Бросить этой сошки за ракитов куст!"
А и этот оратай-оратаюшко
Й он подъехал на кобылке соловоёй,
А ко этой ко сошке кленовоёй,
Брал-то он сошку одной рукой,
Сошку с земельки повыдернул,
Из омешиков земельку повытряхнул,
Бросил эту сошку он одной рукой,
Бросил эту сошку за ракитов куст.
Садились на добрых коней, поехали
А по славному раздольицу чисту полю.
А у ратая кобылка-то в рысь пошла,
А Вольгин-то конь поскакивает, —
А и стал Вольга ему покрикивати,
И колпачиком он стал помахивати:
"Стой-ка, постой ты, оратаюшко!"
Становился тут оратай-оратаюшко,
Говорил Вольга да Святославгович:
"Ай же ты, оратай-оратаюшко,
Этая кобылка да коньком бы была,
За этую кобылку пятьсот бы дали".
И говорил оратай-оратаюшко:
"Глупый ты, Вольга да Святославгович!
Брал я кобылку с-под маточки,
А с-под маточки кобылку брал жеребчиком,
Й заплатил за кобылку пятьсот рублей".
Говорил Вольга да Святославгович:
"Ой же ты, оратай-оратаюшко,
А и как же тебя именем зовут,
А и как же взвеличают по отечеству?"
Говорил оратай-оратаюшко:
"Ай же ты, Вольга Святославгович!
А я ржи напашу и во скирды складу,
И домой выволочу, и дома выколочу,
А и драни надеру, да и пива наварю,
Пива наварю и мужичков наяою,
Тогда станут мужички меня покликивати:
"Ты молодой Микулушка Селянинов!"
Боярин Дюк Степанович
Как из той Индеюшки богатоей,
Да из той Галичии с проклятоей,
Из того со славна й Волны-города
Да й справляется да й снаряжается
А на тую ль матушку святую Русь
Молодой боярин Дюк Степанович
Посмотреть на славный стольный Киев-град,
А на ласкового на князя на Владимира,
А на сильниих могучиих богатырей,
Да й на славных поляниц-та й разудалыих.
Говорит тут Дюку й родная матушка:
"Ай же свет мое ты чадо милое,
Молодой боярин Дюк Степанович!
Хоть справляешься ты, снаряжаешься
А на тую ль матушку святую Русь, —
Не бывать тебе да й на святой Руси,
Не видать тебе да й града Киева,
Не видать тебе князя Владимира,
Сильниих могучиих богатырей
Да и славных поляниц-та й разудалыих".
Молодой боярин Дюк Степанович
Родной матушки своей не слушался.
Одевал свою одёжу й драгоценную,
А манишечки-рубашечки шелковые,
А сапоженки на ноженки сафьянные,
Окол носу-носу — яйцо кати,
Окол пяту-пяту — воробей лети,
Одел шапку на головку й соболиную,
На себя надел кунью й шубоньку,
Да й берет свой тугой лук разрывчатой,
А набрал он много й стрелочек каленыих,
Да й берет свою он саблю вострую,
Свое й острое копье да й муржамецкое.
Выходил молодец тут на широкий двор,
Заходил в конюшню во стоялую,
Да й берет тут молодец добра коня,
Он берет коня за поводы шелковые,
Выводил коня да й на широкий двор,
Становил коня да й посреди двора,
Стал добра коня молодец засёдлывать,
Он засёдлывал коня да й закольчуживал.
Говорит тут Дюку родная й матушка:
"Ай же свет мое ты чадо милое,
Молодой боярин Дюк Степанович!
Как поедешь ты в раздольице чистом поле,
А на тую ль матушку святую Русь,
Да й во славноем раздольмце чистом поле
Есть три за́ставы там три великие:
Первая за́става — ведь змеи поклевучие,
Друга застава — львы-звери поедучие,
Третья застава — есть горушки толкучие,
Они сходятся вместо́ й расходятся.
Ты подъедешь к этим заставам великиим,
Ты бери-ка в руки плеточку шелковую,
А ты бей коня да й по крутой бедры,
Ты давай удары все тяжелые.
Первый раз ты бей коня между ушей,
Дру́гой раз ты между ноги между задние,
Чтобы добрый конь твой богатырский
По чисту́ полю раздольцу поскакивал.
Ты проедешь эти за́ставы великие,
А ты выедешь на матушку святую Русь,
А ты будешь во городе во Киеве
Да й у ласкового князя й у Владимира,
Так охочь ты упиваться в зелено́ вино,
Так не хвастай-ка ты своим художеством
Ты супро́тив князя-та й Владимира,
Супротив сильных могучиих богатырей,
Супротив поляниц-та й разудалыих".
Молодой боярин Дюк Степанович
Да й садился молодец тут на добра коня,
Столько видели сядучись,
Со двора его й не видели поедучись;
Со двора он ехал не воротами,
А он с города ехал не дорогою,
Его добрый конь да й богатырский
Проскакал он через стены городовые,
Через башни проскакал он трехугольные,
А не молния в чистом поле промолвила,
Так проехал боярин Дюк Степанович.
Выезжал он в раздольице чисто поле,
Подъезжал он к этим за́ставам великиим,
А ко тем змеям поклевучиим,
А ко львам-зверям да поедучиим,
А ведь к этим горушкам толкучиим.
Он берет тут в руки плеточку й шелковую,
А он бил коня да й по тучной бедры,
Он давал удары все тяжелые,
Первый раз он бил коня между ушей,
Другой раз он между ноги между задние.
Его добрый конь тут богатырскйий
По чисту полю раздолью стал поскакивать,
Он проехал эти за́ставы великие,
Он тут выехал в раздольце в чисто поле,
А на тую ль матушку святую Русь.
Приезжал во славный стольный Киев-град,
Заезжал ко князю й на широкий двор,
Становил коня да й богатырского,
Выходил на матушку й сыру землю.
А Владимира дома не случилося,
Он ушел во матушку й божью церковь,
А он господу богу помолитися,
Ко чудным крестам да й приложитися.
Молодой боярин Дюк Степанович
Он пошел во матушку й божью церковь,
Приходил во матушку й божью церковь,
Он снимает кивер со головушки,
А он крест кладет да й по-писа́ному,
А поклоны ведет да й по-ученому,
На две, три, четыре сторонки поклоняется,
А он князю Владимиру и в особинно,
Его всем князьям да й подколенныим.
По праву́ руку князь Владимира
А стоял Добрынюшка Микитинец,
По леву́ руку князя Владимира
А стоял Чурилушка-та Плёнкович.
Говорит тут князь Владимир таковы слова:
"Ты откулешной, дородний добрый молодец,
Из коёй земли да из коёй орды,
Ты какого же есть роду-племени,
Ты какого отца да ты есть матери,
Как же тебя да именем зовут,
Удалого звеличают по отечеству?"
Говорил боярин Дюк Степанович:
"Ты, Владимир-князь да й стольне-киевский,
А ведь есть я с Индеюшки богатоей,
А и с той Галичии с проклятоей,
И с того ль со славна Волын-города
Молодой боярин Дюк Степанович".
Говорил Чурилушка тут Плёнкович:
"Ты, Владимир-князь да и стольне-киевский,
Поговорушки тут есть не Дюковы,
Поворотушки тут есть не Дюковы,
Тут должна быть холопинай дворянская".
Это й дело Дюку не слюбилося,
Не слюбилося да й не в любви пришло.
Они господу тут богу помолилися,
Ко чудным крестам да й приложилися,
Да й пошли в палаты белокаменны
А ко ласковому князю й ко Владимиру.
Они шли мосточиком кирпичныим,
Молодой боярин Дюк Степанович
Стал Владимиру й заго́дочек отгадывать,
Говорил тут он да й таковы слова:
"Ты, Владимир-князь да стольне-киевский,
Что же в Киеве у вас все не по-нашему:
У вас построены й мосточики кирпичные,
А ведь столбики поставлены еловые,
А порученьки положены сосновые,
У вас медное гвоздьё да й приущиплется,
А ведь цве́тно платье призабрызжется.
Как в моей Индеюшке богатоей
У моёй родители у матушки
А построены мосточики калиновы,
А ведь столбики поставлены серебряны,
А ведь грядочки положены орленые,
А ведь насланы сукна гармузинные,
А ведь медное гвоздьё да й не ущиплется,
А ведь цветно платье не забрызжется".
Тут Владимир к этой речи да й не примется.
Приходили в палату белокаменну,
Проходили во горенку столовую,
Да й садилися за столички дубовые,
Да й за тыя ль скамеечки окольные.
Принесли ему калачиков тут пшенныих.
Молодой боярин Дюк Степанович
Он берет калачик во белы руки,
А он корочку ту всё на круг кусал,
А середочку да й кобелям бросал,
Все й Владимиру загодочки отгадывал,
Говорил боярин таковы слова:
"Ты, Владимир-князь стольно-киевский,
Что же в Киеве у вас все не по-нашему:
У вас сделаны бочечки сосновые,
А обручики набиваны еловые,
А мешалочки положены сосновые,
У вас налита студённа ключева вода,
Да и тут у вас и калачи месят;
А у вас печеньки построены кирпичные,
У вас дровца топятся еловые,
А помелушки повязаны сосновые,
Да и тут у вас да й калачи пекут, —
А калачики да й ваши призадохнулись.
Как в моей Индеюшке богатоей
У моей родители у матушки
А построены ведь бочечки серебряны,
А обручики набиты золоченые,
А мешалочки положены дубовые,
Да ведь налита студённа ключевая вода,
А ведь тут у нас и калачи месят.
Да й построены печки муравленые,
У нас дровца топятся дубовые,
А помелушки повязаны шелковые,
А ведь насланы бумага листы гербовые,
Да ведь тут у нас и калачи пекут, —
А калачики у нас и не задохнутся,
А калачик съешь — по другоем душа горит".
Он Владимиру загодочки отгадывал,
Подносили ему тут зелена вина.
Молодой боярин Дюк Степанович
Он берет-то й чарочку во белы руки,
Он всю чарочку й по горенке повыплескивал,
Сам Владимиру загодочки отгадывал.
Говорит боярин таковы слова:
"Ты, Владимир-князь да стольно-киевский,
Что же в Киеве у вас все не по-нашему:
У вас построены бочечки дубовые,