[836]. Однако В.В. Каргалов привел доводы в пользу того, что «аргументы А.Н. Насонова в лучшем случае допускают двойственное толкование и не обосновывают в достаточной степени тезис о существовании в Северо-Восточной Руси «военно-политической организации» монгольских феодалов»[837].
Тем не менее, сами баскаки на Руси присутствуют. Их функции В.В. Каргалов определяет, как представителей хана, «которые только контролировали деятельность русских князей и доносили хану в случае неповиновения»[838]. Этот вывод исследователя перекликается со словами Б.Д. Грекова о том, что контроль над русскими князьями «осуществляли баскаки»[839].
Система сбора дани в пользу ордынского хана основывалась на откупной системе, которая всегда является основой для многочисленных злоупотреблений. Именно против данных нарушений («велику пагубу людемъ творяхуь, работяще резы многы, души крыстьянскыя раздно ведоша»; «творяше хритьяном велику досаду»[840]) и было вызвано восстание в русских городах (Ростов, Владимир, Суздаль, Ярославль[841]) в 1262 г. Сборщики дани были вырезаны. Эти события традиционно считаются одним из первых антиордынских народных восстаний[842].
Тогда же, в 1262 г., в Орду оправляется и великий князь Александр. По мнению Дж. Феннела, ему «ничего не оставалось, как оправиться в Золотую Орду». Однако удалось ли избавить Русь от карательной экспедиции не известно из-за молчания источников[843]. Здесь необходимо согласится со словами Р.А. Романова, подчеркнувшего, что представляется «уместным отметить, что, в данном случае, молчание красноречивей любых слов. Ибо вряд ли летописи могли не сообщить о карательной экспедиции»[844].
Большинство же исследователей, вслед за А.Н. Насоновым и В.А. Кучкиным, полагают, что восставшим удалось сыграть на противоречиях между Сараем и Каракорумом: в Орде смотрели «сквозь пальцы» на восстание против имперских откупщиков дани[845].
Поэтому поездка Александра Невского в Орду в 1262 г. связывается с намерением князя избавить, или как отмечает «Житие Александра Невского», «отмолить»[846] русских людей от рекрутского набора (так полагают, например, Ю.К. Бегунов, В.Л. Егоров, А.Н. Кирпичников, Ю.В. Кривошеев, В.А. Кучкин[847]).
Таким образом, источники фиксируют еще один признак зависимости — участие русских войск в военных мероприятиях Орды. Причем именно Александру Невскому удается смягчить данную повинность: после его поездки 1262–1263 гг. в войнах сарайских ханов участвуют не мобилизованные в русских княжествах рекруты, а княжеские дружины.
По дороге из Орды князь Александр Ярославич умирает.
Таким образом, он побывал в Орде шесть раз, проведя в степи четыре с половиной года, это составило около 41,7 % (самый большой результат для XIII века) от времени его удельного правления (6 лет — 3 поездки), 18,2 % от великого княжения (11 лет — 3 поездки) и около 10,5 % от лет его жизни (43).
Кроме того, мы наблюдаем, что в рассмотренный период первых двух десятилетий установления системы зависимости от Орды, русские князья совершили в Орду 38 поездок. Зафиксировано пребывание при ордынском престоле 16 князей и одной княгини.
По одному разу в Орде были: Андрей Мстиславич (княжич киевский или черниговский), его брат и жена, Даниил Романович Галицкий (за ярлыком на свое княжество), Дмитрий Святославич Юрьев-Польский (сопровождал отца), Иван Всеволодович Стародубский (за ярлыком на свое княжество), Константин Ярославич (ездил в Каракорум по поручению отца), Михаил Всеволодович Черниговский (казнён в Орде).
Дважды зафиксированы поездки: Василия Всеволодовича Ярославского, Владимира Константиновича Углицкого, Олега Ингваревича Рязанского, Святослава Всеволодовича Суздальского, Ярослава Всеволодовича Владимирского. Также дважды для данного времени побывал в Орде Глеб Василькович Белозерский (всего — пять раз).
Пять раз в степь отправлялся Андрей Ярославич Суздальский. Последний провел при ордынском дворе два с половиной года, что составило около 6 % от лет его жизни (40) и около 14 % от лет его княжения на уделе. Показательно, что, не смотря на свое вооруженное сопротивление ордынским войскам во время «Неврюевой рати», его поездки в Орду фиксируются в 1257 г. и 1258 г. Правда, осуществлены они уже после смерти Батыя и Сартака — правителей, который в источниках фигурируют как инициаторы похода 1252 г.
Шесть раз в ставке хана побывал Александр Ярославич Невский.
Наибольшее количество поездок для рассматриваемого времени совершил Борис Василькович Ростовский. Зафиксировано семь его поездок (всего за жизнь — восемь).
Наиболее длительное пребывание в степи для данного периода — 4,5 года — зафиксировано у Александра Невского. Борис Васильковича Ростовский и его брат Глеб Васильковича Белозерский провели в степи по 4-ре года. Правда, в их случае — это общая сумма по итогам всех поездок, последние из которых были совершены ими в 1270-х гг.
Источники фиксируют в данный период казни в Орде двух князей.
Смерть Александра Невского не вызвала спора о престолонаследии. На владимирском столе, получив ярлык хана, утвердился его следующий по старшинству брат Ярослав (удельный князь Тверской). Как подчеркнул В.В. Каргалов, к «великому княжению Ярослава Ярославича относятся первые известия о непосредственном участии татар в русских делах и прямой поддержке ими великого князя»[848].
В первую очередь источники отмечают участие великого баскака владимирского Иармаганя (Амрагана) с ордынским отрядом в готовящемся походе русских войск на Орден в 1268 г. Показательно, что узнав о присутствии ханских войск, немцы спешно заключили мирный договор.
Активная роль ордынской власти прослеживается в событиях 1270 г. Тогда новгородцы согнали с княжения великого князя Ярослава и пригласили его племянника Дмитрия Александровича Переяславского. Однако последний отказался от их предложения. Ярослав отправил в Орду посланника с просьбой оказать ему военную помощь. Но брат великого князя Василий Костромской сумел убедить хана в правоте новгородцев, и, по данным летописей, ордынские войска были отозваны из похода с марша[849]. Тем не менее, при заключении договора великого князя с Новгородом присутствовали ордынские послы. Причем, как отмечено на обороте грамоты, они прибыли с особыми полномочиями, которых в отношении новгородской земли ранее не отмечалось: «Се приехаша послы от Менгу Темеря цесаря сажать Ярослава с грамотой Чевгу и Баиши»[850]. То есть, по сути, хан Менгу-Темир выдал особый ярлык Ярославу на княжение в Новгороде, а возведение в новгородские властители осуществляли уполномоченные ханские послы.
Показательно, что следующий великий князь владимирский Василий Ярославич (удельный князь Костромской), ранее выступавший защитником новгородских вольностей, в 1273 г. вступил в конфликт с «вольным» городом. Причины конфликта источники не называют. В.В. Каргалов выдвинул предположение, что выступление новгородцев «как-то связано с подготовкой новой татарской переписи»[851]. Именно к этому году Новгородская IV летопись относит «число второе из Орды от царя»[852]. Новгородцы вновь призвали на стол Дмитрия Александровича, который на сей раз, согласился. Однако великий князь Василий «с великим баскаком Иаргаманем, со князем Айдаром, с многими татары царевыми» разорил новгородские волости (в частности, взял Торжок, где посадил своего наместника). Одновременно тверской князь Святослав Ярославич «иде с татары царевыми, и воеваша Новгородцкиа власти: Волокъ, Бежечи, Вологду»[853]. В результате Дмитрий покинул Новгород, а князем был признан Василий. Таким образом, как отметил В.В. Каргалов, «в связи с продолжавшимся ослаблением великокняжеской власти непосредственное вмешательство татар в русские дела усиливалось»[854].
Необходимо отметить, что младшие братья-Ярославичи — Ярослав и Василий — провели в ставке ордынского хана в общей сложности по полтора года. При этом Ярослав ездил в Орду дважды, а Василий — трижды.
Доля пребывания в Орде у Ярослава составила 3,6 % от лет жизни (42), 1,9 % от удельного княжения (26 лет) и 11,1 % от великого княжения (9 лет).
У Василия — соответственно: 4,3 % — от лет жизни (35), 3,3 % — от времени удельного княжения (ок. 30), 12,5 % — от великого (4 года).
После смерти в начале 1276 г. великого князя Василия власть переходит к следующему по старшинству представителю рода, старшему сыну Александра Невского Дмитрию (удельному князю Переяславскому). Причем, источники не фиксируют поездки в этом году князя (или уполномоченных лиц для получения ярлыка). Однако, вероятно, официальное оформление вассальных отношений все же состоялось (см. ниже).
Летописи достаточно подробно описывают участие русских войск в этот период во внешнеполитических мероприятиях Орды.
В частности, зимой 1274–1275 гг. ордынцы совершили поход на Литву[855]