[525] и «бысть радость велика в граде Володимери и во всей земли Суждольскои»[526].
С деятельностью великого князя Александра Ярославича традиционно связывается следующий этап вовлечения Руси в орбиту монгольской государственности. Это перепись населения, осуществленная в 1257–1259 годах при непосредственном участии владимирского князя. Проходила она в рамках общеимперских мероприятий по упорядочиванию налоговой системы. В частности, в 1252 году была проведена перепись завоеванных монголами земель Китая, в 1254 году — в Армении. Наибольшее противодействие намерения ордынских чиновников встретили в Новгороде, который не был завоеван монголами. Тем не менее волнения в новгородской земле были подавлены, и в 1259 году перепись русского населения была завершена. Как подчеркнул В. В. Каргалов, «в событиях переписи 1257–1259 гг. в Новгороде наблюдается картина тесного сотрудничества великокняжеской администрации и лично великого князя Александра Ярославича с татарскими "послами" и "численцами"»[527].
С проведением переписных мероприятий тесно связано введение на Руси института баскаков. В частности, А. Н. Насонов видит подтверждение существования этого института в качестве военно-политического в «десятниках», «сотниках», «тысячниках» и «темниках», которые вместе с численниками пришли на Русь и являлись лицами командного состава из «собственно монголов и татар»[528]. Однако В. В. Каргалов привел доводы в пользу того, что «аргументы А. Н. Насонова в лучшем случае допускают двойственное толкование и не обосновывают в достаточной степени тезис о существовании в Северо-Восточной Руси "военно-политической организации" монгольских феодалов»[529].
Тем не менее сами баскаки на Руси присутствуют. Их функции В. В. Каргалов определяет как представителей хана, «которые только контролировали деятельность русских князей и доносили хану в случае неповиновения»[530]. Этот вывод исследователя перекликается со словами Б. Д. Грекова о том, что контроль над русскими князьями «осуществляли баскаки»[531].
Система сбора дани в пользу ордынского хана основывалась на откупной системе, которая всегда является основой для многочисленных злоупотреблений. Именно против злоупотреблений («велику пагубу людемъ творяхуть, работяще резы и многы души крестьянскыя раздно»; «творяше хритьяном велику досаду»[532]) и было вызвано восстание в русских городах (Ростов, Владимир, Суздаль, Ярославль[533]) в 1262 году. Сборщики дани были вырезаны. Эти события традиционно считаются одним из первых антиордынских народных восстаний[534].
Тогда же, в 1262 году, в Орду оправляется и великий князь Александр. По мнению Дж. Феннела, ему «ничего не оставалось, как оправиться в Золотую Орду». Однако удалось ли избавить Русь от карательной экспедиции, не известно из-за молчания источников[535]. Здесь необходимо согласиться со словами Р. А. Соколова, подчеркнувшего, что представляется «уместным отметить, что, в данном случае, молчание красноречивей любых слов. Ибо вряд ли летописи могли не сообщить о карательной экспедиции»[536].
Большинство же исследователей, вслед за А. Н. Насоновым и В. А. Кучкиным, полагают, что восставшим удалось сыграть на противоречиях между Сараем и Каракорумом: в Орде смотрели «сквозь пальцы» на восстание против имперских откупщиков дани[537].
Поэтому поездка Александра Невского в Орду в 1262 году связывается с намерением князя избавить, или, как отмечает «Житие Александра Невского», «отмолить»[538], русских людей от рекрутского набора (так полагают, например, Ю. К. Бегунов, В. Л. Егоров, А. Н. Кирпичников, Ю. В. Кривошеев, В. А. Кучкин[539]).
Таким образом, источники фиксируют еще один признак зависимости — участие русских войск в военных мероприятиях Орды. Причем именно Александру Невскому удается смягчить данную повинность: после его поездки 1262–1263 годов в войнах сарайских ханов участвуют не мобилизованные в русских княжествах рекруты, а княжеские дружины.
По дороге из Орды князь Александр Ярославич умирает.
Таким образом, он побывал в Орде шесть раз, проведя в степи четыре с половиной года, это составило около 41,7 процента (самый большой результат для XIII века) от времени его удельного правления (шесть лет — три поездки), 18,2 процента от великого княжения (одиннадцать лет — три поездки) и около 10,5 процента отлет его жизни (43 года).
Вообще же в первые два десятилетия монгольской власти, когда устанавливалась система вассальной зависимости, русские князья совершили в Орду 38 поездок. Зафиксировано пребывание при ордынском престоле 16 князей и одной княгини.
По одному разу в Орде были Андрей Мстиславич (княжич киевский или черниговский), его брат и жена, Даниил Романович Галицкий (за ярлыком на свое княжество), Дмитрий Святославич Юрьев-Польский (сопровождал отца), Иван Всеволодович Стародубский (за ярлыком на свое княжество), Константин Ярославич (ездил в Каракорум по поручению отца), Михаил Всеволодович Черниговский (казнен в Орде).
Дважды зафиксированы поездки Василия Всеволодовича Ярославского, Владимира Константиновича Углицкого, Олега Ингваревича Рязанского, Святослава Всеволодовича Суздальского, Ярослава Всеволодовича Владимирского. Также дважды в это время побывал в Орде Глеб Василькович Белозерский (всего — пять раз).
Пять раз в степь отправлялся Андрей Ярославич Суздальский. Он провел при ордынском дворе два с половиной года, что составило около 6 процентов отлет его жизни (40 лет) и около 14 процентов от лет его княжения на уделе. Отметим, что, несмотря на его вооруженное сопротивление ордынским войскам во время «Неврюевой рати», он ездил в Орду в 1257 и 1258 годах. Правда, осуществлены эти поездки уже после смерти Батыя и Сартака — правителей, которые в источниках фигурируют как инициаторы похода 1252 года.
Шесть раз в ставке хана побывал Александр Ярославич Невский.
Наибольшее количество поездок в этот период совершил Борис Василькович Ростовский. Зафиксировано семь его поездок (всего за жизнь — восемь).
Наиболее длительное пребывание в степи — четыре с половиной года — зафиксировано у Александра Невского. Борис Василькович Ростовский и его брат Глеб Василькович Белозерский провели в степи по четыре года. Правда, в их случае — это общая сумма по итогам всех поездок, последние из которых были совершены в 1270-х годах.
Источники фиксируют в данный период казни в Орде двух князей.
Смерть Александра Невского не вызвала спора о престолонаследии. На владимирском столе, получив ярлык хана, утвердился его следующий по старшинству брат Ярослав (удельный князь Тверской). Как подчеркнул В. В. Каргалов, к «великому княжению Ярослава Ярославича относятся первые известия о непосредственном участии татар в русских делах и прямой поддержке ими великого князя»[540].
В первую очередь источники отмечают участие великого баскака владимирского Иармаганя с ордынским отрядом в готовящемся походе русских войск на Тевтонский орден в 1268 году. Характерно, что, узнав о присутствии ханских войск, немцы спешно заключили мирный договор.
Активная роль ордынской власти прослеживается в событиях 1270 года, когда новгородцы согнали с княжения великого князя Ярослава и пригласили его племянника Дмитрия Александровича Переяславского. Однако последний отказался от их предложения. Ярослав отправил в Орду посланника с просьбой оказать ему военную помощь. Но брат великого князя Василий Костромской сумел убедить хана в правоте новгородцев, и, по данным летописей, ордынские войска были отозваны из похода с марша[541]. Тем не менее при заключении договора великого князя с Новгородом присутствовали ордынские послы. Причем, как отмечено на обороте грамоты, они прибыли с особыми полномочиями, которых в отношении новгородской земли ранее не отмечалось: «Се приехаша послы от Менгу Темеря цесаря сажать Ярослава с грамотой Чевгу и Башни»[542]. То есть, по сути, хан Менгу-Темир выдал особый ярлык Ярославу на княжение в Новгороде, а возведение в новгородские властители осуществляли уполномоченные ханские послы.
Показательно, что следующий великий князь Владимирский Василий Ярославич (удельный князь Костромской), ранее выступавший защитником новгородских вольностей, в 1273 году вступил в конфликт с «вольным» городом. Причины конфликта источники не называют. В. В. Каргалов выдвинул предположение, что выступление новгородцев было «как-то связано с подготовкой новой татарской переписи»[543]. Именно к этому году Новгородская IV летопись относит «число второе из Орды от царя»[544]. Новгородцы вновь призвали на стол Дмитрия Александровича, который на сей раз согласился. Реакция последовала незамедлительно: великий князь Василий «с великим баскаком Иаргаманем, со князем Айдаром, с многими татары царевыми» разорил новгородские волости (в частности, взял Торжок, где посадил своего наместника). Одновременно тверской князь Святослав Ярославин «иде с татары царевыми, и воеваша Новгородцкиа власти: Волокъ, Бежечи, Вологду»