Все нечистики обожают менять облик и морочить человеку голову даже своим видом: у русалок рыбий хвост, у водяного порою тоже, да и борода у него зелёная, и тулово покрыто чешуёй, в то время как у домового – шерстью. Также нечистая сила может являться в образе вороха сена или катящегося клубка, пыльного столба, вдруг нападающего на человека (особенно этим отличаются встречник или дедушка степовой), скидывается колесом, синими блудячими огоньками… Впрочем, она может принимать любой облик, вещает громовым голосом и перемещается с необычайной быстротой.
НочьВладычица созвездий
За горами времён, в начале начал, ночную Землю окутывала беззвёздная тьма, подсвечиваемая одною луной. И вот однажды на небесном пиршестве богов Сварог сказал:
– О боги и богини! Надобно зажечь над землёй звёзды. Но не беспорядочно, а дабы взорам земных обитателей явилась гармония созвездий. Каким же быть звёздным узорам? Высказывайтесь, боги и богини.
– О великий Свароже, – заговорила Зевана. – Пусть небеса населят подвластные мне, богине охоты, звери: медведи, волки, зайцы, лисы, рыси.
– Что может быть красивей и величественней, чем звёздные лебеди, орлы, ласточки, филины! – воскликнул Стрибог.
– Пусть в океане небес красуются корабли, рыбы, дельфины, киты, – предложила Морская Пучина – Кругом Глаза.
– Дозвольте и мне молвить словечко, – сказала Царица Ночи. – Надобно, чтобы по звёздам можно было судить, сколько живых душ на земле. Родился человек – зажглась звезда. Отлетел к пращурам – и звезда закатилась, погасла. Большие и светлые звёзды должны принадлежать сильным мира земного – царям, князьям, великим полководцам, поэтам, музыкантам. Малые и тусклые – неудачникам и беднякам. А уж крохотные, еле различимые глазом – всем другим существам: домашним животным, птицам, рыбам, зверью, насекомым. Касательно узоров созвездий замечу: пусть люди сами выберут их названия, так будет справедливо, о боги и богини.
– Славно сказано! – воскликнул Сварог. – Повелеваю тебе, царица, быть владычицей созвездий.
С той поры прошли долгие века и тысячелетия. Поднимем глаза к ночному небу. Там красуются и звери, и рыбы, и птицы, и Дракон, и Кентавр, и Возничий, и Стрелец. Нет лишь созвездия Царицы Ночи. Потому что Царица владычествует над всеми созвездиями.
Смена дня и ночи в древности объяснялась так: некое подземно-подводное чудовище о двух головах – спереди и сзади – вечером проглатывает Солнце, а поутру его изрыгает. День и Ночь, беспрестанно между собою враждующие брат и сестра, – воплощение Света и Тьмы.
Они представлялись древним народам высшими, бессмертными существами: божество света – День и божество мрака – Ночь. Показываясь ранним утром на краю неба, одетого ночной пеленой, Солнце как бы рождалось из тьмы, а захождение его вечером уподоблялось смерти; скрываясь на запад, оно отдавалось во власть Морены, богини ночи и смерти.
В некоторых сказаниях говорится, что Солнце объезжает небесный свод, меняя лошадей: на светлых или белых катается оно днём, на чёрных или вороных – ночью. Утренняя и Вечерняя Зори впрягают ему тех или других коней в колесницу.
ОблакопрогонникиЦарь-девица и Сила-богатырь
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Сила-богатырь. И прослышал он, будто за тридевять земель, в Девьем королевстве, Царь-девица краса, золотая коса, выбирает себе жениха, да всё никак выбрать не может: любого побеждает в единоборстве и предаёт смерти лютой. Решил и Сила-богатырь попытать своё счастье.
Долго ли, коротко ли, подскакал богатырь ко дворцу Царь-девицы. Завидела она гостя – и вскорости уже навстречу выехала на ретивом коне и в ратных доспехах.
Отъехали они во чисто поле и сшиблись в сече жестокой. Выбил из седла богатырь Царь-девицу, сам с коня соскочил, придавил её коленом к земле и шлем пернатый с головы её сбил. Смотрит: перед ним не дева-воительница с золотой косою, а витязь младой.
– Отвечай, кто ты таков? – кричит Сила-богатырь. – Не то дух вон!
– Смилуйся, – витязь отвечает. – Я брат родной Царь-девицы, мы с нею близнецы. Это я вместо неё каждый раз бился с женихами, только тебя вот не мог одолеть. Пощади меня, я тебе ещё пригожусь.
Поднял витязя с земли сырой Сила-богатырь, обнялись они, как братья, и поехали во дворец. Вышла к ним с мамками-няньками Царь-девица и молвит:
– Хорошее начало полдела откачало. Спасибо, Сила-богатырь, что брата моего, Булата-царевича, пощадил. Теперь добудь мне из владений царя Змееглава, с его Хрустальной горы, звонкоголосую Жар-птицу, а там честным пирком да за свадебку.
До самого захода солнечного думал богатырь, как раздобыть Жар-птицу с неведомой Хрустальной горы, но так ничего и не придумал. Сидит невесел, ниже плеч буйную голову повесил. Тут подходит к нему Булат-богатырь и говорит:
– Не печалься, добудем Жар-птицу. Полетели к нашей старшей сестре.
Привёл он Силу-богатыря во чисто поле, кликнул тучу грозовую-громовую. Прилетела туча, опустилась на траву, обернулась птицею, подсадила богатыря верхом. Поднялась туча-птица над ручьями-долинами, и вот слышит Сила-богатырь голос:
– Как подлетим к горе Хрустальной, ты уж не зевай, сразу хватай Жар-птицу. Промедлишь – погибнем оба, ведь сила моя на горе быстро истощится.
Наконец показалась впереди Хрустальная гора – вся светом сияет. Внизу всякие ехидны, оборотни и драконы её охраняют, да косточки белеются тех несчастных, кто пытался Жар-птицу добыть. А наверху цветёт райский сад. В нём-то и сидит в клетке златой огнепёрая птица, распевает песни сладкозвучные.
Опустилась на сад с высоты туча-птица, дождь с громом и молнией из себя исторгая. Схватил богатырь клетку с Жар-птицей, взвилась туча-птица в поднебесные выси, и полетели они к Царь-девице красе, золотой косе. И начался вскоре свадебный пир, да такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
В древности облакопрогонниками назывались колдуны и колдуньи, обладавшие особенной чародейной силою: они умели воздействовать на погоду, изменять направление ветров, усмирять вихри, разгонять облака, а то и обращать их птицами. Однако при надобности те же чародеи гнали полчища дождевых и снеговых туч на поля, поливая их… В народе к облакопрогонникам относились со страхом и почтением.
Озем и СумерлаС того свету
Был на прииске серебряном один молодой рудознатец. Прохором его звали. И страсть как любил он дичину и зверя стрелять в Змеиных горах – они за прииском аж до небес взлетали вершинами! Вот как-то раз идёт Прохор на закате солнечном по ущелью с ружьишком, глядь – орёл летит с добычей в когтях: то ли ягнёнок с руном золотистым, то ли зверь какой неведомый.
Прицелился Прошка – и хоть не попал, но так напугал орла, что тот добычу выпустил из когтей, а сам упорхнул. Подбежал парень к добыче орлиной – да так и ахнул. Лежит на траве непомерно большой золотистый крот и кровью истекает. Нарвал Прошка тысячелистника, приложил к ранам зверька да завернул его в свою рубаху. Потом положил в котомку и зашагал на прииск. Однако путь был долог, застигла парня в пути ночь. Прилёг он под елью, и привиделся Прошке сон, будто просит крот золотой отнести его по восходе солнца обратно в то самое ущелье, где был он от орла спасён, а затем, обогнув Стриж-озеро, отыскать лаз в земле и тем лазом проникнуть в пещеру. Там крота якобы ждут не дождутся отец с матерью, и они-то наградят Прохора Селиванова от всей души.
Делать нечего: рано поутру пустился он вверх, вверх по ущелью, к Стриж-озеру. Хоть не сразу, но лаз потайной отыскал, сделал по нему десяток шагов, пока не очутился в преогромнейшей пещере. Там всё горело и сверкало от каменьев самоцветных, а на хрустальном троне, в одеяньях раззолоченных и самоцветных коронах сидели царь с царицею. Тут крот выскользнул из его рук – и преобразился в прекрасного царевича.
– Сколько раз мы, отец и мать твои, Озем и Сумерла, говорили тебе, неслуху: не покидай наших подземных владений, не выходи на белый свет – ни в обличье ящерицы, ни змеи, ни крота, – услышал Прохор голос царя. – Скажи ещё спасибо своему спасителю-рудознатцу. А ты, Прохор Селиванов, подойди поближе… Какую награду желаешь унести отсюда?
Начал осматриваться Прохор, к стене подошёл, золотишко самородное трогает размером с его кулак, на яхонты да рубины заглядывается. И видит: стоят идолы каменные в обличье людей. Всмотрелся – и онемел: да это ж его знакомцы с прииска! Окаменевшие! Вот Яшка Летягин, вот Анфим Поскрёбышев, Никита Анциферов. В разные годы пропали они в горах – и давно уж были оплаканы-отпеты роднёй.
– Ну, подыскал себе награду? – спросил царь Озем.
– Подыскал, – кивнул Прохор. – Коли будет на то воля твоя, оживи людишек рудничных и отпусти нас всех с миром.
И вот явилось чудо: ожили и Яшка, и Анфим, и Никита.
– Забирай своих людишек и прощай, – сказал Озем. – Только не обессудь: память у них о владеньях моих отшибётся до скончания земного срока каждого.
Вернулся Прохор со товарищи на прииск – будто с того света привёл оплаканных и отпетых! Начался, как водится, пир горой. Но на все вопросы, что да почему, молчали счастливчики, не знали, что ответить. Молчал и Прохор.
Озем и Сумерла – бог и богиня подземного царства. В глубоких, сумрачных провалах раскинулись их необозримые покои, в которых всегда темно, и только неисчислимые богатства недр озаряют их своим блеском: золотые и серебряные жилы, гроздья самоцветных камней, озёра нефти – крови земли…
ОборотеньА. Пушкин«Сказка о царе Салтане»
…Князь у синя моря ходит,
С синя моря глаз не сводит;
Глядь – поверх текучих вод
Лебедь белая плывёт.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!