[563]. В начале 1294 года Дмитрий умирает.
Князь Дмитрий — единственный князь, занимавший великокняжеский престол, о котором нет свидетельств, что он ездил в Орду за ярлыком. Это позволило Н. М. Карамзину утверждать, что Дмитрий Александрович после смерти его предшественника князя Василия отправился сразу же в Новгород, а не на поклон к хану[564].
Однако известно, что князь Василий Ярославич Костромской, занимавший владимирский престол перед Дмитрием, скончался в январе 1276 года[565]. А на новгородский стол Дмитрий сел «в неделю на всех святых»[566]. Память всех святых, празднующаяся православными христианами в седьмую неделю по Пасхе, приходилась в 1276 году на 24 мая (сама Пасха была 5 апреля). Таким образом, между посажением на престол в Новгороде и смертью Василия Ярославича прошло не менее четырех месяцев — это как раз время на дорогу в Орду и обратно[567]. Правда, времени на пребывание в ставке хана в таком случае не хватает. Однако если предположить, что князь Василий умер в самом начале января 1276 года, то получится период лишь чуть менее пяти месяцев, и за эти пять месяцев князь Дмитрий вполне мог съездить за ярлыком в ставку хана. Например, поездка князя Семиона Гордого с братьями к ордынскому столу в 1340 году заняла около пяти месяцев[568]. Чуть больше пяти месяцев (15 июня — 25 ноября) ушло на визит в Мамаеву Орду в 1371 году у князя Дмитрия Ивановича Московского[569].
Кроме того, ряд летописей упоминает об участии князя Дмитрия в походе на Северный Кавказ в 1276–1277 годах и командовании штурмом Дедякова[570]. Оснований не доверять этим свидетельствам нет. Вполне вероятно, что он мог получить ярлык на княжение во время этого военного похода.
За свои 44 года князь Дмитрий Александрович провел в ставке хана около 4 процентов от лет жизни, 4,3 процента от времени удельного княжения (30 лет) и около 3 процентов от лет великого княжения (около двух лет).
После Дмитрия неоспоримым главой Владимирской Руси стал его младший брат Андрей. Тем не менее конфликтность ситуации не была изжита. В первую очередь новому великому князю противостоял Иван Дмитриевич Переяславский, который, судя по всему, искал поддержки против дяди у Ногая[571]. Во-вторых, осенью 1296 года новгородцы изгнали наместников Андрея и пригласили на княжение его младшего брата Данилу Александровича Московского, который заключил договор с Михаилом Ярославичем Тверским. То есть против Андрея сложилась прочная коалиция князей, один из которых (Данила Московский) являлся следующим по старшинству после Городецкого князя и мог претендовать на владимирский престол.
В конце 1296 года Андрей Александрович пришел из Орды от хана Токты в сопровождении посольства во главе с Алексой Неврюем и двинулся на Переяславль. В отсутствие Ивана Дмитриевича, который, видимо, был в Ногаевой Орде, его союзники Данила Московский и Михаил Тверской выдвинули навстречу Андрею и Алексе Неврюю свои войска. Как подчеркнул А. А. Горский, завязавшиеся «между сторонами переговоры приняли форму княжеского съезда во Владимире»[572], где великому князю Андрею Александровичу Владимирскому, Федору Ростиславичу Ярославскому и Константину Борисовичу Ростовскому противостояли Данила Александрович Московский и Михаил Ярославич Тверской. Как отметил летописец: «И за малымъ упаслъ Бог кровопролитья, мало бою не было; и поделившеся княжениемъ и разъехашася въ свояси»[573]. По аргументированному мнению А. А. Горского, «именно в конце 1296 или начале 1297 г. во Владимире старшие князья "проногаевской" группировки "отступились" от своего сюзерена… признали себя вассалами Тохты и обязались не оспаривать прерогатив Андрея (что выразилось в возвращении ему новгородского стола); благодаря этому волжский хан по приезде их младшего союзника от Ногая не стал отнимать у него княжение»[574].
Таким образом, верховная ордынская власть в конце XIII века стала главным арбитром в делах Владимиро-Суздальской Руси. Это важный показатель весьма значительной вовлеченности русских князей в ордынскую политическую систему.
Андрей Александрович еще один раз ездил в Орду. Его отъезд летописи фиксируют летом 1302 года[575], а возвращение — осенью 1303 года: «прииде из Орды с послы и жалованиемъ церковным»[576]. Поскольку мартовский 6810 (1302) год завершился 28 февраля, то поездка князя заняла не менее семи месяцев. Эта поездка князя Андрея Александровича в Орду стала для него последней: 27 июля 1304 года он скончался.
В общей же сложности князь Андрей совершил восемь поездок в ставку хана и провел там более четырех лет. От времени его жизни (49 лет) это составило около 8,8 процента, от времени удельного княжения (42 года) — около 7 процентов, от времени великого княжения (9 лет) — около 16,7 процента.
2. Особенности взаимоотношений князей Галицкой и Волынской земли и ордынского двора в XIII веке
Процесс включения в сферу ордынской государственности Галицко-Владимирской Руси носил несколько иной характер. Как уже отмечалось выше, в 1245 году князь Даниил Романович Галицкий получил ярлык на княжение из рук Батыя[577]. Причем требование оформления зависимости сопровождалось присылкой ко двору Даниила гонца от темника Мауци (Могучей) со словами: «Дай Галич!»[578] Тем не менее, возвратившись в свое княжество, Даниил начал сопротивление ордынской власти. Татары, в свою очередь, предприняли ряд карательных экспедиций. В частности, под 1255 годом в летописи отмечается: «Куремьса приде ко Кремянцю и воева около Кремянца… и не успевше ничто… возвратишася во страны своя». Куремса (Коренца) совершил около 1257 года и второй набег на Южную Русь. Его отряд внезапно появился у стен Владимира-Волынского. Русские князья, Даниил Романович Галицкий и его брат Василько Романович Владимиро-Волынский, начали собирать войска в Холме. Ожидался также подход сил Льва Даниловича. Однако городское ополчение сумело отразить атаку татар, и Куремса (Коренца) отступил к Луцку. Город не имел оборонительных сооружений и мог стать легкой добычей кочевников. Однако татары не смогли переправиться через реку и захватить мост. Горожане всячески мешали противнику форсировать речную преграду. Тогда Куремса (Коренца) «порокы постави, отгнати хотя». Однако поднялся сильный ветер, который не только не позволил начать обстрел, но и разрушил «пороки». Куремса (Коренца) «Не успевше ничтоже, вратишася во станы своя»[579]. Подводя итог борьбе Даниила с Куремсой, летописец отметил, что галицкий князь «воевал с Куремсой и никогда не боялся Куремсы, потому что Куремса никогда не мог причинить зла».
Однако в 1258 году «Бурунда безбожный злый прииде со множеством полков татарских в силе тяжце… со силою великою» и «ста на местех Куремских» (в междуречье Днестра и Днепра). Тогда же, в 1258 году, ордынский полководец совершил поход на Литву. Бурундай (Бурултай) потребовал от южнорусских князей, как подчиненных Орде, присоединиться к военной акции. Даниил Романович Галицкий уклонился от участия в совместном походе. Русский отряд возглавил его брат Василько Романович Владимиро-Волынский. Русско-ордынские войска разорили «…землю Литовьскую и Нальшаньску» и Ятвяжскую[580]. Сам Даниил со своими войсками в это время синхронно вторгся в Новогрудское княжество, которым владели литовские князья, тем самым все-таки выступив союзником Бурундая.
В следующем, 1259 году Бурундай направил удар своих войск на Польшу. Проходя по Галицко-Волынской Руси, он потребовал в знак покорности разобрать городские укрепления. Были срыты стены у городов: Шумск, Данилов, Стожск, Львов, Кременец, Луцк. Холм сохранил свои укрепления. В. Л. Егоров отметил, что этот поход Бурундая привел «…к полному утверждению власти монголов над Юго-Западной Русью»[581].
Отношение галицко-волынских князей к ордынской государственности иллюстрирует тот факт, что за военной помощью против своих соперников в регионе Лев Данилович Галицкий обращается именно к хану. В частности, ордынские войска были направлены ханом Менгу-Тимуром по просьбе князя на Литву зимой 1274–1275 годов. Князья Лев Данилович Галицкий и Владимир Василькович Владимиро-Волынский соединились с татарами и Олегом Романовичем, княжичем Брянским, у города Слуцка. К походу присоединились туровский и луцкий князья. У реки Сырвечи войска заночевали. Следующим утром, еще в темноте, русско-татарский отряд форсировал реку. Войска выстроились в боевой порядок и двинулись на Новогрудок. Правый фланг составили татары, центр — полк Льва Галицкого, левый фланг — полк Владимира Владимире-Волынского. Такой порядок построения войск позволяет предполагать, что общее командование осуществлял князь Лев, чей отряд находился в центре. Разведку осуществляли ордынские всадники; они и обнаружили, казалось, вражескую конную рать, от которой поднимался пар, но позже выяснилось, что это пар от источников. Войска Мстислава Даниловича Луцкого двигались к Новогрудку от Копыля, разоряя Полесье. Русско-ордынская рать во главе со Львом Галицким заняла внешние укрепления Новогрудка, однако кремль взять не удалось. На следующий день к городу подошли войска Романа Михайловича Брянского и Глеба Ростиславича Смоленского. Эти князья, а также Владимир Владимире-Волынский и Мстислав Луцкий выразили недовольство штурмом города Львом в их отсутствие, и это несогласие в рядах русских князей сорвало поход на Литву. При возвращении в степь татары разорили территорию Курского княжества