И како́ да на родителе е платьице,
И как сокручен-то бессчастной, обмундерен,
И как подтянуто солдатское сердечушко,
И призастегнуты тут пуговки фрунтовые,
И тут повыданы оружьица пудовые:
И столько тут его участки деревенские,
У вашего родителя у батюшка!"
И как в поход его бессчастна снаряжала,
И он пода́л мне-ка портрет да лицо белое
И наказал мне-ка, горюше, уговаривал:
"И тут надиюшка с сердечными со детушкам,
И тут сердечное велико вам желаньице,
И тут великое ведь вам да доброумьице.
И оставляю я победной молодой жене,
Я до возрасту бессчастной до детиного,
И тут довольны беззаботны тебе хлебушки
Со сердечными рожеными со детушкам.
И.тут обуточка ведь вам да и надеточка,
И тебе тут, бедной, любимые подарочки,
И тут владычные тебе да божий празднички.
И тебе тут, бедной горюше, угощеньице,
И на великое тебе да погляженьице.
И ты весь день держи на белых своих рученьках,
И да ты в ночь клади к ретливому сердечушку,
И да ты по́д утро ко белому ко личушку,
И ты портрет клади да бело мое личушко.
И наликуешься, горюша, натоскуешься,
И ты горючими слезами приобо́льешься,
И не забудешь ты бессчастна добра молодца,
И свою милую надёжную сдержавушку".
И хоть я при́няла, победная головушка,
И я портрет да это бело его личушко,
И тут я пала ведь, горюша, о сыру землю,
И я не видла тут, горюша, свету белого.
И да я клубышком, горюшица, каталася,
И я червышком, победная, свивалася.
И я не знала-то, победная головушка,
И как с сырой земли, горюша, подымалася,
И как с надёженькой, победна, расставалася.
И сговорила тут единое словечушко:
"И лучше мать сыра земля да расступилась бы,
И уж бы я туды, победна, приукрылась бы,
И тут утробышка моя не обмерла бы,
И тут сердечушко мое не разрывалось бы.
И моя милая надежная головушка,
И тепло-красное миженско мое солнышко,
И он тут белыми-то ручками помахивал,
И он головушкой ведь мне да все покачивал,
И он на память мне словечушка наказывал.
И как жива эта разлука пуще мертвой,
И я бы лучше ведь, кокоша горегорькая,
И отпустила б его в матушку сыру землю,
И чем во эту в злодий службу государеву.
Я бы знала ведь, печальная головушка,
Где положена законная сдержавушка,
И я б поставила там крест животворящий,
Я бы по́часту, горюшица, учащивала,
Я бы по́долгу, горюшица, усеживала
И с соболезными с сердечными со детушкам
И у своей да у надёжной у сдержавушки,
И я у сво́его миженска красна солнышка.
К соседям и родным:
Поглядите-тко, народ да люди добрые,
И вы милые суседи спорядовые,
И вси сродичи вы теперь да мои сроднички!
И какова эта разлукушка великая,
И мне со милоей с надежноей сдержавушкой.
Охти мни, мне-ка, горюшице, тошнёшенько!
И столько третей хоть учётной долгой годышек,
И я жила да за моей милой любимоей семеюшкой,
И была умная скаченая жемчужинка,
Все разумная надежная головушка.
Я ведь пьяного, горюша, не видала,
Я хмельного у ворот да не встречала,
И я грубного словечка не слыхивала,
И я страсти ведь обиды не принимывала.
И я богатого суседа не боялася,
И маломощноей суседке не корилася.
Мне-ка уличка ходить была — широкая,
И путь-дороженька была мне-ка — торнёшенька.
Мне поклон да был от добрыих от людушек,
И мне почет да был от мужниих от женушек,
И столько на три, знать, учётных малых годышка
И мни талану-то ведь было столько участи.
И как жила я за любимоей семеюшкой,
И как в гостях, бедна горюшица, гостила,
И быдто сыр в масле, горюшица, каталася,
И как скачен жемчуг, горюша, рассыпалася.
И три годышка прошли да не видаются,
И, знать, талан да мою участь-то великую
И добры людушки талан да приоббаяли,
И черны вороны ведь участь приограяли, o
И деревенские собаки приоблаяли.
И столько мне-кова, кручинноей головушке,
И супроти́в мне-ка любимоей семеюшки,
И не прибрать да мне, горюшице, ведь не́ видать,
И не из милыих суседей спорядовыих,
И не в роду́ мне-ка, горюшице, не в племени,
И мни не возрастом, горюшице, не волосом,
И не по белу́ молодецкому по личушку,
И не по желтыим завивныим кудерышкам,
И не учливой цвяковитой поговорюшкой.
И нигде нету-то ведь талоей талиночки,
И ни в ком нету мне великого желаньица.
И как моя да свет любимая семеюшка
И как во эту службу со́йдет государеву
И во бессчастные солдатушки походные,
И их там вышлют на сраженьице великое,
И воевать да со злодием неприятелем,
И походить станут солдатушки бессчастные,
И понесут да они ружья завоенные,
Что оружьица ведь их да были б справлены,
И поскорёшеньку у их да занаряжены.
И тут ведь крест кладут солдаты по-писаному,
И испове́дь дают попу — отцу духовному,
И они выйдут во раздольице в чисто́ поле
И тут поклонятся на все на три сторонушки,
И сговорят бедны солдатушки бессчастные:
"И ты прости да нас, Русия подселенная,
И ты прости да нас, сесветное живленьице,
И ты, родимая, прости да нас, сторонушка,
Издали да вы простите, бедны женушки,
И сироты́ бедны простите, малы детушки!"
И столько не́весто ведь, светы, невестешенько,
И все кому да буде на́ бою божья́ милость,
И кого господи владыко-свет помилует,
И он на стра́сти, на сражении на великоем,
И кто живой да со войны-то ворочается.
И не могу да знать, кокоша горегорькая,
И столько судит ли владыка мне-ка милосливой,
Что видать милу надёжную головушку,
И тепло-красное видать ли мне-ка солнышко.
И все нигде да нету талоей талиночки,
И ни в ком нету мни великого желаньица.
К мужу-рекруту:
И ты послушай, свет надёжная головушка,
И как посли́ да тебя, красно мое солнышко,
И поостануся, горюша молодёшенька,
И на словах да я, бессчастна, суровёшенька,
И на речах да я, победнушка, спесивая.
И ты придай да ума-разума в головушку
И размышленьица в бессчастно ретливо́ сердце́.
Уж как в нынешни года да в это времечко,
Буде как мне-ка, горюше, сохранятися
И без тебя да без надежноей головушки.
И пройдет сло́вечко про бедну ведь несносное,
И попусту́ да в поле ветрышки навиются,
И понапрасну черны вороны награются,
И добры люди про бессчастную набаются.
И скажут: "Вольная солдатка самовольная,
И уже так эта солдатка сбаловалася
И прозабыла, знать, надёжную головушку
И тепло-красное миженско свое солнышко".
И еще слушай ты, любимая семеюшка,
И сожалею я, горюша горегорькая,
И все тебя столько, скаченую жемчужинку.
И хоть ты будешь там во службе государевой,
И, может, буде тебе вольна столько волюшка
И слободная пора да тебе времечко,
И напиши да скорописчатую грамотку,
И ты ко мне пищи, к кручинноей головушке,
И в кою по́ру на сраженьице сбираетесь,
И когда воины в поли́ будут съезжатися,
И когда вороны в чистом поле слетатися.
И упиши да мне, надежная головушка,
И в тую пору я, горюша, в тое времечко
И заложу свою любимую покрутушку,
И наживу да золотой казны бессчетноей,
И я куплю свечи, горюшица, рублёвые,
И пелены кладу, горюшица, шелковые
Я пречистой пресвятой да богородице.
Я возьму своих сердечных малых детушек,
И тут мы сходим-то к попу — отцу духовному,
И мы попросим-то служителя церковного,
И мы во эту божью церковь посвященную.
И буду господу владыке я молитися,
И чтоб господи владыко-свет помиловал,
И тебя, милую надёжную головушку,
И от злодиев бы тебя да неприятелей,
И на войне тебя, надежу, на сраженьице,
И не дал господи смерётушки напрасной бы.
И чтоб синее-то море укротилося,
И уж как этая война да уходилась бы,
И возвратился бы, надежная головушка,
И ты с злодийной бы со службы государевой
И на одну хоть на гостину бы неделюшку,
И засмотрел своих сиротных малых детушек
И сироту меня, горюшу бесприютную.
К братьям родным: падает в ноги и просит:
И вы послушайте, сродичи милы сроднички,
И вы милы светушки-братцы родимые,
Да что я скажу, кручинная голавушка.
И сиротать будут сердечны мои детушки,
И вы господа-то бога хоть побойтесь-ко,
И не заприте-тко новых сеней решетчатых,
И не задвиньте-тко стекольчатых околенок,
И не пугайтесь, светы-братцы, не чужайтесь-ко,
И допустите-тко сердечных моих детушек
И уж вы в дом да во крестьянскую во жирушку.
Хоть хлебом-солью вы бессчастных не кормите-тко,
И со пути да их дорожки обогрейте-тко,
И обогрейте-тко у бессчастных ретливо́ сердце́,
И прихраните-тко от темной их от ноченьки,
И приголубьте-тко бессчастных моих детушек,
И взвеселите мою зяблую утробушку.
И не убойтесь-ко великого бессчастьица
И вы злодийного велика бесталаньица.
К мужу-рекруту:
И ты послушай-ко, любимая семеюшка!
И как посли́ тебя, надёжноей сдержавушки,
И разорится дом, крестьянска наша жирушка,
И разрешетится хоромное строеньице.
И уж как мне-кова, кручинноей головушке,
И тосковать буде, горюшице, век по веку
И столько ро́стячи сердечных малых детушек.
И без тебя, да без надёжноей сдержавушки,
И наб головушка держать да мни поклонная,