дились, на первых порах, в сыновья, а позднее и во внуки. Екатерина оставалась всегда верна Потемкину. Убедительных документов, опровергающих это определение, в природе не существует. Клеветники же пользуются лишь одним, испытанным доводом, мол, это ж всем известно, не уточняя, кому «всем» и что конкретно известно, а выдумывая всяк в меру своего личного воспитания.
В течение двадцати лет занимаясь исследованием золотого века Екатерины, опровергая сплетни, домыслы и клеветы, я так и не добился от своих оппонентов хотя бы одного достоверного документа, подтверждающего их сладострастные выдумки. Екатерина и Потемкин представляются чем-то единым целым, могучим монолитом, на который опиралась Русская Слава и который являлся основой всех побед.
А заключить данное повествование хочу стихотворением, которое родилось у меня после завершения работы над очередной книгой о великой государыне Екатерине Алексеевне, вполне заслужившей столь высокий титул, данный ей благодарными подданными:
Всевышний Бог! Не ведал ты позора
За Богородицы Светлейший Дом,
Когда Генералиссимус Суворов
Жег вражью нечисть Праведным огнем!
Всеславный Бог! Ты меч вручил Державный
Тому, кто не бросал на ветер слов,
Кто первым был из стаи Право Славной
Екатерининских орлов.
В те времена Святая Русь вставала
Из пут петровских и дворцовых ссор,
Святая Церковь к Богу направляла
Сынов отважных – Право Славных взор.
И с Богом в сердце побеждал Суворов,
И с Богом вел эскадры Ушаков,
Потемкин расширял страны просторы,
Славян храня от вражеских оков.
И Божьей волей праведная сила
Открыла с силой темной грозный спор,
Суворов на обломках Измаила
Изрек: «Мы, Русские! Какой восторг!»
По Божьей Воле распахнулись крылья
Над морем Черным Русских парусов,
От Тендры счет побед к Калиакрии
Вел легендарный Федор Ушаков.
И в армии времен Екатерины
Неистребимый Русский Дух царил.
На подвиг звал Суворовский орлиный
Клич: «С нами Бог! Вперед, Богатыри!»
Пора нам к Богу обратить молитвы,
И по-Суворовски вести за Правду спор.
И вспомнить, как перед Священной битвой,
Девиз: «Мы, Русские! Ура! Какой восторг!»
Два брака и платонический роман Павла I
«Спустя полтора года еще не говорим по-русски…»
Как известно, сын Екатерины Великой цесаревич Павел Петрович родился 20 сентября 1754-го, и в 1772 году, едва ему исполнилось 18 лет, встал вопрос о его женитьбе.
Ушли в прошлое традиции, заложенные в Московской Руси. Разрушил их Петр Первый. Теперь невест выбирали в европейских дворах. Там, в землях немецких, и подыскивала императрица Екатерина Великая невесту для своего сына. Претендентки определены были после долгих поисков и оценок всестороннего характера. Свой выбор императрица остановила на двух претендентках – на Софии-Доротеи Вюртембергской и Вильгельмине Гессен-Дармштадтской.
Хороша была София, да лет мало – всего тринадцать исполнилось. Когда от нее наследника дождешься? А наследник нужен был срочно – видимо, уже в ту пору императрица Екатерина задумывалась о том, о чем в свое время размышляла Елизавета Петровна. Заполучить от молодой четы внука, воспитать его и сделать наследником престола.
Обратив свой взор на Вильгельмину, императрица решила, что надо бы рассмотреть не ее одну, а всех трех сестер – принцесс Гессен-Дармштадтских.
В письме к своему посланнику барону Ахацу Фердинанду фон Ассебургу, с 1771 года находившемуся на русской службе, императрица, поручившая именно ему подыскать невесту для Павла Петровича, писала: «Принцессу Вильгельмину Дармштадтскую мне характеризуют, особенно со стороны доброты сердца, как совершенство природы; но помимо того, что совершенства, как мне известно, в мире не существует, вы говорите, что у нее опрометчивый ум, склонный к раздору. Это в соединении с умом ее сударя-батюшки и с большим количеством сестер и братьев, частью уже пристроенных, а частью еще ожидающих, чтобы их пристроили, побуждает меня в этом отношении к осторожности. Однако я прошу вас взять на себя труд возобновить ваши наблюдения».
Сомнения у Екатерины Великой были. Она делилась ими и с графом Никитой Паниным, воспитателем цесаревича: «У ландграфини, слава Богу, есть еще три дочери на выданье; попросим ее приехать сюда с этим роем дочерей; мы будем очень несчастливы, если из трех не выберем ни одной, нам подходящей. Посмотрим на них, а потом решим. Дочери эти: Амалия-Фредерика – 18-ти лет; Вильгельмина – 17-ти; Луиза – 15-ти лет… Не особенно останавливаюсь я на похвалах, расточаемых старшей из принцесс Гессенских королем прусским, потому что я знаю и как он выбирает, и какие ему нужны, и та, которая ему нравится, едва ли могла бы понравиться нам. По его мнению – которые глупее, те и лучше: я видала и знавала выбранных им».
И вот три фрегата были высланы из Кронштадта в Любек за принцессами и их матерью.
Фрегатом «Екатерина» командовал капитан-лейтенант Андрей Разумовский, племянник тайного супруга императрицы Елизаветы Петровны. В молодые годы он участвовал в знаменитом Чесменском сражении, где Русский флот одержал блистательную победу, уничтожив все до единого турецких корабля. Затем, с 1772 года, он оказался на придворной службе, причем быстро сошелся и подружился с Павлом Петровичем. В ту пору они были оба молодые, красивые, жизнерадостные.
Андрей Разумовский уже успел получить славу обольстителя представительниц прекрасного пола, Павел же, по словам английского врача Димсдаля, прививавшего ему в 1768 году оспу, был «очень ловок, силен и крепок, приветлив, весел и очень рассудителен, что не трудно заметить из его разговоров, в которых очень много остроумия».
Наследник престола Павел Петрович приехал в Кронштадт, чтобы проводить друга. Но Андрей Разумовский, как признанный сердцеед, по мнению некоторых биографов, уже в пути успел обольстить одну из принцесс, и, вполне возможно, тогда уже сделаться ее любовником. На беду именно эту принцессу и выбрал в супруги Павел Петрович.
Ахац Фердинанд фон Ассебург, который был прежде датским посланником, а затем, перейдя на службу России, выполнял задание государыни по поиску невесты для наследника престола, считал, что именно на корабле произошло близкое знакомство Андрея Разумовского и Вильгельмины.
Принцесс привезли в столицу, а оттуда – в Гатчину, на смотрины к цесаревичу. Вот тогда-то Павел Петрович и выбрал среднюю из сестер – Вильгельмину.
Императрица писала по этому поводу: «Мой сын с первой же минуты полюбил принцессу Вильгельмину, я дала ему три дня сроку, чтобы посмотреть, не колеблется ли он, и так как эта принцесса во всех отношениях превосходит своих сестер… старшая очень кроткая; младшая, кажется, очень умная; в средней все нами желаемые качества: личико у нее прелестное, черты правильные, она ласкова, умна; я ею очень довольна, и сын мой влюблен».
15 августа 1773 года при православном крещении Вильгельмина получила имя Натальи Алексеевны, а 16-го числа состоялось обручение ее с цесаревичем Павлом Петровичем.
С бракосочетанием не тянули. Обвенчали молодых уже 29 сентября.
Дипломатический корпус всегда проявляет особый интерес к такого рода событиям. Английский посланник вскоре отправил своему правительству донесение, в котором сообщалось, что Наталья Алексеевна «управляла мужем деспотически, не давая себе даже труда выказать малейшей к нему привязанности».
То есть замуж она вышла не по любви, а лишь из желания стать со временем императрицей Российской.
Однако Павел Петрович полюбил свою сухую и суровую к нему супругу. И на судьбу не жаловался. Но сердце матери не обманешь – императрица Екатерина быстро разгадала невестку и стала относиться к ней настороженно. Новоиспеченная великая княгиня и вовсе показывала свекрови полное неуважение. А вскоре начала плести всякие интриги. Некоторые современники полагали, что она искала способы побыстрее сделать своего супруга императором, живо интересовалась вопросами престолонаследия и законностью пребывания у власти государыни.
Более всего не нравилось императрице Екатерине, что Наталья Алексеевна успела заразиться либеральными идеями. А мы знаем, каково отношение Государыни Российской ко всякого рода либеральным вихляниям и призывам к республиканству. Она указывала: «Российская Империя столь обширна, что кроме Самодержавной Монархии, всякая другая форма правления вредна ей и разорительна, ибо все прочие медлительны в исполнении и множество страстей разных имеют, которые к раздроблению власти и силы влекут. Единый Государь имеет все способы к пресечению всякого вреда и почитает общее благо своим собственным. Цель Монархического Самодержавного правления есть благо граждан, слава государства и самого Государя».
О невестке же государыня с иронией говорила: «Опасаясь злых, мы не доверяем целой земле. Не слушаем ни хороших, ни худых советов. До сих пор нет ни добродушия, ни осторожности, ни благоразумия во всем этом, и Бог знает, что из этого будет, так как никого не слушают и все хотят делать по-своему».
Позднее уже заявляла более сурово: «Спустя полтора года и более мы еще не говорим по-русски, хотим, чтобы нас учили, но не хотим быть прилежными. Долгов у нас вдвое больше, чем состояния, а едва ли кто в Европе столько получает».
Сначала удивляло императрицу, а потом и обеспокоило то, что по прошествии двух лет у молодой четы не только не было детей, но и не предполагалось, что они будут.
Лишь в 1775 году Наталья Алексеевна, наконец, забеременела. Объявлено же было об этом незадолго до родов, которые начались 10 апреля 1776 года, причем начались неудачно. Несколько дней продолжались схватки, но родить великая княгиня никак не могла. Ребенок не выдержал и умер. Врачи объявили об этом, безусловно, огорчив и императрицу и цесаревича.