Именно нижегородские князья первыми прибывают к Джелаль-ад-Дину после его воцарения в ноябре — декабре 1411 г.[1125] А уже летом, вероятно, до августа (дальнейшая статья Никоновского свода начинается с первого августа с поездки уже Василия Дмитриевича в Орду), «выидоша изъ Орды князи Нижняго Новагорода, пожаловании отъ царя Зелени-Салтана Тахтамышевича Болшіа Орды своею ихъ отчиною…»[1126]. Правда, остается не ясным, было ли восстановлено великое княжество Нижегородско-Суздальское или же они получили лишь города данного княжества в уделы. Однако после возвращения к власти Едигея Московский князь совершил военный поход на Нижний Новгород и выгнал Борисовичей из города (1415 год)[1127].
В это же время, летом 1412 года, в Твери появился «посол лют, зовя с собою великого князя Ивана Михайловича Тферского во Орду»[1128]. Во время пребывания посла в Тверском княжестве вспыхнула междоусобица. Великий князь приказал арестовать своего брата Василия, князя Кашинского. Однако последний сумел скрыться и добраться до Москвы, откуда отправился в Орду.
Первого августа 1412 года в Орду отправился великий князь Московский Василий I «со множеством богатства и со всеми своими велможами, да с ним князь Иван Васильевич Ярославстий»[1129]. В октябре (по Никоновской летописи)[1130] или декабре (по Тверской)[1131] того же года Василий Дмитриевич вернулся из степи «пожалован царем», «а с ним князь Василей Михайлович Кашинский»[1132].
15-го августа 1412 года отправился в ставку великого хана и великий князь Тверской Иван Михайлович. Пробыл он там до весны 1413-го года. Тверской князь оказался свидетелем очередной усобицы. Хан Джелаль-ад-Дин был «застрелен от своего брата Керим-Бердия»[1133]. Причем рассказ об ордынской усобице в Никоновском своде явно тверского происхождения: Джелаль-ад-Дин назван «злый наш недруг». При описании поездок других князей в Орду хан не удостоился подобных эпитетов. Видимо, Джелаль-ад-Дин выдал ярлык на Кашин Василию Михайловичу. Этот факт и вызвал неудовольствие летописца. Девятого апреля 1413 года Иван Михайлович вернулся в Тверь «с честью и с пожалованием»[1134]. В его отсутствие, 24-го декабря 1412 года (данная дата говорит в пользу возвращение из Орды Московского князя в декабре указанного года), «прииде князь Василей Михайлович в Кашин с татары»[1135]. Однако тверская застава не впустила его в город, и он вновь отправился в Орду.
Поездки в Орду князей в 1412–1413 гг. оказались последними столь массовыми посещениями ставок ханов в XV вв. При этом не возникло спора о ярлыке на великое княжество Владимирское. Прекращение поездок князей в ставку хана объясняется тем, что ордынское государство вступило в полосу тяжелого затяжного политического кризиса. С 1414 года, когда был свергнут Керим-Берди, в степи не было хоть сколько-нибудь прочного правительства. Лишь в 1424 году хану Улуг-Мухаммеду удалось несколько стабилизировать положение, но и ему приходилось постоянно бороться с внутренней оппозицией.
Самой же последней поездкой русских князей, зафиксированной в летописных источниках, является пребывание в ставке Улуг-Мухаммеда в 1431–1432 гг. Василия II Васильевича и Юрия Дмитриевича Звенигородского. В результате династического кризиса, вызванного неоднозначностью трактовок некоторых положений завещания Дмитрия Донского, явно проявилась слабость великокняжеской власти. Невозможность разрешить данный кризис своими силами вызвала необходимость поиска авторитетного арбитра. Таковым была признана власть ордынского хана — было заключено перемирие на условиях: «не искать княжения собою, но царем, которого царь пожалует, тот будет князь великий Владимирский[1136]. Русские князья вновь отправились ко двору ордынского правителя. Вновь судьба великого княжества оказалась в его руках, а переговаривающееся стороны, без вмешательства татар, признали, что власть ордынского хана имеет право на суд русских князей и права на распоряжение княжескими владениями.
Первым в степь выехал Василий II. На Успение Пресвятой Богородицы (15 августа) 1431 г., отстояв литургию и молебен «великому чудотворцу Петру», князь поехал в ставку хана[1137].
Юрий Дмитриевич выехал в Орду лишь на праздник Рождества Богородицы (8 сентября 1431 г.)[1138].
Русские князья были помещены в ставке московского даруги Минь Булата. Московский летописный свод конца XV в. отмечает, что «князь великий честь бе велика от него (от Минь Булата — Ю.С.), а князю Юрью бесчестье, истома велика». Однако темник Ширин Тегиня «пришед… и взят силою… и великое княжение обеща ему (Юрию — Ю.С.) дати»[1139].
Ширин Тегиня и Юрий откочевали зимовать в Крым. Ситуацией воспользовался московский боярин Иван Дмитриевич Всеволжский. Он «начат бити челом великим князем ординским, Аидару и Минь Булат, и прочим князем татарским за государя своего великого князя Василия». Всеволжский объявил эмирам, что Ширин Тегиня имеет неограниченное влияние на великого хана («во царе волен»). Великий хан Улуг-Мухаммед, следовательно, может в обход их мнения поставить во главе Владимирского княжества Юрия. И тогда во главе Литвы будет свояк Юрия Свидригайло, сам Юрий станет главой сильнейшего русского княжества, а Ширин Тегиня фактическим главою Орды. И «тем словом яко же стрелою уязви сердца их»[1140]. Эмиры единым фронтом выступили за Василия II. Улуг-Мухаммед принял решение в случае выступления Ширин Тегини в пользу князя Юрия казнить эмира. Однако Ширин Тегиня узнал о планах великого хана и не посмел поднимать вопрос о великом княжестве.
Улуг-Мухаммед приказал судить князей и «много пря бысть межи их». По словам Московского летописного свода «князь великий (Василий II — Ю.С.) по отечству и по дедьству искаше стола своего, князь же Юрьи летописцы и старыми списки и духовную отца своего великого князя Дмитреа». Всеволжский заявил великому хану: «великий князь Василий ищет стола своего великого княжения, а твоего улусу, по твоему цареву жалованию и по твоим девтерем и ярлыком… А господин наш князь Юрьи Дмитриевич хочет взяти великое княжение по мертвои грамоте отца своего, а не по твоему жалованию волного царя, а ты волен во своем улусе кого всхощешь жаловати на твоеи воли»[1141].
По версии московских летописцев именно после этой речи боярина «даст великое княжение князю Василию Васильевичу и повеле князю Юрью и конь повести под ним. Князь же великий не восхоте того, дядю своего обесчестити»[1142]. В компенсацию Юрий Галицкий получил ярлык на Дмитров.
Однако по данным Новгородской летописи, «выидоша князи рустии из Орды без великаго княжениа». Псковский летописец отметил, что князья и их свиты выехали из ставки хана «добры и здравы, а княжения великого не взят не един»[1143].
Лишь осенью 1432 г. в Москву прибыл ханский посол Мансыр-Улан и возвёл на Владимирский престол Василия II.
Однако власть хана возродилась не в полной мере. Василий II, не посчитавшись с волей Улуг-Мухаммеда, занял Дмитров, на который хан выдал свой ярлык. Причем никаких карательных мероприятий со стороны Орды не последовало, что говорит о слабости ханской власти.
Не посчитался с волей Орды и Юрий Галицкий, дважды отстранив от власти своего племянника, имевшего на великокняжеский титул ханский ярлык.
В то же время, оказавшись в роли изгнанника, Василий II намеривался искать поддержки именно в Орде. Смерть Юрия сделала его племянника вновь великим князем. И никакой санкции либо военной поддержки хана Василий II испрашивать у великого хана не посчитал нужным. Хотя данный факт с большей вероятностью может объясняться тем, что у Василия уже был ярлык, выданный в 1432 г. Улуг-Мухаммедом и подтверждать его не было необходимости.
Таким образом, можно констатировать, что с 1430-х гг. (точнее с 1434 г.) Орда перестала рассматриваться на Руси как сила, которая безоговорочно распоряжается властью в княжествах. Если официально в 1432 г. княжение признавалось «своим», но при этом «царевым улусом», то фактически русские князья распоряжались своими уделами и великим княжеством по своему усмотрению. Именно с этого времени, на наш взгляд, необходимо рассматривать Русь и Орду как фактически не зависимые (по крайней мере, в юридическом плане) государства. Символом подконтрольности русских князей великому хану оставалась, как и в последние годы правления Василия I, лишь выплата дани.
Более поездок к ханскому двору источники не фиксируют.
Однако ещё один раз мы наблюдаем русского князя при дворе ордынского хана — в 1445 г. князь Василий II Васильевич проиграл бой под Суздалем и попал в плен к хану Улуг-Мухаммеду.
Таким образом, за первую треть XV столетия (1402–1434 гг.) мы наблюдаем 18 поездок, осуществлённых 12-ю князьями.
По одной поездке совершили: Василий I Дмитриевич Московский (1412 г. — ездил ко двору Джелаль-ад-Дина), ярославский князь Иван Васильевич (Большой) (1412 г. — сопровождал Василия I Дмитриевича), Федор Олегович рязанский (1402 г. — за ярлыком на великое рязанское княжение), Юрий Дмитриевич Звенигородский (1431–1432 г. за ярлыком на великое владимирское княжество — не получил), Юрий Святославич Смоленский (бежал в Орду 1406–1407 гг.).