Л.А. Русская культура — это нечто гораздо более великое и обширное, чем ортодоксально-жесткий круг верований, моральных принципов и жизненного уклада, сложившихся некогда в среде восточноевропейской России, — памятных в современном мире как Московское царство, Российская империя, Советский Союз. Все это — лишь эпизоды в истории русской культуры. Она существовала задолго до того, как в шестнадцатом веке ее регламентировали на Стоглавом соборе, а до того в «Русской правде», она существует и ныне. но, боюсь, только в России, ибо в Америке, Германии, Венгрии, Йемене, Марокко, Ираке. русские вряд ли удержались бы в форме галута.
Опыт русской эмиграции показывает, что русские — как вода, принимающая форму сосуда, они теряют русскость, или уж — возвращаются под родные осины и восстанавливаются как русские — в своей тарелке.
Вот только родная территория у нас — как тарелка: плоская и без естественных границ.
А.О. Я намеренно подчеркиваю слово еврейское, а не иудейское, потому что слово иври — еврей более древнее, чем иехуди — иудей. Сравнивая то, как называют евреев в разных странах, скажем, в Германии, Англии, Америке, я предпочитаю русский вариант, поскольку русское слово еврей значительно ближе к его ивритскому собрату иври. Если бы царю Давиду сказали: «Ата иехуди» (Ты — иудей), он ответил бы: «Да, я из колена Иехуды». Так он понял бы сказанное, а все остальное, включая и «идишкайт», было бы вне его понимания.
Л.А. Русский вариант еврейства (опыт сохранения «зова крови» независимо от языковых, религиозных и прочих «форм») в настоящее время подкреплен так: мы не евреи, но мы и не русские; мы — русские евреи — особый субэтнос в составе России.
Идея — теоретически абсурдная (ибо нет у русских евреев точки опоры, точки приложения, точки расселения, — если не считать опереточного Биробиджана), практически же идея здравая. И неопровержимая — то тех пор, пока существует сама
Россия — «мир миров», в котором русеют и перекликаются «особые субэтносы», оставаясь при этом «россиянами» (слово, узаконившее этот живительный абсурд).
Но какой абсурд не имеет шанса оказаться спасительным в вертящемся мироздании?
А закон?
А.О. Вернемся к Аврааму. Каков смысл его слов: «Судия всей земли поступит ли неправосудно»? Говоря современным языком, он заявляет высшей власти, скажем, президенту, что тот не может быть выше конституции. «Хотя именно Ты установил законы, но и Ты должен поступать согласно этим законам, и Ты не вправе относиться к закону с пренебрежением».
И это — одна из самых глубоких, самых принципиальных идей, которые питают культуру Израиля. Это — залог демократических устоев. Любой человек, любой простолюдин, любой пастух может, подобно пророку Амосу, вступать в спор даже с Всевышним. Это — наша традиция, идущая из самой глубины веков и не утраченная поныне: уже в двадцатом веке хасидские раввины, потрясенные Катастрофой, вызвали Бога на «Суд Торы».
Л.А. Про евреев все правильно: закон — превыше всего. У русских ничего в этом духе не выходило, и нашелся грек, который освободил русских от законобоязни. Он сказал: не по закону здесь надо жить, а по благодати.
Так и живем.
Интересно: что происходит с законопослушными евреями, когда они попадают в карусель русской благодати? Как им крутиться в этой свалке любви-ненависти? За что держаться? За ту же «справедливость»?
А.О. Эта извечная тяга к справедливости мне видится одной из глубочайших основ нашей культуры — всюду и во все времена. Неслучайно во всем мире евреи были в первых шеренгах борцов за справедливость, пусть даже их участие в этой борьбе оказывалось трагической ошибкой, как это случилось в России в двадцатом веке. В любом уголке Земли, на любой баррикаде евреи занимали боевые позиции, сражаясь за справедливость — так, как они понимали ее. Во время Гражданской войны в Испании они были по обе стороны баррикад. Порою их ошибки носили даже трагикомический характер, но они не могли не броситься в бой с несправедливостью, потому что с молоком матери впитали мысль, что каждый еврей лично отвечает за порядок в мире.
Готовность встать на защиту справедливости, точнее сказать, особая чувствительность к любой несправедливости и стремление восстать против нее — это то, что лежит в самой сердцевине еврейского характера. Не Мессия, который придет, нет, ты лично несешь ответственность за все. Нередко это вело к ошибкам — трагическим, высоким, святым, комическим, преступным, абсурдным, просто глупым. Но источником всех ошибок было одно заблуждение: «Я иду исправлять этот мир!»
Л.А. Что до страсти исправлять весь мир, то русские тоже отметились в этой школе.
«Мы за все в ответе!» «Принявши целый мир в родню». «Чтоб на первый крик «Товарищ!» оборачивалась земля». Как удержаться при таком экстазе от «трагикомических ошибок», о которых так пронзительно пишет Амос Оз? Может, попробовать, как мы, русские, сверяться с благодатью, а не с законом, который, как известно, что дышло?
А.О. Разумеется, «исправители мира» есть и среди других народов. Но мне кажется, что этот импульс — исправлять сей мир — изначально «запущен» культурой еврейского народа, даже если у «исправителя» дедушка православный, а бабушка — католичка. Дело не в происхождении. Я говорю о том, что повлияло на этого человека: он читал Библию, он читал Пророков, или, по крайней мере, он читал литературу, возросшую на этой почве.
Л.А. Ну, и мы читали Библию, и мы читали Пророков, сначала на уроках Закона Божьего, потом, при безбожной власти, — из-под полы (что еще лучше усваивалось, как всякий запретный плод). И уж точно: вся русская литература возросла «на этой почве».
Так в чем первородство евреев? В том, что им посчастливилось сохранить свои тексты с наиболее давних времен?
Лехайм!
А.О. Известный израильский писатель Сами Михаэль рассказал, что в молодости он входил в центральный комитет нелегальной коммунистической партии Ирака: в этом комитете было тринадцать членов — один мусульманин, один христианин и одиннадцать евреев. «Сегодня, — подчеркнул Сами Михаэль, — я не коммунист, но и того, что я входил некогда в руководящий орган компартии Ирака, я отнюдь не стыжусь». И тут поднимается один из наших «русских» гостей и заявляет: «Я не могу сидеть за одним столом с человеком, который был коммунистом и не стыдится этого. Если я позволю себе сесть с ним рядом, это равносильно тому, что я плюнул бы на могилу Мандельштама». Тогда я попытался утихомирить страсти, представив эту проблему так, как понимаю ее я: разве Мандельштам оказался диссидентом (хотя в его время это слово в России еще не было в ходу) не по тем же самым причинам, какие побудили Сами Михаэля присоединиться к коммунистам? Если бы этим двум людям удалось побеседовать друг с другом хотя бы в течение нескольких минут, они распознали бы друг в друге тот общий потаенный «код», который мгновенно обеспечил бы им взаимопонимание. Потому что двигали ими одинаковые импульсы, одинаковые побуждения — непримиримость к власти, попирающей свободы.
Л.А. Русский гость, наверное, употребил другое выражение: «я с этим человеком на одной десятине испражняться не сяду». Остальное точно: и про евреев, сражающихся по разные стороны баррикад, и про русских, которые, находясь по одну сторону, самозабвенно дерутся между собой. И двигает русскими один импульс: непримиримость к власти. К любой. И, разумеется, к попирающей свободы тоже.
Надо только заменить «свободы» на единственное число: «свободу», а еще лучше — на «волю» (волюшку), и получится нечто неповторимо русское.
А все-таки: если закон выше любой власти, даже Божьей, — то Закон должен быть выше и свободы («свобод» — по-западному)? Или на русских баррикадах еврей действует уже не по Закону, а. по благодати, что ли? Русские «исправители мира» действуют именно по благодати, замешанной хоть на вере, хоть на атеизме.
А еврей? Или у него свой источник энергии (свое право), которым он руководствуется (питается) в окружении других «языков»?
А.О. Единственный шанс для продолжительного и плодотворного существования еврейской культуры на различных языках — это реальное подключение в определенные периоды к источнику энергии. И пусть не обманывает нас тот факт, что эта «батарея» может довольно долго давать «ток», не имея возможности для подзарядки. Да, мы это наблюдали на своем веку. Россия, например, — самое яркое тому подтверждение. Десятки лет не было никакой связи с источником, но «батарея» все же не разрядилась полностью.
Если бы, не приведи Господь, «напряжение» упало бы до нуля, то, скорее всего, не развернулось бы в 60-е годы движение евреев за право репатриироваться в Израиль, не было бы еврейского «самиздата», не было бы и многого другого, о чем мои русскоязычные читатели знают лучше, чем я.
Л.А. Я как русскоязычный читатель поворачиваю эту перспективу на свой лад. Если Россия развалится, если очередная перестройка (переименовка, перекрутка, перетасовка-перетусовка) приведет вообще к утрате понятия единой страны и единой культуры (не приведи Господи) и русская «батарея» разрядится полностью, — хватит ли русским энергии без подзарядки?
Не уверен.
Нам бы жесткую еврейскую выю! А у нас что? Крутое народное тело — и огромная, набитая чужими идеями голова на тонюсенькой интеллигентской шее — вот-вот шея переломится.
Горькая правда — недаром и высказал ее Горький.
А.О. «Песнь песней» — это религиозное произведение или секулярное? Хасидские притчи и истории — это религиозные произведения или секулярные?
Я даже не уверен, что в данном случае можно оперировать понятием секуляризм, ибо секуляризм обязательно сопряжен с весьма сильными теологическими переживаниями, он «настоен» на теологии и без нее лишен смысла. В противовес христианству, где довольно четко прослеживается линия Богу — Богово, иначе говоря, то, что принадлежит церкви, именно ей и принадлежит, а то, что вне церкви, — это секулярность, у нас