И не толкуют-то бессчастну разговаривать.
У меня ж тут, у победной у головушки,
И мое рвуци рвет ретливое сердечушко
И столько глядяци на малых этих детушек!
И без тебя, да как миженско красно солнышко,
И все без милоей надежноей сдержавушки
И мне пойти да на крестьянскую работушку,
И поставить наб сердечных малых детушек,
И принести покор богоданной надо матушке:
"И ты останься-ко с бессчастными со детушкам,
И не обидь да ты сирот-то горегорькиих.
И так печальные обидны мои детушки
И все без сво́его родителя без батюшка".
И хоть повыду я в раздолье во чисто́ поле,
И спомяну да тебя, красно мое на́ золоте,
И на этих я полях да хлебородныих,
И на этих я лужках да сенокосныих,
Где ходила я с надежноей головушкой,
И я по трудноей по крестьянскоей работушке,
И с весела́ да красно лето провожала,
И за гульбищечко дорожку коротала!
Где мы думали ведь крепку с тобой думушку,
И говорили где затайные словечушка,
И на котором мы сидели белом камешке,
И под которой под сахарной деревиночкой,
И к деревиночке приду я потоскую,
И на катучем белом камешке поплачу.
И возжидать буду, печальная головушка,
И тебя, милую любимую семеюшку,
И прокоро́таю, победна, день до вечера,
И до закату тепло-красного я солнышка.
И по домам да все суседы убираются,
И со чиста́ поля они да разъезжаются,
А я ждать буду надёжную головушку:
"И появись хоть, тепло-красно мое солнышко,
И мне впотай, бедной горюше, потихошеньку,
И приобрадуй-ко ретливое сердечушко.
Хоть в солдатском появись да мне-ка платьице,
Хоть с оружьицем приди да завоенныим
И с пистолетиком приди да зарукавныим,
Не убоюсь, бедна горюша, не сполохаюсь,
И я ни беглого солдата, ни походного,
И с тобой сдию, бедна, доброе здоровьице,
И тут поро́сскажу велику всю кручинушку,
И про своих да про бессчастных малых детушек.
И тут мы ду́-другу, победны, порасскажемся,
И посидим, бедны печальны, посоветуем".
Всё раздумаюсь победным умом-разумом,
И я бессчастными мысля́ми неталанными.
И теперь годышки ведь е, да все не прежние,
И времена пошли теперь, да не досюльние.
И нонь не у́йдешь ты, солдат, да не деваешься,
И на родимоей сторонке не покажешься.
И отец-матушка теперь да отпираются,
И столько род-племя теперь да отрекается.
И ты послушай-ко, надёжная головушка,
И как признаю я, горюша горегорькая,
Не откажусь я ведь, семья твоя любимая,
И от своей да от законной от сдержавушки,
И от тебя, да тепло-красно мое солнышко.
И нонь сегодняшним господним божиим де́нечком
И во тумане печет красно теперь солнышко,
И во печали златокрылой ты ясен сокол,
И во тоски, моя надежа, во кручинушке.
И у меня, да у бессчастной у головушки,
И разболела все бессчастна буйна го́лова,
И разгорелося победно ретливо́ сердце́,
И нынь раздумаюсь победным своим разумом:
И день ко вечеру теперь да коротается,
И час к часочику теперь да придвигается,
И молода жена с надёжой расставается.
И как меня, да ведь печальную головушку,
И все долит тоска-кручина неудольная,
И без смолы моя утроба раскипляется,
И вси дубовые мостинки подгибаются.
К матери рекрута:
И посудьячу я, кручинная головушка,
И на тебя, да богоданна моя матушка!
И, знать, не все равны сердечны тебе детушки,
И не до всих равно́ великое желаньице.
И как моя милая надежная сдержавушка
И, знать, не дитятко тебе да не рожоное.
И на мою да ты любимую семеюшку
И быдто на́ звиря, родитель, ты поглядываешь.
И, знать, на радости ведь ты да на весельице,
И отряжать да ты сердечно свое дитятко,
Ты ко праздничку ль его да ко владычному,
Аль в сердечное в любимое гостбище,
Аль в веселу путь широкую дороженьку,
Аль в бурлакушки, родитель, его вольные,
Аль по эту золоту казну довольную?
Знать, что при́ моей надежноей сдержавушке,
И видно, на́ поле у вас да не родилося,
И точно, на́ дворе у вас да не плодилося,
И золота казна у вас, знать, не скопилася,
И разорилась, знать, крестьянска ваша жирушка.
И ты послушай, богоданна моя матушка!
И посли мо́ей ведь надежноей сдержавушки,
Поели тво́его сердечного ведь дитятка,
И видно, улички содержите радовые,
И будут лавочки у вас, верно, торговые,
И будут знать да многи добры вас ведь людушки,
И поКлонятися суседи спорядовые.
И как что сдиется над моей да над законноей сдержавушкой,
И как тебе, да богоданной моей матушке;
Не залучить да себе вечна поминаньица,
И вековечно тебе будет проклинаньице;
И буду гнев держать, печальная головушка,
И на тебя, да богоданна моя матушка!
Не пожалела что сердечно свое дитятко
И моей милоей любимоей семеюшки.
И знаю-ведаю, кокоша горегорькая,
И как расстанусь я с надежноей головушкой,
И как жить буду, горюшица победная,
И всё у вас, да богоданна моя матушка,
Я не трудничкой ведь буду, не работничкой,
Я не легкой буду слыть да цеременушкой,
И я не скорыим, победна, послушаньицем!
К мужу:
И подойду да я с злодийныим бессчастьицем,
Уме я взад да ко любимоей семеюшке.
И наложу да я бессчастны свои рученьки
И на его да я победную головушку,
И при после́ди-то теперь да поры-времечки.
И поглядите-тко, народ да люди добрые,
И как ликуюсь я с надёжноей головушкой.
И не ликуемся победны мы — тоскуемся.
И ушибат да нас злодийная тоскичушка
С тепло-красныим миженским моим солнышком.
И от меня да нонь надёжа удаляется,
И он за горушки, надёжа, за высокие,
И он за темные леса да за дремучие,
И далеко-то он за мхи да зыбучие,
И он за круглые за малые озерышка,
И за синее за славно за Онегушко.
И жаль тошнёшенько, победной мне головушке,
И порасстаться мне с любимоей семеюшкой,
И отпущать да во злодей службу государеву
Мою милую надежную сдержавушку.
И лучше на свете была бы я не рожена
И родителью на свет да не попущена:
И не в пору́ мне-ка разлукушка, не вовремя
Расставаться с тепло-красным мне-ка солнышком
И спознаваться со великиим бессчастьицем:
И как жива́ эта разлука пуще мертвой.
И спородила как родитель меня матушка,
И не участью-таланом наделяла,
И, знать, злодийныим бессчастьем награждала,
И как на мою да на судимую сторонушку,
И впереди меня, победноей головушки,
И приотправили желанные родители
Уж как это зло великое бессчастьице.
И на моей, знать, на судимоей сторонушке,
Уж на этом на крылечике перёноем,
Кругом-около злодийно обступало,
Всим беремечком за меня да захватилося.
И как до этого учётна долга годышка
И до этой до студёной холодной зимы
Я жила, бедна горюша, веселилася,
И со надёжинькой жила да ликовалася,
Я не верила ведь добрым того людушкам,
Что бывает-то великая кручинушка.
Уж как сегодняшним учётныим-то годышком
Вдруг ведь сделалась великая незгодушка
И мни разлукушка с надёжноей сдержавушкой.
И вперелом пришла велика мне кручинушка,
И мать сыра земля подо мной да подгибается,
И от горючих слез следочки заплываются,
И ум тот, разум во все стороны кидается,
И все бессчастны горьки мысли разбегаются.
И я не знаю-то, горюшица, не ведаю,
И не могу да ума-разума применитися,
И уже где да мни кручину разгуляти,
И уже где да мни головку взвеселити,
И мни куды да ведь от горя подеватися?
И как сегодняшним господним божиим де́нечком
Я пойду, бедна, во у́личку рядовую,
И с горя за́йду я во лавочку торговую,
И я куплю да там оружие завоенное,
И с тоски стре́лю я в бессчастное сердечушко,
И с горя жизнь, бедна-победна, прикоротаю.
И тут раздумаюсь победным своим разумом:
Воспокинуть-то сердечных надо детушек.
И тут сама того, победна, я сполохаюсь:
И материнское ведь сердце — не звериное,
И детиная тоска — не угасимая.
И лучше по́йду я с великоей кручинушки
И в темны лесушка, горюша я, дремучие,
И со обидушки во мхи да я дыбучие,
И пораздию там великую кручинушку
И со сердечными со малыми со детушкам.
И тут раздумаюсь победным своим разумом:
И хоть во этыих темных лесах дремучиих
И там от ветрышка хоть де́ревца шатаются,
И до сырой земли дре́ва да приклоняются,
И хоть шумят эти листочики зелёные,
И поют да там ведь птички жалобнёшенько.
И уже тут моя кручина не уходится,
И уже тут мое сердечко не утешится:
И во мхах да ведь вси звери поразвоются,
Они господу владыке поразжалятся.
И я раздумаюсь победным своим разумом,
И также я, бедна горюша, растоскуюся.
И уже тут моя кручина не уходится,
И уже тут мое сердечко не утешится.
И мне куды с горя, горюше, подеватися?
И стать на горушке ведь мне да на высокие
И выше лесушка глядеть да по поднебесью?
Идут облачка они да потихошеньку,
И во тумане печет красно это солнышко,
И во печали я, горюша, во досадушке —
И уже тут моя кручина не уходится,
И уже тут мое сердечко не утешится,
И красным солнышком оно да не согреется.
И мне пойти с горя ко синему ко морюшку,
И мне ко синему ко славному Онегушку?
И буйны ветры в чистом поле развеваются,
И на сине́м море вода да сколыбается,
И со желтым песком вода да помутилася,
И круто бьет теперь волна да непомерная,