в руки, а часть акций в качестве вознаграждения досталась бы чиновникам из министерства финансов и других структур.

Информация о подготовке аукциона всё же стала достоянием деловых кругов. Тогда три крупных частных банка — «Инкомбанк», «Альфа-банк» и «Российский кредит» — заявили категорический протест против подобных махинаций. Они выразили желание принять участие в торгах, но им уже не хватало времени для оформления соответствующей документации и создания необходимых денежных фондов путём подбора деловых партнеров. Представитель «Инкомбанка» публично обвинил Минфин и «Менатеп» в мошенничестве и потребовал проведения торгов по всем правилам. Организаторам пришлось согласиться на перенос тендера.

Ещё больший скандал вызвала в 1996 году операция с продажей 25 % акций крупнейшей в России организации телефонной и телеграфной связи России «Связьинвест». Несмотря на то, что на этот кусок государственной собственности нацелились все тогдашние олигархи, команда А. Чубайса так «организовала» торги, что покупателем оказался В. Потанин, тогдашний владелец «ОНЭКСИМ-банка», успевший создать оффшорную компанию, формально выступавшую в роли покупателя, и найти союзника из числа иностранных инвесторов.

Эта сделка вызвала глубокий раскол в среде олигархов. Уж конечно, не без помощи обойдённых в этой сделке разразился невероятно крупный скандал, когда стала известно, что А. Чубайс и его ближайшие помощники получили огромные гонорары, по 80–90 тысяч долларов, за в те дни ещё и не написанную книгу о приватизации. А гонорары заплатили через издательство «ОНЭКСИМ-банка». Однако Чубайс и его «соавторы» сделали вид, что ничего не произошло, ведь любимый его лозунг: «Нам надо больше наглости».

Государство продавало очень многие предприятия просто за бесценок. Приводились аргументы: они, дескать, не стоили так много, как получалось согласно оценкам остаточной части фондов, или каким-либо иным способам расчётов. Объявлялось, что спрос на их продукцию в новой экономической ситуации стал существенно меньше возможного объёма производства, или она вообще никому не нужна, или часть потребителей отказалась от её использования, или действуют другие причины в том же роде. Вывод: предприятие успешно существовать не может, и нужны очень серьёзные, даже радикальные меры, далеко выходящие за пределы возможностей данного предприятия. Тогда, конечно, по остаточной стоимости его никто не купит.

Это служило оправданием продажи за бесценок: ведь много выручить за него нельзя! Почему-то не возникало вопроса: если кто-то всё же хочет купить абсолютно нерентабельное предприятие, то зачем он это делает? Сегодня ответ ясен. Покупали только в соответствии с целями, не имеющими ничего общего с теми, которые преследовались государством при сооружении данного предприятия. Либо новый собственник намеревался распродать оборудование по цене металлолома и при этом выручить больше, чем затратил при покупке, либо он просто выкидывал всё из здания, чтобы сдать или использовать его под склад, либо в результате каких-либо махинаций «откатом» получить большую «чёрную» наличность и т. д. Абсолютно очевидно, что раз предприятие нерентабельно, оказавшись в частных руках, оно не будет выпускать продукцию, ради производства которой сооружалось.

В итоге государство не получало ничего: ни значимых денег от приватизации, ни налогов от производства продукции, ни самой продукции — в лучшем случае гроши за само предприятие, да налог от продажи металлолома. Плюс ко всему этому массу социальных проблем. А дорого стоившие основные фонды фактически утрачивались, причём без предъявления весомых доказательств их бесполезности.

Далее в одну корзину сваливали прибыльные и убыточные, передовые и устаревшие, обеспеченные сырьевой базой и необеспеченные ею и т. д. предприятия. А цены всегда устанавливали как за убыточные, устаревшие, необеспеченные. Это и было подлинной целью коррупционеров: самые прибыльные, новые и обеспеченные экономические объекты доставались «своим» по цене самых убыточных.

Таким образом, за бесценок было продано огромное количество предприятий: металлургических, химических и машиностроительных комбинатов, заводов по производству минеральных удобрений, предприятий стройиндустрии и т. д. Всякий раз, когда можно было зацепиться за какую-то проблему, которая осложняла жизнь предприятия, доказывалось, что оно стоит копейки, и оно за эти самые копейки продавалось (а когда проблемы не было, её придумывали).

В 2000 году специальная комиссия палаты представителей США назвала А. Чубайса, наравне с В. Черномырдиным, главным коррупционером России.

«Воруют!»

Приведём некоторые свидетельства нравов начального периода реформ. Уже в наше время большой резонанс вызвали исследования фонда ИНДЕМ, посвященные формам и масштабам коррупции в России. Но современная наша коррупция — это результат мутации в ходе первых реформ слабосильной советской коррупции.

Нынешний руководитель фонда Г. Сатаров рассказал об особенностях современной коррупции по сравнению с советским периодом:

«…существенно большая распространённость её традиционных денежных форм, увеличение её экономической составляющей, открытость и цинизм. Увеличился доход от коррупционных сделок и уменьшился их риск. Эксперты… отмечают такие шаги власти, как создание совместных предприятий, реформа предприятий, начало «дикой» приватизации, ослабление контроля над экспортом… Любая коррупционная сеть, по мнению экспертов, включает три составляющих: коммерческую или финансовую структуру, которая реализует полученные выгоды и льготы и превращает их в деньги; группу государственных чиновников, обеспечивающую прикрытие при принятии решений; группу защиты коррупционных сетей, которую осуществляют должностные лица правоохранительных органов».

Люди, опрошенные экспертами фонда ИНДЕМ, уверены, что весь российский первоначальный капитал был сформирован из государственной собственности, из бюджетных средств, из прав на обслуживание этих бюджетных средств и т. д.

Переход от советской скрытой коррупции к нынешней её открытой форме воры вели целенаправленно, не скрываясь. Перед выборами 1996 года А.Н. Яковлев в «Российской газете» удивлялся, что есть ещё чиновники, которые тайком мечтают о возврате большевиков: «Сейчас могут взятки брать безнаказанно, по сложившемуся тарифу, а при большевиках всё-таки посадят». Вот в чём разница: в проклятом неэффективном «совке» за взятку сажали (хотя и не всегда), а сейчас она почти официально разрешена. Сейчас за взятку освобождают от ответственности за дачу взятки. А известный Г. Попов вообще призывал узаконить взятку, и это мнение разделяли даже серьёзные экономисты, например, академик Николай Шмелёв.

Еще 29 ноября — 1 декабря 1994 года в Страсбурге прошла конференция стран — членов Совета Европы об «отмывании» денег в странах «переходного периода» (так тогда именовались страны европейского соцлагеря, включая и некоторые бывшие союзные республики СССР — Россия, прибалтийские государства, Белоруссия, Украина). По сообщению В. Сироткина, ему пришлось разъяснять иностранцам одно из положений знаменитой тогда программы «500 дней», разработанной группой во главе с Г.А. Явлинским в 1990 году.

Сироткин пишет:

«Программа эта, переведённая на английский, французский и другие языки, лежала в папке, вручённой участникам конференции. На заседании «круглого стола» дотошные европейцы всё допытывались у нас, россиян — а точно ли переведён тот кусок «доклада Явлинского», где в разделе «Теневая экономика в России» говорилось буквально следующее: «Логика перехода на рынок предусматривает использование теневых капиталов в интересах всего населения страны. Это один из важных факторов ресурсного обеспечения реформы».

Также и Г. Старовойтова высказывалась в своё время о том, что «теневиков» можно и нужно использовать для строительства в России рынка и демократии». Она, конечно, не экономист, а этнограф, специалист по народам Кавказа, но Явлинский всё же учился в Институте народного хозяйства им. Г.В. Плеханова в Москве.

Идея коррупционного и воровского «перехода к рынку» жива до сих пор. На пороге XXI века два видных спеца-«демократа» — бывший диссидент, глава Центра по изучению нелегальной экономической деятельности РГГУ Лев Тимофеев и известный публицист Игорь Клямкин «теоретически» обосновали включение «воров в законе» в систему экономической демократии через «легализацию деятельности неформалов» (если попросту, воров).

Поскольку вся наша история делалась на глазах у Сатарова, он сам говорит в интервью:

«Первоначальный российский капитал не был заработан или нажит. Он был полностью сформирован из государственной собственности, из бюджетных средств и прав на обслуживание этих средств. Коррупция создавала свои сети на основе существующих государственных структур».

И эти структуры как в те поры утонули в коррупции, так и сидят в ней по самые уши. Подсчёты распределения коррупционных потоков по разным уровням власти дали следующий результат. Лидирует муниципальный уровень, держащий три четверти рынка коррупционных «услуг». 20 % рынка занимает региональный уровень. Федеральная власть держит 5 % рынка. Однако тут же Сатаров поясняет: «Наши расчёты касаются только обыденной деловой коррупции; здесь почти не задействована серьёзная верхушечная коррупция».

Но учитывать «верхушечную» коррупцию всё же надо! Иначе картина остаётся неполной. Вот что ответил на вопрос, как он оценивает выводы этого фонда, известный экономист СЮ. Глазьев:

«Не могу согласиться с оценками фонда ИНДЕМ как размеров коррупции, так и её экономического значения. С одной стороны, не учитывается размах коррупции в самых высоких эшелонах власти, посредством которой принимались наиболее крупномасштабные решения о приватизации, льготах и т. д. А с другой стороны, преувеличивается микрокоррупция, которая идёт на обывательском уровне, на уровне взаимоотношений граждан и государственных чиновников в повседневной жизни. Я убеждён в том, что большинство чиновников, которые работают на местах, выполняя государственные функции, во взаимоотношениях с населением взяток не берут. В то же время в самых высоких эшелонах власти взятки достигают огромных размеров, и уже не «борзыми щенками». Но поймать кого-то за руку невозможно. Например, чем объяснить то, что правительство России (сначала Черномырдин, потом Кириенко, теперь нынешние руководители) принимают незаконные решения по импорту иностранных самолётов, предоставляя льготы по ввозу европейских аэробусов и американских «Боингов» в размере около $2 млрд… Этих $2 млрд хватило бы для того, чтобы подняться российскому авиапрому. А поскольку самолёты не были заказаны отечественным производителям, целая отрасль промышленности «лежит в руинах». Ущерб исчисляется десятками миллиардов долларов. Что, за «красивые глаза» американские производители самолётов получают льготу до 50 % стоимости их товара, не платя НДС, импортных пошлин? Ничем другим, кроме как «откатом» за предоставленные услуги, я эта объяснить не могу».

Причём, оказывается, есть закон, который запрещает предоставлять такие льготы — Таможенный кодекс. Но правительство даёт эти льготы своими решениями, которые принимаются во вред отечественной промышленности.

Глазьев говорит и о приватизации:

«…Те, кто давали взятки, получили самые прибыльные объекты в собственность. Те, кто брал взятки, ушли от ответственности. Сегодня многие из них занимают высокие посты…

В своё время, работая министром, я по объективным признакам догадывался, кто из моих подчинённых мог брать взятки, и передавал соответствующие материалы в следственные органы. Я таких людей увольнял, хотя противодействовал мне не кто-нибудь, а первый вице-премьер РФ, вплоть до того, что требовал снять меня с должности за те злоупотребления, которые я сам же и раскрыл в Министерстве. Эту школу я проходил, поэтому уверен, что хороший руководитель видит и понимает, кто у него в подчинении коррумпирован. И рыба, как говорится, гниёт с головы».

А вот мнение Глазьева об иностранных взяткодателях: «…Я был неоднократно свидетелем тому, как крупные западные структуры не просто коррумпировали высоких должностных лиц в российском руководстве, но. и добивались решений с колоссальным ущербом для отечественных товаропроизводителей. Можно вспомнить примеры по закупкам импортного медицинского оборудования и медикаментов, когда сплошь и рядом принимались решения в ущерб отечественным товаропроизводителям. Почему? Потому что представители западных фирм давали взятки.

И надо сказать, что стремление со стороны многих западных компаний дать взятки чиновникам для того, чтобы получить льготное преимущество на рынке, ничуть не меньше, чем со стороны российских преступных сообществ. Фактор коррупционного давления на госаппарат со стороны иностранного бизнеса иногда в ряде чувствительных областей гораздо выше, чем российского. Если говорить о рынке медикаментов и медицинской техники, то откуда у российских производителей медикаментов деньги, чтобы давать колоссальные взятки, лоббируя заказы? А у импортёров полно денег, это транснациональные корпорации, у них дача взяток прямо в себестоимость закладывается. Поэтому на рынке коррупционных услуг иностранный капитал в капиталоёмких сферах часто выглядит гораздо более опасным и наглым, чем российские предприниматели. Иностранец даёт взятку в форме денег на оффшорных счетах, до которых никто не докопается. А российский как даст? А потом, вдруг его милиция подослала? Поэтому коррупция порождает очень сильный перекос в работе государственной машины, она начинает работать против отечественного бизнеса.

Какая мне разница, например, по каким мотивам господин Кириенко и компания принимали решение по дефолту 17 августа?! Одним росчерком пера они уничтожили 20 миллиардов рублей сбережений наших граждан. При этом ряд коммерческих структур заблаговременно ушёл из-под дефолта) обменяв огромные суммы по шесть рублей за доллар, переправив эти деньги за границу. Известно, что российское руководство в лице господина Чубайса за месяц до дефолта предложило американцам обменять рублёвые купюры на долларовые по курсу 1:6. Какая мне разница, брали эти люди взятки или нет? Они нанесли ущерб в 20 миллиардов рублей — это только гражданам, 50 миллиардов рублей — банковской системе по тем ценам. Какая авиастроителям разница, брали чиновники взятки, когда принимали решение везти в Россию «Боинги» без уплаты таможенных пошлин и НДС?! Они нанесли ущерб в $1,5 миллиарда, а сейчас уже $2 миллиарда.

Принято неправильное решение, которое наносит серьезный ущерб — отвечай, садись в тюрьму. Не надо доказывать факт получения взяток. Его никогда не докажешь. Чем больше чиновник берёт взяток, тем труднее это доказать. Поэтому механизм прямой непосредственной ответственности за принимаемые решения — это тоже очень важный способ борьбы с коррупцией».

Член комиссии Госдумы по борьбе с коррупцией и автор соответствующего законопроекта Сергей Шашурин в интервью Газете. Ru рассказал и ещё кое-что неизвестное о коррупции в России (приводится в сокращении):

— Правда, что вы за семь лет собрали и храните множество доказательств финансовых спекуляций? Говорят, один список фамилий 17 страниц занимает…

— Зачем мне это хранить? Все документы уже давно переданы в прокуратуру.

— И что прокуратура? Хотите сказать, бездействует?

— Да в этом-то всё и дело. Я и закон поэтому вносил. Смотрите, на протяжении многих лет со времён перестройки в стране происходят очень странные процессы. Громадные суммы ежегодно уходят за пределы России. Об этом знают те, кто должен противодействовать оттоку средств за границу. Но конкретных мер никто не собирается принимать. При этом известны счета, где находятся деньги, известны финансовые механизмы, по которым они уходят. Известны все высокопоставленные лица, которые принимали участие в расхищении государственных средств. Но на протяжении этих лет никаких действий в отношении них не принимается.

— А почему вы занимаетесь именно этим законом?

— Я стал свидетелем и участником этих событий. Много я могу рассказать о том, что многие предпочли бы забыть. Вот, например, в 92-м году готовился договор о разграничении полномочий Татарстана и России. Им занимались Григорий Явлинский, Галина Старовойтова и Сергей Шахрай.

Президент Татарстана Шаймиев давал им на реализацию десятки тысяч тонн нефти. Нефть уходила на экспорт в Азию. Взаиморасчёты за нефть производились компьютерами и деньгами. И вот в скором времени директор фирмы «Компьютерсервис» по имени Наиль, через которого проходила нефть, был убит. Компьютеры, как вы догадываетесь, исчезли. Григорий Явлинский в то время скрывался месяц под охраной спецслужб.

То же самое происходило и через финансовые махинации Егора Гайдара. В 92-м году с участием ЦБ России была осуществлена гениальная махинация в объеме 4 триллионов рублей. И в результате этого появились так называемые «чеченские воздушные деньги».

— Откуда у вас эти данные?

— Я же сказал, что сам был свидетелем этого процесса. Потом, я член комиссии по коррупции и провожу расследование. А в то время я входил в совет земельной реформы.

— А доказательства у вас для подобных обвинений есть?

— Возбуждённое уголовное дело против Гайдара и есть лучшее доказательство.

— Что же произошло с этими деньгами дальше?

— Они были материализованы в золото, алмазы и бриллианты и другие сырьевые ресурсы и вывезены из страны.

— Далеко?

— В Румынию, Англию, Германию, Латинскую Америку, Австралию. Только одного золота было 786 тонн. Это остатки «золота партии». А ещё были драгоценные камни Гохрана.

— Как проходила операция?

— На коммерческих военных самолётах Ил-76, которые базировались в Татарстане. Лётчики уже дали показания о вывезенных объёмах золота.

— И эти деньги осели мёртвым грузом на зарубежных счетах?

— Не совсем. Так, под залог этого золота построен «Охотный ряд», гостиницы «Славянская», «Аврора», «Мариотт». И вот тут стали в уголовных делах фигурировать высокопоставленные лица. И руководство правоохранительных органов стало в тупик.

— Кого вы можете назвать конкретно?

— Юрий Лужков, президент Татарстана Шаймиев, бывший президент Якутии Николаев, Рушайло, бывший глава МВД Куликов, бывшие вице-премьеры Егор Гайдар и Виктор Черномырдин. Потом засветились и бывшие главы ЦБ Виктор Геращенко и Сергей Дубинин. Не обошлось без бывшего министра сельского хозяйства Геннадия Кулика. Знаменитое дело «Урожай» вы помните?

Почему я знаю обо всём: мне пришлось в то время работать в совете земельной реформы. Да это как-то и не скрывалось в определённых кругах, где все всё знают друг про друга. Деньги шли через «Агробанк», «Промстройбанк». Впоследствии управляющий «Агробанка» Лихачёв был убит. Кроме того, была специализация на золоте. Его вывозили из Якутии, Магадана с 94-го по 95-й год. Ясное дело, без жертв не обошлось…

— Как я поняла, вы всё знали, но предпочитали молчать?

— Я не только знал, всё происходило с моим участием. Я считал, что всё это делается для усиления России. Потому и не считал, что занимаюсь чем-то противоестественным.

— Когда наступило прозрение?

— Четыре-пять лет назад. Я несколько раз встречался с бывшим замгенпрокурора Катышевым, а впоследствии и с Василием Колмогоровым. И всё больше стал убеждаться, что эти люди имеют отношение к сокрытию преступлений. Я ему рассказал, Колмогорову, что его дочери, так сказать, пользуются плодами этого золота в Швейцарии и Англии.

— А он, конечно, ничего не знал?

— Знал, ясное дело. Но я же ему в лицо об этом сказал. И он ещё спросил, что ему делать в этой ситуации. Я посоветовал, что убийцы должны быть арестованы.

— Простите, убийцы — кого?

— Так ведь когда проводились эти, назовём так, операции — посредников не оставалось.

— А кто были эти посредники?

— Хотя бы известные уголовные авторитеты — Сильвестр и Глобус. У меня вот «Линкольн» от Сильвестра остался.

— Он вам его завещал?

— Нет, я через Туманова купил «Линкольн», а это оказалась машина Сильвестра.

Потом, посредником был управляющий Лихачёв из «Агробанка», тоже, как я говорил, убитый. Потом вот депутат Головлёв.

— А Головлёв тут при чём?

— А с помощью чеченских денег происходила приватизация, в том числе и в Челябинской области. Похищались десятки и сотни тысяч тонн металла с металлургических комбинатов Челябинской области. С помощью моих документов.

— То есть вы опять всё знали, но молчали?

— Тут такая история. Прежде чем встретиться с Василием Колмогоровым, я весной этого года в Думе в присутствии 400 депутатов сказал прокурору Устинову, что на моих счетах лежат 14 миллиардов долларов денег. Слиска вела тогда заседание. А на следующий день я пришёл к Устинову. И он спокойно предложил получить мне свою долю с этого золота. Но появлялось условие: я должен молчать про все остальные дела. Я отказался. И сказал ему, что пусть мою долю и все деньги вернут России.

— С чего вдруг такое бескорыстие?

— А потому что я не знал, когда это происходило. Ведь они просто использовали мои документы и мои доверенности.

— Вы можете сейчас снять эти деньги.

— На это нужна политическая воля нашего государства. А министерство юстиции Бельгии эти деньги арестовало.

— Вы не боитесь своей, так скажем, разоблачительной деятельности?

— А смысл какой бояться?

— А почему они, если это столь безжалостная команда, вас терпят?

— А потому, что они деньги эти снять не могут. То есть правительство не может снять эти 14 млрд из Бельгии. Хотя все перечисленные лица получают там дивиденда.

— Что — и Гайдар, и Лужков?

— До сих пор, и не только они, но и все остальные.

— И никого, кроме вас, это не беспокоит?

— Следствие продолжается. Поэтому сегодня очень важен закон, который смог бы прекратить отток денег и наказать виновных. В нашем случае тут и прокурор Устинов, и Колмогоров. Все четыре министра МВД замешаны в коррупции.

— А депутаты?

— А как же. Вот Владислав Резник с подачи Бориса Березовского сформировал финансовую часть «Единства».[2] депутаты в ОВР тоже не безгрешны.

— Они, когда вас встречают, радуются?

— Отворачиваются… Предпочитают терпеть и молчать…

— Грубо говоря, все повязаны?

— Да, это так. Можно сказать, что нами управляет мафия».

…Надо иметь в виду, что на Западе не ходят «свободные» деньги. Они все на учёте! Это мы не знаем, где спрятаны деньги наших чиновных воров, а на Западе прекрасно знают, у кого, где и что лежит. И этот факт делает нашу элиту очень управляемой, ведь подавляющая часть денег имеет незаконное происхождение. Помните дело кремлёвского «завхоза» Бородина? Это была лёгкая демонстрация возможностей Запада по отношению к нашей элите.

Новые собственники

Все многочисленные способы обогащения «новых русских» можно свести к трём основным:

— расхищение и продажа ценностей, накопленных в период существования СССР;

— хищение зарубежных кредитов и помощи;

— присвоение основной части выручки работающих предприятий без инвестирования в их деятельность, то есть её «проедание».

По расчётам академика Д. Львова, сейчас в России 75 % доходов имеют рентное происхождение, 20 % приходятся на долю капитала и лишь 5 % — на долю труда. На рентную составляющую приходятся 45–60 миллиардов долларов в год, которые формируют «теневой» поток финансовых ресурсов, оседающий в «теневом» бизнесе, оффшорных зонах и криминальных структурах.

Новые собственники были эфемерными, и кроме мгновенной, в недели получаемой выгоды, их ничто не интересовало. Не задумываясь, они губили производственные системы. Состоявшееся в несколько первых лет реформы падение производства вдвое в значительной части обусловлено именно этим обстоятельством. Раздав за бесценок свою собственность и позволив новым владельцам фактически уничтожить часть мощностей, государство разрубило хозяйственные связи не только между Россией и странами СНГ, но, что ещё более важно, внутри самой России. В более чем критическое положение были поставлены не только многие предприятия, но целые отрасли, и прежде всего машиностроение. Косвенно это был удар (через смежников) по не приватизировавшимся предприятиям оборонной промышленности.

Особенно активно приватизировали добывающие предприятия. Они работали на экспорт, на рынке чувствовали себя хорошо, давали большой доход. Но их успехи получаются за счет эксплуатации природных ресурсов, а они — государственная собственность. Однако об этом государство как бы забыло; в ходе приватизации добывающих предприятий соответствующие природные ресурсы практически не оценивались. Закреплённые за предприятиями права пользования недрами новые собственники получили фактически даром.

Особую страницу в истории приватизации играет время нахождения на должности руководителя человека не из команды А. Чубайса, а именно Владимира Павловича Полеванова.

В. Полеванов всю свою молодость провёл на крайнем Северо-Востоке, на Колыме, занимаясь геологической разведкой новых золотоносных площадей. Затем работал на Полярном Урале и островах Северного Ледовитого океана. После кровавых событий 3–4 октября 1993 года, будучи председателем геологического комитета Амурской области, он выступил против «двоевластия» в стране и решительно поддержал Б. Ельцина в его конфронтации с Верховным Советом. За это он был назначен губернатором Амурской области, а после личного знакомства с ним Б. Ельцин назначил Полеванова вице-премьером российского правительства и руководителем Госкомимущества вместо вызывавшего раздражение в обществе А. Чубайса.

То, что новый начальник увидел в ведомстве, которым ему предстояло руководить, вызвало у него шок. Первое, что он сделал — это отобрал пропуска у иностранцев на вход в правительственные учреждения системы Госкомимущества, что в свою очередь вызвало шок в команде А. Чубайса. Никто раньше в администрации Ельцина не позволял себе такого в отношении граждан США.

Полеванов с ходу остановил очередное приватизационное действие: изъятие из ведения государства Сахалинского морского пароходства, которое всегда обеспечивало так называемый «Северный завоз». Он так и не смог добиться от инициаторов этой продажи ответа на вопрос, кто и как будет в дальнейшем обеспечивать жизнедеятельность городов и посёлков Дальнего Востока и Крайнего Севера.

Затем новый начальник Госкомимущества попросил аудиенции у своего предшественника А. Чубайса, который к этому времени стал первым вице-премьером правительства РФ и формальным куратором своего бывшего ведомства. Он решил «открыть глаза» Чубайсу на то, что происходит в его бывшем ведомстве — а он понял, что разгосударствление экономики в России носит антигосударственный и антинародный характер.

Какова была реакция А. Чубайса, можно себе представить.

В.П. Полеванова решили «оставить на должности», но изолировать от реальных дел. Заместители стали действовать в обход своего начальника, о чём немедленно ему дали знать губернаторы, перепроверявшие распоряжения из Госкомимущества. Пришлось ему лишить заместителей права распорядительных подписей.

Это вызвало новый всплеск недовольства со стороны А. Чубайса, но всё-таки Полеванов продолжал бороться, надеясь на поддержку высшего руководства страны. Как раз в это время, на рубеже 1994–1995 годов шла война за алюминиевую промышленность России. С присущей ему прямотой В.П. Полеванов заявил: «Если подтвердятся предположения, что разгосударствление этих предприятий алюминиевых и оборонных отраслей противоречит государственным интересам, возможна их национализация». Было выпущено распоряжение ГКИ о приостановке торговли акциями алюминиевых заводов, чтобы не допустить получения контрольного пакета акций иностранными фирмами. Это стало началом открытой травли В.П. Полеванова в «демократической» прессе, как у нас, так и на Западе. Проамериканское лобби в России заработало на всю катушку.

В.П. Полеванов решил написать письмо тогдашнему премьер-министру B.C. Черномырдину, в котором были подведены итоги приватизации 1992–1994 годов. В этом письме говорилось: несмотря на то, что за прошедшие два года 60 % предприятий стали негосударственными, и по отчётам в стране появилось 40 миллионов акционеров, последняя цифра является блефом, ибо рядовые держатели акций не имеют никакой возможности влиять на управление созданных акционерных обществ. Для этого надо иметь как минимум пакет акций в 10 %. Никто или почти никто не получает никаких дивидендов на свои, с позволения сказать, «акции». Предприятия попали в руки крайне узкой группы лиц. За два года приватизации в бюджеты всех уровней поступило всего 1 триллион рублей (доллар стоил около 5000 рублей), что в два раза меньше, чем получено от приватизации в Венгрии.

Открытие российских рынков для иностранных товаров привело к тому, что выпуск продукции машиностроительной промышленности сократился только в 1994 году на 45 %. Половина российского потребительского рынка потеряна для отечественных производителей. Разрушены агропромышленный комплекс и лесная промышленность.

Вывод: приватизация — это шанс для быстрого обогащения во вред государству; армия чиновников набивает карманы взятками.

Для выявления потенциальных преступников В.П. Полеванов ставил вопрос о декларировании источников доходов покупателями чрезмерно крупных пакетов акций. Приводился пример, когда одно физическое лицо — Каха Бендукидзе — купил 51 % акций такого гиганта, как «Уралмаш». В письме упоминалось имя некоего труженика из далекой Тюменской области Тимофеева Василия Юрьевича (абсолютно никому не известного), который приобрел 210 миллионов акций «Газпрома», заплатив за них 2 миллиарда 100 миллионов рублей. (Кстати, потом распространился слух, что под фамилией этого самого Тимофеева скрывался не кто иной, как сам Черномырдин. Наивная душа, В.П. Полеванов!)

Далее в своём письме Черномырдину Полеванов отметил, что общая номинальная величина ваучерного фонда (около 1,5 триллиона рублей) была в 20 раз меньше, чем стоили основные фонды промышленности, пущенные на аукционы. Одна Москва, где приватизация проводилась не по остаточной, а по рыночной стоимости, получила за 20 % своих предприятий 1,8 триллиона рублей, в то время как доходы по всей остальной России за первые два года приватизации составили всего 1 триллион рублей.

Позже, в 2000 году, первый заместитель министра внутренних дел России В. Козлов в интервью «Московским новостям» признал, что 40 % российской экономики криминализировано, то есть контролируется преступниками. Он сказал: «Все мы в своё время очень сильно упустили момент приватизации. Криминальные группировки буквально разрывают государственную собственность… Чаще всего большинство акций вновь организуемых акционерных обществ, принадлежат лидеру организованной преступной структуры или его представителю. Сейчас модно: кто-то из головки этого преступного сообщества находится на Западе, открывает там оффшорные компании, а потом это называется «западные инвестиции».

Из 500 крупнейших предприятий России большая часть (80 %) была продана на аукционах по цене менее 8 миллионов долларов каждое, 324 завода из этой золотой полутысячи пошли по цене менее 4 миллионов долларов за каждый. «Уралмаш» продали за 3,72 миллиона долларов, Челябинский металлургический комбинат — за 3,73 миллиона, Ковровский механический завод, обеспечивавший стрелковым оружием всю армию, МВД и спецслужбы, пошёл за 2,7 миллиона долларов, Челябинский тракторный — за 2,2 миллиона долларов. Для сравнения: средняя хлебопекарня в Европе стоит около 2 миллионов, один цех по разделке леса и выпуску отделочной доски-вагонки обходится покупателю в 4,5 миллиона долларов.

В ходе приватизации сплошь и рядом происходили экономические курьёзы. Например, Останкинский мясокомбинат в Москве перед самым началом разгосударствления приобрёл новейшее импортное оборудование на сумму более 35 миллионов долларов, а весь комбинат, вместе с этим оборудованием, был оценен всего в 3,1 миллиона долларов.

Под прикрытием приватизационного процесса был нанесён огромный ущерб национальной безопасности нашей страны. В силу военно-политического противостояния СССР и США и в результате жёстких блокадных мер, введённых западными странами на торговлю и обмен технологиями, развитие военно-промышленных комплексов двух сверхдержав развивалось самостоятельно и независимо. У нас были разные типы стрелкового оружия, бронетехники, авиации, военно-морских сил, ракетной техники. Высокая степень секретности всего нашего военно-промышленного комплекса была постоянным раздражителем для США и их союзников, они готовы, были тратить колоссальные средства на получение нужной им информации. Приватизация «по Чубайсу» открыла настежь двери нашего ВПК для разведок США и их натовских партнёров.

Для проникновения в оборонный комплекс России создавались подставные предприятия, которые затем на законных основаниях участвовали в приватизации предприятий оборонного комплекса. Так, уже известный нам Джонатан Хей создал подставную российскую фирму «Граникс», купил через неё опытный завод НИИ «Графит» и 30 % акций Московского электродного завода и стал хозяином уникального оборонного комплекса, производящего стратегический графит для военного ракетостроения. Затем он отказался выполнять оборонные заказы военно-космических сил России и перешёл на обслуживание американских фирм.

Если же предприятия российского ВПК были включены в перечень объектов, не подлежащих приватизации, зарубежные предприниматели добивались выделения из их состава структурных подразделений и предоставления им статуса совместных предприятий и производств. Так удавалось влиять на администрацию и получать доступ к имеющимся и разрабатываемым технологиям.

Американцы признали Чубайса величайшим коррупционером. Не пришлось бы нам признавать его величайшим агентом вражеских государств!

Приватизаторы широко практиковали допуск иностранных, чаще всего американских, аудиторских фирм на наши секретные объекты якобы для оценки эффективности производства и определения других макроэкономических показателей. Так было на Ижевском машиностроительном заводе, выполнявшем заказы Вооружённых Сил России. Иностранные аудиторы получили доступ ко всей финансовой и производственной документации предприятия, — в одночасье наша секретная дотоле отрасль стала «прозрачной» для тех, от кого её прятали десятилетиями. Кстати, никакой реальной необходимости в проведении аудита не было, процедура была использована, как «официальное прикрытие» для получения информации.

Рухнула эффективность всей системы защиты государственных секретов. Под предлогом экономии средств начали сокращать, а то и вовсе ликвидировать режимно-секретные органы, на многих объектах распустили военизированную охрану, стали закрывать узлы спецсвязи, прекратили работу средств противодействия техническим приёмам снятия информации и т. д. Наши люди перестали соображать, что одно утерянное в результате этих мер ноу-хау могло стоить в сотни, а то и тысячи раз больше, чем все расходы на поддержание его секретности.

Письмо Полеванова было направлено «в верха» 18 января 1995 года, а через две недели он был уволен.

Генерал Н.С. Леонов сообщил, что при штаб-квартире НАТО в Брюсселе был создан специальный центр по оценке и сортировке военно-технической информации. Её объём бы столь велик, что сотни специалистов денно и нощно рылись в наших секретах, выбирая «жемчужные зёрна», а потом передавали их предприятиям ВПК США и европейских стран.

К концу первого президентского срока Б. Ельцина (1996) приватизация была в основном завершена. В руки новых владельцев перешла вся добыча сырья, почти весь топливно-энергетический комплекс, лёгкая и пищевая промышленности, около половины электроэнергетики, морской, воздушный и автомобильный транспорт, подавляющее большинство предприятий коммунального обслуживания и т. д. Приватизация перестала быть центром политических баталий.

Через ваучеры было приватизировано далеко не всё, ведь приватизация проходила в несколько этапов, и ваучеризация была первым из них. То, что осталось у государства, распределялось потом с помощью других механизмов. Через аукционы, в том числе залоговые, через различные конкурсы и т. д. На всех этапах основное возражение против здравого смысла продолжало действовать: всё идет за бесценок потому, что денег у населения нет, даже наиболее богатые его представители не могли купить приватизируемое за приличную цену.

Мы здесь, кстати, находим одну из причин бегства капитала. Если его происхождение сомнительно — что делать с деньгами, полученными от продажи приватизированного оборудования на лом, использования заводских цехов (из которых выброшено всё, что там было) под склады, от присвоения природной ренты, а также продажи наркотиков, краденого оружия и рэкета? Только вывезти за границу. Не могут деньги, полученные такими способами, использоваться на инвестиции внутри страны, и не потому, что отсутствуют объекты, пригодные для инвестирования, а потому, что обладание средствами, происхождение которых не имеет ничего общего с законом, очень небезопасно, ненадёжно: не дай Бог, разберутся, отнимут! Это теперь ясно, что уже не отнимут, — а тогда?

Итогом приватизации стало появление у нас «олигархов». Обычно олигархией называют власть какой-либо группы: военной, финансовой или промышленной, когда такая группа, выделенная не по политическому, а какому-либо иному признаку, приходит к власти. В России олигархами стали называть наиболее крупных деятелей бизнеса (банкиров, нефтяных магнатов, владельцев империй СМИ и пр.), получивших свою собственность при сильной поддержке власти. Однако обычно власть преступных семей принято называть мафией.

При подходящих условиях наши олигархи входят во властные структуры (Черномырдин, Потанин, Березовский, Абрамович), направляют туда своих представителей или обретают свой статус после того, как покинут властные структуры (Авен). Но во власти на самых высоких постах могут находиться персоны, сами не являющиеся олигархами, не представляющие кого-либо из них конкретно и не становящиеся олигархами после отставки. Тут всё весьма неоднозначно.

Кто такой А. Чубайс? Журналист Б. Вишневский проанализировал шесть основных мифов о нём, созданных им самим.

Принято считать, что Чубайс — талантливый экономист, убеждённый демократ и последовательный либерал. Однако Чубайс никогда не выделялся как экономист, и никогда не был демократом, всегда исповедуя авторитарные идеи и придерживаясь принципа: «цель оправдывает средства». Что касается либерализма, то действия Чубайса разительно расходятся с его заявлениями. Выступая на словах за низкие налоги, низкие государственные расходы и честные правила, игры на рынке, на деле он способствовал установлению высоких налогов, созданию гигантского государственного аппарата и перераспределению собственности путем нечестной конкуренции.

Принято считать, что Чубайс — специалист по решению самых трудных задач, что он последовательно доводил до конца всё, за что брался. Но: Чубайс провалил немало дел, от создания свободной экономической зоны в Ленинграде и до сбора налогов и исполнения бюджета в 1997-м (напомним, что секвестр так и не был утверждён). Возврат долгов бюджетникам в том же году — предмет особой гордости Чубайса — до сих пор ставится под сомнение, судя по информации из регионов. И факт остаётся фактом, что долги возникли в результате проводимой с участием Чубайса политики.

Что же касается таких «доведённых до конца» дел, как приватизация большей части основных фондов России по бросовым ценам, или финансовая стабилизация при помощи невыплаты зарплаты и перевода экономики на 3/4 на бартерные рельсы, — то полезность их, мягко говоря, спорна.

Принято считать, что Чубайс — эффективный политический менеджер, обеспечивший Ельцину победу на выборах 1996 года. Однако не нужно быть гениальным менеджером, чтобы имея в своем распоряжении государственный бюджет и все общенациональные телеканалы, добиться победы над соперниками, отрезанными и от денег, и от СМИ. Самое смешное, что в декабре 1995 года партия Чубайса не попала в парламент, получив даже меньше голосов, чем блок Анпилова, а осенью 1996 года руководимая Чубайсом президентская администрация при колоссальном перевесе в ресурсах не смогла переиграть оппозицию во время «марафона» губернаторских выборов!

Принято считать, что Чубайс — главное связующее звено России с Западом, а его присутствие в правительстве есть гарантия необходимой нам международной поддержки отечественных реформ и, следовательно, стабильности российской экономики. Однако присутствие или отсутствие Чубайса в правительстве никогда не оказывало никакого влияния ни на масштабы западной помощи, ни на финансовые показатели России. Отставка Чубайса в начале 1996-го не сдвинула курс российских акции, а обвал на российском фондовом рынке и бегство инвесторов из страны происходили именно в тот момент, когда президент заявлял о намерении «не трогать» Чубайса до 2000 года.

Наконец, принято считать, что Чубайс — воплощённое проклятие для коммунистов, которым именно он постоянно преграждал путь к успеху! Однако ничто так не способствовало росту популярности коммунистов, как экономическая политика, проводимая Чубайсом!

Единственный из мифов о Чубайсе, который не подвергается сомнению, — миф о Чубайсе-администраторе. Здесь его способности бесспорны: как бюрократ он весьма эффективен. Однако это эффективность машины, которая будет выполнять заложенную программу, пока не дойдёт до её логического конца. Или пока её не выключат.

Узурпация власти

В октябре 1993 год произошёл президентский переворот, закончившийся кровавым штурмом. Белого дома. Если великое сидение у Белого дома в 1991 году празднуют даже сегодня (неформальный праздник «Живое кольцо», формальный — День российского флага), то «победу» Ельцина осенью 1993 года стараются не вспоминать.

В этих событиях не всё ясно. Большинство населения, чья жизнь за 1992 год сильно ухудшилась, полагало, что депутаты борются за истинную демократию, против самодурства стремящегося к единоличной власти Ельцина. Кто-то считал этот конфликт связанным с процессами приватизации, идущими в стране. Кто-то думал, что столкнулись личные амбиции А. Руцкого, Р. Хасбулатова и ряда депутатов, с одной стороны, и Ельцина и части его окружения — с другой.

Председатель Верховного Совета Р. Хасбулатов вспоминал:

«Большая часть наших разногласий с президентом касалась вопросов приватизации. Это началось осенью 1991 года, когда Ельцин поручил Гайдару осуществлять экономическую реформу, а в Верховный Совет стали поступать документы из правительства, предусматривавшие денационализацию экономики. Чувствовалось, что тут участвуют иностранные консультанты. Некоторые абзацы были столь плохого перевода, что я как-то даже попросил принести мне английский оригинал. Ничего зазорного в заимствовании зарубежного опыта нет. Но тогда заимствовали не опыт, а какие-то куцые обрывки из журнальных и газетных статей экономически облегчённого типа…

Свою программу младореформаторы всячески скрывали от общественности. Мне, председателю Верховного Совета, прислали её только после личного вмешательства Ельцина. Из беседы с Дж. Саксом я понял, что это программа МВФ, с которой я был знаком ранее других. Она была передана в правительство, там её засекретили и стали под неё выдавать соответствующие законопроекты…

У Верховного Совета была разработана своя, реальная программа приватизации, включавшая в себя десятки законопроектов и иных нормативных актов… Я был сторонником сохранения в государственном секторе экономики нефти, газа, металлургической промышленности, военно-промышленного комплекса, трубопроводов, авиапредприятий и ряда других отраслей. И конечно же, никогда не позволил бы примитивной кувалдой рыночной стихии разрушать сложнейший народнохозяйственный механизм.

Верховный Совет не соглашался, чтобы страну ломали через колено. Общество в своём большинстве стояло на нашей стороне. Это мешало проводить приватизацию так, как им хотелось. Справиться с депутатами легальным путём было невозможно. Тогда и появился Указ президента под № 1400. А борьба за власть или перераспределение полномочий — это неизбежное следствие такого курса»…

Вообще-то депутатов ни тогда, ни сегодня не интересовали интересы простых граждан. Но, по крайней мере, некоторые из них понимали, что оказать поддержку политике Ельцина — значит потерять собственные тёплые места: народ этого не поймёт и больше не выберет. И кстати, остаётся фактом, что в ходе кровавых событий 3–4 октября 1993 года среди жертв не оказалось ни одного депутата, хотя число погибших даже по официальным, явно заниженным данным, составило около 150 человек.

Но пойдём по порядку.

1 декабря 1992 года в Москве собрался очередной, VII Съезд народных депутатов России. Первые же выступающие начали с резкой критики правительства Е. Гайдара за развал экономики страны, разорение основной массы населения, подрыв финансовой системы. Критике подвергли и президента.

10 декабря Б. Ельцин прибыл на заседание Съезда и, попросив слова, обратился с трибуны напрямую к народу, назвав Съезд народных депутатов «сплошной реакционной массой», с которой невозможно сотрудничать. Он потребовал проведения референдума по вопросу о доверии граждан президенту и парламенту, на который возложил всю ответственность за срыв курса реформ.

Уже 12 декабря 1992 года стороны достигли согласия о решении спорных вопросов исключительно конституционными методами. 14 декабря был отправлен в отставку Е. Гайдар, и его место занял руководитель «Газпрома» B.C. Черномырдин (немного позже он заявил примерно следующее: «без Черномырдина никакие вопросы в России не решались и решаться не будут»). На 11 апреля был назначен референдум, и началась борьба вокруг формулировок тех вопросов, которые должны были быть внесены в опросный бюллетень.

В конце концов, согласились на том, чтобы граждане ответили на следующие четыре вопроса:

Доверяете ли Вы президенту РФ Б. Ельцину?

Одобряете ли Вы социальную политику, осуществляемую президентом РФ и правительством РФ с 1992 года?

Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов президента РФ?

Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов РФ?

25 апреля был проведен референдум. Перед референдумом все средства массовой информации с утра до ночи «промывали мозги» гражданам: съезд народных депутатов — это плохо, а президент — гарант стабильности, надежда на светлое завтра. Всюду сообщалось, что отвечать надо: «Да, да, нет, да!». В случае неправильного решения граждан предсказывали» войну, разруху, голод…

Из 107 миллионов списочного состава избирателей к урнам пришли 64 %. На первый вопрос о доверии президенту ответили утвердительно 58,5 % голосовавших (что составляло 37,44 % списочного состава избирателей). За доверие проводимой им и правительством социальной политике высказались 53 %. С целесообразностью досрочных выборов президента (третий вопрос) согласилось около 33 %, за досрочные перевыборы народных депутатов проголосовали 41,5 %.

Ельцин оценил эти результаты как свою победу.

30 апреля в газете «Известия» был опубликован проект Конституции, разработанный группой во главе с С.С. Алексеевым и С.М. Шахраем. В соответствии с этим проектом, президент получил право назначать всех высших государственных должностных лиц, иметь своих полномочных представителей в регионах на правах своеобразных комиссаров. Упразднялись посты вице-президента и председателя Федерального собрания, дабы не иметь в государстве лиц, сопоставимых по весу и значимости с президентом. Он мог распустить парламент в случае, если тот дважды не утвердит предлагаемую им кандидатуру на пост премьер-министра. Никаких возможностей для отрешения президента от власти не предусматривалось.

По проекту Алексеева — Шахрая принять новую Конституцию должна была некая Конституционная ассамблея, состав и порядок созыва которой нигде не обозначались.

На следующий день — 1 мая — в Москве, под красными знамёнами прошла демонстрация с антипрезидентскими лозунгами. По приказу Ю.М. Лужкова демонстрацию разогнали на площади Гагарина (Ленинский проспект). Пострадало более шестисот человек, сорок из них были госпитализированы, погиб один сержант ОМОНа, раздавленный грузовиком собственного оцепления, сожжено три автомашины и ещё шестнадцать сильно повреждено. Все «демократические» СМИ внушали, что демонстранты были сборищем экстремистов.

8 мая 1993 года в «Российской газете» был опубликован ещё один проект Конституции, разработанный официально учреждённой Конституционной комиссией, номинальным председателем которой был сам Ельцин, но реально работу выполнил О. Румянцев. Чтобы не давать основы для очередного конфликта, президент дал указание попытаться соединить оба проекта в один.

9 мая, в День Победы, Лужков разрешил демонстрантам пройти только от Белорусского вокзала до Советской площади, но не до Кремля и не к могиле Неизвестного солдата. Однако стотысячная манифестация, проведя митинг на площади Маяковского, не свернув знамен и транспарантов, прошествовала дальше — до Красной площади. На этот раз милиция им не препятствовала.

На протяжении всего года с обеих сторон звучали обвинения в коррупции. Вице-президент А. Руцкой использовал свой высокий пост для политической борьбы с «кликой Ельцина», к которой, собственно, сам принадлежал. Руцкой был официальным «борцом с коррупцией»! Ещё в январе 1992 года Е. Гайдар создал при самом себе самую первую в «демократической» России комиссию по борьбе с коррупцией, и в том же году статус этой комиссии был повышен до Межведомственной комиссии по борьбе с организованной преступностью и коррупцией при Совете безопасности РФ. Вот во главе этого органа был поставлен Руцкой.

26 марта 1993 он публично заявил, что «его» комиссия собрала одиннадцать «чемоданов компромата» на всё ближайшее окружение президента. К тому времени вице-президента вытеснили из Кремля, лишили почти всех полномочий, и он перебрался в Белый дом.

Обвинённые им не осталось в долгу: вице-премьеру В. Шумейко было поручено собрать контркомпромат на самого Руцкого. Для пущей важности Шумейко возглавил Межведомственную комиссию по борьбе с организованной преступностью и коррупцией.

И затем в российских СМИ развернулась невиданная ранее «война компроматов». «Руцкисты» распространяли в зале заседаний Верховного Совета ротапринтные брошюрки и «подмётные листки» из своих одиннадцати «чемоданов»: младшая дочь президента Татьяна купила за границей каракулевую шубу за 5 тысяч долларов, его жена Наина там же — две норковые шубы и т. д. Шумейковская комиссия в ответ несла свои «открытия»: Руцкой за государственный счёт построил себе две личные дачи — в Серебряном Бору и в деревне Раздоры по Рублевскому шоссе, а его фонд «Возрождение» вообще якобы создан на деньги КПСС через её дочернюю фирму в Швейцарии «Сеабеко».

В ответ 22 июня 1993 года против Шумейко было официально возбуждено уголовное дело, а юристы из Верховного Совета раскопали старое дело 1990 года о 14,5 миллиона долларов, выделенных на закупки детского питания за границей. Письмо-поручение по этому поводу подписал тогдашний зам. спикера ВС РСФСР В. Шумейко. Детское питание, разумеется, куплено не было, а «зелёные» разошлись по карманам подставных фирм и неизвестных лиц.

Ясно, что такая борьба с коррупцией была лишь инструментом в противоборстве двух «клик», и как только одна из них победила другую, тотчас же (в ноябре 1993 года) Межведомственная комиссия Совета безопасности по борьбе с организованной преступностью и коррупцией была ликвидирована.

В августе Ельцин посетил Таганскую и Кантемировскую дивизии, расквартированные в непосредственной близости от столицы… С учётом его публичных выступлений, содержащих требование уничтожения «двоевластия» и сопровождаемых прямыми угрозами, смысл этих поездок был понятен.

К 20 сентября Кантемировская, Таманская, Тульская и Псковская воздушно-десантные дивизии были приведены в состояние повышенной боевой готовности под предлогом осенней итоговой проверки. В военный госпиталь имени Бурденко в Москве доставили небывало большие партии хирургического оборудования, были пополнены запасы крови, что объяснялось «повышением травматизма среди военнослужащих во время уборки урожая».

21 сентября 1993 года Б. Ельцин подписал Указ № 1400, в соответствии с которым Верховный Совет и Съезд народных депутатов Российской Федерации распускались, впредь стране предписывалось руководствоваться только указами президента и распоряжениями правительства. На 11–12 декабря назначались новые выборы в будущую Государственную Думу. На этот же срок было предложено представить согласованный проект новой Конституции.

Конституционному суду было предписано не созывать заседаний до начала работ Федерального Собрания РФ.

Совету министров надлежало стать правопреемником Верховного совета и принять в своё ведение все организации и учреждения, ранее подчинённые парламенту. Рабочий аппарат Верховного Совета и обслуживающий персонал отправлялись в отпуск до 13 декабря с сохранением содержания. Указ вступал в действие с момента подписания.

В ответ на этот указ Р. Хасбулатов сразу подписал несколько постановлений, одним из которых Б. Ельцин отрешался от должности президента страны в связи с нарушением им Конституции, выразившимся в приостановлении действия законно избранных органов государственной власти. Исполняющим обязанности президента страны был назначен А. Руцкой. Особым постановлением парламент просил Конституционный суд дать правовую оценку Указа № 1400.

В тот же день, 21 сентября, Конституционный суд под председательством В.Д. Зорькина вынес решение, в котором однозначно говорилось, что содержание Указа № 1400 не соответствует Конституции Российской Федерации и может служить основанием для отрешения Б. Ельцина от должности президента или «для приведения в действие иных специальных механизмов его ответственности».

Противостояние перешло в активную фазу. По приказу Ельцина вооружённые подразделения взяли Белый дом — здание Верховного Совета в осаду. Затем в здании были отключены электроснабжение, водопровод, все виды связи и т. д. Окрестные магазины и булочные закрыли под предлогом ремонта, а ввоз продовольствия, питьевой воды и медикаментов был прекращён. Даже находящиеся поблизости телефоны-автоматы оказались выведенными из строя! По приказу Лужкова к Белому дому подогнали автомашины-цистерны, наполненные водой, чтобы перекрыть ими все подъезды к парламенту, по которым могло прорваться на автомашинах подкрепление извне. В дополнение здание было блокировано колючей проволокой.

Параллельно шла агитация среди депутатов: их призывали покинуть осаждённый Белый дом и перейти на сторону президента. Каждому из беглецов выдавалось два миллиона рублей наличными, обеспечивалось престижное место в госаппарате, передавалась в собственность служебная квартира в Москве, предоставлялись ему и членам семьи обслуживание в президентской поликлинике и больнице, санаторно-курортное лечение, то есть те самые льготы, против которых боролись «демократы», когда рвались к власти.

Среди нынешних госслужащих немало именно тех, перебежавших к Ельцину депутатов. Это, например, Е. Кожокин, А. Сурков, Н. Рябов, С. Степашин, А. Починок, Р. Абдулатипов и многие другие.

Из 1069 человек полного состава депутатов к концу осады, дню штурма, их осталось не более сотни. Остальные либо струсили, либо перешли на сторону Ельцина. Это следует иметь в виду, когда нам приходится выбирать очередных «слуг народа».

Лидеры ведущих стран Запада, в первую очередь Клинтон, Коль, Мейджер, Миттеран всё время безоговорочно поддерживали российского президента, хотя не могли не видеть, что его действия антиконституционны.

Патриарх Алексий II призвал все ветви власти, армию, правоохранительные учреждения и всех россиян воздержаться от любых действий, которые могут привести к кровопролитию и толкнуть к гражданской войне. 1 октября 1993 года начались переговоры в Свято-Даниловом монастыре. Но в конечном итоге они зашли в тупик. Ю. Лужков и С. Филатов настаивали на разоружении защитников Белого дома и выводе их из здания, а Ю. Воронин от имени Верховного Совета требовал в качестве первоосновы для разрешения кризиса отмены Указа № 1400 и обсуждения политических вопросов.

В воскресенье 3 октября в 14.00 на Октябрьской площади в Москве начался митинг сторонников левых сил. И сегодня не ясно, были ли последовавшие после митинга события выражением стихийного недовольства населения властью, или это была заранее приготовленная провокация. Как бы то ни было, трёхсоттысячная толпа, собравшаяся на Октябрьской площади, внезапно двинулась по Садовому кольцу вниз, к Крымскому мосту. Ими была смята первая полоса оцепления, в которой стояли в три ряда омоновцы, вооружённые щитами и дубинками. У Смоленской площади без особого труда прорвали вторую цепь стражей порядка. В руках у демонстрантов оказалось несколько захваченных грузовиков.

У Нового Арбата толпа вдруг разделилась: около двадцати тысяч двинулись к Белому дому, а остальные продолжили путь по Садовому кольцу, направляясь к Останкинскому телецентру.

Без всякого сопротивления демонстранты преодолели осадное кольцо вокруг Белого дома, что оказалось совершенно неожиданным для его сидельцев — ведь у руководства Верховного Совета не было никакой осмысленной и продуманной программы действий. Из находящегося рядом здания мэрии Москвы раздались автоматные очереди, и возмущённые демонстранты ворвались в мэрию, где произвели больше шума, чем разрушений.

Сегодня можно предположить, что власть решила преподать восставшему народу кровавый урок, дабы отбить у него охоту к активным выступлениям. Доказательством этому тот факт, что власть, имевшая достаточно сил и средств, чтобы остановить и рассеять демонстрантов, идущих в Останкино, вместо этого скрытно сосредоточила возле телецентра войска.

Толпа численностью в 12–15 тысяч человек подошла к телецентру около 18.00. Затем целый час на улице Королёва шел стихийный митинг. Ненависть к телецентру была вызвана самими тележурналистами, которые без зазрения совести врали о происходящих событиях. На требования предоставить эфир никто не отвечал, руководство телецентра не вышло на переговоры с руководством демонстрантов. Тогда в 19.05, по приказанию одного из лидеров восставших — генерала Макашова, тараном на дверь главного входа в здание телецентра двинулся грузовик. В ответ из окон, с крыши и из-за парапетов по безоружным людям был открыт ураганный огонь на поражение.

Выступивший по радио с заранее подготовленным заявлением премьер-министр Черномырдин употреблял такие формулировки: «Мир потрясён кровавым террором, развязанным рвущейся к власти кучкой политиканов, которые в своих действиях перешли все разумные пределы». До ночи по всей округе гремели автоматные и пулемётные очереди — шла охота на людей, попрятавшихся от террора власти.

В час ночи 4 октября в Министерство обороны приехал лично президент страны, чтобы поставить боевую задачу на штурм Белого дома.

К рассвету 185 единиц армейской боевой техники под командованием генерал-майоров Б. Полякова и В. Евневича вышли на линию огня. Непосредственная задача ликвидации Верховного Совета была поставлена перед ротой тяжёлых танков Т-80 в составе десяти боевых машин. Огонь должны были вести из танковых орудий калибра 125 мм специально подобранные экипажи, состоящие исключительно из офицеров, которым были обещаны крупные денежные вознаграждения, решение квартирных проблем и гарантия успешного продвижения по служебной лестнице в центральных округах России.

Американская компания CNN, зная обо всём заранее, расставила свои телевизионные камеры на крышах зданий, господствующих над «полем боя», и вела прямой репортаж о событиях вокруг Белого дома.

В 10.00 начался танковый обстрел. К 19 часам всё было кончено. Р. Хасбулатова, А. Руцкого и их сторонников арестовали и отправили в Лефортовскую тюрьму. За остальными защитниками Белого дома, как только они покинули здание, началась охота омоновцев, которые нещадно избивали всех встречных.

Сколько погибло защитников Конституции, неизвестно. Власти называли около 150 погибших и 750 человек раненых. Оппозиция утверждала, что число убитых превысило 900 человек. Очень много и долго говорилось о создании независимой комиссии по расследованию истоков и результатов событий 3–4 октября 1993 года в Москве, но президент сделал всё, чтобы такая комиссия не начала работать.

Новый парламент (Государственная Дума) отказался от всяких попыток расследования этих событий. Повторилась история с ГКЧП: дело до суда не дошло (стр. 102).

Период самовластия

Разгром парламента сделал Б. Ельцина единовластным правителем. Советская власть рухнула по всей стране в одночасье, без сопротивления. Советам было просто предложено самораспуститься, что они в подавляющем большинстве и сделали. 7 октября 1993 года были распущены Моссовет и все райсоветы столицы.

11 октября был издан Указ о проведении 12 декабря одновременных выборов в Государственную Думу и Совет Федерации. В тот же день планировался всенародный референдум по проекту новой Конституции России.

10 ноября президент внёс в текст проекта Конституции положение, что Совет Федерации будет не избираемым, а формируемым органом законодательной власти; в его составе будет по два представителя от каждого субъекта Федерации, один от исполнительной, а другой — от местной представительной.

11 ноября был опубликован Указ президента «Об уточнениях Положения о выборах депутатов Государственной Думы в 1993 г. и Положения о выборах Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации в 1993 г.». По новому положению, Государственная Дума должна была состоять из 450 человек. Половина из них избиралась прямым голосованием, а вторая половина — 225 мест — делилась между политическими партиями, которые приняли участие в выборах и при этом получили в целом по стране не менее 5 % голосов от принявших участие в выборах граждан. Теперь выборы признавались состоявшимися, если число действительных бюллетеней составит не менее 25 % от числа зарегистрированных избирателей.

Левые партии были в первые, недели после расстрела Белого дома запрещены, как и основные оппозиционные газеты. Но потом к выборам была допущена КПРФ, поскольку устранение коммунистов ставило под вопрос вообще легитимность выборной процедуры.

Пропрезидентская партия «Выбор России», которую возглавлял Е. Гайдар, имела практически неограниченные финансовые ресурсы и полную поддержку со стороны средств массовой информации.

И вот результаты выборов. Либерально-демократическая партия В. Жириновского получила почти 23 %, «Выбор России» — 15 %, КПРФ чуть больше 12 %, «Женщины России» — 8,5 %, Аграрная партия — 8 %, «Яблоко» — 7,4 %, Партия единства и согласия — 6,7 %. Но самое удивительное в том, что избиратели, с треском провалив правительственную партию, одновременно проголосовали за президентскую Конституцию! Из 56 миллионов человек, принявших участие в голосовании, 33 миллиона высказались в поддержку Конституции и только 23 миллиона — против неё.

Физик А.А. Собянин, проанализировав результаты выборов методами математической статистики, показал, что они сфальсифицированы. И главный его вывод состоял в том, что были вброшены «лишние» бюллетени. Его исследования ставили под вопрос легитимность принятия Конституции, поэтому их результаты всячески замалчивались. Если он прав, то мы живём по незаконной Конституции. Сам Собянин через некоторое время скоропостижно умер.

У многих граждан наступила политическая апатия. Многотысячные митинги и манифестации ушли в прошлое. Люди в ряде мест перестали ходить на выборы местной власти; избирательные комиссии с трудом набирали требуемые 25 % избирателей.

27 мая 1994 года во Владивосток прибыл возвратившийся из Соединенных Штатов писатель А.И. Солженицын, высланный в своё время из СССР, и двинулся в Москву поездом. Сначала об этом писали довольно подробно, однако в итоге никакого триумфального шествия по стране из этой поездки не получилось, ведь писатель с первых шагов начал резко отзываться о результатах деятельности демократов-реформаторов. Естественно, власти это не понравилось, и о его поездке по стране стали давать минимум информации. Потом Солженицын выпустил книгу «Россия в обвале», и этого оказалось достаточным, чтобы он перестал быть интересен «демократическим» СМИ.

Общее падение производства в 1991–1993 годах составляло в среднем по 15–18 % ежегодно. Все отрасли производства, как лёгкой, так и тяжёлой промышленностей, деградировали на глазах. Держалось только производство, связанное с добычей и экспортом сырья на Запад. В то же время спад в производстве сопровождается быстрым ростом энергоёмкости конечного продукта: в 1991 году она выросла на 2 %, в 1992-на 9 %, в 1993 — на 5 %.

Всё большую долю своих доходов граждане стали тратить на продукты питания. Структура личного потребления в России быстро приближалась к структуре потребления, характерной для слаборазвитых стран.

Никакой целенаправленной политики по выходу из кризиса у правительства не было тогда, как нет и сегодня. Правительство (высшее чиновничество) решало свои собственные проблемы. Были нарушены вертикальные связи управления; вместо вертикальной иерархии в экономике стали складываться горизонтальные неформальные (контрактные) отношения, хоть как-то поддерживающие сложные цепочки технологических и хозяйственных связей. Это проявилось в бартере, ценовых скидках постоянным контрагентам, взаимных кредитах и технической помощи (часто вынужденной).

1992 год Россия закончила с сокращением ВВП на 19 % (в том числе промышленности — на 18 %), с уменьшением инвестиционной активности почти вдвое, обострением кризиса взаимных неплатежей предприятий, с ощутимым падением жизненного уровня большинства граждан и инфляцией свыше 25 % в месяц.

Развитие страны определялось интересами топливно-сырьевого сектора, новых финансово-посреднических фирм, требованиями иностранных кредиторов. Государство стало скидывать с себя заботу о ВПК и науке, а также образование и «избыточные» общедоступные социальные гарантии. Политика «финансовой стабилизации» устранила препятствия для развёртывания инфляции издержек: рост цен всё в большей степени определялся удорожанием затрат, а не «избыточной» денежной массой. Наличности катастрофически не хватало.

Вклад денежного фактора в рост оптовых цен во втором квартале 1992 года составил всего 9 %, в третьем — вырос до 22–27 %, и к началу 1993 года вновь снизился до 12–16 %.

Денежная терапия, основанная на догматическом следовании западным рецептам, резко обострила среднесрочные структурные проблемы экономики. Макрорегулирование замкнулось только на косвенных рычагах управления (эмиссия, кредиты и дотации, налоговые льготы и экспортные лицензии), с помощью которых в принципе нельзя решить среднесрочные задачи модернизации и структурной перестройки. К тому же их возможности, и так слабые, были парализованы инфляцией, дефицитом бюджета и валютных резервов.

В начале перестройки было много разговоров о том, что крестьянские подворья дают треть мясного и молочного «вала», половину овощей и фруктов, ещё больше картошки. Вывод был очевидным: уберём колхозы, переведём крестьян в фермеры, и изобилие обеспечено. С началом реформ это и было сделано: Ельцин издал указ «О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы в РСФСР». И вышел пшик. Не знают реформаторы страну, в которой живут!

С тех пор как ликвидировали (в 1991–1992 годах) колхозный строй, производство всех видов продукции стабильно снижалось, пока не упало вдвое. Уничтожено за одно десятилетие почти половина крупного рогатого скота, 60 % свиней, 40 % домашней птицы. Подорвана база производства. Надо же было сообразить, что если крестьянское подворье производит треть мяса и молока, то оно должно производить и треть всех кормов. А ведь этого не было. Мы много писали о том, что у нас более короткий период для сельхозработ, более суровый климат, и успеха можно достигать только при высокой механизации производства. На крестьянском подворье его не было, но было в колхозе, а так как расценки труда там были не очень сбалансированы, то и происходило некоторое перераспределение конечного продукта.

Безграмотные реформаторы не рассматривали всю цепочку, а судили только по конечному результату, да и то со слов зарубежных советчиков, вот и. возникло у них ложное представление об отечественном сельском хозяйстве и его возможностях. Теперь фермеров числится около 260 тысяч, да и те еле сводят концы с концами. Конечно, свою роль здесь сыграло и то, что многие из выделенных для фермеров денег были разворованы, но этих денег всё равно бы не хватило. Поэтому в массовом масштабе фермерство в России не выживет.

При делёжке сельскохозяйственных угодий на человека пришлось где по три гектара, где по пять, в лучшем случае восемь. На юге, в предгорьях Кавказа, не перепало и по одному гектару. А стране нужны хлеб, картофель, подсолнечник, сахарная свёкла… Их с помощью лопаты и мотыги в нужных объёмах не вырастишь. Для возделывания зерновых требуется один набор техники, подсолнечника и свёклы — другой, картофеля — третий… К тому же эта техника будет занята всего по несколько дней в году и окажется «мертвым» капиталом.

А в США основных фондов на одного фермера давно уже приходится больше, чем на одного занятого в промышленности. По электронной почте консультативный центр округа постоянно держит фермера в курсе текущих и прогнозируемых мировых цен на продукцию, предлагает новые сорта и средства защиты растений. Точно по графику специализированный транспорт доставляет комбинированные корма, забирает молоко и откормленный скот. При этом владелец фермы является пайщиком заводов по производству кормов, предприятий по переработке молока и мяса или оплачивает их услуги. Это совсем другая структура организации сельского хозяйства, не мелкотоварная и не замкнутая, как получилось у «реформаторов».

Не вышло ничего у наших «реформаторов» и в промышленных отраслях. От полного краха их спасла только способность социальных систем самоорганизовываться. Одной из таких форм самоорганизации было развитие бартера.

Бартер был и в советское время. В советской экономике действовали твёрдые цены и плановое снабжение, но ошибки планирования и ценообразования приводили к появлению дефицита, и бартер между предприятиями помогал эти ошибки исправить. В результате «реформы Гайдара» в 1992–1993 годах цены подскочили, и финансово-денежная система России перестала работать. Возник «кризис неплатежей», и в этой ситуации бартер стал единственной возможностью предприятий продолжать нормальную работу.

В 1995 году был введён «валютный коридор». Чтобы поддерживать его, правительству пришлось ограничить денежную массу, находящуюся в обращении. И это притом, что большая часть, от 60 до 80 % денег находится в руках финансовых структур. Заниженный курс доллара сделал невыгодным вложение денег в отечественную промышленность, финансы «убежали» в сферу экспортно-импортных операций и «бумажных игр» (ГКО, акции, векселя), — элита наживалась. В реальной же экономике только бартер позволял сохранить хоть что-то — выживание народа держалось на нём.

С конца 1996 года в отдельных отраслях и целых регионах объём бартера перевалил за 90 %. С этого момента всё более пристальное внимание бартеру стали уделять финансовые структуры и государство. Дело в том, что бартер стал давать сверхприбыль, в основном в связи с зачётами «газа» и «электричества». Началось создание различного рода финансовых структур вокруг РАО «ЕЭС России» и РАО «Газпром». Но одновременно, используя бартер при федеральных зачётах, это помогало выполнять бюджет. Но вместе с тем, жёстко расписанный по статьям бюджета зачёт исключал использование денег не по назначению. Для чиновников это было неприемлемо.

До мая 1996 года существовала система КНО (казначейских налоговых освобождений), затем в ноябре 1996-го появились так называемые федеральные зачёты «по Лившицу». Потом зачёты несколько раз запрещали, но это привело лишь к существенному сокращению поступлений в бюджет и длительным задержкам выплат зарплат и пенсий.

В таблице 2 представлен так называемый коэффициент монетизации, то есть отношение суммы наличных и безналичных рублей к ВВП. Мы видим, что начиная с 1993 года этот показатель не превышал 15 %, в то время как в развитых странах он составляет от 30 до 60 % (в США в 1997 году — 117 %), что считается необходимым и достаточным для нормальной экономики.

Коэффициент монетизации в России

Год / монетизация,%

1991 / 71,9

1992 / 17,0

1993 / 11,3

1994 / 10,6

1995 / 9,8

1996 / 10,8

1997 / 12,8

1998 / 16,0

1999 / 15,2

2000 / 16,5

Рост цен при Ельцине существенно опережал эмиссию, так что объём денег намного (в 3–6 раз) оказался меньше необходимого для обеспечения существующего товарооборота. Положение усугублялось тем, что имеющиеся средства распределялись неравномерно. Так, финансовая сфера сосредоточивала 60 % денег, а на долю торговли и промышленности приходилось только 40 %. В такой ситуации оборотные средства у предприятий всегда практически отсутствуют.

В условиях жёсткой монетарной политики многие предприятия фактически стали банкротами. Либерализация усилила монополизм в экономике России. Вместо одной административно-ведомственной монополии появилось множество отдельных, бесконтрольных монополий. Снизилась добыча топлива (нефти, газа и угля). Во всех ведущих отраслях российской экономики (металлургии, химии, машиностроении) ускорилось вымывание высокотехнологической и высококачественной продукции, необходимой для технической модернизации производства.

Особенно сильному разгрому подверглось село. Темпы снижения плодородия почв (из-за недостаточного внесения минеральных удобрений и др.) утроились по сравнению с серединой 1980-х. Неуклонно сокращалось поголовье скота. Катастрофически снизились инвестиции в сельское хозяйство (на 60 % в 1992 году). Произошло сокращение продовольственной базы России.

Главной задачей экономической политики правительства, во главе которого 14 декабря 1992 года встал В. Черномырдин, была провозглашена финансовая стабилизация, но достичь её можно было только через ещё большее ухудшение жизненного уровня народа. «Людоедские идеи» правительства, как мы видели, натолкнулись на упорное противодействие Верховного Совета России, а его разгон привёл к поражению исполнительной власти на выборах в новый орган власти, Государственную Думу, в декабре 1993 года.

Новая расстановка политических сил вынудила правительство лавировать, отступать от жёсткого курса борьбы с инфляцией и с дефицитом бюджета.

Наконец, внешний долг страны превзошёл уровень, после которого он уже растёт автоматически и регулируется в основном кредиторами. В 1993 году отсрочка выплат по обслуживанию долга позволила сохранить его на уровне 80 миллиардов долларов; если бы такая отсрочка не была получена, внешний долг России увеличился бы к концу 1993 года до 95–97 миллиардов долларов.

С середины лета 1994 года начался переход накопившегося инфляционного потенциала в открытую форму, и 11 октября того же года произошло обвальное падение курса рубля по отношению к доллару («чёрный вторник»). Всплеску инфляции способствовал крах летом 1994 года ряда спекулятивных «финансовых пирамид», отвлекавших денежные средства населения.

Промышленные предприятия в результате либерализации хозяйственных отношений и разрушения централизованных ведомственных корпораций, а особенно с началом приватизации, стали не столько субъектами, сколько объектами рынка и кризиса. Новоявленные собственники, чьё имущество фондовый рынок оценил многократно ниже его реальной стоимости, быстро обнаруживали, что для его сохранения нужно регулярно вкладывать в него средства ненормально большие в сравнении с его продажной стоимостью. Оказывалось выгоднее вообще ничего в него не вкладывать, а распродать по частям, вплоть до сдачи оборудования в металлолом. Так страна уже в первые два года реформ лишилась как минимум трети производства и до половины приватизированных объектов. Россия уходила в утиль.

В 1994 году объём производства сравнительно с 1993 годом сократился на 21 %, а спад сравнительно с 1989 годом составил уже больше половины. Низкую платёжеспособность потенциальных потребителей усугубила конкуренция более качественных импортных товаров на внутреннем рынке. Ещё явственнее обозначился крен в сторону сырьевой ориентации экономики при неуклонном сокращении удельного веса машиностроения, что и не удивительно при премьере-«сырьевике».

Летом 1994 года завершилась чековая (ваучерная) приватизация, чем был закончен процесс образования современной российской экономической элиты. В частную собственность перешло около 85 тысяч малых предприятий торговли и сферы обслуживания, было акционировано свыше 20 тысяч средних и крупных промышленных предприятий. Центральными фигурами процесса разгосударствления в крупной промышленности стали директора предприятий, менявшие статус наёмного управленца, подчинённого вышестоящим властным структурам, на статус полновластного собственника средств производства.

Возникшие на основе бывших государственных фирм в базовых отраслях экономики концерны «Газпром», «ЛУКОЙЛ», «Росвооружение» обеспечили своим владельцам политический и экономический вес и обладание мощным отраслевым лобби в высших структурах представительной и исполнительной власти.

Приватизация способствовала криминализации всей совокупности экономических отношений. По оценкам Интерпола, из-за изменений в российской экономике и международной экспансии российских мафиозных структур в 1994 году объём криминальных капиталов во всём мире превысил объём легальных.

Жизненный уровень большинства населения России продолжал падать. Уже в 1993 году за чертой бедности оказалось более четверти населения; к 1995-му покупательная способность основной части рабочих и интеллигенции, живущих на зарплату, уменьшилась почти в 2,5 раза. У пятой части населения потребление животного белка сократилось ниже уровня физиологического минимума. О социальных издержках преобразований свидетельствует сокращение средней продолжительности жизни в стране с 69 до 64 (для мужчин — до 59) лет. В 1994 году смертность в России впервые после окончания Великой Отечественной войны превысила рождаемость.

В то же время резко возросла имущественная дифференциация. Душевой доход 10 % наиболее богатых в 20 раз превысил аналогичный доход 10 % наименее обеспеченных (в развитых странах этот показатель составляет 6–7 раз, в России до начала реформ — 4 раза). В своей книге «А Россия сама по себе» мы показали, что в современной России сушествует два народа: «новые богатые» и «новые бедные». Так вот, «новых богатых» всего 7 %. Поэтому обычный критерий — отношение 10 % самых богатых к 10 % самых бедных, не отражает истинную социальную поляризацию общества. Она значительно резче.

Вот причина, по которой никакой «народ» не мог участвовать в «денежной приватизации» через залоговые аукционы, начавшейся в 1994 году после окончания приватизации «ваучерной».

В 1995 году из-за снижения темпов инфляции экономика перешла из состояния, именуемого в аналитической литературе «трансформационным спадом», в состояние «депрессивной стабилизации».

Падение ВВП к 1996 году составило около 40 %, промышленное производство сократилось более чем наполовину, снижение потребления составило около 15 %. Троекратное превышение уровня спада производства над уровнем снижения потребления покрывалось за счёт свёртывания инвестиций, оборонных и других расходов, а также потребительского импорта — страна держалась тем, что проедала фонды накопления.

С выходом России на открытый внешнеэкономический рынок страны Запада вышли на первое место в её внешнеторговом обороте (60 %, две трети из них — страны ЕЭС). Общероссийские цены подтянулись к мировым, что из-за технологической отсталости и более высоких издержек, имеющих объективный характер (худшие климатические условия и большие размеры страны, увеличивающие затраты на транспортировку) вело к неконкурентоспособности целых отраслей. Наши экономисты-либералы говорят, что эти дополнительные издержки составляют всего несколько процентов. Но если на рынке имеется два одинаковых товара, то покупают тот, который дешевле, пусть и всего на несколько процентов. А продавать по той же сниженной цене, что и конкуренты, нельзя — себе в убыток.

Для сдерживания экспортёров и якобы в интересах внутреннего сектора экономики летом 1995 года был введён «валютный коридор» (4300–4900 рублей за 1 доллар). Но это не сдержало экспортёров товара и не подстегнуло экспортёров капитала: инвестиции, о которых мечтали «демократы», в страну не пошли. Величина всего иностранного капитала, вложенного в экономику России, составила всего около 6 миллиардов долларов, тогда как утечка капиталов из России превысила, по имеющимся оценкам, 300 миллиардов долларов.

Тогда решили создать для привлечения инвестиций в промышленность финансово-промышленные группы. Первый президентский Указ об их создании был принят ещё 5 декабря 1993 года, а в 1995–1996 годах он был дополнен Федеральным законом «О финансово-промышленных группах». Создание этих ФПГ мотивировали следующими положениями:

1. Необходимость соединения процессов приватизации, демонополизации и структурной перестройки промышленности;

2. Острая потребность в создании новых систем инвестирования промышленности, формирования интегрированных структур, способных к саморазвитию в условиях рынка;

3. Рост числа и увеличение финансовых активов коммерческих банков и торговых фирм — потенциальных инвесторов промышленности;

4. Наличие серьёзного структурного и инвестиционного кризиса, особенно в сфере НИОКР и высоких технологий;

5. Необходимость воссоздания и обновления сломанных технологических цепочек и кооперативных связей в производстве конкурентоспособной продукции;

6. Сложность и недостаток опыта выхода отечественных предприятий на новый рынок;

7. Потеря значительной доли внутреннего товарного рынка России из-за появления на нём продукции крупных зарубежных компаний, в том числе транснациональных корпораций.

Одной из главных задач ФПГ виделось возрождение экономических связей на пространстве бывшего СССР, разрыв которых негативно сказался на экономике России. В 1995 году стали создаваться транснациональные ФПГ, объединяющие предприятия и банковские структуры России и других стран СНГ. Между Россией, Белоруссией, Украиной, Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном шла, хотя и медленно, работа по созданию ТФПГ в приоритетных отраслях.

На 1 января 1996 были рассмотрены и одобрены проекты двадцати восьми ФПГ, в состав которых вошло 326 предприятий, 74 финансово-кредитных учреждения (из них 32 банка). Среди наиболее крупных участников ФПГ — Новолипецкий, Старооскольский, Магнитогорский, Челябинский металлургические комбинаты; АО «АвтоВАЗ», «КамАЗ», «Авиастар», «Тулачермет», «Уралмаш»; «ОНЭКСИМбанк», банки «Менатеп», «Российский кредит», «Промстройбанк», «Автобанк». и другие.

Для привлечения к структурно-инвестиционной перестройке крупных (с размером оплаченного уставного капитала не менее 50 миллиардов рублей) коммерческих банков, способных взять на себя повышенные риски, был создан институт уполномоченных коммерческих банков — агентов правительства России.

Пример деятельности ФПГ и залогового аукциона — сделка, которую провернула ФПГ «ОНЭКСИМ-банка» В. Потанина в отношении уникального предприятия — заполярного «Норильского никеля», производившего в советское время 90 % никеля, 90 % кобальта и 100 % платины. Этот ГОК (горно-обогатительный комбинат), будь он в Америке, по словам Дэвида Сэттера, стоил бы десятки миллиардов долларов, но был в 1995 году «сдан в залог» потанинской ФПГ за 170 миллионов долларов! В 1997-м Потанин внёс еще 80 миллионов долларов, но зато перестал платить рабочим и служащим ГОК зарплату и «сбросил» с себя всю «социалку» — детские ясли и сады, дома отдыха, пионерлагеря на юге у моря и т. д.

В данном случае проблема для «элитных воров» была в том, что сделку лоббировал высший чиновник администрации президента — Чубайс. Скандал, связанный с этой ФПГ, стал явным, когда о нём заговорили в зале заседаний Думы, а потом и в СМИ. В январе 1997 года среди депутатов были распространены сведения о личных суммах на счетах Чубайса в «Мост-банке», скрытых им от налоговой инспекции только за один 1996 год: 1 миллиард 714 миллионов 730 тысяч «старых» рублей («Коммерсанть» за 11 июня 1997 года).

Чубайс оправдывался: сначала утверждал, что эти суммы не его личные, а «просто» лежат на его личном счёте от имени некого «Фонда защиты частной собственности», созданного «молодыми реформаторами» ещё в начале 1996 года. Затем «вспомнил», что это гонорары за чтение лекций в зарубежных университетах — выходило, что он получал за лекции больше Горбачёва и Клинтона («Известия» за 23 января 1997 года), но в конце концов признал свою вину и разом заплатил налога более чем на полмиллиарда «старых» рублей. Однако «Норильский никель» остался у Потанина.

Короче, как и все другие начинания «демократической» власти, и это — с ФПГ и залоговыми аукционами тоже закончилось пшиком. Единственным результатом такого «управления экономикой» стало появление тех, кого теперь называют олигархами.

И всё же на президентских выборах 1996 года победил Ельцин. Как это произошло, мы расскажем позже, а пока отметим, что «демократы» объявили его победу результатом доверия граждан России проводимой им политике!

Чечня и выборы 1996 года

В 1991 году Ельцин ради поддержки российских автономий в борьбе с союзным центром против Горбачёва был готов пойти даже на развал России. Предлагая автономиям «максимум суверенитета», он мог рассчитывать на быстрый подрыв в них влияния центральной власти СССР. Именно представители Ельцина отыскали генерал-майора дальней авиации Д. Дудаева и помогли ему выехать в Грозный, где он с их согласия возглавил борьбу против старой партийной и государственной элиты Чечено-Ингушской автономной республики, которую держал в своих руках секретарь обкома КПСС Доку Завгаев.

Теперь уже вряд ли удастся узнать, на какие действия Дудаева дал согласие Б. Ельцин, но легко видеть, что главным в поведении всей команды, что в Москве, что в Грозлом, была жажда власти, а не интересы России или Чечни.

27 октября 1991 года в Чечне прошли выборы нового парламента и президента, которым, естественно, стал Дудаев. Первым же своим указом новый президент провозгласил Чечню суверенным государством. Вот результат антигосударственной деятельности Ельцина и его окружения!

31 марта 1992 парламент самопровозглашённой Чеченской республики принял постановление, согласно которому все воинские части и их вооружения и техника, находящиеся на территории Чечни, брались под юрисдикцию Чеченской республики. Позднее стало известно, что же досталось Дудаеву: 42 танка, 66 единиц бронетехники, 590 противотанковых средств; артиллерии и минометов — 153 единицы, в том числе 18 реактивных установок залпового огня «ГРАД»; стрелкового вооружения около 42 тысяч стволов, из них 28 тысяч автоматов Калашникова, 678 танковых пулеметов, 318 крупнокалиберных пулеметов, 533 снайперские винтовки Драгунова, 17 переносных ракетно-зенитных комплексов, боеприпасов для стрелкового оружия — около 14 миллионов штук, более 150 тысяч ручных гранат. На двух авиабазах (в Ханкале и Калиновской) находилось более 250 учебно-тренировочных самолётов «Л-29» и «Л-39», которые могли нести или по две авиабомбы весом по 100 кг, или две кассеты с 32 неуправляемыми реактивными снарядами каждая.

По данным переписи населения, на январь 1991 года общая численность населения ЧИАР составляла 1 270 тысяч человек, из них чеченцев было 734 тысяч, русских — 294 тысяч, ингушей — 164 тысяч, армян — 15 тысяч, украинцев — 13 тысяч. С приходом Дудаева здесь началась кампания «выдавливания» русского населения, массовое бегство и гибель людей. Но «демократические» СМИ об этом даже не упоминали.

Когда же Ельцин укрепился у власти, «суверенность» Чечни стала ему не нужна. Его помощники С. Филатов (руководитель президентской администрации), С. Шахрай (до лета 1994 года министр по делам национальностей и региональной политике), С. Степашин (руководитель Федеральной службы контрразведки) и Э. Паин (заместитель начальника аналитического управления президента РФ) убедили его, что в Чечне есть реальные силы, которые способны изменить ситуацию в республике. Они имели в виду главу Временного Высшего Совета Чечни Автурханова, который, по их представлениям, мог взять власть при условии, что Россия окажет Временному Высшему Совету прямую финансовую и военную помощь.

2 августа 1994 года Автурханов объявил об отстранении от власти Дудаева, о принятии на себя всей полноты власти в республике, о прекращении деятельности всех органов государственной власти, созданных Дудаевым. Дудаев, в свою очередь, объявил У. Автурханова предателем Чечни. В республике началась гражданская война.

Тем временем заместитель директора Федеральной службы контрразведки, начальник управления ФСБ по Москве и Московской области Е. Савостьянов организовал вербовку добровольцев в военных гарнизонах, расположенных вокруг Москвы.

26 ноября была предпринята масштабная атака на Грозный, закончившаяся полным разгромом нападавших. Многие российские военнослужащие были убиты и взяты в плен, а на другой день все они были показаны иностранной прессе как доказательство прямого участия России во внутричеченском конфликте. Дальше маскировать свои действия для российского правительства не имело смысла. К тому же чеченская оппозиция, деморализованная бесконечными поражениями, потеряла остатки своего влияния на население и уже не могла рассматриваться как организованная политическая сила, способная к самостоятельным действиям.

11 декабря началась первая чеченская война. Только через три недели — к концу декабря — федеральные силы подошли к Грозному. Новогодний штурм Грозного стал примером полного развала армии и профессионального невежества, и уже 9 января 1995 года правительство РФ объявило о введении 48-часового моратория на боевые действия для вывоза раненых и погибших из зоны военных действий.

Потом такие перемирия объявлялись постоянно, и что интересно, они использовались незаконными вооружёнными формированиями боевиков для того, чтобы перегруппировать свои силы, наладить снабжение и т. д. В народе была твёрдая уверенность, что в верхах кто-то очень заинтересован в поддержании этого конфликта, поэтому его и не удаётся закончить.

30 июля 1995 года в Грозном представители обеих сторон подписали Соглашение по мирному урегулированию ситуации в Чеченской республике. Российское руководство давало согласие на сотрудничество с Дудаевым в деле создания так называемых «отрядов самообороны», которые, по замыслу, должны были формироваться на паритетной основе, чтобы обеспечить поддержание порядка, контролировать разоружение незаконных формирований и отдельных граждан.

6 октября 1995 года в центре Грозного при проезде через уличный туннель был взорван радиоуправляемой миной автомобиль командующего Объединенными федеральными силами в Чечне генерал-лейтенанта А. Романова. Действие, соглашения было прервано.

Между тем происходили перемены на «политическом Олимпе».

17 декабря 1995 года прошли очередные выборы в Государственную Думу. В них приняли участие 64 % российских граждан, имеющих право голоса. Больше всего голосов получила КПРФ — 22 %. Либерально-демократическая партия потеряла почти половину голосов, по сравнению с 1993-м; теперь она получила всего 11,2 %. «Партия власти» — «Наш дом — Россия» набрала 9,5 % голосов и осталась на третьем месте. Четвёртой и последней партией, перешагнувшей барьер в 5 % голосов, было «Яблоко». Но эти выборы ничего не изменили: во главе страны осталось то же правительство.

Ельцин предпринял некоторые кадровые перестановки, чтобы улучшить свой имидж в общественном мнении. В самом начале января 1996 года с поста министра иностранных дел был снят А. Козырев, который за все шесть лет пребывания на посту министра практически ни разу не вступился за национальные интересы России. Его место занял академик Е.М. Примаков, тогдашний шеф внешней разведки. 16 января 1996 был подписан указ об освобождении непопулярного Чубайса от обязанностей первого вице-премьера РФ, но после небольшого перерыва он вошёл в избирательный штаб президента.

Выборы президента России были назначены на 16 июня 1996 года. Ельцин, который клялся много раз, что не собирается выставлять свою кандидатуру, сделал вид, что никогда не обещал этого. Авторитет его был на очень низком уровне — по некоторым данным, он упал до 4 %. Конечно, верить агентствам по опросу общественного мнения особо нельзя; примем их результат на уровне 10–15 %.

Избирателя запугивали «страшными перспективами» в случае поражения Ельцина. Им внушали, что в этом случае их жизнь будет невыносимой. Был ещё один «ресурс» — подсчёт голосов. Состав Центральной избирательной комиссии формируется правительством, а председателя назначает президент. На этот пост в 1993 году был назначен Н.Т. Рябов, один из тех депутатов Верховного Совета России, которые перебежали из осаждённого Белого дома на сторону Ельцина. В верности этого человека сомнений не было.

15 марта 1996 года Дума приняла решение об отмене Постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991-го о денонсации Договора об образовании СССР: Беловежское соглашение было признано незаконным. Ельцин это решение Думы назвал провокацией. Пошли слухи о возможном разгоне парламента, запрете КПРФ и переносе сроков выборов на более позднее время, например, на два года.

2 апреля 1996 года подписали в Москве Российско-Белоруский Договор об образовании Сообщества Суверенных Республик.

15 апреля 1996 начался вывод федеральных войск из Чечни.

В общем, популистские меры чередовались с запугиванием.

Если верить мемуарам Ельцина, то 23 марта 1996 года прошло закрытое совещание, в котором принимали участие В. Черномырдин, О. Сосковец, силовые министры и руководитель президентской администрации Н. Егоров. Обсуждали, что же, собственно, делать. Президент собирался повторить удачный опыт вооружённого подавления оппозиции образца 1993 года, но неожиданно для всех с возражениями выступил тогдашний министр внутренних дел А. Куликов. Он заявил, что коммунистическая партия контролирует законодательные органы власти в половине регионов России, и если она выведет народ на улицу, то возможно, часть военнослужащих министерства внутренних дел перейдёт на её сторону, что будет означать серьёзное вооружённое сопротивление действиям Ельцина. Выслушав это мнение, президент закрыл заседание, оставшись при своём мнении.

В своих воспоминаниях он отмечал, что отказаться от силового подавления оппозиции его уговорили дочь Т. Дьяченко и А. Чубайс, который предупредил, что Запад не поддержит очередного государственного переворота. Вопроса об интересах народа и на этот раз не возникло; совершенно ясно, что от очередного кровопролития страну спасла только боязнь высшей власти получить неудовольствие Запада.

Выборы президента 1996 года — пример того, чего могут достичь современные методы обработки общественного мнения, так называемый «административный ресурс», и огромные деньги. Основная ставка делалась на моделирование общественного сознания таким образом, чтобы люди даже вопреки своим жизненным интересам проголосовали так, как надо власти.

Денег на предвыборную кампанию не жалели. Потом в печати появлялись разные суммы; они колебались около 20 миллиардов долларов, истраченных на подкуп прессы, телевидения, артистов, политических и общественных деятелей, аналитиков и экспертов разного толка.

Велась обработка других кандидатов на высший пост. Это были: Г. Зюганов, А. Лебедь, Г. Явлинский, В. Жириновский, С. Фёдоров, М. Горбачёв, М. Шаккум, Ю. Власов и В. Брынцалов. Подробностей переговоров с ними никто не знает, но кое-что можно восстановить.

Представители президента никогда не прекращали неофициальных контактов с верхним эшелоном коммунистической партии; сама верхушка КПРФ стала частью правящей элиты и, как оно в нашей элите заведено, больше заботилась о собственном благополучии, нежели о стране. Вряд ли Зюганов знал, что делать, если его вдруг выберут; проиграв выборы, он говорил, что точно знает — подсчёты голосов были нечестными. Однако никаких судебных действий он не предпринял, и это очень красноречивый факт.

Говорили, что генерал А. Лебедь сразу после первых подходов к нему дал согласие на контакт с президентским окружением и неофициально согласился войти в блок с Ельциным. Он немедленно получил крупные финансовые ресурсы, доступ к информационным источникам, что подняло его рейтинг. Но внешне он выступал с позиций достаточно критических по отношению к правительству.

Известные сложности ожидали президентскую команду во взаимоотношениях с Явлинским. Сообщалось о личной встрече Явлинского и Чубайса, когда Чубайс открытым текстом предложил лидеру «Яблока» пойти путём А. Лебедя и занять пост первого вице-премьера в обмен на поддержку Ельцина. И якобы даже продемонстрировал подписанный указ о назначении. Однако Явлинский отказался: «до выборов никаких назначений не приму». «А после выборов никто уже ничего и не предложит», — ответил Чубайс. На том они и расстались. Таким ли был их разговор или нет, сказать трудно. Однако факт, что через прессу подбрасывалась мысль о том, что Явлинский мог бы стать координатором по экономическим вопросам между странами СНГ в ранге министра. Явлинский остался глух и к этому предложению.

Позже Чубайс запустил (а контролируемые президентской командой СМИ растиражировали) утверждение о том, что каждый голос, поданный за Явлинского, якобы «работает на Зюганова».

С Жириновским власть вообще никогда не имела сложностей, а остальных пятерых кандидатов не принимала в расчёт в силу их малого политического веса.

Результаты первого тура выборов были такие: Ельцин — 35,28 % голосов, Зюганов — 32,03 %, Лебедь — 14,52 %, Явлинский — 7,34 %, Жириновский — 5,70 %. Остальные, как и предполагалось, не набрали даже по одному проценту каждый. Особенно унизителен был результат у Горбачёва, который получил меньше голосов, чем число подписей, собранных им для регистрации своей кандидатуры.

На следующий день после подсчёта голосов А. Лебедь был назначен секретарем Совета безопасности и помощником президента, и призвал своих сторонников отдать голоса во втором туре за Ельцина. Тайный сговор стал явным. Одновременно отправили в отставку министра обороны П. Грачёва — этого потребовал А. Лебедь в качестве условия сделки; министром был назначен И. Родионов.

Многим памятна замечательная история, произошедшая в июне 1996 года со знаменитой коробкой из-под ксерокса, набитой долларами и вынесенной из Белого дома (ставшего к этому времени резиденцией правительства). Впоследствии «МК» напечатал расшифровку разговора Чубайса, Виктора Илюшина и некого Сергея, где история с коробкой комментировалась столь недвусмысленно, что в случае подлинности записи следовало бы как минимум возбудить дело против участников беседы. Чубайс, естественно, объявил всё это «враньём», и скандал замяли.

Скандал с коробкой и долларами способствовал дворцовому перевороту, но пострадал не Чубайс, нарушитель закона о выборах, а руководитель охраны президента Коржаков. Новоиспечённый секретарь Совета безопасности генерал А. Лебедь встал на сторону Чубайса, заявив, что «любой мятеж будет подавлен, и подавлен очень жестоко». В результате влияние А. Чубайса стало очень большим, его советы и рекомендации исполнялись незамедлительно. Меньше чем через две недели после победы Ельцина на выборах А. Чубайс был назначен руководителем администрации президента.

Второй тур выборов (3 июля) дал, наконец, ожидаемые результаты: Ельцин получил 53,83 % голосов (около 40 миллионов), а Зюганов — 40,30 % (примерно 30 миллионов). Колоссальная кампания по промывке мозгов, стоившая огромных денег, мобилизации всех информационно-пропагандистских возможностей и активного использования административного ресурса, сделала свое дело.

Но возникли проблемы с церемонией вступления в должность, назначенной на 9 августа 1996 года. Окружение президента всячески старалось сократить время, отведённое на процедуру: Ельцин еле держался на ногах. Стране навязали не просто человека, бездарного во всём, кроме интриг, но и смертельно больного. Это значило, что страной будет управлять «дворянское окружение», не имеющее никаких государственных интересов.

После вступления Ельцина в должность генерал Лебедь был отправлен в Чечню с широкими полномочиями. На встрече с А. Масхадовым в районе села Старые Атаги он практически объявил о капитуляции России. По устной договорённости в течение недели урегулировались вопросы, связанные с прекращением огня и началом вывода федеральных войск. 30 августа в Хасавюрте были подписаны окончательные документы. В «Принципах основ взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой» говорилось, что соглашение об основах взаимоотношений «в соответствии с общепризнанными нормами международного права должно быть достигнуто до 31 декабря 2001 года». Капитуляция России была подписана в присутствии главы группы содействия ОБСЕ в Чечне Т. Гульдимана.

Говорят, Б. Березовский пенял А. Лебедю, что своими мирными переговорами он разрушил очень доходный бизнес.

Скандалы вокруг «тела»

В ноябре 1996 года Б. Ельцина отправили в Кардиологический центр для проведения операции на сердце. Незадолго до его госпитализации (на всякий случай?) был лишён всех постов А. Лебедь.

Совсем недавно он «подарил» Ельцину победу на выборах, призвав своих сторонников голосовать за него. Теперь он понёс ещё один груз: на него, подписавшего хасавюртовский мир, навесили публичную ответственность за поражение России в первой чеченской войне — а не на тех, кто затевал всю авантюру с разрушением СССР и России, в том числе через чеченский «узел».

А в завершение его обвинили ещё и в подготовке государственного переворота. Он якобы задумывал создать в рамках армии некий элитный «Российский легион» в составе 50 тысяч человек, который был бы его опорой в достижении собственных честолюбивых целей. Генерал и в самом деле подавал записку о целесообразности выделить из состава армии наиболее боеспособную часть. Но для чего? Чтобы она могла мобильно и эффективно ликвидировать опасные конфликты. Но кого интересовала правда? 16 октября 1996 года А. Лебедь был снят со всех постов и отправлен в отставку.

29 октября был опубликован указ Ельцина о назначении Б. Березовского заместителем секретаря Совета безопасности. Многих это назначение потрясло, так как олигарх был замешан в целом ряде финансовых афер времён приватизации; его также считали причастным к началу войны в Чечне. Неприятие этого назначения дошло до того, что Г. Селезнёв, председатель Госдумы, выразил публичный протест против такого глумления над этикой государственной службы и отказался участвовать в работе Консультативного совещания (президент, премьер-министр, председатель Госдумы и председатель Совета Федерации). Он также потребовал отставки А. Чубайса как инициатора назначения Березовского. Позже, поскольку за этим демаршем ничего не последовало, Селезнёв «забыл» о своих заявлениях.

Впрочем, Березовский пробыл на этом посту не очень долго.

В то же время всесильный Чубайс, «регент» при больном президенте (с июля 1996 по март 1997-го — глава администрации президента, затем, до марта 1998 года — первый вице-премьер правительства и министр финансов) провёл на пост заместителя руководителя администрации президента М. Бойко, отличившегося ранее на ниве приватизации. Теперь ему были поручены совсем иные сферы: взаимодействие с политическими партиями, общественными движениями, курирование средств массовой информации. А в составе правительства в качестве вице-премьера появился В. Потанин, один из самых могущественных олигархов, владелец «ОНЭКСИМ-банка», тоже связанный с Чубайсом некоторыми «делами».

7 января 1997 года президент опять лёг в больницу с официально объявленным диагнозом «воспаление лёгких». Часть депутатов Государственной Думы поставила вопрос о независимом обследовании состояния здоровья Ельцина. Припомнили случай, когда он не мог выйти из самолета в Ирландии, чтобы поприветствовать встречавшего его премьер-министра, или когда он принялся дирижировать оркестром во время визита в Германию. Ельцин категорически отверг это предложение, и большинство депутатов Думы с ним согласилось.

8 народе говорили, что на деле страной правят олигархи, и называли имена: Березовского, Гусинского, Смоленского, Авена, Хаита, Малкина, Потанина и Виноградова.

А в администрации президента их интересы — по крайней мере, некоторых из них — курировал Чубайс. Как мы скоро увидим, не забывая и собственного интереса.

Насколько мало администрация и правительство учитывали интересы народа, худо-бедно представленного в Думе, видно из следующей истории.

Правительство, которое в это время возглавлял Черномырдин, было сильно озабочено дефицитностью государственного бюджета. Пытаясь закрыть в нём дыры, оно постоянно искало, где бы взять валюту. И в качестве одной из мер попыталось разместить на Парижской бирже новый тип государственных ценных бумаг — так называемые еврооблигации на сумму в миллиард долларов со сроком погашения в 5 лет и под 9,25 % годовых. За своё согласие на эту сделку Франция потребовала признания прежних царских долгов за 1880–1917 годы почти на 400 миллионов долларов. И Черномырдин согласился!

Суть даже не в том, что правомерность взыскания царского долга вызывает большие сомнения, а в том, что глава правительства согласился за полученный миллиард отдать 1,4 миллиарда, а с учетом процентов — почти 2 миллиарда долларов. Кому и какая выгода от такого «займа»?! Отдавать-то долг предстояло не Черномырдину лично!

Даже на Западе были удивлены такой «коммерцией». Когда французы спрашивали — вы не боитесь реакции со стороны Думы, Черномырдин без смущения отвечал: «Я Думу не боюсь. Я на неё не оглядывался и не собираюсь оглядываться!». А ведь разрешение внешних заимствований даёт как раз Дума. Заявление премьера показывает, каково оно, истинное разделение властей в России, и как властители относятся к интересам народа.

К этому времени относится скандал, связанный с «разграблением» Гохрана, государственного хранилища драгоценностей. Ещё в 1995 году правительство решило для покрытия бюджетного дефицита взять из Гохрана ценностей на 4,6 триллиона рублей, а на самом деле было взято почти в три раза больше. Затем в первом полугодии 1996 года (в самый разгар избирательной кампании), при разрешённой квоте изъятий в 2,3 триллиона рублей, было израсходовано почти в пять раз больше.

Всё всплыло случайно. Стало известно, что руководители компании «Голден Ада», действуя с ведома и согласия правительства России, вывезли и продали на американском рынке драгоценные камни на сумму 200 миллионов долларов и скрылись вместе с выручкой. Это дело стало достоянием общественности, наверное, из-за того, что аферисты не поделились с высокопоставленными чиновниками России.

В начале марта 1997 года А. Чубайс был назначен первым вице-премьером российского правительства; тогда же пригласили в Москву на пост вице-премьера Нижегородского губернатора Борю Немцова, ещё одного дутого авторитета времён «построения демократии». Он семь лет управлял Нижегородской областью, и ему оказывали всевозможную помощь. Он один из немногих и первых получил право выходить на международные финансовые рынки со своими собственными ценными бумагами — евробонами. Центральный банк России предоставил ему заём в 18 миллионов долларов для поднятия областной промышленности, но затем оказалось, что они были потрачены не по назначению. Никаких особых чудес экономика области не показала.

Ещё одним вице-премьером стал мэр Самары О. Сысуев. На такой же пост был назначен А. Кох, давнишний соратник Чубайса по приватизационной эпопее. Министром финансов стал ушедший из «Яблока» М. Задорнов.

К власти пришла новая команда «молодых реформаторов», но взявшихся из состава «старой» команды, а значит, с прежними принципами работы, или, вернее, с прежней беспринципностью.

Освободившееся место главы президентской администрации занял В. Юмашев, главной заслугой которого было написание за Ельцина его книг «Исповедь на заданную тему», «Записки президента», «Президентский марафон». Теперь говорят, что он и дочь Ельцина Т. Дьяченко, ставшая со временем его женой, имели наибольшее влияние на президента в силу неограниченного доступа «к телу».

В 1997 году опять началась «война компроматов», очевидно в связи с состоянием здоровья «царственного тела». О некоторых мы уже писали выше. В СМИ появились неопровержимые данные о том, что А Чубайс уклоняется от уплаты налогов на свои сверхвысокие доходы; затем начался скандал в связи с его тайным и не бескорыстным содействием В. Потанину, владельцу «ОНЭКСИМ-банка», в приобретении крупного пакета акций государственной корпорации «Связьинвест». Этот скандал получил название «Дело союза писателей». Началось с того, что один из каналов ТВ, газета «Московский комсомолец», а также другие СМИ опубликовали суммы чудовищно крупных гонораров «писателей» из числа реформаторов, полученных за ещё не написанную книгу «История российской приватизации»:

А. Чубайс — 311 млн 580 тыс. «старых» руб. в «Мост-банке»;

М. Бойко — 311 млн 796 тыс. в «Альфа-банке»;

Жена А. Коха — 311 млн 769 тыс. в швейцарской «Credit Suisse»;

П. Мостовой — 316 млн 872 тыс. в банке «Менатеп»;

А. Казаков — 311 млн 904 тыс. в ЗАО «Сегодня-прессу.[3]

Ясно, что появление в прессе этого компромата произошло не случайно, и не гонорары «команды Чубайса» интересовали инициаторов скандала — они имели денег ничуть не меньше, чем «приватизаторы».

Непосредственным поводом к скандалу стал очередной «липовый» залоговый аукцион, на этот раз с крупнейшим телекоммуникационным оператором ЗАО «Связьинвест». На контрольный пакет акций этого второго по значению после «Норильского никеля» ЗАО нацелились новые медиамагнаты — Березовский (ОРТ) и Гусинский (НТВ). Но выиграл, как всегда, «ОНЭКСИМ-банк» Потанина. И ясно, что не без поддержки Чубайса, ибо почему-то на счета «писателей» сразу после этого аукциона было перечислено 450 тысяч долларов.

Также можно предположить, что за этой акцией стояли политические интересы Березовского, стремившегося оттеснить Чубайса от «семьи» и занять его место.

Чубайс оправдывался тем, что размеры гонорара — сугубо договорное дело между авторами и издательством, а книжка, дескать, вполне реальная. Известно, что 14 ноября 1997 года он имел разговор с Ельциным. Известно, что затем Чубайс обещал отдать «неправедный» гонорар на благотворительные цели. Конечно, Ельцин понимал, что именно Чубайс обеспечил ему перевыборы на второй срок, вытянув, благодаря олигархам, почти проваленную Сосковцом, Коржаковым и Барсуковым избирательную кампанию.

С другой стороны, он учитывал и скандалы, связанные с именем «регента», с ваучерной, денежной и залоговой приватизацией, неудачи экономики, провал политики привлечения иностранных инвестиций — в 1997-ом они составляли всего 20 % от уровня 1991 года, зато нарастал обратный процесс: за границу «сбежало» несколько сот миллиардов долларов. Налоги платили всего 17 % предприятий, неплатежи зарплаты бюджетникам продолжались, целые отрасли экономики (пищевая промышленность, текстильная, микроэлектроника и другие, не говоря уж об аграрном секторе) «лежали на боку».

Ельцин поступил с проштрафившимися «писателями» круто. Казакова выгнал из заместителей главы администрации президента, а Чубайса лишил поста министра финансов, оставив первым вице-премьером. Только в апреле 1998 года он был выведен и из правительства и окончательно отдалён от «семьи», хотя и получил неслабую синекуру — пост главы РАО «ЕЭС России».

Между тем деятельность самого Ельцина вызывала критику.

27 января 1997 года были проведены выборы президента Чечни и парламента, а 22 августа в Грозном собрались представители 35 исламских партий и движений Северного Кавказа, провозгласившие, что Чечня и Дагестан впервые со времён Шамиля объединяются в одно государство. Это уже была политическая заявка на установление господства Чечни на всём Северном Кавказе.

В июне 1997 года Чубайс внёс на рассмотрение Думы проект нового налогового кодекса. Одобрения этого кодекса настойчиво требовал Международный валютный фонд, рассматривая его как непременное условие для выделения очередного кредита. Отклонение кодекса могло привести к досрочному роспуску Думы, но она отказалась его утверждать. В октябре президент решил не идти на новый конфликт с Думой и отозвал спорный кодекс, к тексту которого было высказано в ходе обсуждения более четырех тысяч замечаний, исправлений и дополнений.

Ещё один провал этого периода был связан с внешней политикой. 27 марта 1995 года в Хельсинки Б. Ельцин подписал Заявление по вопросам европейской безопасности, согласно которому был открыт путь расширения НАТО на восток. Это огромное политическое поражение России в 1997 году было оформлено юридически.

Авторитет Б. Ельцина, «надутый» перед выборами, опять достиг нулевого уровня.

С января 1998 года в России провели деноминацию рубля, убрав с банкнот три нуля. Эта реформа не дала никаких особых финансовых успехов; даже купюры с новыми цифрами оставались по виду прежними.

Были введены конкурсы на размещение государственных заказов, закупку продукции для государственных нужд.

Был упразднён институт «уполномоченных» банков; ликвидирована система спецэкспортёров нефти, при которой юридические или даже физические лица, не имевшие никакого отношения к добыче и транспортировке нефти и её переработке, получали за счёт своих связей в кремлёвских верхах право на экспорт из государственных ресурсов.

В. Черномырдин, посчитав, что Ельцин непрочно держит власть, стал готовиться к занятию главного поста страны' то ли по этой причине, то ли ожидая финансового потрясения, Ельцин снял его с поста. Новым премьером неожиданно для всех стал совершенно не подходящий на эту должность человек — С. Кириенко. Его в мае 1997-го привёз в Москву Боря Немцов, предложив ему должность первого заместителя министра топлива и энергетики. И вот в марте 1998 года, в свои 36 лет, Кириенко стал премьер-министром Российской Федерации.

Правда, с его назначением вышел казус. 23 марта 1998 года всё правительство во главе с Черномырдиным было отправлено в отставку. С. Кириенко в соответствии с Законом о правительстве не мог даже формально занять пост и.о. премьер-министра, потому что не был вице-премьером. Пришлось срочно, задним числом, писать новый указ о назначении С; Кириенко первым вице-премьером, а уже через несколько часов очередным указом назначить его исполняющим обязанности премьера. Документы на утверждение этой кандидатуры были направлены в Государственную Думу.

Дважды кандидатура нового премьера не получала необходимого количества голосов, и лишь в третий раз, 24 апреля, не желая ставить Думу под угрозу роспуска, депутаты 251 голосом одобрили кандидатуру С. Кириенко.

Не исключено, что киты российской политической и экономической элиты с самого начала предполагали списать на него большую финансовую аферу.

Финансовый крах и импичмент

Начиная с 1995 года российское правительство, стремясь поправить своё финансовое положение, создало свою собственную, государственную финансовую пирамиду: министерство финансов выпустило специальные ценные бумаги, получившие название ГКО (государственные краткосрочные облигации) и ОФЗ (облигации федерального займа). Их размещали в основном среди частных банков.

Правительство побуждало банкиров приобретать ГКО-ОФЗ, соблазняя их высокой доходностью этих ценных бумаг. Даже в бюджет 1998 года была заложена их доходность на уровне 15–18 %, но в действительности она превышала эти показатели в несколько раз и достигала 80 %, а в критические моменты и 140 %. Курс рубля искусственно поддерживали на уровне 6 рублей за один доллар. За российскими бумагами потянулись финансовые спекулянты из-за рубежа; в 1996-м в их руках находилось 16 % всех выпущенных ценных бумаг, а к началу 1998-го доля иностранных держателей возросла до 28 %.

Игры в финансовую пирамиду не оставляли денег на самые необходимые платежи внутри страны. В норму вошла система задержки заработной платы; во многих отраслях люди не получали зарплату по году; периодически задерживали выплату пенсий. С весны 1998 года взбунтовались шахтёры: они отправили в Москву свой «десант», который занял место возле Белого дома.

Правительство делало вид, что ничего не замечает, «демократические» СМИ как воды в рот набрали. А между тем, экономические требования шахтёров быстро трансформировались в политические лозунги: «Правительство в отставку!», «Долой Ельцина!».

2 июня в Кремле президент встретился с одиннадцатью крупнейшими банкирами России. Было образовано, по словам А. Смоленского (главы банка «СБС-Агро»), своеобразное экономическое Политбюро. Банкиры заявили, что внутренних ресурсов России не хватит для преодоления финансовых трудностей, и настойчиво требовали возвращения А. Чубайса в состав правительства, назначения его на пост специального представителя президента по связям с международными финансовыми организациями.

Сегодня, когда мы знаем дальнейшую историю, понятно, что получение крупных иностранных заимствований требовалось банкирам и чиновникам (элите) не для исправления экономической ситуации в стране, а для страховки своих потерь в связи с крахом созданной ими самими финансовой пирамиды. Чубайс с соответствующими полномочиями вылетел в Вашингтон, получил 6 миллиардов долларов в качестве чрезвычайного стабилизационного кредита; этот кредит бесследно исчез в считанные недели. Все участники рынка (те самые олигархи, что заседали в Кремле) сбрасывали имевшиеся у них ценные бумаги, а вырученные доллары немедленно переводили за границу.

13 августа Центральный банк сообщил о своём намерении сократить продажу валюты.

14 августа президент Ельцин сделал заявление: «Девальвации не будет, это я заявляю чётко и твёрдо. И я тут не просто фантазирую, это всё просчитано, каждые сутки проводится работа и контроль ситуации в этой сфере. Без контроля работа в этой сфере не пойдет… Сейчас идёт новая волна мирового финансового кризиса, и нам надо снова поднапрячься, чтобы достойно встретить её. Мы свои резервы подсчитали и готовы эту волну встретить».

Самое смешное, он даже почти не врал — кроме того, что «девальвации не будет». Если правильно понимать сказанное, то действительно, всё у них было просчитано, и каждые сутки шёл контроль. Они свои резервы подсчитали, и им было понятно, что народу придётся поднапрячься.

Не исключено, что это заявление было сделано, чтобы дать время «заинтересованным лицам» за оставшиеся до краха сутки для спасения личных средств или даже приумножения их.

Золотовалютные запасы сокращались на 2–2,5 миллиарда долларов в неделю. С межбанковского рынка валютный кризис выплеснулся на улицу. Население бросилось спасать свои средства, но было уже поздно. В воскресенье 16 августа Ельцин предоставил правительству и Центробанку свободу действий.

В «чёрный понедельник» страна узнала, что она разорена, стала банкротом и не имеет возможности исполнять свои долговые обязательства. Правительство заявило, что отныне курс рубля по отношению к доллару будет определяться Центральным банком по итогам каждого очередного дня. Все бумаги ГКО-ОФЗ подлежали переоформлению в новые «ценные» бумаги с гораздо более длительным сроком погашения. Объявлялся мораторий сроком на 90 дней На выплаты по всем финансовым кредитам, полученным от не резидентов России (от иностранцев). Все банки прекратили выдачу денег со срочных счетов своим частным клиентам, чем фактически признали свой крах.

Цены в магазинах менялись по несколько раз за день. Чтобы успокоить рядовых граждан, державших вклады в частных банках, председатель Центробанка С. Дубинин заявил 20 августа, что правительство готово дать гарантии частных вкладов. В реальности же, пока клиент занимался переоформлением, курс рубля стремительно катился вниз, и к моменту получения своего вклада в Сбербанке у него в руках оказывалась в лучшем случае одна треть первоначального вклада. В этот раз правительство своими действиями, имевшими вполне прогнозируемый результат, ограбило тех немногих, кто успел поднакопить средств во время безумных «рыночных реформ». Власть в какой-то степени потеряла поддержку и так малочисленной прослойки, нажившейся на разорении народа.

23 августа Ельцин отправил в отставку весь состав правительства. Исполнять обязанности премьер-министра опять позвали В. Черномырдина, но отставленные члены правительства пока, впредь до формирования нового состава кабинета, оставались на своих местах.

Кандидатура В. Черномырдина через Думу не прошла, и Ельцин, понимая, что если будет настаивать, то и сам может не усидеть на троне, предложил в премьер-министры Е.М. Примакова.

Вместо Дубинина главным банкиром страны стал В. Геращенко.

Время работы правительства Е.М. Примакова оставило добрую память у большинства граждан России. Правительству удалось частично погасить задолженности по зарплате и пенсиям, а вскоре подоспело и некоторое повышение цен на нефть на мировом рынке. Правительство наладило нормальные отношения с Государственной Думой, смогло в короткое время разработать вполне приличный бюджет на 1999 год, который не встретил оппозиции в парламенте. Всё это способствовало началу экономического роста.

Страна стала оживать, но это и сгубило Примакова. «Правая» печать с первых дней работы нового правительства начала его ожесточённую критику, да ещё с элементами; клеветы. Зная болезненную ревность Ельцина к возможным политическим соперникам, пустили слух о том, что Примаков метит в президенты и что его популярность в народе растёт.

Совет Федерации создал специальную Временную комиссию по расследованию причин, обстоятельств и последствий решений правительства РФ от 17 августа, приведших к дефолту. С. Кириенко, А. Чубайс и Е. Гайдар отказались являться на заседания комиссии и дать свои показания. И это отличная иллюстрация построенной у нас «демократии». Например, в США, люди отказывающиеся сотрудничать с сенатской комиссией, не могут впредь занимать государственные должности, а у нас — ну не пришли, и не пришли. Как известно, Кириенко впоследствии стал не кем-нибудь, а полномочным представителем президента в одном из федеральных округов.

Комиссия смогла получить письменные свидетельства на поставленные вопросы от министерства финансов, Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг, Счётной палаты, Генеральной прокуратуры, Службы внешней разведки. Уклонился от предоставления информации только Центральный банк, что тоже наводит на размышления.

Результаты работы комиссии были опубликованы в «Парламентской газете» от 23 марта 1999 года. Выяснилось, что решения от 17 августа принимались лично С. Кириенко и С. Дубининым при участии тогдашнего министра финансов М. Задорнова, первого заместителя председателя Центробанка С. Алексашенко, а также посторонних лиц — Чубайса и Гайдара, не занимавших тогда должностей в государственных структурах и приглашённых лично С. Кириенко в качестве экспертов. Было признано, что все чиновники превысили служебные полномочия и должны нести персональную ответственность за последствия своих действий.

Настоящей «бомбой» в мировом финансовом мире стала история с пропажей 4,8 миллиарда долларов, которые были выданы правительству РФ от МВФ для ликвидации последствий дефолта. Главе МВФ Мишелю Камдессю это стоило кресла, а в России всем причастным — хоть бы что. Слава Богу, хоть медалями не наградили (хотя, кто знает). Лишь осенью 2001 года правительство М.М. Касьянова вернулось к вопросу об этом «пропавшем» займе и… решило выплатить хотя бы проценты (8 % годовых) по нему. Разумеется, из бюджета — за счёт денег, собранных со всей страны.

И кстати, американцы ещё осенью 1998 года на переговорах с чиновниками из России о совместных мерах против отмывания «грязных денег», предлагали раскрыть имена тех, кто «хапнул» эти деньги, а заодно и фамилии ещё двух сотен крупных российских коррупционеров, на счетах которых в иностранных банках находится около 60 миллиардов долларов. Но, как пишет В. Сироткин, «российская делегация вежливо отказалась — ещё бы, в её составе как раз и находились некоторые владельцы этих счетов!» —…впрочем, для российских спецслужб эти имена не были секретом.

Бумаг ГКО-ОФЗ было выпущено в общей сложности на 436 миллиардов рублей, и доходов от новых выпусков не хватало на покрытие платежей по предыдущим; и эта порочная практика проводилась в жизнь в течение четырех лет — с 1994 года! Могут быть только две причины для такой «финансовой политики»: или организаторы этой пирамиды преследовали цели личной наживы, и являются ворами, или игра в ГКО — признак некомпетентности ответственных правительственных чиновников самого высокого ранга.

Мы склоняемся к первому «или»; но комиссия Совета Федерации однозначно квалифицировала действия правительственных должностных лиц, в частности, бывших министров финансов Чубайса, Лившица и Задорнова, как профессионально некомпетентные, безответственные и халатные.

Но было также отмечено, что ряд высокопоставленных государственных лиц, в частности, А. Чубайс, А. Кох, С. Алексашенко, сами зарабатывали деньги на спекулятивных операциях с государственными ценными бумагами, и что Центральный банк России тоже превратился в игрока на рынке ГКО-ОФЗ, вместо того чтобы блюсти стабильность национальной денежной единицы. Получая громадные доходы от ГКО-ОФЗ, руководство банка тратило их на создание всевозможных поощрительных фондов для своих сотрудников, на содержание которых и без того шли непомерные суммы (в 1998 году на это ушло 9,7 миллиарда рублей). Именно по этой причине Центробанк всячески отбивался от всякого контроля со стороны законодательной власти.

Сам ЦБ крайне бюрократизирован, штат его сотрудников, включая 79 территориальных управлений, составляют 80 700 человек. Это в 8 раз больше числа чиновников, регулирующих самую большую в мире банковскую и денежную систему США (10 204 человека). В Великобритании таких чиновников 4 653, а в Гонконге — всего 163. Многочисленная армия чиновников ЦБ работает крайне неэффективно.

Но отметим — неэффективно для страны; в отношении собственного кармана все наши высшие чиновники, и не только в ЦБ, «работают» очень эффективно.

Многие депутаты на протяжении всех прошедших лет оценивали как крайне неэффективную и даже вредную для России работу самого президента Ельцина.

Ещё до финансового обвала, в апреле 1998 года депутаты генерал Л. Рохлин и В. Илюхин предложили начать сбор подписей под инициативным письмом об отрешении Б. Ельцина от власти в соответствии с конституционными нормами. Письмо было подписано 177 депутатами; в нём кратко формулировались основные обвинения против Ельцина и ставился вопрос о создании специальной парламентской комиссии, которая должна была бы оценить правильность соблюдения процедурных порядков и фактической обоснованности обвинений, выдвигавшихся против президента Российской Федерации.

19 июня 1998 года на пленарном заседании Государственной Думы была образована такая комиссия в составе 15 человек. За её создание голосовало 300 депутатов, против 3, остальные — вот они, наши депутаты! — участия в голосовании не приняли.

В августе, вскоре после дефолта, по предложению группы депутатов-аграриев Дума приняла постановление, которым рекомендовала президенту Ельцину добровольно подать в отставку. За это предложение проголосовали 245 депутатов, против — 32, остальные опять же проигнорировали голосование.

Через полгода, 13 мая 1999 года газета «Коммерсантъ» опубликовала доклад комиссии и текст заключения, подготовленного к этому докладу Федеральной службой безопасности от имени правительства. Правда не ясно, почему это было поручено ФСБ, а не, например, Министерству юстиции? И кстати, во главе ФСБ в это время стоял В. Путин, который, сам став президентом, издал указ о неподсудности бывшего президента Ельцина.

Первым пунктом обвинений была роль Б. Ельцина в подготовке, разработке, подписании и осуществлении Беловежских соглашений, которые привели к уничтожению СССР.

По пункту первому основное возражение ФСБ состояло в том, что комиссия, оценивая деяния президента России, ссылалась на Уголовный кодекс РСФСР, в то время как он утратил свою силу с 1 января 1997 года. Это было расценено как «общая правовая ошибка», повторяющаяся и в других пунктах. В итоге ФСБ делала по этому разделу такое заключение: «Ошибочное применение комиссией норм уголовного и другого законодательства вызывает сомнения в её выводах, что может повлечь, в свою очередь, нарушение прав человека по отношению к Президенту Российской Федерации».

ФСБ утверждала, что Всесоюзный референдум 17 марта 1991 года и его результаты не являются источником права.

Вторым пунктом обвинений фигурировал расстрел парламента в октябре 1993 года.

По второму пункту ФСБ отметила, что Верховный Совет работал неудовлетворительно в 1992–1993 годах. Именно поэтому Ельцин вынужден был издать Указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», который и стал детонатором событий сентября-октября 1993 года. Всю ответственность за насилие и кровопролитие в Москве ФСБ признала за Верховным Советом и его бывшими руководителями (Р. Хасбулатов и А. Руцкой). Президент же действовал в состоянии крайней необходимости, чтобы предотвратить массовые беспорядки, погромы, разрушения, поджоги и другие антиобщественные акции.

Третьим обвинением в адрес президента явились события в Чеченской республике в 1990-е годы.

По третьему пункту ФСБ признала, что на территории Чечни к 1994 году сложилось опасное положений, и единственным действенным правовым инструментом для обеспечения законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики, которым располагал в то время президент Российской Федерации, являлся институт крайней необходимости.

В четвертом пункте обвинений в адрес Ельцина говорилось о сознательном ослаблении обороноспособности страны. Правда, комиссия отмечала, что она не нашла в его действиях намерения оказать помощь иностранному государству, и не сочла возможным выдвинуть против него обвинение в государственной измене, но признала, что он виновен в злоупотреблении должностными полномочиями, совершил тяжкие преступления.

Это обвинение ФСБ практически не рассматривала по существу, ограничившись констатацией того факта, что, дескать, комиссия вышла за рамки определённых ей полномочий и стала обсуждать вопросы, которые не в её компетенции, но должны решаться, по меньшей мере, одной третью от численного состава Государственной Думы.

Пятым, заключительным пунктом обвинений был «геноцид российского народа». Из-за обвального падения жизненного уровня россиян, разрушения системы медицинского обслуживания, безработицы началось вымирание населения. Более 32 миллионов человек живут в России ниже уровня, называемого «прожиточным минимумом». Задолженность по выплате ежемесячного пособия на детей выросла за время президентства Ельцина до 25 миллиардов рублей. Задолженность по пенсиям выросла до 30 миллиардов рублей. К концу 1998 года безработица в России, если её рассчитывать по методике Международной организации труда, составила около 8,6 миллиона человек, или почти 12 % экономически активного населения.

По данным Межведомственной комиссии Совета безопасности РФ по экономической безопасности, в 1997 году по сравнению с 1991-м произошло снижение потребления мяса на 55 %, молока — на 41 %, яиц — на 31 %, рыбы — в 2,2 раза. Выросло потребление только картофеля да печёного хлеба. По данным министерства здравоохранения Российской Федерации, число заболевших на каждые 100 тысяч населения с 1992 по 1997 год росло следующим образом: сифилис — с 13,4 случая до 277, туберкулез — с 39 до 74, злокачественные новообразования — с 271 до 294, наркомания — с 3 до 28, психические расстройства — с 274 до 348, СПИД — с 0,05 до 2,7. Это сопровождалось сокращением числа медицинских учреждений и коек в них.

Президент Ельцин обвинялся в том, что своим Указом от 14 августа 1992 года «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» нарушил действовавший в то время Закон «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР», а как известно, Конституция устанавливает верховенство закона над президентским указом. Замена системы именных приватизационных счетов анонимными ваучерами привела к многочисленным финансовым аферам и злоупотреблениям, скоропалительной концентрации богатства в руках кучки дельцов.

По этому пункту ФСБ заявила, что Ельцин в России разрабатывал и проводил свою политику не в одиночку, а совместно с другими структурами государственной власти, в том числе и со всеми ветвями законодательной власти, включая Думу. Кроме того, обращалось внимание, что само понятие «геноцид» как уголовно наказуемое преступление не фигурирует в УК РСФСР, действовавшем до 1997 года, а следовательно, нельзя обвинять президента в преступлении, которого вообще не существовало в нашем тогдашнем уголовном праве.

Подводя итог, специалисты ФСБ констатировали, что они не нашли во всех собранных документах каких-либо признаков совершения президентом России государственной измены и других тяжких преступлений. По их мнению, подготовленные комиссией Думы документы носят не правовой, а политический характер, а это не может быть положено в основу для принятия решения о возбуждении уголовного дела и выдвижения обвинения против президента РФ с целью отрешения его от должности.

Парламентские слушанья были назначены на 15 мая 1999 года.

27 апреля 1999 года Ельцин издал указ об изменении в составе правительства: министр внутренних дел С. Степашин был назначен первым вице-премьером; через две недели, 12 мая президент своим указом уволил Е.М. Примакова и отправил в отставку весь состав правительства.

Так Ельцин надеялся укрепить свои позиции перед решающим событием. В день голосования об отстранении президента от власти — импичмента правительство и администрация президента мобилизовали все свои ресурсы, чтобы не допустить обвинительного приговора. В результате 102 депутата из 450 в той или иной форме уклонились от голосования, которое было только личным и открытым. Всего было роздано 348 бюллетеней; 15 депутатов получили бюллетени, но не опустили их в урны. Ходили слухи о денежном подкупе депутатов с указанием выплаченных сумм: 30 тысяч долларов за неучастие в голосовании.

Вот результаты голосования.

За обвинение по развалу СССР и подписанию Беловежских соглашений было подано 240 голосов, против — 72. Недействительными оказались 7 бюллетеней.

За обвинение по расстрелу Белого дома высказались 263 депутата, против проголосовали 60, недействительных 8 бюллетеней.

За незаконное начало чеченской войны обвинило 288 депутатов, против — 43, и ещё 4 бюллетеня были признаны недействительными.

За обвинение в развале армии и подрыве обороноспособности страны высказался 241, против — 77, недействительных бюллетеней — 14.

За обвинение в геноциде народов России проголосовали 238 человек, против — 88, недействительных бюллетеней — 7.

Между тем, для начала процедуры импичмента нужно было по любому из пяти пунктов обвинения набрать не менее трёхсот голосов. Этого не произошло.

В первые дни после завершения дела об импичменте Ельцин пережил очередное ухудшение состояния здоровья. Многие объявленные встречи были отложены или заменены телефонными разговорами.

Степашин стал премьер-министром. МВД вместо него возглавил В. Рушайло, имя которого народная молва связывала с Березовским. Первым вице-премьером стал Н. Аксененко, которого называли «министром путей обогащения».

В Россию вернулся бывший мэр Санкт-Петербурга А. Собчак; он более двух лет находился в бегах, укрываясь от правосудия в Париже, куда ему помог уехать его бывший заместитель В. Путин. Возвратился и А. Смоленский, бывший владелец банка «СБС-Агро», обвинявшийся в финансовом мошенничестве в особо крупных размерах.

Часто стал, без особой огласки, наезжать в Россию С. Станкевич, нашедший убежище в Польше, после того как был обвинён в получении взяток.

Были прекращены все ранее начатые уголовные дела по экономическим преступлениям.

Коррупция и «застой»

По поводу российской коррупции на Западе стали возмущаться задолго до дефолта. В 1996–1997 годах вели кампанию на эту тему западные СМИ; наконец, вынужден был отреагировать и американский конгресс, и даже МВФ и Всемирный банк. Проведённый ими независимый аудит обнаружил в 1998 году гигантскую систему разворовывания российскими чиновниками международной финансовой помощи.

Из российских же чиновников даже те, кто по должности был обязан бороться с коррупцией, помалкивали, если чего и знали, вплоть до ухода из Кремля Б. Ельцина. Разумеется, и украденным стабилизационным кредитом 1998 года никто всерьёз не стал бы заниматься, если бы не настаивал новый премьер-министр Е.М. Примаков.

Собственно, и при нём ничего серьёзного для борьбы с массовой коррупцией сделано не было. Евгений Максимович только и успел, что дать санкцию на арест двух олигархов — Березовского и Смоленского, всё равно недоступных для российского правосудия в тот момент: оба пребывали на своих заграничных виллах — один неподалёку от знаменитых Канн (вилла соседствует с другой — Татьяны Дьяченко), а второй — в замке близ Вены.

Но для элиты и этого оказалось достаточным: премьер склоняется к реальной, а не показной борьбе с коррупцией! Штаты и ЕС его поддержат! Как противодействовать такому «вредному», поступающему не по «понятиям», руководителю? Старым, проверенным способом, через ложь и очернение.

Зацепились за резолюцию премьера на справке МВД, Генпрокуратуры и Счётной палаты о причинах дефолта 17 августа 1998 года: «Прошу проговорить вопрос с Генеральным прокурором. Следует не откладывая, открывать уголовные дела. Ущерб, нанесённый государству, огромен. Что можно было бы вернуть? — Примаков. 1. XII 98 г.».

А в самой справке — списочек тех, кто играл на ценных бумагах ГКО и «полакомился» затем кредитом МВФ на 4,8 миллиарда долларов, выделенным на покрытие ущерба от дефолта. В числе прочих назывались СВ. Алексашенко (первый заместитель председателя Центробанка РФ), А.А. Астахов (заместитель министра финансов), Н.В. Михайлов (замминистра обороны), Ю.А. Беспалов (бывший министр промышленности) и некоторые прочие крупные госчиновники.

В справке сообщалось, что органы налоговой полиции США и Франции активно помогают следователям из Москвы. Они уже наложили арест на ряд счетов российских граждан в Бостоне и Нью-Йорке на сумму в 14,8 миллиона долларов и «вычислили» французский счёт одного из руководителей крупного российского коммерческого банка, на котором находятся 10,4 миллиона криминальных долларов.

Воры предприняли серию контрдемаршей. По одному из принадлежавших Березовскому телеканалов прозвучало сравнение: «список Примакова» (коллективная справка МВД, Генпрокуратуры и Счётной палаты) аналогичен «спискам 1937 года» на расстрел или на тюремные нары. Для ненавистников истории собственной страны, страшащихся над собою любой твёрдой руки, этого было бы достаточно — и всё же Примаков оставался на своём месте.

Видимо, Ельцин, сам себя считавший «твёрдой рукой», не сразу сообразил, в чём тут опасность.

Тогда была затеяна целая серия «разоблачительных публикаций» вокруг «семьи» (заграничные счета А.С. Волошина, дача Т. Дьяченко и т. д.) Теперь даже Ельцин понял, к чему приведёт официальное расследование хотя бы одной воровской аферы — она неминуемо вытянет всю цепочку, — и 12 мая 1999 года отправил всё правительство Примакова в отставку. Экс-премьер отказался подать личное прошение об отставке, и Ельцину пришлось подписать указ; при этом он заявил Примакову: «давайте останемся друзьями»…

Отставка Е.М. Примакова была очень плохо встречена в обществе. В массах его воспринимали как реального кандидата на пост президента, взамен Ельцина. Вокруг его имени стали объединяться политические силы; наметился его союз с Лужковым и Шаймиевым. По существу, отставка Примакова стала стартом новой избирательной кампании с надеждой людей на положительные изменения в стране.

В конечном итоге, эти надежды не оправдались. Примаков не пошёл на конфронтацию с Ельциным. В отличие от «масс» он знал, с чем ему придётся столкнуться, а также знал, кого придётся брать в союзники. Ведь система потому и система, что сама подбирает себе кадры. Тех, кто ей подходит — поддерживает; тех, кто не подходит — изгоняет тем или иным способом. А уж как это выглядит со стороны «масс» — благообразно или ужасно — вопрос десятый.

Вообще интересно наблюдать, сколь непостоянны и неверны оценки людьми тех или иных общественных деятелей. Вот, например, Ю. Лужков. Сегодня он вошёл в образ сильного и самостоятельного хозяйственника, пользующегося безграничным доверием москвичей. Но так ли это? В своё время немало говорили о коррупции и лихоимстве, в которых якобы были замешаны и он, и его родственники. Лужков неоднократно твёрдо выказывал верность режиму, созданному Ельциным. На нём — кровь доведённых до отчаяния простых москвичей, пролитая во время разгона по его распоряжениям ряда демонстраций. Известно его активное участие в событиях осени 1993 года.

Что касается образа «крепкого хозяйственника», то и тут не всё просто. Из-за недостатков налоговой системы именно в столице собираются налоги со всех доходов «Газпрома», РАО ЕЭС, МПС, нефтяных компаний. Сотни тысяч подмосковных жителей работают в Москве, и здесь же платят свои подоходные налоги, а социальные выплаты получают от властей тех мест, где живут. В итоге бюджет Подмосковья и других регионов недосчитывается огромных сумм, зато Лужков имеет излишние, по существу не принадлежащие ему доходы. Вот это и даёт ему возможность вводить доплаты пенсионерам, учителям, врачам и т. д. и тратиться на другие популярные меры.

Людям невдомёк все эти налоговые хитрости, а их непонимание и создаёт Лужкову ореол крепкого хозяйственника. А у него самого и его окружения всё это порождает самодовольство, хвастливость и излишнюю уверенность в неизбежности своей победы в любой борьбе. Но если сложить всё положительное и отрицательное, что он делает, то итог будет сильно отрицательным для России…

С уходом Примакова начавшееся было «умиротворение» внутри страны быстро перешло к обострению. Прежде всего, это было связано с Чечнёй.

Прошли почти три года после подписания Хасавюртского соглашения, и Чечня их даром не теряла. Летом 1999 года события в этой республике опять вышли на первое место. Стал осуществляться план переноса войны на территорию соседнего Дагестана. Основанием для этого считалось то, что когда-то, во времена имама Шамиля, Дагестан и Чечня составляли единое исламское государство, и теперь настало время для его восстановления. На самом деле причина событий была экономической: выход к Каспийскому морю открывал чеченцам перспективы на участие в нефтяных проектах по добыче и транспортировке нефти на Запад.

С августа 1999 года на территорию Дагестана начали просачиваться первые группы и отряды чеченских боевиков под командой Басаева и араба Хаттаба. Численность вторгшихся точно определить было нельзя, потому что к ним быстро примкнули ваххабиты из местных жителей и другие сторонники, но по оценке дагестанских спецслужб, пришельцев из Чечни было не менее двух тысяч.

Уже 4 августа Госсовет Дагестана обратился к Москве с просьбой о срочной присылке воинских сил для предотвращения массированного вторжения боевиков. Ельцин велел премьер-министру Степашину лично выехать в Дагестан, чтобы разобраться в обстановке и принять неотложные меры. К сожалению, Степашин, как и большинство «выдвиженцев демократии», обладая более чем средними способностями, только создавал суету, а положение ухудшалось. Раздражённый Ельцин сместил его с поста премьер-министра и предложил завизировать проект указа о назначении вице-премьером В.В. Путина, что дало ему возможность через несколько дней назначить Путина премьером.

Новый премьер сразу начал формирование правительства как кабинета войны. Путин получил от президента все необходимые полномочия для руководства операцией и энергично взялся за дело. Во-первых, он поставил вопрос о должном материально-техническом оснащении войск, дислоцированных на Северном Кавказе, объявив, что не считает справедливым, когда российские миротворцы в Боснии получают по тысяче долларов в месяц, а военнослужащие, рискующие жизнью на Кавказе, не получают вовремя даже свою нищенскую зарплату. Было дано указание исправить это ненормальное положение.

Управление войсками было передано Генеральному штабу. Местные дагестанские ополченцы получили оружие и выполняли боевые задачи наравне с военнослужащими. Их роль в отражении агрессии очень велика, они служили проводниками для армейских подразделений, мужественно обороняли родные селения до подхода подкреплений, несли караульную службу и прочее. Такая позиция резко контрастировала с политикой предыдущих политиков, боявшихся проводить решительные меры; она нравилась народу.

Почти месяц шли тяжёлые бои в дагестанских горах, когда обозначился определённый перевес федеральных сил, начавших вытеснять боевиков с территории Дагестана. Но 9 сентября в 5 часов утра был взорван жилой дом в Москве на улице Гурьянова. Через четыре дня на Каширском шоссе был взорван ещё один жилой дом; погибли 118 человек. Вскоре взрывы раздались в Волгодонске, Буйнакске, Каспийске. Это создало определённое настроение в стране по отношению и к Чечне, и к решительным действиям нового премьера. Появились сообщения социологов о стремительном росте рейтинга В. Путина.

Позже опальный олигарх Березовский намекал, что всё это происходило не без его участия, что это он — автор многих сценариев, приведших к раздуванию авторитета ничем не примечательного человека.

К 1 октября 1999 года боевики в основном покинули территорию Дагестана, а на административных границах Чечни сконцентрировались российские войска численностью около 60 тысяч. Передовые отряды вошли в пределы Чечни и заняли господствующие высоты вдоль границы. Началась вторая чеченская война.

За первую неделю войны был установлен контроль над тремя районами: Шелковским, Наурским и Надтеречным, расположенными на левом берегу Терека. Основная группировка российских войск приступила к подавлению боевиков в горных районах Чечни. Война вполне могла быть закончена с ликвидацией последних крупных воинских формирований боевиков, но она будто бы сама собой перешла в «антитеррористическую операцию» (которая идёт и сегодня, и конца ей не видно), а многие обещания справедливого вознаграждения участников боёв, как и следовало ожидать, оказались лишь словами.

Никого это не насторожило: любовь к Путину только росла.

В разгар военных действий состоялись очередные выборы в Государственную Думу, получившие у социологов особое название: «первые управляемые выборы в Думу». Коммунисты получили 24,4 % голосов, на втором месте оказалось «Единство» с 23,7 %, на третьем «Отечество — вся Россия» — 12 %, далее следовали «Союз правых сил», набравший около 9 %, блок Жириновского с чуть больше 6 % голосов, и «Яблоко», тоже с 6 %.

Эти выборы в очередной раз продемонстрировали, что демократии надо учиться, а так — избиратели оказались безоружными против хорошо срежиссированных и хорошо проплаченных пиаровских акций. Кое-что из результатов этих выборов вообще потрясает! Блок «Единство», сформированный настолько наспех, что избиратели даже не знали, кто входит в его список — кроме трёх первых, один из которых (С. Шойгу) вообще не пошёл в Думу — занял второе место!

И ладно бы, что люди не знали персонажей, выдвигавшихся в парламент этой новой «политической силой». Но они не знали и её программы, — да и не было у неё программы, и сейчас нет ничего, кроме благих пожеланий и общих слов, вроде следующего:

«Мы за решительные преобразования, основанные на трезвом расчёте и научном предвидении. Мы против бездумного экспериментаторства и неоправданного радикализма. Наш центризм состоит в готовности решать реальные, а не вымышленные проблемы — проблемы, волнующие всех и каждого независимо от идеологических пристрастий…»

В результате финансовой, административной и пропагандистской поддержки «сверху» эта партия получила второй результат на выборах. А потом избиратель удивлялся, почему эти, с позволения сказать, избранники, решают свои проблемы, а не его, принимая антинародные решения. А чего удивляться? Избиратели проголосовали за чистый лист, и в каждый нужный момент в него вписывали тех; кто предан власти, а не избирателю.

Произошло дальнейшее отдаление депутатов от их электората, и Дума из элемента представительной власти стала придатком исполнительной. Газеты прямо пишут, что решения Думы покупаются.

Ещё хуже ситуация с Советом Федерации. Сегодня там оказались люди более чем случайные, со многими из них связаны различные скандалы. Стал сенатором Бурбулис. Известный приватизатор Кох, со скандалом уволенный из правительства и давший злобное интервью о нашей стране (Россия — потерянная страна, которая никому не нужна), тоже оказался сенатором. Правда, через некоторое время он вылетел и оттуда. Супруга знаменитого Собчака — Л. Нарусова вдруг стала сенатором от Бурятии. Это тем более смешно, что её покойный супруг на первом Съезде советов клеймил партийных деятелей, которые живут в Москве, а мандаты получили в далёких сибирских автономиях.

Самый большой подарок стране к новому 2000 году сделал Ельцин. В 24 часа по московскому времени 31 декабря 1999 года он объявил о своей отставке. Но на этом «подарок» и кончился: своим преемником (исполняющим обязанности) он назначил В. Путина.

Указ № 1, который подписал и.о. президента России В. Путин, дал Б. Ельцину исключительные привилегии на всю его последующую жизнь. Возможно, это было одним из условий передачи власти; можно даже предположить, что указ сочинял сам Ельцин в окружении домочадцев, и лишь получив под ним подпись будущего «и.о.», объявил о своей отставке. Уж очень беспрецедентен этот указ, он такой, наверное, единственный во всей мировой практике — не всякий даже беспринципный человек согласился бы его подписать!

Ельцин получил пожизненные гарантии неприкосновенности. Его нельзя привлечь к уголовной или административной ответственности, задержать, арестовать, подвергнуть обыску, допросу либо личному досмотру. Причём, неприкосновенность распространяется на занимаемые им жилые и служебные помещения, используемые им транспортные средства, средства связи, принадлежащие ему документы и багаж, на его переписку.

За счёт федерального бюджета ему предоставлено право содержать аппарат помощников, а их число не определено, и нести ответственность за исполнение своих обязанностей они могут только перед бывшим президентом. Для размещения аппарата помощников он может иметь отдельное служебное помещение, оборудованное оргтехникой, с правом подключения ко всем государственным информационным системам и оснащённое правительственной связью.

Указ Путина установил обеспечение государственной охраной не только самого Ельцина, но и членов его семьи, постоянно с ним проживающих или его сопровождающих. Семья Ельцина, даже в случае его смерти, наделялась огромными льготами.

Денежное довольствие Б. Ельцина установлено на уровне 75 % от месячного денежного вознаграждения президента Российской Федерации, что гарантирует постоянную индексацию. Для примера скажем, что пенсия, установленная Горбачёву в декабре 1991 года тем же самым Ельциным, за следующий год была полностью обесценена «шоковой терапией», поскольку не была предусмотрена её индексация.

(Мы понимаем, что Горбачёв живёт вовсе не на пенсию; также ходит много слухов об источниках существования и пенсионера Ельцина, и собственно пенсия там занимает одно из последних мест.)

Отметим, что это — опять указ, а не закон. Опять идёт управление через подзаконные акты. Вспомним Оруэлловский «Скотный двор»: «Все животные равны, но есть более равные». Сколько раз «демократы» уверяли нас, что роман Оруэлла — это критика коммунистического строя. Нет, это он о них, о наших «демократах» писал. Таков дар предвиденья писателя! И кстати, его знаменитый роман «1984» тоже вовсе не об СССР, как нас уверяли, а о современных США.

…На протяжении 1990-х годов шла планомерная сдача всех геополитических интересов России, её исторических и нравственных позиций по всему миру, в том числе на Балканах. В 2003 году последний российский солдат-миротворец покинул край Косово и Метохию. После бомбёжек Югославии в 1999-м руководство НАТО решило; что дело сделано, и теперь только оно будет определять судьбу страны. Однако наши военные в трудных переговорах с американцами смогли договориться о выделении России специального сектора на севере Края, где большинство населения — сербы.

Вслед за этим на роль «главного миротворца» от России был направлен Черномырдин; Ельцин назначил его спецпредставителем по урегулированию ситуации вокруг СРЮ. Черномырдин «отлично» справился с отведённой ему ролью: разъяснил сербам, что Россия не будет ссориться с Западом ради Югославии; дал понять Америке, что Россия намерена покончить конфронтацию с Западом и не будет противостоять планам НАТО. Российских генералов, участвовавших в переговорах, он как глава делегации заставил вернуться к американскому проекту, в котором Россия не участвовала. Если бы не Черномырдин, планы американцев в Косово не осуществились бы.

Но закончилось наше присутствие на Балканах уже при Путине.

В то же время, с уходом Ельцина чеченская кампания, ранее весьма непопулярная и у народа, и у газетчиков, вдруг получила массовую поддержку, а никому не известный третьестепенный чиновник внезапно превратился в сверхпопулярного лидера! Обе перемены, естественно, были довольно тщательно подготовлены на аппаратном и политрекламном уровне; отсюда можно сделать вывод о триумфе политических технологий над общественным мнением. Иначе говоря, специальными манипуляциями мнение народа можно поворачивать куда угодно: демократия становится полностью управляемой, люди превращаются в винтики политтехнологической машины.

Провалы президента Путина

Фамилию нового лидера до сентября 1999 года в стране почти никто не знал, но его роль уже была достаточно хорошо «прописана» в общественном мнении — роль человека, который пообещает стабильность и порядок, благополучие гражданам и престиж стране. И это кажется удивительным, поскольку у В. Путина не было никакой политической биографии, но были скандалы в прошлой деятельности, когда он был чиновником в Санкт-Петербурге.

2000 год стал годом ожидаемой президентской победы Путина. А ведь он честно говорил перед выборами, что у него нет никакой программы. И действительно, он предлагал одни лишь лозунги: «наведение порядка», «равная отдалённость олигархов от власти», «диктатура закона» и т. д. Но давайте вспомним, что говорили первые реформаторы, так лет за десять до него: «стабилизация», «правовое государство» — в чём разница между ними и Путиным?

…Наша книга — не учебник истории, а если учебник, то необычный. Мы здесь показываем на примерах, каков он, путь нашей страны во времени — «русские горки». Пытаясь жить, как прочие страны, Россия отстаёт от них, поскольку в силу природных условий проживание на нашей территории существенно затратнее, чем, например, в Западной Европе. Постепенно оформляется желание соседей помыкать ею. Когда близкое геополитическое поражение, с потерей своего статуса, становится очевидным, через единение народа и власти, огромными трудами совершается могучий рывок.

Всегда, когда такое происходило в нашем прошлом, высшему руководителю приходилось «прижимать» элиту. Без элиты никак нельзя, но она у нас имеет такую особенность: без твёрдой руки над собою в первую очередь думает о своём кармане, а во вторую (если не в десятую) — об интересах страны и народа. В период мобилизационной подготовки к рывку и во время его свершения значение «царя» в том, что он формулирует, пусть и не явным образом, цель движения и заставляет всех работать на достижение цели.

И в этом — причина неизбывного доверия народа первому лицу государства. Элита может с ним цапаться сколько угодно — народ поддерживает «царя». Правда, до тех пор, пока он не проявляет свою слабость по отношению к элите. Горбачёв явственно поддался элите, и через пять лет не набрал на выборах даже 1 % голосов. А Ельцин — виновник нашего поражения, развала Великой России (СССР) — валял дурака, пьянствовал, позорился за границей, но в отношении элиты показывал себя жёстким руководителем.

Это была ложь, он был жёстким ради себя, а не страны, но для очень многих этого оказалось достаточным, чтобы в 2000-м году проголосовать за названное им лицо, Путина.

Общественное мнение достаточно инерционно, что, собственно, и позволяет манипулировать им. Избранный фаворит в подаче СМИ наделяется непогрешимостью, и если это долго повторять, то ему ещё дольше прощают многие ошибки и промахи. Так было с Ельциным в начале его общероссийской карьеры (1989–1991 гг.), сейчас так с В. Путиным. И это притом, что он не решает никаких проблем страны, а просто говорит «правильные», но пустые речи, и много путешествует по миру и стране. В этом он напоминает Горбачёва.

Кстати, интересно, что во весь прошедший от Горбачёва до Путина период наш консервативный и терпеливый народ нёс лишения без всякой пользы стране (в отличие от первых пятилеток и Великой Отечественной войны). Не устраивал погромов, восстаний и прочей вооружённой борьбы с режимом. Это лишнее подтверждение тому, что если бы не инициатива элиты, он и в 1918 году вполне мог обойтись без навязанной ему Гражданской войны.

Путин — вполне ординарный полковник, на которого за год до его избрания никто и в трамвае не взглянул бы с интересом, стал первым лицом, и его, можно сказать, полюбили. Даже когда он был и.о. президента, его рейтинг (степень любви народа) быстро подрастал: народ надеялся, что новый «царь» прижмёт элиту и укажет цель.

Он не сделал ни того, ни другого.

Первый из крупных кризисов доверия к власти при нынешнем президенте связан с катастрофой подводного крейсера «Курск» в августе 2000 года. К этому моменту уже стали очевидными неудачи нового похода в Чечню, а также прокурорских наскоков на олигархов и первых попыток укротить самовластье губернаторов конструированием «вертикали» власти. Гибель корабля вытащила на общественный обзор состояние оборонной сферы страны. За собственные ошибки в дни катастрофы президент поплатился заметным, хотя и кратковременным, падением собственного рейтинга в общественном мнении.

Чтобы загладить промах, ему пришлось пойти на рискованную встречу с семьями погибших моряков и не менее рискованные — уже для бюджета — обещания поднять затонувшую подлодку. В народе, по опросным данным, сохранилось убеждение, что «власти» так и не сказали правду о случившемся. Но эту вину возложили уже не на президента, а на Генеральную прокуратуру.

В 2001 году имелись признаки экономического роста на базе экспорта нефти — но даже при тех темпах «роста» валового внутреннего продукта, которые показывала статистика, Россию по номинальному объёму ВВП обгоняли Тайвань (население 23 млн. человек), Швеция (9 млн.), Швейцария (7,3 млн.) и многие, многие другие страны. Причём, «рост экономики» никак не желал сопровождаться ростом благосостояния всех граждан, а только некоторых.

При всех разговорах о бездефицитном бюджете, решении проблемы государственного долга, финансовом оздоровлении государства это «оздоровление» достигалось через отказ от жизненно важных для цивилизованного государства расходов на образование, финансирование научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, социальное обеспечение и здравоохранение. Страна была на 31-м месте по грамотности, на 91-м по продолжительности жизни, на 130-м по здравоохранению.

Есть два основных типа бюджетов в мире. Для бюджетов развитых стран характерен высокий уровень социальных расходов. Второй тип у ряда развивающихся стран; для них в порядке вещей более низкий уровень расходов — 20–25 % ВВП, но социальные трансферты значительно меньше при раздутой доле государственных инвестиций. Иными словами, в развитых странах инвестиции государства очень небольшие, но зато много тратят на «социалку». А в странах, где экономический рост был очень бурным, всё наоборот. Наша структура бюджета гораздо ближе по типу к развитым странам: доля инвестиций не очень велика, а доля социальных трансфертов больше, хотя при этом она меньше, чем в развитых странах.

В 2001 году объём государственных бюджетных расходов Российской Федерации составил 15,4 % от ВВП (на Западе доля бюджета от ВВП колеблется в пределах 40–60 %). И что же это значит? А то и значит, что президент страны мог контролировать только эти 15,4 % — да и то ни он, ни премьер-министр не могли уследить, куда утекают деньги. А остальные 84,6 % экономики были в полном распоряжении олигархов — а кто контролирует экономику, тот реально и управляет. Но даже эти расчёты никуда не годятся, поскольку, по мнению разных экспертов, «теневая экономика» страны составляла не менее половины ВВП, то есть, на долю президента оставалось крайне мало.

Ещё один провал 2001 года — попытки президента использовать мировой политический кризис (после террористической атаки на США 11 сентября) для укрепления своих позиций и оправдания военных действий на Кавказе; бесперспективная война продолжалась. Недоумение вызвал «проамериканский» поворот В. Путина: после безуспешных попыток противодействия акциям НАТО и расширению этого блока, вдруг оказалось, что НАТО уже здесь: влезло в Центральную Азию и собирается поближе к Кавказу (что и было реализовано в 2003 году с захватом Ирака).

Затем последовал отказ от российских баз на Кубе и во Вьетнаме и подписание документов о сокращении стратегических ракет, притом, что США вышли из договора по противоракетной обороне. Всё это. никак не было похоже на готовность к восстановлению положения России в мире и вызывало охлаждение людей к новому президенту.

Кажется, очевидный факт: и международная политика, и войны всегда служили разным странам для достижения какого-то баланса интересов, или, по-простому, баланса сил. У кого сила, тот и прав. Всегда было несколько центров силы; даже объединение не очень сильных стран могло породить такой «центр», но в основном слабые страны играли подчинённую роль в альянсах, а сильные пытались доминировать. Что же нам думать, если российский президент явно подлаживается под Штаты? Только одно: Россия становится периферией западной мир-экономики с согласия Путина.

2001 год не дал особых успехов и в сельском хозяйстве. А ведь если бы наш «вождь» вёл политику, направленную к возвышению России, прежде всего ему следовало бы озаботиться продовольственным вопросом. Импортная еда в рационе российских семей составляла в это время уже больше половины, а в столицах (Москве и Санкт-Петербурге) едва ли не три четверти. И при этом правительство объявило результаты 2001 года на селе небывалым успехом рыночных преобразований и, естественно, результатом своей неутомимой деятельности. Премьер Касьянов с гордостью сообщил, что наконец-то «заработал лизинг», и на село в 2001 году поставлено аж 2000 комбайнов и 600 тракторов, а валовой сбор зерна составил в 2001 году 83,8 миллиона тонн, или 128 % к сбору 2000 года. -

Но за счёт рыночных преобразований, безграмотности и недееспособности российских правителей площадь пашни сократилась на 8,1 миллиона гектаров, посевные площади — на 29,2 миллиона гектаров, внесение органических удобрений снизилось в 2,5 раза, минеральных — в 5 раз. Машинно-тракторный парк сократился наполовину, производство тракторов в 17 раз, зернокомбайнов в 33 раза. Износ сельскохозяйственной техники превысил 70 %, её ежегодное выбытие составляет от 6 до 10 %. Из-за нехватки уборочной техники еже-. годные потери зерна оцениваются в 10 миллионов тонн, а в 2001-м они составили более 20 миллионов тонн. С 1990 по 2001 год производство зерна в России сократилось в 1,4 раза, мяса — в 2,3 раза, молока — в 1,6 раза, яиц — в 1,4 раза.

Вот на что надо смотреть, а не сравнивать 2001 год с 2000-м.

Селу требуется минимум 10-процентное обновление техники, а объявленная Касьяновым поставка тракторов и комбайнов составляет всего 1 % от их наличия. И почему-то ни слова о том, что из предусмотренных в бюджете на 2001 год на закупку сельхозтехники по лизингу 5,5 миллиарда рублей израсходовано всего 0,5 миллиарда. Куда подевались 5 миллиардов?

В том же 2001 году поголовье коров сократилось на 3,3 %, свиней — на 2,6 %. Кредиторская задолженность сельхозпредприятий возросла на 24 %. А ведь для того, чтобы повысить урожайность, надо купить удобрения, а для этого надо взять кредит. Но мы видим на примере следующего, 2002 года, что когда урожай оказался очень большим и без удобрений, то стоимость тонны зерна, которую предлагали крестьянам перекупщики, составляла 700 рублей за тонну, и такая цена не позволила им окупить даже солярку, не говоря уже об удобрениях. А если в следующие годы без удобрений урожая не будет, то что станет со страной?

Нужно бороться с монополией посредничества. Нужно увеличивать число крестьян через расселение городов, создание в сельской местности условий, приемлемых для жизни современного человека. Надо вкладывать средства в сельское хозяйство, добиваясь продовольственной независимости, и без твёрдой руки государства этого не добиться никак. Рынок решает ближние цели, а что будет в перспективе, он не задумывается, но об этом должно задумываться государство и вносить свои коррективы.

Но мы видим, что нет ни одного человека в минсельхозе, который хотел бы что-нибудь сделать. И президент озабочен не делами страны, а своим имиджем — как бы всем понравиться.

Ему хочется и дальше сидеть на этой должности, ничего не меняя. А что менять-то, — он этого и не знает, поскольку вообще не отягощен особыми знаниями. Однажды, выступая перед журналистами, он с серьёзным видом заявил, что НАТО было создано в ответ на создание Варшавского Договора, хотя всё было с точностью до наоборот. А на вопрос: «Что случилось с подводной лодкой «Курск»?» — радостно заявил, что она утонула.

Государство и школа

Каждый год 1 сентября страна отмечает День знаний — школьники отправляются в школы. Для чего? Дети об этом не думают, их отправляют в школу родители. А для чего она нужна родителям? Может быть, как камера хранения, чтобы сдать туда ребёнка на полдня и не волноваться? Или научить читать и писать? Для этого не надо ни одиннадцати, ни двенадцати лет, хватило бы трёх.

Так для чего нужна школа гражданам, обществу и государству?

Проблема образования для России ключевая. Образование — это процесс, результаты которого скажутся более чем через двадцать лет. От того, как и чему мы учим своих детей, будет зависеть, в каком обществе мы будем жить. А значит, система образования существует не сама по себе, она выполняет государственный заказ.

Откуда же берёт свою задачу образование? Многие думают, что задачу формулируют самые продвинутые учителя, хорошо знающие детскую психологию и своё ремесло. Нет, всё начинается с осознания приоритетов общества и государства. А поняв их, государство разрабатывает стратегическую цель на будущее. Кстати, когда говорят о государственной идее, то это она и есть.

Исходя из осознанной цели, формируется программа её реализации, которая требует вполне определённого уровня развития страны, в том числе технического и научного. А для его достижения необходимы подготовленные кадры. Вот отсюда и возникает «заказ» для системы образования, внутри которой — несколько ступеней. Высшая школа прислушивается к запросу непосредственных «потребителей» специалистов — науки, промышленности и армии, и сама, в свою очередь, ставит задачу для школы и контролирует качество образования через приёмные экзамены. Школьная программа по предметам должна создаваться вузами, исходя из потребностей страны.

И у нас есть опыт, когда школа адекватно отвечала этим потребностям. Например, в 1950-е годы, когда стране срочно потребовались специалисты для развития атомной и ракетной промышленности, в школах немедленно усилилось преподавание физики и математики. И мы первыми в мире вышли в космос, создали атомную энергетику. Такой задел позволил России ещё долго опережать весь мир в этих областях. Но когда в конце 1980-х наступила эра информационных технологий, государство уже перестало понимать свои приоритеты и отказалось от роли главного заказчика системы образования. Не прошло и двадцати лет, как стало ясно: нет у нас своей электронной промышленности, и уже не будет никогда.

Сегодня очевидно, что следующий научный прорыв — в области биотехнологий. Развитые страны вкладывают в это громадные средства. Чтобы через десять лет не оказаться на обочине, отстав и в этом случае навсегда, нужно срочно готовить будущих абитуриентов, усиливая в школе преподавание естественнонаучных дисциплин.

Если смотреть с этой точки зрения, кризис средней школы очевиден. Она существует будто вне интересов общества — сама себе ставит задачу, сама себя контролирует, выпадая из общей системы подготовки специалистов. В вуз практически невозможно поступить без дополнительной подготовки либо с репетиторами, либо на различных курсах, а это значит, что школа не выдерживает проверку на качество образования, и нужен не косметический ремонт, а радикальная смена образовательной стратегии.

Нынешняя система образования невольно демонстрирует, что несмотря на множество красивых и правильных слов, в планы власти не входит реальная модернизация страны. Если бы не так, то первое, что надо было делать, так это вкладывать в модернизацию образования под текущие задачи. Наши же первоначальные реформаторы делать этого не стали, хотя и уверяли население, что имеют какую-то «стратегию развития». Но без образования никакой «стратегии» и никакого «развития» не может быть!

Значит, они с самого начала вели страну в никуда, — и сегодня мы стоим на том же пути. Министр образования, продолжая традиции своих предшественников, затевает реформы ради реформ. С одной стороны, министерство как бы занято очень важным делом, с другой — можно требовать из бюджета деньги на реформу, которые спокойно оседают в недрах министерства. А кадры стране не нужны ни для чего.

Президент Путин для образования тоже не делает ничего, как всегда ограничиваясь пустыми речами. Для примера рассмотрим его выступление 6 декабря 2002 года на Съезде ректоров России.

Вот фрагменты его выступления; мы даём их курсивом, а свои комментарии — в скобках.

«Хотел бы сразу сказать, что высокий уровень российского образования — это один из немногих факторов, которые позволяют нам находиться в числе ведущих государств мира…

…В России выросла и состоялась своя система, свои модели образования. Как видим, они выдержали проверку временем, оказались вполне достойного качества. И при всей необходимости модернизации нашего образования, этот факт сегодня не оспаривается ни внутри страны, ни за рубежом…»

(Развал и модернизация — вещи разные. Его правительство с усердием разрушает именно эти хорошие «свои модели образования». А ведь в зале как раз собрались послушать президента люди, которые протестуют против бездумных реформ.)

«…Российские граждане должны получать такие знания, которые нужны им не только сегодня, но и в будущей жизни. Причём речь идет не только о прикладных дисциплинах, но и о фундаментальных познаниях в сфере социальных наук, международной и общественной жизни…». (А не кажется ли вам, что доклад для Путина списали со старых докладов, примерно, тридцатилетней давности? Именно эти задачи, которые теперь как новинку «ставит» Путин, и решало советское образование.)

«…Про Россию часто говорят, что она продолжает оставаться страной с сырьевым и энергетическим экспортом. Конечно, в значительной степени это так, однако странно было бы не пользоваться теми богатствами, которые априори есть у нашей страны. Некоторые страны с благоприятным климатом и хорошими землями традиционно являются сельхозстранами, даже при хорошо развитой науке и современной индустрии, промышленности, например, как Франция. И ничего — они гордятся тем, что это сельскохозяйственная страна. Здесь стесняться нечего».

(Неужели президент не знает разницу между ситуацией, когда страна имеет дополнительный доход ещё и от сырья, и ситуацией, когда ничего другого у неё нет?)

«Уже сейчас мы завоевали серьёзные позиции на рынках энергоносителей. И прямо скажем, не следует их сдавать, мы не намерены это делать.

Между тем, сегодняшняя задача в том, чтобы не только с выгодой для себя использовать природные ресурсы, но и не отстать при этом от основных тенденций мирового экономического развития.

Также очевидно, что даже самая эффективная эксплуатация природных ресурсов не принесёт России определяющих позиций в мировой экономике. В наши дни всё большую долю на мировых рынках занимают высокие технологии. В том числе—в столь важных для России отраслях как транспортная и энергетическая…»

(Правильные слова сказал президент. Но что же делается, чтобы «не отстать»? Уничтожается всё, что не связано с сырьём и его продажей за границу. Он здесь говорит то, что от него хотят услышать, а что происходит на самом, деле, и знать не хочет. Так, в промышленности на электроэнергетику и экспортно-ориентированные топливно-сырьевые отрасли приходится почти 80 % всех капиталовложений. А доля инвестиций в перерабатывающих отраслях — машиностроении, лёгкой и пищевой промышленностях не превышает 15 %. Вот и ответ, что за страну мы строим.)

«Несмотря на огромное число студентов, наши государственные организации и предприятия испытывают колоссальный дефицит профессионалов. Кроме того, частные российские компании всё ещё вынуждены импортировать квалифицированные кадры из-за границы. Это означает, что на таких специалистов в стране есть спрос. Есть рынок. И, безусловно, этот рынок — ваш. Полагаю, что сегодня в общих интересах — помочь отечественным компаниям не только подготовкой современных управленцев, но и инженеров, техников, рабочих самой высокой квалификации…»

(Образование — очень сложный и долгий процесс. Им надо заниматься, ставить конкретную задачу, вкладывать в него деньги, чтобы через годы получить результат. Это только наши обществоведы могут по заданию правительства преподавать всё, что им прикажут, хоть научный коммунизм, хоть научный капитализм. А президент занимается пустыми призывами типа «даёшь специалистов!», и тут же уповает на рынок, что и показывает: нет у него никаких целей, кроме одной — выжать из электората ещё один срок для себя лично.)

«Разумеется, надо продолжать готовить кадры и для государственной службы. Нам крайне не хватает подготовленных людей, умеющих работать сообразно мировым стандартам в сфере государственных и публичных услуг…»

(По этому поводу позвольте привести мнение Михаила Хазина, члена Ассоциации политических экспертов и консультантов:

«Лучший способ развалить управление — посадить на место начальника человека, неспособного к этому. Проблема в том, что кризис рождает лидера. Системы выявления и подготовки лидера сегодня в России не существует. Она была разрушена. Она была разрушена в 60-70-е годы, когда два поколения потенциальных управленцев были выбиты, поскольку на их местах сидели 50-80-летние старцы. Я это знаю лично потому, что пришёл на госслужбу в министерство экономики в 1993 году, и это было совершенно потрясающее зрелище. Там были старцы сильно старше 60-ти, которые были главными специалистами в Госплане, и люди от 30-ти, которые пришли с Гайдаром, но никто из них не был способен что-то делать. Я был, наверное, уникальным исключением, кто прошёл всю иерархическую лестницу снизу вверх. Поэтому я вижу, что сейчас в аппарате правительства ни один чиновник не знает, как выходит документ. Те люди, которые сейчас занимают министерские посты, никогда не были главными специалистами, начальниками отделов и даже начальниками департаментов. Они сразу стали замами министров. И что, Путин этого не знает? С кем же он работает? Ведь это, прежде всего, выгодно тем, для кого крепкое государство — это конец их коммерции».)

А вот президент являет нам пример набора слов, не несущих никакого смысла:

«Теперь нельзя дать ребёнку образование однажды и на всю жизнь. И уже мало даже учиться всю жизнь. Приходится учить учиться. И вы знаете, что именно так в передовых вузах и поступают. И тогда, если это будет так, то наши студенты и школьники смогут не просто адаптироваться к изменениям в стране и мире, но будут сами формировать эти изменения на благо страны.

Считаю, только так мы сможем обеспечить опережающее развитие образования как самой интеллектуально емкой «отрасли» российской экономики».

(Во-первых, именно так и было построено образование в СССР. А до президента только сейчас это дошло, и он делится этим, как откровением, со специалистами, которые всегда это знали. Кстати, как раз «демократы» ликвидировали систему переподготовки преподавательских кадров, которые раз в пять лет осваивали новое, чтобы оставаться на уровне требований эпохи. Сегодня всё это осталось только на бумаге: нет средств. Во-вторых, для обеспечения опережающего развития образования его нужно прежде всего финансировать, а не тратить и без того скудные средства на реформы ради реформ. А то, что образование у нас и без реформ было на высоком уровне, следует из того, что сотни тысяч специалистов уезжали и уезжают из нашей страны и прекрасно устраиваются за границей. А вот что касается, например, образования в США, то сегодня этим озабочена тамошняя общественность всерьёз, и сенаторы по собственной инициативе увеличивают финансирование образования даже по сравнению с тем, что просило правительство. Вот и получается, что Путин говорит то, чего не понимает.)

«Я думаю, что неправильно ставить вопрос о цели преобразований как о снижении нагрузки на бюджет. Это не самоцель. Цели такой нет. Во всяком случае — не должно быть…»

(От него хотят это услышать, он это и говорит. Интересно, он и в самом деле не знает, что главная цель реформы, провозглашённой малограмотным её автором, ректором Высшей школы экономики Я. Кузьминовым, как раз и заключается в уменьшении бюджетных трат на образование с тем, чтобы компенсировать недостаток средств за счёт сбережений граждан?..)

«Обращаю ваше внимание на то, что в Москве, Юрий Михайлович подтвердит, 50 процентов выпускников медицинских вузов не идут работать по специальности. 60 процентов выпускников сельхозвузов не идут работать по специальности. Конечно, многие скажут: там сложно работать, низкая заработная плата и т. д. Всё это правильно, но они по факту не идут туда работать. Мы должны иметь это в виду. По другим направлениям тоже много вопросов и проблем подобного рода. Это непростая проблема, но она есть. Конечно, это не только проблема подготовки кадров, но и в этом тоже дело…»

(Очевидно, Путин не в курсе, чем живет страна, в которой он по какой-то насмешке судьбы стал президентом. Нет стран, в которых образование живёт своей жизнью, а экономика своей. Если бы у него была система приоритетов цели, то он понимал бы, что образование строится из экономических задач страны, а последние — из политических. У нас же реформой образования занимается само ведомство, исходя из своих задач, а не задач страны, и поэтому такая реформа приведёт к ещё большим парадоксам, чем сейчас. Ведь это то же самое, как если бы слесари ЖЭКов сами проводили реформу своего хозяйства, не спрашивая строителей, где, что, по каким планам, нормам и правилам они строят, у дорожников — куда проложены дороги, у жильцов — каковы их трудности. Но чего требовать от человека, который считает главной своей работой путешествия по стране и миру?)

«Фундаментальная наука должна быть прибыльной для государства. Всё чаще и чаще так говорят. Конечно, это чушь. Моё мнение, мнение руководства правительства, с этим мнением не совпадают. Не может быть фундаментальная наука прибыльной для государства, она вообще не может быть прибыльной. Если мы хотим говорить о будущем страны, то мы должны вкладывать деньги в это так же, как в искусство…»

(Хорошие слова. Просто он «забыл» добавить, что в искусство государство денег не вкладывает. Это у него юмор такой.)

«По поводу финансирования на оборудование. Очень важная проблема. Я знаю, что эта проблема всем известна. Уезжают молодые часто не потому, что денег мало платят, а работать не на чем. В следующем году будет увеличено финансирование на закупку научного оборудования для вузов на 68 процентов. На обновление и комплектование библиотек вузов увеличение составит 240 процентов. Я понимаю, что 240 процентов могут быть с нуля, но звучит красиво, не могу удержаться, чтобы не назвать такой цифры».

(А ведь всё его выступление — это «увеличение от нуля». Естественно, как нуль ни увеличивай, в результате получится нуль. Но как он говорит, «звучит красиво». Вот ключ его успеха: красиво говорит!)

«Есть перспективное эффективное образование — будет и эффективное государство. Нет этого — не будет эффективного государства…»

То, что Путин говорит «правильные» веши, которые при этом ничем не подкреплены, а являются не более, чем внутренне противоречивыми лозунгами — это его стиль: сказать то, что от него хотят услышать, и ничего не сделать. Но стыдно за серьёзных людей, которые его слушали и аплодировали.

По данным опросов, не более 10 % тех, кто потерял или вынужден был оставить работу в научных учреждениях России, нашли себе место в крупных частных компаниях или кредитных учреждениях. Остальные девять десятых заняты в мелком и мельчайшем бизнесе, либо в официальных структурах, где их интеллектуальные способности оказываются невостребованными, а приобретённые ранее опыт и знания постепенно утрачиваются. Государство не желает использовать имеющихся специалистов и ничего не делает для подготовки новых.

А из-за нехватки специалистов и хронического недофинансирования содержания и развития объектов общественной инфраструктуры заметно ухудшилось функционирование основных систем жизнеобеспечения, резко снизился уровень их надёжности и безопасности, повысился риск возникновения техногенных и экологических катастроф.

Каковы взгляды на образование у команды новых «молодых реформаторов», можно также понять из интервью, данного «Санкт-Петербургским ведомостям» в начале 2003 года экономическим советником президента А. Илларионовым.

— Андрей Николаевич, чем вызван столь пристальный интерес к обучению детей, педагогов компьютерным технологиям? Ранее вы были далеки от школьных дел.

— Да, я действительно не специалист в области образования, отчасти даже дилетант. Но тема для меня не чужая.

В течение нескольких лет я входил в совет директоров института «Открытое общество», который был создан и финансировался г-ном Соросом. И в рамках этой организации, благодаря инициативе российских коллег, мы делали многое для поддержки образования в России. В том числе школьного, высшего, различных интернет-проектов. Так что не могу сказать, что эта тема для меня далёкая, незнакомая. Л для себя я давно уже решил, что ключевой вопрос наших проблем заключается в дефиците по-современному образованных и порядочных людей. (Чувствуете согласие с докладом Путина? — Авт.) Прежде всего в органах государственной власти. Не коррумпированных, честных. Которые могут вести реформы так, чтобы Россия действительно становилась конкурентоспособной в самых разных сферах.

— Давайте всё же разберемся. Вы говорите о дефиците образованных людей. Но долгие годы наша страна считалась одной из самых просвещённых в мире. Самой читающей, самой грамотной.

— На самом деле оказалось, что учили нас не совсем так, как надо. После 15–16 лет занятий (десять — школа, пять — институт) молодой человек выходил, не владея толком ни одним иностранным языком и весь напичканный массой самой разной информации. Но что с ней делать дальше, как распорядиться этим бесценным капиталом? Да, он мог дискутировать на любую тему, разбирался в римских императорах, дождевых червях и читал наизусть стихи, но на конкретном производстве или НИИ это мало что давало. В итоге у нас специалисты с университетскими дипломами нередко по 30–40 лет сидели в должности инженеров, прозябали до самой пенсии. И так — целые поколения.

В этом плане я бы рекомендовал тщательно проанализировать зарубежный опыт. Можно сколько угодно ругать Запад, но там школьника, студента прежде всего учили учиться. Самому находить необходимые знания. А затем, уже на рабочем месте, постоянно отвечать современным требованиям и подтверждать свою профессиональную состоятельность. Быть конкурентоспособным! Сейчас эта задача стоит и перед нами.

(Наверное, сей господин не знает, что например, в Силиконовой долине США 40 % сотрудников — иммигранты, среди которых выходцы из нашей страны, выпускники советских вузов далеко не на последних ролях. А куда же подевались «прекрасно подготовленные» американские специалисты?)

— И как же её решить?

— У меня свои соображения по этому поводу. Во-первых, надо привить людям экономический образ мышления. Понимать, что каждое действие, которое мы совершаем, имеет определённую цену и отдачу. Как положительную, так и отрицательную. При этом человеку вовсе не обязательно быть экономистом, разбираться в хитросплетениях показателей. Если решение принимается на уровне семьи, мы прекрасно понимаем, сколько это стоит и во что может вылиться. Стараемся расходы сделать минимальными, а «прибыль» — максимальной. Точно так же надо действовать и в масштабах государства.

(Легко понять, что для сырьевой страны образование убыточно и не нужно и что сообразно этому поступают наши власти. Именитый экономист Шмелёв заявил ещё на заре перестройки, что морально всё, что экономически выгодно. К сожалению, наши властители и сегодня живут по этому принципу: их мораль и начинается, и кончается собственным карманом. Как государственные мужи, они, подобно главбуху из пьесы Гельмана «Премия», отчитываются за текущий квартал, а общие задачи стройки их не волнуют. Может быть, главбуху и положено по должности так рассуждать, но когда так рассуждает глава государства и его советник — государству не жить.)

Второе, о чём я уже говорил — языки. Сегодня без английского карьеру сделать невозможно. А лучше — освоить несколько. Один пример. Чтобы претендовать на должность чиновника Евросоюза, надо обязательно знать три европейских языка. Кроме родного, разумеется. И это не предел.

Кстати, прекрасный пример нам подаёт президент. Он блестяще знал немецкий, и уже будучи президентом, подчёркиваю, президентом, начал изучать английский. И за два с небольшим года достиг таких успехов, что сейчас свободно ведёт переговоры. С рядом зарубежных лидеров общение происходит без переводчика.

(У нас что — всех готовят в чиновники Евросоюза? Стране, прежде всего, нужны специалисты, но не такие, кто, подобно этому советнику, свои суждения черпают из иностранных журналов. В силу свой малой образованности и бесталанности они даже не понимают, что в них прочли, но с апломбом всем это навязывают; Языки, конечно, надо знать, только не делая это самоцелью. Правда, если нас готовят к иностранной оккупации, то да, — чтобы новым хозяевам было удобнее общаться с прислугой, язык прислуге придётся выучить.)

В-третьих, надо овладеть наукой выживания, освоить основы медицины, здорового образа жизни. К сожалению, у нас такую науку почти не преподают, не считают важной, а зря. В Праге наша правительственная делегация была единственной, не считая японцев, кто решил пройти через толпу митингующих антиглобалистов. Дескать, что такого? Лозунги все знакомые, в духе интернационализма, ничего плохого. Закончилось всё вмешательством полиции, серьёзнейшим ранением сотрудника российской миссии, ушибами, переломами. И это еще «цветочки». Как потом говорили зарубежные коллеги, видевшие такую толпу в ярости, — считайте, обошлось.

(И эту ахинею несёт государственный чиновник!)

В-четвертых, каждому следует научиться адекватно оценивать ситуацию, быть самостоятельным. События последнего времени показывают: человек должен прежде всего позаботиться о себе сам. Знать, что делать и в привычных, и в экстремальных условиях».

Вот какие люди нами управляют! А ведь каждый из них полностью подобен русскому барину, проедающему труд своих крестьян по заграницам, обсуждая, между переменами блюд, в чём же благо «мужика», и не взялся ли бы он сам решать свои проблемы.

А нашим людям для выживания в экстремальных условиях не нужны советы барина. Интересно было бы, наоборот, посмотреть, что станет делать г-н Илларионов, попади он в такие «экстремальные условия», в каких находится большинство населения после реформ подобных ему мудрецов. Впрочем, ещё М.Е. Салтыков-Щедрин описал, как один мужик семерых таких вот генералов кормил.

Эти люди проявляют двойственность сознания во всём. Одни полагают, что замена бесплатного образования платным повысит какую-то там ответственность учащихся. Мысля точно также, заместитель председателя правления РАО ЕЭС Я. Уринсон уверяет в одном из своих интервью: «Повышение тарифов (на электроэнергию) сделает нас не беднее, а богаче». Трудно с этим спорить. Повышение тарифов действительно сделает г-на Уринсона и других менеджеров РАО ЕЭС богаче. Но всех остальных в стране сделает беднее. Чудес не бывает — если люди занимаются не созиданием, а переделом, то успехи одних станут провалами для других.

Согласно официальной российской статистике, за последние 8–9 лет общественные расходы на образование в реальном исчислении сократились в среднем на 55 %, а рост частных расходов на эти цели лишь в незначительной степени компенсировал сокращение соответствующих расходов федерального и местного бюджетов: у людей на это денег нет. А те, у кого они есть, тратят их за границей, отправляя своих детишек в иностранные заведения.

Необходимость неофициальных доплат на школьное образование затруднила доступ к нему неимущих слоев населения, в результате чего число детей, оставивших школу, приблизилось к 10 % от общего числа детей школьного возраста.

Сколько долларов стоит рубль?

По расчетам Лондонского международного института стратегических исследований (ЛМИСИ), реальные военные расходы России в 1999 году были равны 57 миллиардам долларов. Откуда же такие громадные суммы, существенно превышающие весь наш официальный бюджет? Оказывается, в своих расчётах ЛМИСИ основывается на собственном исследовании, проведённом в Москве, в котором он определил паритет покупательной способности (ППС) рубля к доллару США как пять рублей за доллар.

Паритет покупательной способности показывает количество денежных единиц страны А (скажем, рублей), необходимых для покупки некоего стандартного набора товаров и услуг, который можно купить за одну денежную единицу страны Б (например, доллар) или за одну единицу условной (общей) валюты группы стран. Высчитывание ППС — дело весьма трудоёмкое, требующее привлечения большого числа специалистов самых различных профилей.

Разумеется, можно найти на Западе и более скромные оценки российских военных расходов. Например, Всемирный банк оценивает их примерно вдвое ниже, чем ЛМИСИ, используя иной показатель ППС — десять рублей за доллар.

Ежели так, то можно вывести и «другой» российский ВНП, например, 1998 года. В показателях ЛМИСИ он будет равен 1100 миллиардов долларов, по показателям Всемирного банка — 550 миллиардов, а МВФ оценил его в 945 миллиардов. Сравните с теми 277 миллиардами, что получаются по среднерыночному обменному курсу России.

А нам сравнение рубля с долларом по ППС позволяет показать, что в России в результате бездарных реформ сложилась антигосударственная, антинациональная экономика, работающая на выкачивание наших национальных богатств за рубеж и в пользу узкой прослойки владетельных лиц, которые кормятся с торговли с заграницей.

И так было отнюдь не только в правление Ельцина.

По данным ООН, ВВП России в 2000 году равнялся 630 миллиардам долларов, а по данным нашего Госкомстата — 6 946 миллиардам рублей. Сравнение сразу показывает, что 1 доллар равен 11 рублям. Но ЦБ установил в 2000 году курс в 28,1 рубля за доллар, и по такому курсу наш ВВП равен 247 миллиардам долларов.

Согласно сообщениям Госкомстата, 41,3 % из 247 миллиардов долларов ВВП, или 101 миллиард, приходится на товары, а остальные 146 миллиардов — на услуги и налоги. Но куда тогда деть экспорт российских товаров — 105,2 миллиарда долларов? А куда «пропали» внутреннее потребление энергоносителей, сырья, продукции сельского хозяйства и т. д.? В оценку ВВП России, представленную ООН (630 млрд долларов), всё это укладывается, а в оценке Госкомстата места этим вполне реальным составляющим ВВП нет. Получается, курс рубля к доллару действительно 11:1, а не 28,1:1.

Почему же нашими реформаторами так занижен рубль?

Говорят, если бы была введена справедливая цена доллара, то оказалось бы, что у нас внутренние цены на энергоносители и энергию больше мировых цен, но говорить об этом нельзя. Почему?

Или другой аргумент: недооценка собственной валюты позволяет выгодно продавать свои продукты за границей, а также вытеснять иностранные товары внутри страны. Но ведь ничего этого нет — ни выгодной продажи за границей (кроме нефти, пожалуй), ни вытеснения импорта. Вся государственная политика направлена на удушение собственного производителя. Тогда зачем держат такую несправедливую пропорцию в оценке собственной валюты?

Ответ очевиден: именно затем, чтобы удушить свой народ и своего производителя и максимально потрафить иностранным банкирам.

Трудно поверить? Однако вот реальный факт.

В 2001 году планировалось выплатить по государственному внешнему долгу 14,5 миллиарда долларов по цене 29 рублей за доллар, что составляло 9 % долга. А при истинной цене в 11 рублей тот же объём ВВП, но по другому пересчёту, позволял погасить не 9 %, а четвёртую часть (38 миллиардов долларов) нашего внешнего государственного долга! Ежегодное погашение государственного внешнего долга на 9 % не превышает процентов по его обслуживанию. При ежегодном же погашении 25 % долга можно полностью освободится от этого ярма всего за пять лет. Согласитесь, разница принципиальная, и можно догадаться, что государство искусственно и сознательно сохраняет свою (нашу) задолженность.

Вряд ли нынешний и бывшие министры и заместители министра финансов не умеют считать. Считать они наверняка умеют лучше и быстрее нас с вами. С другой стороны, трудно заподозрить этих господ в глупости. Скорее всего, имеют свой гешефт с сохранения долга.

Недовольных, сомневающихся и подозревающих воровство много. Но нехитрыми приёмами (ложью) людей удерживают от активных выступлений. Вот простой пример. В 1998 году произошёл финансовый кризис; уровень жизни упал в несколько раз. Но как это трактуется? Нам сообщают, что быстрое обесценение рубля — в три-четыре раза в течение считанных месяцев, оживило промышленность, начался рост. Но при этом особо не акцентируется, что даже сегодня уровень жизни не достиг докризисных значений. Радуйтесь, люди: главное, что начался рост! Это всё равно, что сжать человеку руку до невозможности, а потом немного отпустить. Пусть кровообращение и не восстановилось, человек всё равно рад улучшению. Он даже не задумывается, что сжимать так сильно руку не было причин.

И уж совсем забывают сказать, что даже нынешние скромные успехи достигнуты не столько за счёт оживления производства, сколько за счёт почти трёхкратного роста мировых цен на нефть в течение 1999–2000 годов. Иначе говоря, мы получили маленький подъём после гигантского спада, но человек быстро забывает о прошлом.

Помнит ли кто, что за 1991–1998 годы валовой продукт страны сократился более чем на 40 %? А промышленное производство, по официальным данным, сократилось ещё больше — на 54 %, так что в 1998 году оно составляло 46 % от уровня 1990 года? Это несколько больше, чем падение производства в ходе Гражданской войны.

Народ не чувствует, что ситуация совсем не симметричная. Представьте себе, что у вас в Сбербанке лежит сто рублей, которые каждый год должны были увеличиваться на 3 %. Но вдруг, без вашего согласия, с вашего счёта сняли 50 рублей, а на ваше возмущение успокоили: не волнуйтесь, мы даже в этом случае будем платить вам те же 3 % (на оставшуюся сумму). И каждый раз, когда вы приходите в банк проведать свой счёт, вам радостно говорят о росте! И вы радуетесь тоже, забывая, что придётся ждать десяток лет, пока ваши 50 рублей опять не превратятся в сто. Когда сегодня вас радуют сообщениями об экономическом росте в стране, не забывайте, что перед этим у нас произошёл обвал производства более чем в два раза.

Кстати, даже и этот объявляемый статистикой рост нашего ВВП мифический. Его считают в рублях; достаточно увеличить цену того или иного продукта, и вот у вас рост. А есть ли он в натуральном, а не денежном выражении? Упадёт цена на энергоносители, и опять начнётся спад. Или вот, ввели обязательное страхование автотранспортных средств. Все суммы — а они огромны, войдут в суммы валового внутреннего продукта, ибо в нём учитываются все суммы товаров и услуг, в том числе страховых. А даст ли такой «рост» увеличение производства или, скажем, благосостояния? Кому-то, может быть, и даст…

Здесь стоит отметить одну особенность. Ни один из сменявших друг друга после августа 1998 года премьеров (финансистов и силовиков) — Е.М. Примаков, С. Степашин, В. Путин, М. Касьянов — ничего для укрепления роста не сделал. Получая доходы от экспортно-сырьевых отраслей, они так и не породили механизма поддержки роста основных промышленных отраслей.

А как функционирует нефтяная отрасль в цивилизованной стране, мы изложим по книге СВ. Рогинского «Чёрное золото страны викингов. Нефтегазовый комплекс Норвегии 1962–2000».

Первым шагом на пути создания нефтегазовой отрасли стало формирование национального нефтяного законодательства. 21 июня 1963 года норвежский стортинг принял закон о научных исследованиях подводных природных ресурсов и об их разработке, который регламентировал основные положения по проведению работ на континентальном шельфе. Согласно второй статье закона, «право на естественные подводные ресурсы принадлежат государству».

Таким образом, норвежские парламентарии сразу же утвердили государственный приоритет на все природные ископаемые, которые могут быть обнаружены на континентальном шельфе страны, и создали основу для дальнейших переговоров государственных органов с транснациональными компаниями.

В целях норвежского государства при определении нефтяной политики было не только государственное управление и контроль над всеми видами деятельности на континентальном шельфе, но и построение дела таким образом, что нефтяные месторождения развивались, обеспечивая развитие новых отраслей промышленности на основе нефти. А ещё с учётом интересов других отраслей и при условии обеспечения защиты окружающей среды.

В условиях, когда цены на нефть резко увеличились, старая налоговая система перестала справляться со своей основной задачей, которая заключалась в национализации экономической ренты. Это привело к изменению системы налогообложения с двухуровневой (лицензионные выплаты плюс подоходный налог на компании) до трёхуровневой (лицензионные выплаты, плюс подоходный налог на компании, плюс специальный нефтяной налог на прибыль).

Нефтяные доходы не только инвестировались в развитие отрасли и вспомогательного сектора, но и перераспределялись через государственный бюджет в другие сферы национальной экономики, на дотации сельскому хозяйству и социальный сектор.

Норвежцы таким образом достигли бездефицитности государственного бюджета, смогли форсировать различные социальные программы, развивать новые отрасли производства и даже осуществлять активные зарубежные инвестиции.

Государство дотирует сельскохозяйственный сектор, лесную и рыболовную промышленности, которые пользуются также низкими процентными ставками при обеспечении кредитов государственного банка. Кредиты и прямые инвестиции направляются на модернизацию технологической базы промышленности, на создание «технологий будущего», таких, как телекоммуникации и спутниковая связь.

Деятельность наукоёмких отраслей и даже их создание в Норвегии не были бы возможными без широких дотаций, а дотации эти стали возможными вследствие наличия нефтяных доходов. Однако главное в том, что нефтяная промышленность дала толчок развитию промышленного производства смежных отраслей, служащих либо поставщиками (судостроение), либо потребителями продукции сектора (нефтехимия).

Политика «норвегизации» внутреннего рынка, проводимая любыми норвежскими правительствами вне зависимости от их политических взглядов, заключается в том, чтобы способствовать росту потребления внутренних товаров и услуг в качестве вспомогательных средств нефтяной промышленности.

Благодаря прогрессивному налогообложению доходов и неизменной политике правительства в вопросе поддержки различных социальных программ, население Норвегии реально пользуется всеми социальными благами. С середины 1970-х годов и по сегодняшний день заработная плата персонала, занятого на производстве, является одной из самых больших в Европе, в то время как заработная плата управленческого персонала ненамного превышает её и считается одной из самых низких в Европе. За счёт эффективного государственного управления экономикой и государственной собственности в ключевых областях экономики здесь достигли впечатляющих успехов по уровню жизни и росту ВВП на душу населения, обогнав Швецию и Германию.

У нас же увеличение доходов от экспорта сырья лишь в незначительной мере отразилось на доходах людей, занятых в других отраслях экономики, а рост внутреннего спроса никак не превращается в мощную движущую силу самораскручивающейся спирали действительного роста. При этом разрекламировано как большой успех и едва ли не благодеяние для народа, что в 2001 году была введена единая ставка подоходного налога — 13 % для всех граждан страны.

У народа короткая память при переизбытке доверия: на самом деле, это было увеличение налога для большинства граждан на 1 % и увеличение разрыва между «первым» (бедным) и «вторым» (богатым) народом. А задача государства, наоборот, в том, чтобы этот разрыв уменьшать. Так что в реальности это «благодеяние» — ещё один шаг в сторону дальнейшей деградации государственности.

Пример Норвегии опровергает главный миф наших «реформаторов» о мнимой неэффективности государственного управления экономикой при государственной собственности в ведущих отраслях народного хозяйства. Эффективность зависит от управления, а не от формы собственности, и государственная форма собственности при надлежащем управлении для общества как раз более эффективна.

Сегодня наши либералы, например, советник президента по экономическим вопросам Илларионов, говорят, что госрасходы надо сократить до 20 % — и все проблемы будут решены. Он убеждён, что россияне слишком распустили пояса. И это притом, что 35 миллионов человек имеют у нас душевой доход ниже прожиточного минимума, равного на начало 2003 года 1 800 рублям в месяц. А ещё у 42 миллионов граждан с доходом до двух прожиточных минимумов заработка едва хватает на пропитание и на оплату коммунальных услуг.

Думать о людях советник президента не желает; по его мнению, важнее расплачиваться по внешним долгам. Он так и предлагает: направлять дополнительные доходы, получаемые от экспорта нефти, не на развитие производства и не на повышение жизненного уровня народа, а в «стабилизационный фонд», из которого будут выплачивать внешний долг, когда цены на нефть упадут. Гнать из России денежки на Запад надо стабильно. Как живёт народ, неважно.

Другая идея советника: надо разрешить свободный вывоз капитала из России, поскольку у неё образуется гораздо больше финансовых ресурсов, чем она может освоить при данном уровне государственного развития. Ведь правительство не собирается ничего у нас развивать. Президент ездит по стране и по миру, катается на лыжах, правительство работает кое-как, банкиры подсчитывают будущие прибыли. Народ нищает. Ясно, что в таких условиях это деньги лишние.

И вот эти «лишние» доллары направляют иностранным кредиторам. В 2003 году только выплаты по обслуживанию долга (проценты) превышают 10 % расходной части российского бюджета. Но и здесь всё делается более чем странно и заставляет видеть личную заинтересованность. Суть вот в чём. Обычно для улучшения обслуживания государственного долга делают новые заимствования на более выгодных условиях, а занятые деньги идут на погашение «плохих» долгов, взятых под большие проценты. Так делают в странах, чиновники которых работают в интересах своего государства, а не в личных целях. В России не так.

А вот ещё пример неэффективности нашего правительства. Наш внешний долг номинирован, в основном, в европейской валюте. В 2003 году из-за роста курса евро по сравнению с долларом Россия будет вынуждена заплатить зарубежным кредиторам излишне более миллиарда долларов — таково мнение аналитика инвестиционной компании «Атон» А. Воробьёва (другие эксперты даже называют цифры в 2 и 3 миллиарда). Но министр финансов Кудрин всех успокоил: оказывается, в бюджете это увеличение долга учтено. То есть, ошибки в управление финансами страны спокойно компенсируют за счёт граждан.

При этом основной расчётной валютой для российских экспортёров является доллар, в то время как импортные товары мы покупаем главным образом за евро. Таким образом, российский экспорт дешевеет, а импорт дорожает. Это ухудшает торговый баланс страны, но для российских производителей является скорее благом: импортные товары становятся дороже, и это значит, что спрос российского потребителя, как после девальвации 1998 года, отчасти переключается на продукцию отечественного производства.

После 1998 года спрос на товары российского производства и в самом деле постепенно увеличивался в большой степени потому, что наш рубль был сильно недооценен, как мы показали выше. Привозят, например, в Россию утюг за 100 долларов. По паритету покупательной способности (ППС), высчитанному ЛМИСИ в пять рублей за доллар, он должен стоить у нас 500 рублей, по ППС Всемирного банка (десять рублей за доллар) — тысячу рублей. Но по внутреннему российскому курсу за доллар просят тридцатку, и потому утюг попадает на прилавок с ценой не меньше 3000. Поневоле пойдёшь искать отечественный утюг, а также и любой другой товар.

Но чтобы удовлетворять спрос на отечественную продукцию, наш отечественный производитель должен что-то инвестировать, то есть вложить деньги в своё производство. Ему же покупать материалы и оплачивать текущие расходы. А где ж ему взять деньги? Возможностей привлечь кредит у него практически нет, а нефтедоллары, по мнению правительства, у нас «лишние».

И производитель инвестирует за счёт собственных амортизационных отчислений и прибыли, прекратив покупку нового оборудования для замены устаревшего. За 1990–1999 годы от такой экономической политики средний возраст производственного оборудования в промышленности увеличился с 11 до 18 лет, а доля оборудования, используемого в производстве более 20 лет, возросла с 15 до 35 %, и этот процесс продолжился при Путине.

И вот результат: производственные инвестиции в 2000 году выросли на 17,4 %, а ВВП на 9 %, а в 2001-м оба показателя снизились — до 7,5 % и до 5 % соответственно. В 2002-м, когда начал действовать расхваленный налог в 13 %, рост инвестиций ещё более замедлился.

В 2002 году Минэкономразвития России признал, что факторы роста, сложившиеся после кризиса 1998 года, полностью исчерпались. Сегодня экономика удерживается только за счёт благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. И вот в общественном мнении стали заметны тревожные ожидания чего-то подобного дефолту 1998 года. Если и впрямь грянет, то нельзя исключить возможности перехода подобного кризиса в политическую плоскость. На этот случай наши «владыки» придумали хороший механизм «разделения ответственности»: президент считается ответственным за повышение зарплат и пенсий, а правительство и премьер — за рост цен.

Жизнь простых людей

Сырьевой сектор сегодня — крупнейший генератор денежных доходов населения. Помимо работников, непосредственно занятых добычей, транспортировкой и переработкой сырья, этот сектор «кормит» довольно обширную инфраструктуру — широкий круг трудоёмких производств, основным потребителем которых является сам экспортно-сырьевой сектор, либо занятые в нём. Падение доходов в топливно-сырьевом секторе в сегодняшних условиях породит спад продаж в большом секторе производств, способных в своей сумме оказать определяющее влияние на состояние внутрихозяйственной конъюнктуры. Это первый риск, на который государство обрекает народ.

Экономисты говорят: низкая зарплата может разорить самую богатую страну. Низкий же уровень зарплаты большинства нашего населения объясняется тем, что оно, большинство, не связано с распродажей ресурсов страны. Они как бы нагрузка для тех, кто с этого живёт. В этом второй риск для народа: сырьевой экономике большая часть нынешнего населения страны не нужна, а государство ориентируется именно на сырьевые отрасли, не обращая внимания на народ.

У сырьевой экономики нет потребности в квалифицированном труде. Некоторой части населения, кроме привилегированных сырьевиков, может быть предложена занятость, главным образом, в сфере обслуживания — на рабочих местах, не требующих особой подготовки и квалификации. Ещё не менее половины сегодняшних россиян ни для чего не нужны, они обречены на маргинальное существование в условиях застойной безработицы и самокормления с «шести соток»; тут, понятно, о квалификации вообще говорить не приходится. Третий риск: потеря всякой системы образования и подготовки кадров.

Все приведённые выше риски — не наша выдумка. Процессы в стране идут как раз в таком направлении, подтверждением чему служит появление «учёных трудов»: социологи, считая, что обязаны угождать власти, объясняют уход людей в заботы о ежедневном пропитании «либерализацией сознания русского человека». Становится понятным, что задачей реформ было создание из народа толпы маргиналов, занятых не более как животным выживанием.

О том, что правительство думает о ком угодно, кроме собственного народа, говорит и его стремление признать свою ответственность по долгам перед внешними кредиторами (готовы возвращать даже долги царского правительства), но не признавать долги перед своим народом, например, по советским вкладам в Сбербанке.

Как же выживают «не нужные» государству люди?

Французский социолог Карин Клеман (российским, видимо, недосуг, или задания от правительства ждут) провела анкетирование на двенадцати российских предприятиях в разных регионах страны.

Вот её выводы.

Рабочие вообще отрицают наличие каких-либо прав у них. Многие заявляют, что если раньше они могли хоть в профком или в партком пойти пожаловаться, то сейчас им не к кому обратиться. Профсоюз не воспринимается ими как институт защиты их прав. Слабость правовой и социальной защищённости остро ощущается рабочими. Если верить их словам, они чаще всего ощущают себя беспомощными и неспособными к какой-либо автономной акции.

Зарплаты рабочих очень дифференцированы, различие между самым низкооплачиваемым и самым высокооплачиваемым рабочим нередко достигает соотношения 1:10.

При этом рабочим всё время надо искать, где заработать. На это их толкает резкое падение уровня жизни и нестабильность жизненных условий, изменение общественных ценностей, реструктуризация социальных групп, разрушение системы социальной защиты и т. п. Нестабильность усиливает широкое распространение срочных трудовых контрактов (чьё использование узаконено новым Трудовым кодексом), неформальная занятость (без оформления контрактов) и неполная занятость.

Социолог отмечает, что определённая часть работников ворует со своего производства. Но при осмыслении этой практики нельзя забывать о разнице в масштабах и целях «воровства» начальства и управляющих, с одной стороны, и рабочих — с другой.

Управляющие могут получить все активы завода, ведя его к банкротству. Большинство рабочих заявляют о мошеннической деятельности управляющих или собственников. На всех заводах они свидетельствуют, что грузовики, наполненные продукцией, постоянно выезжают с завода без оформления каких-либо документов, с согласия руководства. Сообщают о том, как завод делят по кускам, каждый одному из директоров. Или о том, как сдали заводские площади и помещения в аренду, и как исчезают деньги от этой аренды. Или о том, как разорили завод — путём продажи имущества, взяточничества или сотрудничества с коммерческими посредниками — и никто не несёт никакой ответственности за это.

Рабочие тоже «тащат», и это иногда позволяет им выжить (особенно в случае невыплаты зарплаты). Но дело в том, что позволяя себе даже мелкие хищения, рабочие тем самым становятся соучастниками общей системы воровства. Они уже не могут себе позволить разоблачить мошенничество администрации или собственников. И администрация нередко использует этот рычаг управления, напоминая им на собраниях об их ответственности за разорение завода, или вводя жестокий режим охраны, направленный против рабочих.

Широко распространена практика второй или третьей работы. На московском автостроительном заводе кто-то из рабочих подрабатывает дворником, кто-то продаёт газеты после работы, кто-то ремонтирует машины, кто-то работает охранником по ночам, кто-то подметает полы в метро с утра. При этом вторичная «неформальная» работа подлежит не меньшей эксплуатации, чем «формальная». Зарплата может быть выше, но из-за того, что работа «неформальная», хозяин имеет больше возможностей для эксплуатации и свёртывания системы социальных гарантий.

Кто сильнее, тот выигрывает, кто слабее, тот погружён в жёсткую ежедневную борьбу за выживание. Так звучит основной принцип функционирования «неформальной» сферы. Причём, «неформальный» труд в большинстве случаев менее квалифицирован, чем официальная работа, не соответствует ни специальности, ни разряду рабочих, к тому же он весьма нестабилен. Такой труд и психологически, и физически переносится тяжелее. Сегодня он есть, завтра его может уже не быть. Сегодня он приносит материальную пользу, завтра — нет. Сегодня рабочий может быть физически способен к нему, завтра окажется в больнице без всякой помощи и без перспектив.

Некоторые рабочие (а вместе с ними и профессора, и военные) подрабатывают на уличных рынках. Социолог наблюдала, как ранним утром каждые выходные дни множество грузовиков, наполненных продукцией всякого рода, съезжались на знаменитую «Горбушку», а там их ждали временные работники, которые днём превращались в торговцев и грузчиков. Их привлекали относительно высокие зарплаты и возможность иногда пополнить свои карманы, обманывая клиентов. Занимаясь этим тяжелым, неквалифицированным и напряжённым трудом, они ещё подвергались надзору со стороны милиции или преступных группировок, а также контролю со стороны нанимателя.

Однажды социологу пришлось ехать в одном купе вместе с женщинами — рабочими екатеринбургского металлургического завода, которые везли из Москвы в родной город десятки сумок, наполненных купленной в Лужниках одеждой. Они считали, что это единственный способ кормить свои семьи, и чувствовали также какое-то удовлетворение в том, что нашли в себе силы, мужество и волю заниматься челночным бизнесом.

Официальные зарплаты платятся нерегулярно (в том числе и государством), нормы защиты прав трудящихся снижаются (особенно с принятием нового Трудового кодекса), система социальных гарантий разрушается. В таких условиях подсобное хозяйство становится необходимым для выживания большинства населения, в том числе имеющих работу, — и об этом знают и правительство, и администрация любого завода.

Во всём мире известно, что бедный потребитель не создаст богатую экономику. В России — бедный потребитель. Люди, даже занятые на нескольких работах, едва сводят концы с концами — кроме некоторых «оазисов» вроде Москвы или нефтяной Тюмени. У них не остаётся времени на семью, образование, культурный отдых.

Социолог удивляется, почему так редко пишется и говорится о том, что рабочие перетруждаются, что они тратят свою жизнь, пытаясь зарабатывать? Наоборот, рабочих часто обзывают лентяями и тунеядцами, обвиняют в халтуре, высчитывают «лишних» среди них. Но и сами рабочие не всегда осознают степень своей сверхработы, не требуют полного возмещения всех своих трудозатрат — именно это позволяет безнаказанно вести сверхэксплуатацию людей. В таких условиях неизбежно тотальное умалчивание факта «неформального» труда рабочих и вообще большинства трудящихся: на этом наживается новая экономическая и политическая элита.

Сегодняшний работник вынужден соглашаться на снижение зарплаты, если рентабельность капитала падает, на мобильность, если капитал перемещается, на неполную занятость, если конъюнктура ухудшается. В любом случае капиталист минимизирует свои потери и максимизирует потери работника.

Новая капиталистическая идеология выступает не только против всех достижений социализма, но и отрицает все завоевания западного европейского рабочего движения, рассматривая их как препятствия к человеческой «гибкости», которая для большинства — для всех, у кого нет капитала, — означает не что иное, как подчинённость и утрату минимальной свободы, возможности как-то управлять своей жизнью.

Таких людей чрезвычайно много; по оценкам журнала «Эксперт», в экономической жизни в широком смысле принимает участие 15–20 миллионов россиян, тогда как около 130 миллионов фактически вычеркнуты из жизни, вынуждены приспосабливаться к ней, не более того.

Те, кто живёт с сырья и финансовых потоков (5 % населения), имеют доходы, позволяющие им навсегда забыть, что такое материальные вопросы. Ещё 20–25 % обязаны своим относительным процветанием нынешней системе и, соответственно, являются её главной социальной опорой и защитником. И это не инженеры, офицеры, врачи, учителя, учёные, средние предприниматели, квалифицированные рабочие и фермеры, а работники сферы обслуживания и шоу-бизнеса, высшие чиновники, журналисты центральных СМИ и разного рода рантье.

Остальные 70–75 % населения — это «старые» и «новые» бедные, подавляющая часть которых живёт на уровне простого воспроизводства рабочей силы или даже ниже. Всего в условиях абсолютной бедности, то есть испытывая затруднения с удовлетворением самых базовых человеческих потребностей, живёт не менее 35 % народа.

Доля расходов на покупку продовольственных товаров в общем бюджете семьи — важный показатель жизненного уровня. Чем большую долю составляют расходы на продовольствие, тем ниже жизненный уровень, ибо семьи сокращают расходы на продовольствие в последнюю очередь. В текущих ценах в среднем по России в 2000 году доля расходов на питание составила 49,4 %, против 28,9 % в 1991 году. Но даже при этом объёмы и качество пищи не сохранились: потребление качественного продовольствия на душу населения с 1990 по 2001 год сократилось в 2,3 раза, в том числе: мяса — в 2 раза, молока и молочных продуктов в 1,9 раза, рыбы в 2,3 раза, фруктов — в 2,7 раза. В 1989 году средний гражданин потреблял в сутки 3 340 ккал, в 1999 году — 2 200 (при норме не менее 2500).

В советское время в жизни народа огромную роль играли фонды общественного потребления: бесплатное образование, здравоохранение, дешёвое жильё, транспорт, отдых и т. п. Они фактически составляли вторую зарплату советского трудящегося. Теперь этого нет.

За время реформ цены обгоняли зарплату и пенсии так, что для большинства россиян стало недоступным не только нормальное питание, но и приобретение новой обуви и одежды, бытовой техники, отдых, транспорт и связь, уж не говоря о жилище. Но есть и такие, кто резко улучшил своё положение. Как высчитать истинные значения обеднения народа и обогащения элиты?

Официальная статистика прилагает все усилия, чтобы скрыть истинные масштабы народного бедствия. Ангажированные правительством специалисты меняют методику, делают «экспертные досчёты», оперируют средними показателями, выстраивают несопоставимые временные ряды, делая невозможным построение достаточно точных балансов доходов и расходов. Не приводятся данные о самых крупных состояниях, о расточительном элитарном потреблении.

Апологеты правительственного курса указывают на то, что падение товарооборота по сравнению с сокращением денежных доходов незначительно, а следовательно, население использовало для покупок ещё какие-то скрытые ресурсы, и реальное снижение жизненного уровня было гораздо меньшим, чем это следует из падения денежных доходов. Но тщательные исследования показали, что это расхождение почти целиком объясняется разницей в коэффициентах пересчёта (дефляторов), с помощью которых показатели денежного дохода и товарооборота приводились в сопоставимые с 1991 годом цены. На самом деле коэффициент пересчёта для денежных доходов был в 1,5 раза выше, чем для товарооборота.

Не следует забывать и об огромном государственном долге, который растратили единицы для удержания своей власти, а платить придётся всем, кто от этой же власти и пострадал.

По данным журнала EuroBusiness, в списке самых богатых людей Европы по итогам 2002 года числились девять российских миллиардеров (сегодня их, полагают, уже семнадцать). Журнал отмечает, что почти все российские миллиардные состояния нажиты в результате близости их обладателей к власти. По мнению журнала, российских миллиардеров отличает скорость, с которой растут их капиталы. Там же были названы фамилии — они общеизвестны, но следует иметь в виду, что EuroBusiness оценивает стоимость акций компаний. А российский бизнес устроен так, что стоимость акций компаний и поток наличности не связаны между собой. Иначе говоря, сколько имеет собственности тот или иной российский «бизнесмен», неизвестно.

Застойная общественная система корпоративно-криминального типа с крайне неэффективным рынком, нацеленным не на увеличение, а на проедание экономических ресурсов, вот что такое Россия сегодня.

Через формирование значительного слоя влиятельных людей и групп, тем или иным образом извлекающих немалую личную выгоду, система надёжно закрепилась. Нового президента — В. В. Путина привела к власти вполне конкретная политическая и экономическая корпоративная группа на условиях ответственности перед ней, но практически вся нынешняя российская элита завязана на существующий порядок вещей. Любое его изменение не может произойти без прямого или косвенного ущерба для их интересов, — соответственно, они никаких изменений не допустят, и Путин — их президент.

В связи с этим надо отметить, что сегодня мало кто понимает, насколько далеко зашёл у нас процесс приватизации. Он затронул не только экономику! Правоохранительная и судебная системы частично «приватизированы» или коррумпированы, частично просто недееспособны. Государственные структуры стоят вне рамок общественного контроля, их чиновникам фактически позволено использовать своё положение, прежде всего для собственного обогащения. Можно смело сказать, что сегодня в России приватизировано само государство.

Помните анекдоты недавнего времени? О таможеннике, который молит Бога, чтобы ему дали в собственность участок границы шириной в один метр, и он готов отказаться от зарплаты. Или о милиционере-, которому выдали пистолет со словами: «…и крутись, как знаешь». Или о гаишнике, поставленном на «точку», который вдруг с удивлением узнаёт, что ему ещё полагается и зарплата. Тогда это было смешно. Теперь это реальность.

Эти явления приняли глобальный характер; они захватили всё, до самого верха. Известный тележурналист А. Караулов в своей передаче «Момент истины» (в ней критикуются разнообразные безобразия с постоянной апелляцией к президенту — видимо, в доказательство того, как он хорош, а это, судя по всему, и есть главная цель телепередачи) Недавно объявил, что назначение на должность министра стоит сотен тысяч долларов. Да, трудно Путину спасать страну при столь коррумпированном чиновничестве! Но сразу возникает вопрос: кому дают эту взятку — за должность министра? Касьянову? Или самому Путину? Похоже, Караулов даже не понимает, какую свинью он подкладывает своему любимому президенту. А может, как раз понимает.

Главная забота власти — не решение проблем страны, а разработка и реализация различных политических сценариев по воздействию на население, центральные и региональные органы власти с единственной целью: сохранить своё экономическое господство. Созданный реформаторами последних лет экономический потенциал российской «рыночной» системы в принципе не способен не только создать новую, но даже сохранить имеющиеся национальные системы образования, науки, здравоохранения, вооруженные силы, жилищно-коммунальную инфраструктуру.

В обществе идут опасные процессы глубокой демодернизации, конечным результатом которых может стать его уничтожение как целостной системы, как народа.

Итоги и выводы

В конце 1980-х общество в основном поддерживало перестройку. С начала 1990-х стали нарастать сомнения в её успехе и правильности выбранного курса. Примерно к 1993 году возникло противостояние власти и оппозиции, общество раскололось почти на равные части. Наступила эпоха единовластия Ельцина, самой характерной особенностью которой было то, что реформы велись исключительно по иностранным рецептам, впрочем, они были таковыми с самого начала его правления.

Депутат Госдумы Г.В. Костин, бывший директор Воронежского авиационного завода, сообщил мнение американского советолога П. Редвея: «Основной спонсор Ельцина и его реформаторов — МВФ — на протяжении десятилетия хладнокровно душил Россию. МВФ толкал Ельцина на расстрел парламента и полностью поддержал этот расстрел. Сакс лично редактировал указы Ельцина. Инструкции от МВФ получали Чубайс, Черномырдин и Кириенко…»

Для западных экономистов очевидно, что ельцинское правление нанесло экономическому, военному и научно-техническому потенциалу России невосполнимый урон, она стала ничтожным соперником. По расчётам академика Д. Львова, общая сумма потерь, понесённых российской экономикой только за первые четыре года реформ, оценивается в 3,5 триллиона долларов. Для сравнения: сумма потерь всего Советского Союза за четыре года Великой Отечественной войны составила 375 миллиардов долларов.

Остановилось более 70 тысяч заводов и фабрик, из которых 5 тысяч — крупных и крупнейших (с численностью рабочих от тысячи человек и выше). Не используются или используются с убытком 60 %,пригодных для пахоты земель. Безработица, учитывая скрытую, достигла 15 миллионов человек.

За годы реформ катастрофически сократилось производство важнейших промышленных товаров и изделий: добыча углеводородного топлива на 40 %; производство электроэнергии на 22 %; выплавка стали на 43 %; станков с ЧПУ — в 100 раз; тепловозов — в 3 раза; грузовых вагонов — в 6 раз; грузовых автомобилей — в 4 раза. В Советском Союзе в год выпускалось более тысячи самолётов, в 2001 году выпущено четыре.

Погибла практически вся обрабатывающая промышленность России, за исключением производства легковых автомобилей. Моторостроение, производство промышленных транспортных средств, станков, средств управления и связи, сельскохозяйственное машиностроение находятся в разрушенном состоянии. Из тяжёлой промышленности сохранились лишь такие производства, которые выгодны западным покупателям. Например, чёрная металлургия выжила, потому что Западу выгодно оставить всю грязную в экологическом отношении часть производства металлов в России (добыча руды, доменное производство, трубный прокат). На рынок «цивилизованных стран» поступают металлические болванки, крупнопрокатные изделия, дальнейшая работа над которыми представляет минимальную опасность для окружающей среды и выполняется уже не у нас.

По этой же причине сохранилось производство алюминия, также представляющее серьёзную опасность для окружающей среды и здоровья населения, требующее громадного количества электрической энергии, имеющегося в изобилии в сибирских регионах России.

Выжила частично химическая промышленность, в первую очередь производство удобрений, охотно приобретаемых на рынках западных стран, по той простой причине, что это тоже энергоёмкое и экологически вредное производство. При этом собственное сельское хозяйство живёт на голодном пайке; использование удобрений ограничено.

Если на восстановление разрушенного хозяйства страны после Второй мировой войны потребовалось неполных пять лет, то теперь, по некоторым подсчётам, для восстановления утраченного национального богатства при существующем режиме понадобится не менее 65 лет, то есть жизнь двух поколений. И это только для того, чтобы вернуться к уровню 1990 года!

Добыча и вывоз топливного сырья — газа и нефти только в последнее время приближается к уровню времён СССР. И это притом, что минимально тратясь на поддержание производственного комплекса, новые частные владельцы этих природных богатств получают баснословные прибыли от высоких мировых цен на энергоносители!

Нет контроля над вырубками деловой древесины, которую в массовом количестве вывозят за границу в виде круглых брёвен. Сведения, идущие из лесных районов России — Дальнего Востока, Сибири, Коми, Карелии — говорят о том, что хищнически вырубаются леса, даже не достигшие зрелости, но оказавшиеся в пределах транспортных возможностей заготовителей.

На зарубежные рынки идёт всё: от лома цветных металлов до продукции алмазных карьеров и дальневосточной рыбы. Рыбные ресурсы страны вообще изводятся под корень. Весь бюджет Приморского края составляет 9 миллиардов рублей, и в то же время только в Японию и только контрабандной рыбы и крабов, доставляемых российскими добытчиками, за год поступает на 2 миллиарда долларов. И это обычные масштабы разворовывания национального богатства. Ежегодно из страны незаконно вывозятся суммы, достигающие по величине четверти российского бюджета. Точно сказать, сколько вывозится, никто не может, и это ещё одна характеристика строя, который создан у нас в стране.

В то же время почти все готовые товары, от которых зависит жизнеобеспечение страны, теперь Россия ввозит из-за границы. От шурупов и гвоздей до иностранных самолётов в небе — всё российское экономическое пространство или уже занято, или победоносно осваивается иностранными компаниями. В 1997 году были зафиксированы случаи ввоза в Москву немецкого бензина!

Более половины сельскохозяйственной продукции мы теперь закупаем за рубежом: мясо, растительные масла, сахар, порошковое молоко, кондитерские товары, табак, алкоголь и прочее. Страна утратила продовольственную независимость.

Катастрофически упал жизненный уровень населения.

Вот мнение о проведённых в России реформах лауреата Нобелевской премии профессора Колумбийского университета Джозефа Штиглица (Joseph Stiglitz), высказанное им в газете «The Guardian» 9 апреля 2003 в статье «Разрушение России» («The ruin of Russia»):

«Длящийся два десятилетия переходный период, в течение которого значительно увеличиваются бедность и социальное неравенство, когда немногие богатеют, а все остальные нищают, нельзя назвать победой капитализма или демократии. Более того, прогнозы на более долгосрочную перспективу далеки от розовых: при уровне инвестиций всего 10 % от уровня 1990 года, даже если эти инвестиции и будут лучше распределяться по отраслям, как можно обеспечить устойчивый рост экономики?

Неолибералы по типу тех, что сидят в Международном валютном фонде (МВФ), пытаются сейчас интерпретировать нынешнюю ситуацию как запоздалую победу. По их мнению, период экономического спада, наблюдавшийся до 1998 года, отражал затормозившийся процесс перехода, тогда как рублёвый кризис, наконец, пробудил власти к действию, и в результате претворения в жизнь далеко идущих реформ наступило оздоровление экономики.

Однако действительное объяснение заключается в другом — и оно гораздо проще. До 1998 года цена рубля была завышенной, в силу чего внутренние производители были лишены возможности конкурировать с зарубежными. МВФ не хотел, чтобы Россия девальвировала свой рубль, и давал миллиарды долларов, чтобы поддержать обменный курс рубля. МВФ и министерство финансов США опасались, что любые изменения обменного курса приведут к новому витку инфляции, потому как у России практически не было резервных производственных мощностей».

Это — достойное свидетельство зарубежного специалиста. Получается, что чиновники МФВ и Минфина США вели целенаправленную политику разрушения экономических возможностей России — и вели они её через российских чиновников-«реформаторов». Они игнорировали данные микроэкономики, из которых следовало, что фактически имеется избыток производственных мощностей; они также игнорировали анализ Всемирного банка (ВБ), показывавший, что новые займы МВФ не приведут к восстановлению темпов экономического роста, а лишь увеличат внешний долг страны. Что, как пишет далее Джозеф Штиглиц, и произошло:

«Эти результаты были вполне предсказуемыми: попытки финансового вливания в 1998 году ни к чему не привели, а вот девальвация рубля дала результат. Оказалось, что в России существуют огромные излишки производственных мощностей, и вскоре началось замещение импорта, хотя финансовые волнения ещё не успели улечься. Через год после девальвации показатели импорта упали почти на 50 %, поскольку потребителей вынудили покупать продукты питания и товары российского производства».

Иначе говоря, советы МВФ были в течение долгого времени прямо противоположными тому, которые следовало давать. Случайно ли это?.. Позднее возросшие мировые цены на нефть обеспечили дальнейший бум в экономике, позволив создать фонды для инвестиций и расширения производства. В целом хоть какого-то экономического роста удалось достичь только благодаря таким переменам в экономике, которые Россия осуществила сама, не прислушиваясь к советам иностранцев.

Но у власти оставалась всё та же элита, строившая свой собственный капитализм вопреки всему, что известно мировой экономике.

Джозеф Штиглиц видит это:

«…Имеется и другой взгляд на рыночную экономику, базирующийся на большем равноправии, использовании силы рынков для того, чтобы обеспечить процветание не немногим гражданам, но всему обществу. То, что Россия в переходный период не сумела этого достичь, не должно вызывать удивления. Эта цель реформаторами и не ставилась. Величайший парадокс в том, что их взгляды на экономику были настолько неестественными, настолько идеологически искажёнными, что они не сумели решить даже более узкую задачу увеличения темпов экономического роста (выделено нами. — Авт.). Вместо этого они добились чистейшего экономического спада. Никакое переписывание истории этого не изменит».

Если так оценивают деятельность наших «экономистов-либералов» их западные коллеги, что же это за экономисты, и в интересах какой страны они работали?] Очевидно, что не России.

Их деятельностью исторический путь России, описанный нами как «русские горки», был искусственно прерван. Необходимость перехода к мобилизационному периоду ради рывка в постиндустриальный мир, в эру информационных технологий совершенно очевидно назрела, но российская государственность не состоялась — она закончилась как российская, перейдя к колониальному типу правления, обслуживающему интересы иностранных государств.

При отсутствии достойной власти идёт быстрая деградация и дегуманизация общества. Его широко захлёстывают потрясающее невежество, преступность, наркомания, алкоголизм, всеобщая апатия.

Но, на наше счастье, единственный ресурс социально-политической устойчивости этой системы — высокие мировые цены на нефть и газ. Упадут эти цены — возможно, изменится и наша жизнь: власть, потеряв источник дохода, сбежит; народ воспрянет и выберет новую власть; после некоторого периода нестабильности появится возможность возрождения России как великого государства. К такому развитию событий есть и социальные предпосылки, свидетельством чему — всё чаще практикуемое народом голосование на всяческих выборах во власть «против всех». Народ осознаёт, что голосовать «за» представителей элиты, «за» высосанные из пальца программы партий, созданных элитой, — не только безнравственно, но и опасно.

Однако такой вариант может иметь положительные результаты, только если переход к нему произойдёт не слишком поздно. Основные фонды промышленности на грани истощения; стремительно падает квалифицированность кадров; идёт старение основы обороны — ракетно-ядерного оружия; к избирательным урнам с каждым годом идёт всё больше равнодушной молодёжи и всё меньше людей ответственных, понимающих, что происходит: они просто вымирают.

Если сложившееся в стране положение просуществует ещё 10–15 лет, с Россией будет покончено.

ПРИЛОЖЕНИЯ