«Опрометчивым упованиям двух последних веков, приведшим нас в ничтожество и на край ядерной и неядерной смерти, мы можем противопоставить только упорные поиски теплой Божьей руки.»
Да, да, конечно. Еще бы и разглядеть.
P.S. О Жонглере Господа.
Был циркач; у него умирала дочка; он молил Бога о ее спасении. Когда она все-таки выжила, он, не зная, как отблагодарить Всевышнего, встал перед иконой Богоматери и стал делать то, что умел лучше всего, — жонглировать. И Богородица заплакала.
Эта легенда — моя любимейшая. Хотел бы я удостоиться такой чести — быть Жонглером Господа. Да хоть бы и Шутом Господа.
А вот Мечом в руке Господа — нет.
Так что правы мои критики.
Русский мормониум
Русский перевод официального английского названия этой церкви в сокращении труднопроизносим: ЦИХСПД, в полном же виде трудноусвояем: Церковь Иисуса Христа Святых последних дней. Толи святые — последние, то ли дни — святые, то ли последние перед концом, то ли недавние, текущие, нынешние. Так что я лучше буду употреблять имя, приставшее к этой церкви по стечению художественных обстоятельств: мифического героя, восприявшего, по легенде, Божий зов, звали Мормон.
Под этим именем в России впервые и услышали о диковинной. толи секте, то ли касте — и так вошла она в русское сознание то ли с тяжкой руки британца сэра Артура Конан Дойла, то ли с легкой руки американца Марка Твена, и надо признать, откликнулась в нашей ономастике. хотя бы фамилией знаменитого кинорежиссера, укрывший отчее имя Мормоненко — за безлико-приличным: «Александров».
Мормоны — неотъемлемая частица нашего духовного космоса, — что и манифестировано в названии книги известного религиоведа Сергея Антоненко, жанр которой: «Опыт историко-культурного исследования», тема — «Мормоны в России», а сюжет — «Путь длиной в столетие».
В книге соединены жанры, казалось бы, не очень совместимые. Во-первых, рассказанная просто и увлекательно история, случившаяся в начале пути, — когда юнец из американского захолустья, не доучившийся в школе по причине необходимости вкалывать на родительской ферме, начал рассказывать ближним о своих видениях библейского толка и даже уверял, что знает о закопанных в землю «золотых пластинах» с новыми скрижалями. И доморощенному визионеру поверили!
В России в то время понемногу просыпались декабристы, через пару поколений они должны были разбудить Герцена, самому Герцену в эту пору сравнялось лет десять с небольшим.
Как в Америке осуществилась такая чудасия? Что «дремало» в жителях Иллинойса, когда фермеры и плотники поверили Джозефу Смиту и его вещим снам? Что накопилось в этих простецких головах, в крепких затылках, в железных ладонях — и ждало случая? Ведь не один этот Смит голосил о своих предчувствиях, еще один Смит — Этан опубликовал в 1827 году роман о «Коленах Израилевых в Америке» — видно, рассчитывал перековать души на библейский лад. Smith — кузнец по-английски.
Сергей Антоненко сопровождает эти увлекательные истории научным комментарием, он исследует источники — как зарубежные, где сплетни и домыслы перемешаны с фактами, переданными через третьи руки, так и российские, где авторы ловят эти сплетни и эти домыслы уже через четвертые-пятые руки. Докопавшись до первоисточников, Антоненко анализирует их с должным тщанием и — что важно — с доброжелательностью человека, понимающего сложность реальной ситуации.
Доводя свой анализ до самоновейших изысканий, проведенных нашими академическими мормоноведами, Сергей Антоненко со своим очерком и сам встает в этот уважаемый ряд.
Наконец, к очерку приложен свод текстов, на которые опирается исследователь, так что и читатель волен судить, насколько прав Антоненко, например, в интерпретации мормониады знаменитого в свою пору кочующего профреволюционера Артура Бенни, и насколько прав был наш Лесков, продвигая опусы этого честного иностранца под наши издательские осины.
Книга Антоненко — это и повесть об истории мормонов, и научный анализ феномена, и хрестоматия. Практически — это энциклопедия: своеобразный русский мормониум.
Если же от феноменологии углубляться в онтологию (а сверхзадача у Антоненко именно такова: понять бытийную философию мормонов, а не только своеобразие ее явленных форм), то мы получаем реплику в драме современного русского самопознания. Что и делает книгу Антоненко интересной не только для историков и религиоведов, но для всех, кто задается сегодня очередным проклятым вопросом: что с нами происходит?
Но при чем тут мормоны? Сколько их, а сколько нас!
Их, судя по подсчетам Антоненко, в России порядка 15 тысяч. Что за мизер для такой махинищи, как Россия, даже и урезанной вдвое после отмены Советского Союза! О чем тут говорить!
Однако за вышеуказанными 15 тысячами стоят другие 15: именно столько миллионов насчитывает мормонское движение (назову его так) во всем мире, если ежегодный прирост в 3 миллиона, зафиксированный на рубеже тысячелетий, сохраняется, а это, кажется, так.
В связи с этим три «русских вопроса».
Первый. Какая чудодейственная сила за ничтожное в масштабах мировой истории время (175–180 лет) метнула в новое движение такое число людей?
Второй. Почему Россия не угодила в этот поток?
Третий. Почему теперь начинают в России к этому мормонскому мороку приглядываться и принюхиваться?
Скажете: в революционную эпоху нам было не до видений Джозефа Смита, да и потом у нас был свой железный Джо. Так что мистеру Лайману, который в начале века приехал в Москву, пошел в Александровский сад, помолился там своему Богу и объявил Россию полем мормонской активности, — пришлось вскоре унести ноги. И лишь век спустя его преемник мистер Р.Нельсон повторил в том же саду аналогичную молитву. После чего процесс пошел.
Процесс интересен тем, что именно видит русская душа в мормонском чуде и как на него реагирует.
Видит она следующее.
Видение 1861 года: в эпоху лжи и разброда мошенник становится пророком, потому что проникается верой и при этом сохраняет черты современников.
Вроде бы это написал Артур Иванович Бенни, но прочел, одобрил и отредактировал Николай Семенович Лесков, а обнародовал в своем журнале Михаил Михайлович Достоевский, имевший в сотрудниках своего великого брата. Так что к вышеприведенному суждению вполне мог приложить руку и сам Федор Михайлович. во всяком случае, он, как резонно предполагает Сергей Антоненко, мыслил тему в этом же ключе.
Рискну предположить развитие темы в наши дни. Живем мы во время лжи и разброда, среди родных отпетых прохвостов и отпевающих нас неродных фарисеев. Вдруг на наших глазах какой-нибудь мошенник проникается верой в Россию, становится народным печальником и сохраняет при этом черты тех современников, от имени коих устремляется ими управлять.
«Пророк влезает на облучок.» — шутили наши пращуры, пересказывая историю Джозефа Смита.
Перескажу ее так: пророк вылезает из «Мерса». да хоть бы из заляпанной грязью родных дорог занюханной «семерки» — и, проникшись народными чаяниями, становится. олигархом. основателем новой партии. президентом компании. вождем движения. Подставьте любое, и да освятит нас всеблагой Мормон на этом пути.
Теперь вглядимся в лоно, из коего явилось движение мормонов.
Детище протестантизма? Это первое, что приходит в голову. Ибо родилось движение в среде, немыслимой вне духа американских колонистов, откупивших у индейцев остров Манахатта и переименовавших его в Манхэттен. В облике первых мормонов — черты первых колонистов: культ простого труда, бережливость, трезвость. Упор на верующего индивида. Отсутствие посредников между человеком и святыней. Чистый экстаз.
И при всем том мормоны с самого начала яростно отвергают свою связь с протестантизмом!
Чего-то им не хватило в жестком, рациональном инославии христианства.
Чего же? Может быть, тайны, мистической запредельности, загадочности чуда, эмоционального самозабвения?
А у нас? Что за лоно рождает сегодня напор ясновидцев, сомнамбулических и одержимых спасителей душ, растаскивающих на секты «низовые слои» современной России? Не компенсация ли это того рационального плановерия, того «научного коммунизма», который оседлал вольную русскую душу на весь XX век? Как не впасть в эмоциональное неистовство на волне такого освобождения! «Книга Мормона» нам в руки!
И в ней же — готовое противоядие: при полной мистической завороженности души — абсолютное гражданское законопослушание! Для русских это почти квадратура круга. Мы-то к чему привыкли? Или церковь напрочь сливается с государством, совместно с ним пася стада рабов божьих, овец непротивления. или овцы оборачиваются козлищами, а то и волками, рабы бунтуют, и тогда Бога просто низвергают, топчут с хохотом. чтобы потом вновь ползти со свечками, упиваясь блаженной нищетой тела и духа.
Мормоны и нищета — несовместимы. Восторг труда, унаследованный от протестантов, не имеет ничего общего ни со смирением перед трудом как наказанием, тяглом, ношей, каковую люди волокут через свою тысячелетнюю историю, ни с тем геройством, которое подвигает тех же людей на сверхподвиги первых пятилеток и последних рубежей, на веру, что выпрыгивает народ из проклятой истории в поле чести и славы, где история (предыстория!) наконец-то кончается и наступает рай земной.
Такой рай мормонам знаком практически. Выдавленные прочими американцами с плодоносных полей Иллинойса в солончаки Большого Озера и скалистое бесплодье Юты, — мормоны преобразили этот безжизненный край в жизненный рай для работящих людей. Культ физического труда (лесорубы, плотники, кузнецы, строители, землепашцы) и при этом — культ знаний (лучшие школы — тотчас, для детей первопроходцев, лучшие университеты Америки — уже при внуках!) — а мы только мечтали превратить пустыню в сад, а по ходу индустриализации и атомного перевооружения и сад превратили в свалку, периодически выкидывая на эту свалку всякую гниль вроде интеллигенции.
Даже и курьезами своими мормоны нас словно бы дразнят. Многоженством пресловутым. Инициацией мертвых. Вроде смеси игрища с кладбищем. Гаремный экстаз и совокупление теней. Когда Смита сменил Янг (Смита власти посадили в тюрьму, в камеру ворвались его преследователи и убили. превратили мечтателя в мученика), так вот, об этом Янге в России не столько знали как о гениальном администраторе, сколько считали, сколько у него десятков жен и сотен детей-внуков.