– Тогда – извини, Вилли, но этот разговор тебе лучше даже не начинать. Я тоже не хочу быть отравленным, ты в этом желании не одинок. Даже ради благородной цели – избавить тебя от англофилов. Ты мне друг, но жизнь дороже. Ты же видишь, как уже возбудилась британская и французская пресса. А у нас англо и франкофилов гораздо больше, чем у тебя. Ты хотя бы от вторых избавлен.
– Да, газетёнки возбудились, – хохотнул Вильгельм, – боятся даже собственных фантазий на эту тему. Слушай, а ты не мог бы пока не опровергать их домыслы? Не подтверждать, но и не опровергать. Месяца три. Ты ведь всё равно на восток собираешься, а не в Россию. Это очень бы помогло моей африканской политике.
– Что опровергать? Статьи во французских газетах? – усмехнулся Николай, – Я их никогда не читал, не собираюсь и тебе не советую. Делай свою африканскую политику.
– Спасибо, Ники. Я твой должник. Как только у меня появится такая возможность – Тройственный союз будет разорван.
– Если раньше подлые джентльмены не втянут нас в войну.
– Не втянут. Мы нападать ни на кого не собираемся, а Франца-Иосифа я придержу. Я ведь пытался обсудить этот вопрос с твоим отцом… – вздохнул Кайзер, – А он всё равно затевает союз с мерзкими лягушатниками.
– Не стоит недооценивать влияние маман, – пожал плечами Николай, – да и деньги нам действительно очень нужны. Главное, что мы с тобой оба понимаем – враг у нас один. Настоящий враг, общий враг. Не будем пока его называть. Нам нужно готовиться к схватке именно с ним, её не избежать. Да, сейчас мы не можем заключить формальный союз против этого врага, но можем сделать это неформально, как друзья и братья, а потом стремиться к этой цели. Carthago delenda est. Лет через пятнадцать всё начнётся – это оптимистичный прогноз, возможно, даже скорее. К тому времени и нужно будет разорвать все лишние договоры. И по Франции я печалиться не буду, даже выпью за твоё здоровье, если ты сделаешь её германской провинцией.
– Тогда тебе не придётся отдавать долги. – хмыкнул Вильгельм.
– Придётся, банки то никуда не денутся. Но франк действительно может прилично обесцениться, тут ты прав.
– Я бы и насчёт банков в этом случае уверен не был. У меня к ним много претензий, а «Горе побеждённым!» никто не отменял. Прозит, Ники! Повторяю – я твой должник.
За три недели пребывания Николая в гостях у Вильгельма Второго, английская и французская пресса, постепенно распаляясь конспирологическими версиями, дошли до границы допустимого и даже перешагнули её. Высказались официальные лица, из наиболее значимых – Военный министр Французской республики и Первый лорд Британского адмиралтейства. Высказались довольно резко. Такого не было со времён подготовки к Берлинскому конгрессу по итогам Русско-турецкой войны. На этом фоне, визиты в Лондон и Париж были немыслимы, это бы означало принятие Россией статуса клиента, если не колонии. Чего, собственно, и требовалось добиться. Союзный договор с Францией подвис, Александр Третий повелел остановить его обсуждение, цена для французов значительно повысилась, теперь дело за Витте.
Николай не только развлекался, посол Российской Империи в Берлине, граф Шувалов организовывал для него встречи, при этом удивляясь выбору Государя. Вильгельм Майбах, Готлиб Даймлер, Карл Бенц и Рудольф Дизель пока не являлись известными и значимыми персонами – обычные инженеры, которых в Германии тысячи. И откуда только Его Величество о них узнал? И почему согласился заплатить такие сумасшедшие деньги за их разработки и переезд в Россию? Восемьсот тысяч рублей – это стоимость бронепалубного крейсера, а поди-ж ты, распорядился выплатить даже с премией, да ещё и радовался при этом чему-то.
Сименс получил очень щедрый контракт на разработку проекта каскада Днепровских гидроэлектростанций и производство турбин для них. Подрядчиком строительства он не будет, от него нужен только проект и сами турбины, зато в случае успешной реализации, он получит возможность строить в России предприятия на паях с казной (пятьдесят на пятьдесят), которые будут на десять лет освобождены от налогов и получат льготные тарифы на железнодорожные перевозки на этот период. Причём, как на запад, так и на восток, по Великому Сибирскому пути.
Граф Шувалов на переговорах присутствовал и не уставал удивляться. Государь поражал немцев своими знаниями, действительно поражал, это было заметно, причём в технических вопросах, а ведь на инженера он никогда не учился. Или учился? На прямой вопрос, Государь печально улыбнулся:
– Да какой тут инженеринг, Павел Андреевич, так, нахватался шапочек по верхам. Вы правы, не тому я учился. Эх, сейчас бы… Впрочем, для этого мне нужно было родиться в другой семье, не судьба мне инженером стать. Ладно, что имеем, то и имеем. Программа моего визита закончена, граф. Вашу миссию в Германской Империи я оцениваю выше всяких похвал, направлю Государю представление на «голубую ленту» для вас. Вам наверняка будет приятнее получить её из рук отца, чем моих.
– За что, Государь? – искренне удивился Шувалов.
– А вот это уже государственная тайна, – улыбнулся Николай, – считайте, что помогли мне изменить будущее России к лучшему. Намного лучшему.
Вот и понимай, как хочешь…
Князь Лобанов-Ростовский получил назначение товарищем министра Иностранных дел Гирса, и из Берлина отправился в Лондон, нагнетать страсти по поводу вполне вероятного породнения Романовых с Гогенцоллернами. «Николай влюблён» – именно этот иррациональный фактор должен пугать их довольно сильно, и именно на это должен был давить князь. Когда дело дойдёт до свадьбы с Таиландской (или по-европейски Сиамской) принцессой, англичане вздохнут с облегчением. Конечно, и в Таиланд им Россию впускать не хочется, но союз двух континентальных империй, вполне способных в таком случае развиваться без морской торговли, для них совсем ужас-ужас.
Военно-морской агент России в Германии, капитан первого ранга Дубасов, с которым Николай отлично ладил в той жизни, бывший там и председателем Морского технического кабинета, и министром, пророчески предостерегавший тогда от занятия Порт-Артура, провожал Николая до Вильгельмсхафена.
Моряки в моменте были очень недовольны сокращением кораблестроительной программы 1881 года, не был исключением из их числа и Дубасов. И если на остальных Николаю Александровичу было наплевать, то этот конкретный капитан первого ранга занимал очень важное место в его планах.
– Пообщаемся, Фёдор Васильевич? – предложил после обеда Николай.
– Как вам угодно, Ваше Величество.
– Именно так нам и угодно, – улыбнулся Николай, – пойдёмте в мой салон.
Императорский вагон, вопреки обыкновению, располагался не в середине, а голове поезда, сразу за паровозным тендером. На курительном столике стояла бутылка выдержанного рома и лежала коробка дорогущих кубинских сигар, однако Император предпочёл обычную папиросу.
– Угощайтесь, Фёдор Васильевич. И без чинов, прошу вас.
– Благодарю вас, Николай Александрович, – Дубасов плеснул рома в два коньячных бокала и с удовольствием раскурил сигару.
– Открою вам тайну, – Николай едва смочил ромом губы, – инициатором сокращения бюджета флота выступил я. Хотите узнать почему?
– Не моего ума дело, Государь. Наверняка у вас были на это причины.
– Хорошо. Тогда начнём с вас. Наши производственные мощности сейчас заперты в двух малых морях, выход из которых будет невозможен в случае войны. Их просто и дёшево блокируют минами. Какие бы грозные флоты мы не построили на Балтике и Чёрном море, в войне они окажутся бесполезными. Я не прав?
– Это смотря с кем мы будем воевать.
– На Чёрном море у нас есть выбор? – усмехнулся Николай, – Не лукавьте, Фёдор Васильевич. Нас в нём запирает вовсе не Турция, а стоящая у неё за спиной Британская Империя, которая никогда не согласится на наш контроль над Босфором и Дарданеллами. Повторяю. Никогда. Какие бы договоры они с нами не подписали. Джентльмен всегда хозяин своего слова, хочет – даёт, а хочет – забирает обратно.
– Хорошо сказано, Государь. – улыбнулся Дубасов.
– Мне тоже понравилось. – кивнул Николай, – Итак, Черноморский флот – пустая трата денег. Оборонять наши позиции гораздо дешевле береговыми батареями, минными полями и лёгкими силами. Пробивать турок в Босфоре бессмысленно. Такую операцию можно начинать, только имея ресурсы для установления контроля сразу над Гибралтаром, Мальтой и Суэцким каналом, а иначе это просто бесполезно, если ещё не хуже. Мы добьёмся только перехода контроля над проливами от Турции к Британии, и больше ничего. Пока согласны?
– Сложно не согласиться, если вы не видите возможности сделать Британию нейтральной.
– Ни вижу, Фёдор Васильевич. Нейтральной в этом вопросе она не будет никогда. Даже более того, прямо вам скажу – нам гораздо выгоднее оставить проливы в руках Турции, чем передать их Британии. Турки хоть торговлю нам не блокируют, только военный флот заперли. Пошли на Балтику? Ситуация та же самая. Наступательных операций для флота там нет. В случае войны нам из неё выйти на позволят. Для защиты Кронштадта, Гельсингфорса и Либавы дешевле и эффективнее использовать береговые батареи. Там нужны лёгкие силы: миноносцы, эскадренные миноносцы и минные заградители, но мы как раз их-то в программе 1881 года и не заложили. Только корабли линии и большие крейсера. Зачем они там?
– Если нашим противником будет Германия, то линейные сражения эскадр на Балтике вполне возможны.
Николай снова усмехнулся, смочил губы ромом и прикурил новую папиросу.
– Возможны, конечно, Фёдор Васильевич. Помните, у Дюма такого персонажа – «Я дерусь потому, что я дерусь»? Очень сильный, очень храбрый и очень глупый. Российская Империя не может себе позволить драться только ради славы. Драка с Германией во славу Британии именно из таких. Вы хотите иметь флот ради вящей славы Туманного Альбиона?
– Господи, да нет, конечно, Государь. И что-же нам теперь делать? Ведь столько сил во флот, со времён Петра Великого вложили. Неужели всё зря?